Глава 6
Пасмурный день. Паршивая погода для того, кто смотрит в окно.
На детской площадке играли дети и я смотрела на них, грея руки о чашку перед собой. Впервые за очень долгое время я не хотела понимать, что чувствую и потому блокировала всё, что ёкало хотя бы намеком. Во мне была пустота.
— Привет, — Дима вошел на кухню, растирая опухшее лицо.
Вид его был дрянной.
— Привет.
Между нами повисли вопросы, но никто не мог осмелиться первым задать хотя бы один из них.
Дима налил себе минералку, достал из холодильника белый хлеб и сел напротив рассматривать меня. Не знаю, о чем он думал, но вряд ли чувствовал больше, чем я.
— Скажешь адрес? Закажу еду, — спросила я, наблюдая за тем, как Дима медленно жует хлеб.
— Ты хочешь есть?
— Хочу. У тебя ничего нет...
Дима протянул мне батон хлеба. После осуждающего взгляда, он продиктовал адрес.
— Не думал, что ты будешь здесь, — признался Дима.
— Почему?
— Другие не задерживались, — он произнес это с таким равнодушием, словно рассказывал про неудавшийся альбом.
— Ты имеешь ввиду в твоей жизни или в квартире после подобной ночи?
Дима пожал плечами без особого интереса.
Плохой идеей было заводить разговор сразу после его попойки, однако мне казалось Дима хотел поговорить об этом больше, чем сам думал. Он чувствовал себя дерьмово, замкнуто, разбито, сломано, но и делать вид, что ничего не было оказалось выше доступных сил.
— Что вчера произошло?
— Ничего особенного, — ответил Дима, откидываясь на стуле. — Плохо читала инфу про меня? Я рок звезда, тур кончился, пора буянить.
— Ты не буянил, или Ира со мной не согласится?
Дима вновь пожал плечами.
— Ты меня плохо знаешь. Здоровый никогда не поймет больного.
— Быть может, но больной никогда не вылечит больного.
Мы обменялись молчаливыми взглядами.
— Не говори, что собираешься меня спасать.
— В планы не входило, хотя ты можешь мне не верить. Ты то думаешь, что ты мой кумир и мне тебя жалко.
— Никогда не говорил такого.
— Поэтому и говорю "думаешь". То что ты зовешь меня именем своего хита не означает, что её характер — мой. Лина добрая и чуткая, не пьет, не ругается, сексом просто так не занимается. Сплошной ангел, но на Земле не бывает ангелов, либо они лицемерны, что еще хуже.
Дима отмахнулся.
— Я бы не смог быть с Линой.
— Она сожрала бы тебя своей белоснежностью?
— Я бы ее уничтожил. Не испортил, не превратил бы в блядь и алкоголичку, а морально истощил так, что ее не брало бы ни одно проклятие.
Мне хватило смелости озвучить:
— Если белый цвет тебя не берет, то какой бы осветлил?
— Мы не в мире красок.
— Поэтому я и верю, что не только белый способен осветлять. Мир сложнее миски хлопьев. Ты же творческая единица, должен это понимать.
Мы замерли, смотря друг на друга. Ожидание продолжения диалога превратилось в затянувшееся молчание. Мы оба повернули головы к окну, смотря на детей на площадке. Мне казалось тишина начала резаться, когда я поняла, что мы находимся в ее оковах уже пятнадцать минут. Слишком долго для простой паузы, но в голове гудела пустота.
Раздался звонок в дверь, я поднялась из-за стола, чтобы встретить курьера, а когда вернулась, Дима ошарашил меня вопросом:
— Кто такой Никки? Твой парень?
— Откуда ты знаешь это имя?
— Ты назвала меня так в баре очень давно.
— Это, — мне пришлось собраться с духом, чтобы ответить, — парень, с которым я была во время студенчества. Его звали Никита, но все говорили сокращенно «Никки». И сейчас... мы не вместе.
Два пакета грудой рухнули на стол.
— Почему ты...
— Давай поедим, — перебила я, вытаскивая из пакета бургер. — Там есть салаты.
Оказалось, те пятнадцать минут были спасательным кругом. Чтобы набраться храбрости и осмелиться продолжать говорить о Никки, стоило еще помолчать.
Когда чашка кофе опустела, я глубоко вздохнула, и Дима озвучил главное, от чего мне столько раз самой для себя приходилось отнекиваться:
— Почему ты назвала меня этим именем?
Меньше всего мне не хотелось говорить правду — что Никки мне видится в его чертах.
— Вы похожи. Он был музыкантом.
— В какой группе он играет?
— Уже не играет. Это было во время студенчества, там все пробуют, а потом сдают позиции. Сейчас я не знаю где он и чем занимается.
— У него нет социальных сетей?
— Мне пришлось удалить его контакты, чтобы не мелькал. Мы не очень хорошо разошлись. Первые отношения как никак.
— А после у тебя были отношения? — меняя интонацию, спросил Дима.
Мне показалось, что этот вопрос его волновал меньше, чем разговор о Никки, но он все равно его задал.
— Нет, — честно призналась я.
— Значит у тебя были одни отношения лет в девятнадцать. Сколько они длились?
— Полгода.
Дима замер, не поверив услышанному.
— Это многое объясняет, — затем он пояснил, — когда мы трахались, ты сказала быть осторожнее.
Мое лицо залила краска стыда. Лучше бы мы не поднимали эту тему вовсе. Как можно быть таким равнодушным к чужим интимной зажимам?
Дима положил руку перед собой и стал медленно разворачивать бинты. С неподдельным любопытством я вперилась взглядом в них.
Медленно слой за слоем открывался вид на бледную татуировку. Чернила под кожей посерели и растеклись, образуя уродливый узор, начиная от пястья и заканчивая за несколько сантиметров от локтя. Где-то виднелись проплешины, где-то съехавшие линии, а где-то переизбыток чернил, словно мастер вдавил иглу до мяса и задержал ее там на несколько секунд.
— Что произошло? — спросила я.
— Был пьян, когда били. Очень.
— Прошлой осенью, да?
Дима кивнул.
— Во время тура мы с группой остановились на одну ночь в Калининграде. Когда концерт кончился, я вусмерть пьяный забежал в первый попавшийся салон, даже менеджеру не позвонил. Просто вышел из зала и пошел куда глаза глядят. Помню, что мастер был большим мужиком, он всячески отговаривал меня, но я отвалил ему сто пятьдесят тысяч за раз и пообещал уничтожить, если он не согласится. Пришлось. Одно радует, хотя я и вел себя как говнюк, буянил и угрожал, инструменты были чистые. Потом все анализы пересдал — ни одной болячки. Повезло или мужик ответственный, черт его знает.
— Ничего себе, — выдавила я, рассматривая лучше руку перед собой. — Ты не думал ее забить черным?
— Не хочу ходить с дырой на руке. Лучше с бинтами, чем с тату, которую пришлось сделать, а не захотелось.
Я кивнула, понимая его слова, а затем бросила взгляд на часы на стене.
— Извини, мне пора идти. Сегодня сдача проекта по дизайну.
— Пожалуйста, — ответил Дима, отмахиваясь. — Приезжай на студию в понедельник. Адрес кину. Услышишь запись одного из треков на альбом. Это поможет вдохновиться.
— Работаю же.
— После работы. Мы там до ночи обычно торчим.
— Хорошо, — взвесив все сомнения, ответила я. — Проводишь меня?
Дима кивнул.
— Могу вызвать такси.
— Не нужно, хочу проехаться на метро. Смена видов вдохновляет.
Мы остановились в прихожей, я чувствовала себя неловко ожидая, что Дима решит сказать мне что-то еще на прощание, или быть может даже обнять, но он лишь наклонился и открыл мне дверь.
Мы попрощались.
***
В тот период, когда Дима сделал татуировку, он еще состоял со своей бывшей девушкой — моделью из Франции — в отношениях. СМИ писали, что у них крайне напряженный период — соседи жаловались на ругань, друзья Марины на моральное насилие со стороны Димы, Дима на истеричное поведение и ложные обвинения. Много дерьма вскрылось после их расставания. Я перерыла половину интернета, чтобы выяснить, могли ли слова или ее поступки послужить поводом, чтобы он так напился в тот день и решился на татуировку, но ничего не нашла, хотя их официальное заявление о разрыве пришлось на дату двухнедельного застоя после первого концерта Димы с бинтами.
Сидя в конце дня на работе и бессмысленно листая записи, мне в голову пришла мысль, что разрыв мог произойти и задолго до заявления. Быть может пришелся, даже на тот самый день. Интересно, у меня будет возможность поговорить об этом с Димой еще или разговор выйдет слишком болезненным для него, да и нужно ли вообще копаться в таком грязном прошлом?
Как только часы на экране компьютера показали восемнадцать ноль—ноль, я поднялась с места.
— Не поможешь? — обратилась ко мне Ульяна. — Таблица съехала, не получается выровнять.
— Конечно, — с долей сожаления ответила я и подошла к ней.
— Какие у тебя интересные духи. Еще утром заметила. Да и в целом ты сегодня какая-то другая...— Ульяна понизила голос, — руководитель днем спросил не появился ли у тебя кто-то, но мне кажется, дело в другом.
Я выдавила улыбку, продолжая тыкать по кнопкам экселя.
Ульяна не унималась:
— В любом случае, хорошего вечера.
— Спасибо.
Таблица стала ровной. Я подошла к шкафу, открыла его и набросила на себя куртку. За исключением духов мой образ был повседневным — зимние ботинки, кожаные штаны и бежевый растянутый свитер.
Выходя из офиса, я позволила своим эмоциям одержать верх. Иду на студию звукозаписи! Обалдеть. Безусловно доля детского восторга согрела грудь. Многого я не ждала, чтобы не разочаровываться, но и малым довольствоваться была не намерена. Разве кто-то из моих знакомых видел вживую, как записывалась песня популярной группы? Конечно нет. А я сейчас увижу. Невероятно.
Дима встретил меня у входа в подвальное помещение. Он курил один, а, когда я подошла, выбросил бычок в сторону.
— Возможно там тесновато, но тебе понравится, — открывая мне дверь, сообщил Дима.
Все помещение было разделено на две зоны. В одной записывали бас, в другой на диванчиках сидела группа, общаясь между собой. Из всех присутствующих не знакомы были лишь двое парней — один сидел за стойкой и непосредственно слушал идущую запись, другой стоял над ним и барабанил пальцами по столу.
Дима представил их одинаковыми именами и сказал, что один из них помогал с аранжировкой.
Когда басист остановился, отнимая руки от гитары, Дима попросил включить кусок написанной версии.
— Звучит как водопад, — сказала я. — Или река. Такие ассоциации.
— Так и задумано.
— И по тексту также, — засмеялась звуковик. — Одна вода, одна вода.
Дима тут же хлопнул его по плечу.
— Ладно, Димас лично написал шесть из восьми хитов. С двумя я помогал. Немного редакции и мы взорвем чарты.
— Всего будет восемь треков?
Дима кивнул.
— Если хочешь, там есть выпивка и еда.
— Мне придется за нее драться с Денисом? Вижу, как он вцепился в стол.
Дима улыбнулся, а затем полностью переключился на запись.
Я решила не мешаться под ногами и свернулся к диванчикам, где сидел барабанщик и временный гитарист Сережа.
Гитаристы в группе менялись раз в несколько месяцев. Это место фанаты называли «катастрофичная должность». Каждый из тех, кто успевал дать интервью говорил, что планировал задержаться и обогнать всех предыдущих, кто был до них, однако обстоятельства складывались иначе — женитьба, авария, передозировка.
Сережа официально числился в другой менее известной рок—группе, созданной всего два года назад, но уже значимой в андеграундных кругах, он носил ежик на голове и усы, всегда ходил в рваных футболках и не менее рваных джинсах с нашивками.
— Ты девушка Димы? — первым же делом спросил Сережа, отрывая взгляд от телефона.
Я медленно моргнула.
— Не планировала ей быть, — улыбнулась я, делая вид, что не заметила бестактности.
— Лина автор обложки, — пояснил Денис.
— Лина? Как в вашем хите.
— Хотя характером они не похожи.
— А ты уже успел разузнать? — лающе засмеялся Серёжа.
Денис усмехнулся ему в ответ.
— Это предположение. Ты же не ангел, Лина?
Я пожала плечами, рассматривая перед собой стол с едой. Хотелось хотя бы чем-то перекусить вместо ужина, а разговор меня особо не волновал. Когда я повернулась обратно к дивану, я увидела, что Сережа удалялся в сторону уборной. Заняв место рядом с Денисом, меня охватило чувство дежавю.
— Ты будешь пить? — спросил Денис, открывая бутылку пива.
— Нет. Особо не хочется.
— Это хорошо, — он кивнул в сторону Димы, наклонившегося над монитором и обсуждающего запись с ребятами, — будешь хорошо на него влиять.
Мои губы искривила усмешка.
— Думаешь, глупость сморозил?
— Мы не планируем отношения.
— То что конкретно ты ничего не планируешь, я уже понял. Да и разве кто-то говорит о любви?
— Кроме тебя точно никто.
— Он ходячее проклятие, подпустишь близко — почувствуешь влияние.
— Заинтриговал, — мои брови сами поднялись вверх.
— Не сосчитать сколько раз я разнимал драки в гримерках, сколько ловил его пьяного в городе, сколько получал на утро говна в личных сообщениях...
Мне не доводилось видеть ничего из этого, но представить было не сложно.
— Однако, если все же так получится, что вы понравитесь друг другу достаточно, чтобы попытаться бросить вызов этому проклятию, то знай "каждый будет понят и каждому воздастся по делам его".
— Это же из фильма "Вечное сияние чистого разума".
— Да? — удивился Денис, делая еще один глоток. — Я скорее хотел сказать что-нибудь умное, всплыло это.
— Это довольно умно, — на моем лице расплылась улыбка, — хотя не особо вписывается в наш разговор.
— А чтобы ты хотела услышать?
Я посмотрела на Диму, полностью погруженного в работу.
— Что каждый человек способен измениться, если найдет для себя что-то достаточно ценное. Путь непростой, но есть же люди, которым хватает смелости сопровождать идущего?
— Сопровождать — это не смелость, а безрассудство. Ты никогда не узнаешь, кто истинно пожелал измениться, а кто лишь симулирует для привлечения твоего внимания.
— Порой такие обманывают не столько окружение, сколько себя, но знаешь, чтобы поверить в эффект плацебо тоже нужно позволить себе обмануться.
Я повернулась на Дениса, застывшего словно восковая фигура, а затем вздрогнула от его смеха.
Денис засмеялся так, что пролил пиво и на себя, и на пол. Дима обернулся на нас.
— Дурная, — сказал он. — Дима — это трек мы назовем «Дурное влияние».
— У него уже есть название.
— Это подходит больше.
Дима задумался.
— Надо свериться с текстом.
Я непонимающе перевела взгляд с одного лица на другое.
***
Двадцать шестого января, сидя в январской запаре на работе, я получила сообщение от Димы:
"Где ты будешь на нг?"
"дома"
"Ты к родным не едешь?"
"у нас натянутые отношения".
Спустя несколько минут пришло приглашение:
"Тогда отпразднуй со мной. Тоже в этом году буду один"
"почему?"
"Натянутые отношения" — зеркально ответил Дима. — "Часа в два можем поехать к моим друзьям. Они собираются вместе"
"не уверена, что хочу куда-то ехать после"
Повисла пауза. Я испугалась, что Дима хотел и ждал, что я соглашусь провести время в пьяной компании людей, с которыми мне еще не довелось познакомиться.
"Тоже не хочу" — все-таки ответил Дима. — "Тогда проведем его вдвоём? Напиши, что купить"
"главное ёлка есть?"
"Будет"
Мне не удалось сдержать улыбку.
***
Вопреки ожиданиям, тридцать первого января в метро не было народу. Это было не столько приятно, сколько поразительно. Мне всегда казалось, что помимо цветных вагонов, красно—зеленых украшений у входов и атмосферных вывесок "С новым годом!" должны были быть люди с ёлками в руках и веселыми друзьями рядом, идущие комплектом с праздником.
Как человека, вот уже третий год не выбиравшегося дальше продуктового, меня приятно удивила свобода перемещений по городу в последний день года, что я озвучила Диме первым же делом, как он открыл дверь.
— Третий год одна? — удивился он.
Не такой реакции следовало мне ждать.
Я вздохнула и сунула ему в руки пакеты со всякой всячиной, которую купила на распродаже в сувенирном магазине.
— Ты два года праздновала новый год в одиночестве?
— Это случайно получилось. Сначала я заболела и не смогла поехать к родственникам, а в другой год мне просто не хотелось. Я подумала, как хорошо я провела прошлый, без ругани, осуждения и нетактичных вопросов. Послушала речь президента, выпила стаканчик воды с лимоном после боя курантов и легла спать.
Смотря на Димино лицо, я пожалела, что ляпнула про одиночество.
— Ну хорошо, а ты как праздновал?
— Вписка всегда найдется, залететь можно куда угодно. У меня полно знакомых, правда большая часть в Москве, так что в Москве и праздновал.
— Весело было?
— Вполне, — признался Дима. — Но к двум становилось скучно, да и усталость быстро наваливает.
Зимняя куртка повисла на крючке, я поправила сползшие джинсы и сняла ботинки, ставя их на коврик, чтобы растаявший грязный снег не потек на ламинат.
Мы вместе прошли на кухню, где уже стояла полутораметровая ёлка в горшке. Я не поверила своим глазам, она была настоящая и с нее сыпались настоящие иголки. Они под ней целое гнездо свили.
— Красивая, — мое лицо озарила улыбка, — но нужно будет переставить в гостиную, там же телевизор.
— Черт, — Дима закрыл глаза рукой и тяжело вздохнул. — Сейчас сделаю.
Под шкрябающие звуки я начала разбирать пакеты — свечи, гирлянды, фонарики, игрушки. Стол заполнился, а пакеты так и не были до конца разобраны. Нам предстояло украсить не только ёлку, но и всю квартиру! Так что денег на украшения жалеть не хотелось.
— Поможешь? — услышав, что Дима возвращается, спросила я.
— Будто у меня есть выбор, — улыбнулся он в ответ.
Мы включили музыку и принялись украшать квартиру, а в девять вечера завались на диван под светом гирлянды смотреть фильмы. Загадав желания, мы выпили по бокалу шампанского и переместились в постель. Прекрасная ночь. Прекрасное начало года.
Ближе к четырем утра я услышала шепот над своей головой:
— Ты бы испугалась, если бы я предложил тебе начать встречаться?
Мне показалось, что это бред моего полусонного сознания.
— Нет. Ты бы испугался больше.
Кажется, он не понял мой ответ, да я и сама не особо понимала, что хотела этим сказать.
— С тобой надо быть аккуратной, да? — тихо—тихо уточнила я. — Посмотрим, сколько мы протянем.
— Думаешь, недолго?
— Не знаю.
Мы погрузились в молчание.
Теперь спать хотелось меньше, чем делиться откровениями.
— Ты сложный, мне порой кажется, что я тебя совсем не понимаю.
— Ты мне никогда об этом не говорила.
— Это не то, что говорят друзьям. Друзей принимают такими, какие они есть. С отношениями все сложнее, там вы строите нечто общее. Мне нужно быть уверенной, что всё не развалится от подувшего ветра.
Я практически физически почувствовала, как Дима нахмурился.
— Но мне хочется попробовать с тобой, — призналась я. — Даже если будет непросто.
Ночь всегда тянула на откровенность, а ночь после хорошего секса, открывала новую грань человеческой сути — откровенность перед самим собой.
Мы заснули, позабыв выключить гирлянду.