Я осталась в его пальцах
Соен не пошла на крышу.
Она прошла мимо лестницы — медленно, сжав ремень рюкзака, даже не глядя вверх.
Ноги дрожали. В груди сидел зверёк страха, который царапался внутри, как будто искал выход.
Её комната показалась слишком яркой.
Зеркало — слишком честным.
Кровать — не местом отдыха, а сценой памяти.
Она бросила рюкзак. Закрыла дверь. Закрыла все окна.
Выключила свет.
Села на пол.
Просто села.
И зажала рот руками, потому что чувствовала, как сдавливает горло.
Он держал меня.
Он прикасался.
Он дышал мне в ухо.
Он знал, что я боюсь.
И он всё равно...
Губы дрожали.
Низ живота сводило.
Не от желания.
От стыда.
Почему я не закричала? Почему стояла? Почему... почему где-то внутри... мне не было всё равно?
Она обняла себя за плечи.
Прильнула к стене.
Пальцы всё ещё помнили его прикосновения.
Тёплые. Напряжённые. Скользящие.
Они не были грубыми.
Они были намеренными.
И в этом — было страшнее всего.
Я почти не заплакала.
Но внутри меня что-то сорвалось.
На крыше Юнги сидел один.
Надел капюшон.
Смотрел в темноту.
Ждал.
Но она не пришла.
Она не пришла.
Прошлой ночью.
И позапрошлой.
Это был первый раз.
И это было... не просто странно. Это было тревожно.
Юнги сидел на крыше, сжимая в руке наушники, которые даже не включал.
Глаза были прикрыты, но мысли — нет.
Они снова и снова возвращались к её лицу.
К её глазам, которые — в последний раз — смотрели на него как будто издалека.
Как будто она уже не была здесь.
Утро. Школа.
Он пришёл раньше.
Сел на место.
Положил голову на руку.
Она вошла.
Медленно. Плечи — в себя.
Волосы не убраны, как обычно.
Форма — мятая.
Он сразу понял: что-то случилось.
Он смотрел, как она садится.
Как держится за край стола.
Как не поднимает глаз.
Даже не на него.
Особенно — не на него.
И это злило.
Не потому, что она его игнорировала.
А потому что кто-то забрал у неё силу поднимать голову.
Он не знал, кто.
Но в нём уже рос огонь.
Перемена.
Крыша школы.
Он поднялся.
Тихо.
Он знал — она будет там.
Она была.
Стояла у края. Не близко. Просто... смотрела вниз.
Он закрыл за собой дверь.
Она не обернулась.
— Почему ты не пришла? — спросил он.
Её плечи вздрогнули.
Молчание.
— Ты не спала. Я знаю. Я ждал.
— Я не могла, — прошептала она. — Мне было страшно.
Он подошёл ближе.
Остановился в двух шагах.
— Кто?
Она медленно обернулась.
В глазах — не слёзы. Хуже.
Пустота.
— Не спрашивай, — прошептала она. — Я просто... не хочу, чтобы ты смотрел на меня, как будто я жертва. Пожалуйста.
Он молчал.
Глаза медленно скользнули по её лицу, волосам, пальцам, сжимающим край куртки.
Он хотел сказать:
Я всё равно вижу.
Я всё равно знаю.
И ты уже — не та, что была.
Но он просто кивнул.
Сел рядом.
И сказал:
— Тогда сиди рядом.
Пока не станет не страшно
Школьные коридоры пахли линолеумом, чужими духами и отработанным воздухом.
Соен шла как в тумане.
Внутри — ничего. Даже страха больше не было.
После той ночи, после прикосновений Тэхёна, после того, как она не пошла на крышу...
Она исчезла в себе.
И только Юнги — будто увидел это.
И теперь она шаг за шагом пыталась вернуться. К себе. К дыханию.
Но...
Она открыла дверь в класс.
И — остановилась.
Парта.
Её.
Вся исписанная одним словом.
ШЛЮХА
Толстым маркером.
По дереву. По её тетрадке. По краю стула.
И это слово жгло, как ожог.
Потому что оно громче, чем крик. Ярче, чем кровь.
Тихий смешок сзади.
— О, смотри, она пришла. Я уж думала, после вчерашнего она возьмёт выходной, — Сери.
— Или... наоборот? — Чимин. — Может, ей даже понравилось?
Соен не шевелилась.
Словно всё тело оцепенело.
Но это была не слабость. Это была заморозка, чтобы не разлететься.
Тэхён вошёл последним.
Окинул взглядом надпись.
Медленно прошёл мимо неё.
И, чуть повернувшись, бросил через плечо:
— Знаешь, ты могла бы хотя бы играть честно. Если уже раздвигаешь ноги — так делай это уверенно.
В классе — тишина.
Никто не вмешался.
Никто не осудил.
Никто не встал.
Они все уже привыкли.
Соен села.
Прямо на то место.
На ту надпись.
Она почувствовала, как маркер будто впечатывается в кожу.
Но она не заплакала.
Просто смотрела в никуда.
А сзади —
Юнги.
Молчал.
Смотрел.
И в этот раз — что-то внутри него сломалось