Глава 2
Сон длился от силы часа полтора и представлял из себя хаотичную ядреную бурду из картинок и звуков, разрубленную звонком будильника. Будучи помятой, я поднялась с кровати с головной болью и пошла в ванную, но мне так и не хватило смелости посмотреть в зеркало, пока я не вышла из-под ледяного душа.
— Ты отвратительно выглядишь, и маска тебя не спасет, — сообщило отражение, затем попрыгало, потерло отекшие щеки и в конце концов сдалось и налепило на лицо косметическую маску.
Маска спасла.
К работе я подъезжала без сил и мотивации, зато с чувством голода и жаждой. Ульяне понравится, что кто-то наконец доест невкусное печенье, которое она притащила на прошлой неделе.
— Целый месяц! Мы выпрашиваем деньги на свет целый месяц! — Ульяна вскинула руки над подоконником и задела жалюзи, с которых в ту же секунду посыпались дохлые мошки.
Мы с ней одновременно брезгливо переглянулись.
От ее крика в висках загудело в два раза больше.
— Директор сказал, что к сентябрю лампы поменяют. До того времени нужды нет — в этом кабинете редко кто остается допоздна, — отметил наш руководитель, погружаясь обратно в экран монитора, затем скрипнул крышкой ноутбука, забавно поднял брови и улыбнулся.
— Какая глупость, — вздохнула Ульяна, стряхнула мошек в совок и выбросила в окно. — Мы к тому моменту ослепнем.
— Слепота — друг молодежи.
— Так не говорят.
— А как говорят?
Прячась за столом от тошнотворных бликов, я заглянула в новостной паблик. Первой же фотографией, встретившей меня, был снимок Димы, стоящего на барной стойке и толкающего декорированные желтые подсвечники плечами. Меня охватил озноб. Комментарии пестрили видео и фото, сделанными с разных ракурсов из бара, где Дима танцевал, пел и выкрикивал ругательства в сторону охраны, пытающейся привести его в чувство. Люди писали "Будто кто-то ждал иного", "Изолируйте это позорище", "Мухоморы все мозги сожрали", "Кому-то явно пора меньше пить", "Еще что-то про Марину говорил, сам не лучше".
Последний комментарий про модель Марину я прочитала еще раз, затем вернулась к ленте и пролистала вверх, пытаясь найти новость о том, что Дима где-то упоминал свою бывшую девушку, но ничего не нашла. Тогда я, недолго думая, зашла на его основную страницу, которую смотрела лишь в начале нашего общения.
Неброский комментарий от Димы в день, когда он вернулся в Питер звучал так: "С днем рождения, подружка! Спасибо, что свела меня год назад с анорексичным лесом".
Анорексичный лес... так называли тех, кто извел фигуру, сидя на заграничных комплексных витаминах под названием «мухоморы». Намек был явно на Марину, но прямо имени нигде написано не было.
— Нет, ты слышала? — пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на Ульяну, вставшую над моим монитором. — Что вчера Катастрофа учудил, слышала? Ответить не можешь? Только головой мотать? Это про парня, у которого мы на концерте были. Ладно, я расскажу, он напился в баре, явно переборщив и вел себя как придурок полный. Все фоткали как он на люстрах весел и орал, что он звезда.
— Это ужасно, — ответила я.
— Алкоголь — зло. Он убивает. У Димы к тридцати откажет сердце, и он откинется. Запомни мои слова. Он разрушение, и разрушает все вокруг себя!
— Но судя по тому, что он делал и говорил раньше, будто кто-то ждал иного.
— Никто не ждал. И как его менеджер только его терпит? Это же он приехал, чтобы забрать Диму.
Я пожала плечами. Никак не терпит. Дима дает ему деньги и привлекает внимание к их работе. Это работа, а не дружба, там не надо терпеть, там надо стараться.
Однако я тоже не понимала, как так получилось, что в два часа ночи, менеджер забрал Диму в отель. Мы перекинулись с тем парой слов в баре, когда он приехал, и обменялись контактами, на случай, если что-то случится, хотя, пробив номер, мне высветилась информация, что это агентский аккаунт, а не личный, то есть менеджер посчитал меня очередной подружкой, которая пристала к Диме раз появилась возможность.
Мой тяжелый вздох разорвал повисшую в кабинете тишину. Я уткнулась в компьютер, намереваясь весь день делать вид, что усердно работаю. К концу дня силы делать вид закончились, и я просто сидела, влепившись взглядом в монитор. Даже не моргала. Даже не дышала.
— Пойду домой, голова раскалывается.
С этими словами мое тело покинуло рабочее место на пятнадцать минут раньше положенного, но никто и слова не сказал, лишь руководитель бегло кивнул. Наверное, заприметил мой приближающийся обморок.
В девять вечера сознание барахталось в кровати, неспособное погрузить мозг в сон. Устав от усталости, я с силой хлопнула руками по кровати и подняла себя, приняв сидячее положение.
Ни фильм, ни расслабленная музыка, ни отсутствие мыслей не помогали мне заснуть.
От злости на организм, меня отвлек щелчок уведомления и сразу же полезла проверять телефон.
«Что делаешь?»
И это таким было первое сообщение от Димы после вчерашнего выступления?
«пытаюсь уснуть»
«Я мешаю?»
«нет. у меня все равно не получается. как ты себя чувствуешь?»
«Бывало и лучше»
«может быть посоветуешь какой-нибудь фильм, чтобы под него уснуть?»
«Я практически ничего не смотрю. Все время на студии торчу»
«может быть старый? какой-нибудь из детства»
«Дай подумать»
Следующее сообщение Дима написал через минуту.
«Вечное сияние чистого разума»
«разве он неинтересный?»
«Не помню, но помню, что в детстве мне было скучно его смотреть. Какая-то муть про любовь и конец там плохой»
«это хорошо»
«Плохой конец?»
«да. я не верю в хорошие. жизнь сложнее одного финала»
«Строчка из песни про Лину»
«получается мы с ней похожи больше, чем ты думаешь»
Я улыбнулась от своего сообщения, но Дима больше ничего не ответил.
Фильм я посмотрела за один раз, с опухшим мозгом слабо состыковывая действия героев между собой. Ближе к концу я поплакала, а затем уснула, так и не досмотрев до конца, так что узнать какой там финал — плохой или хороший, мне так и не удалось.
***
Дима сказал, что хочет показать мне, что бывает адекватным и позвал меня гулять на выходных. Лучше бы он просто извинился.
Мне стало до ужаса интересно, как он замаскирует забинтованную руку в тридцатиградусную жару, так что я вытащила себя из дома в хлопковом платье в середине дня и поехала в центр.
— Здравствуй, — Дима поднял ту самую руку в длинной перчатке, достающей до края рукава.
Его лицо закрывали очки и кепка. На нем были темно—зеленая футболка, рваные черные джинсы и белые кроссовки, от вида на которые защипало в глазах.
— Привет, здесь есть магазинчик с напитками, давай возьмем что-нибудь прохладительное.
— Конечно.
Меня сковало смущение, от чего голос стал высоким и непривычным. Даже несмотря на то, что Дима был максимально не похож на себя, мне он казался собой, вернее другим — Никки. Его аксессуары и спрятанная за объемной одеждой фигура не скрывали манеры говорить, жестов и ассоциаций, я все равно видела в нем свою любовь и от этого сердце разрывалось на части.
Даже стоя в кафе с прекрасным названием «Красные мотыльки», и делая заказ, меня не покидала неловкость. Сначала Дима смотрел на меню, затем смотрел на меня: рассматривал черты, волосы, платье, туфли, даже то как я взяла в руку стакан не укрылось от него.
— Я заплачу́, — не дав мне приложить карту к терминалу, оповестил Дима.
Считыватель пикнул.
Мы взяли два молочных чая — он с жасмином, я с мятой.
Беседа была непринужденной и текла о том, как Дима записывает демки, как проходят съемки клипов и какие запланированы проекты, Дима говорил о себе, о группе, рассказывал истории из туров. Улыбка, с которой я отвечала на его слова, начала приносить мне дискомфорт. Мне казалось, что я больше не могла не улыбаться.
Вечерело. Витиеватыми путями Питер привел нас к Марсову полю. Сделав привал между лужайками, Дима спросил:
— А кем ты работаешь?
Я подняла брови, так как ничего не могла сказать с ложкой мороженого во рту.
— Юристом.
— Серьезно? — удивился он.
— Да, но я не такой крутой юрист, как ты думаешь. Наша фирма занимается делами, за которые нормальные фирмы не берутся. У меня опыт три года, а все мои защиты... расскажу на примере, была белка, которая украла у женщины в заповеднике металлическую подвеску—орех, это дело я выиграла.
— Ты была за женщину?
— Как ты узнал?
— Догадался...
Мы переглянулись. Я не сдержала улыбки от взгляда на Никки.
— И тебе нравится, что твой потенциал тухнет?
Мне пришлось недовольно посмотреть на Диму, чтобы он понял, что это нетактичное высказывание.
— Хотя я не уверена, что это моя мечта, ничего другое меня тоже не привлекает. Когда-то мне нравилось рисовать, но сейчас...
— Тебе стоит попробовать себя в том, что тебе когда-то нравилось.
— Дима, тебе легко говорить, ведь ты уже удавшийся музыкант. Моя удача давно отвернулась от меня. Счастливые финалы для других, помнишь? Да и не думаю, что меня куда-то возьмут.
— Чтобы что-то поменять, надо попробовать сделать это. Даже если тебе страшно.
Мне показалось, что Никки говорил о себе, а потому я не нашлась с ответ. Мне не хотелось признаваться, но в душе я не верила, что можно измениться. Он верил, и он хотел, я же принимала всё как данность. Мне нравится постоянство и мне нравится, что свое постоянство я в состоянии контролировать.
К десяти вечера мы разошлись по домам. К одиннадцати я получила сообщение с приглашением посетить вечеринку с его группой.
«Ты им понравишься», — гласил текст.
Однако мне было достаточно нравиться только Никки.
***
За целую неделю мы списались лишь дважды и то наш диалог представлял из себя ответы на банальные вопросы "Как дела?", "Чем занят?" и "Что сегодня делал?". Все они были написаны мной. Первый потому что с субботы до вторника в чате стояла мертвая тишина, второй сразу же после первого, а третий я рискнула написать в среду, когда захотела рассказать, что у меня самой был страшно скучный день. В сравнении с Димой, даже целая жизнь.
Дима отвечал сдержанно, но меня это ничуть не волновало. Мне вообще в целом было все равно, что именно он писал, я цеплялась за возможность видеть Никки и потому прекращать общение была не намерена.
В субботу я решила, что мне необходимо выглядеть сногсшибательно. Вечеринка с группой с многомиллионной аудиторией наверняка предоставит шанс познакомиться с влиятельными людьми. Перед ними ни в коем случае не хотелось упасть в грязь лицом. Потому за одно утро я восстановила навык рисовать стрелки, создавать эффект прикорневого объема на голове и не стесняться ходить на десятисантиметровых каблуках. Перебарщивать намерения не было и к каблукам я надела приличное закрытое черное платье.
Дима прислал адрес до того, как я решила начать собираться, с подписью, что сам он будет на месте с семи вечера, но основная масса людей подтянется к девяти.
Не было нужды толпиться со всеми, я заказала такси так, чтобы подъехать к восьми, однако пробка на КАДе задержала приезд на двадцать минут.
Вход на территорию коттеджа оказался открыт. У дверей меня совершенно случайно встретил менеджер группы, с которым мы познакомились, когда он забирал Диму в отель из бара.
— Хэй, привет! Ты та девчонка из бара, — закивал он сам себе, а затем опустил глаза на телефон и что-то быстро напечатал собеседнику. — Мы тогда даже именами не обменялись. Я Коля, продюсер и порой менеджер. Ох, чем я здесь только не занимаюсь.
Коля говорил очень быстро, не прожевывая слова. Было видно, что работа в ускоренном режиме заставляла выбритую под троечку голову едва ли поспевать за мыслями.
Коля был круглолицым, среднего роста, широкоплечим взрослым мужчиной с небольшими ладонями. Сегодня он был в свободной выцветшей футболке с дурацким принтом и в потертых голубых джинсах. Единственное, что выдавало его доход — последняя модель телефона и кроссовки от ультрадорогой фирмы.
— Николай, пишут по поводу предложения о рекламе газировки, — сообщить мне свое имя не дала возникшая за его спиной девушка лет двадцати в круглых очках и с длинными черными ногтями.
Она была не симпатична — с неровно лежащим тональным средством, тонкими черными бровями и широким носом. Но по ней было видно, что она и не хотела быть симпатичной, ей больше нравилось быть вовлеченной в дела группы, нежели привлекать внимание.
— Какая газировка?
— Я не понимаю, они даже подписи не оставили, но вы говорили с ними два дня назад и дали добро на заявку. Вот прислали.
— Пусть переделывают, — Николай помотал головой из стороны в сторону и несдержанно выдохнул.
Он вернулся обратно в коттедж, продолжая говорить помощнице о работе, но вдруг вспомнил, что в коттедж я прошла сразу же за ним и повернулся, чтобы сообщить:
— Ох, точно, прости. Это Милана, она ответственна за пиар. Раз уж ты приехала раньше, поднимись на второй этаж, все там пока что.
— Спасибо, — в пустоту ответила я, не зная стоит ли снимать обувь.
Коля и Милана оставались в кроссовках даже в доме, потому и я прошла, стуча каблуками по паркетной доске к закругляющейся лестнице. За ней в гостевой на первом этаже негромко играла музыка из колонок. Кухня молчала, а с улицы было слышно только рев редких проезжающих машин.
Стоило мне подняться и пройтись по коридору к одной из спален, я услышала громкие голоса присутствующих.
Я прошла без стука в комнату с двумя источникам света — синими длинными лампами над кроватью и над телевизором, напротив. Окна целенаправленно были закрыты плотными шторами, но небольшая светлая полоса из-под занавески между ними все же просачивалась. Дима валялся, обнимая руками большую подушку, рядом с его объятиями в месте, где эта подушка и должна была лежать, сидела прижавшись спиной к стойке бледнолицая худая девочка с острым носом и широкими стрелками у уголков глаз. Она то и дело отталкивала с недовольным видом от себя димину голову.
— Ты меня заколебал, подвинься к другой стороне.
— Тогда я не смогу тебя доставать.
Это была Ира — девушка, на чей день рождения приезжал Дима. На ней был белый топик, подчеркивающий выпирающие соски на плоской груди и темные джинсы, растянутые на коленках. Ира была симпатична, но, как рассказывал Дима, нездорово привязывалась к парням, с которыми встречалась, из-за чего те постоянно ее бросали. Вот и сейчас ее парень, совершенно не обращая на нее внимание стоял, прижавшись к подоконнику и выпивал с барабанщиком "Первой катастрофы".
Басист играл на синтезаторе что-то незатейливое, еще двое из небольшой группы, название которой я не смогла вспомнить, сидели на подушках и наблюдали за Димой и Ирой, а остальных четверых присутствующих я не узнала. Они сидели прямо на полу.
— Да, я записалась на корректировку тату, но не знаю, может просто перекрою, — говорила Ира, не поднимая глаз на меня.
Диме кинули электронную сигарету, он сделал затяжку и лишь после заметил меня. Однако единственное приветствие, которое я получила была поднятая рука.
— К тому же мастеру, который мне на ключице делал, — продолжала Ира.
Я глубоко вздохнула, когда взгляд Димы отвернулся от меня.
Это не было разочарование, ничего ждать не приходилось. Лишь промельнуло сожаление, что пробка на КАДе не задержала меня на добрый час, а не двадцать минут.
Ноги сами понесли к подоконнику, где общались парень Иры и барабанщик.
— Простите, где вы налили выпивку? — спросила я, прекрасно видя, что за шторами стояла бутылка.
Мне необходимо было начать с кем-то говорить, пришлось выкручиваться.
— Алкоголь...
Барабанщика звали Денис. Из всей группы только он казался мне адекватным. Во—первых, ему было тридцать пять лет — он был самым старшим участником, во—вторых, он выглядел как обычный парень — подтянутый, спокойный, неконфликтный, в—третьих, он был женат на чудеснейшей женщине и около семи месяцев назад у него родилась дочка. Последнее особенно меня умиляло.
— Точно, за шторой, там же и стаканчики. Денис, — представился он.
— Никита, — представился парень Иры.
— Лина, — ответила я.
— У нас только коньяк.
— То что нужно, — моя улыбка расположила их и дальше разговор перетек в общение.
Мне задышалось легче, когда первый глоток по пищеводу спустился в желудок.
— Мы обсуждали новую студию звукозаписи в Москве, — сказал Денис.
— Есть разница между Москвой и Питером?
— Нет. Просто обсуждали, что можно было бы записаться там, так как там друзья Никиты. Могут за рекламу скидку сделать. Выгодное предложение.
— Это если они согласятся, — поддержал Никита. — Хотя вероятнее всего так. У них сейчас не очень много желающих. Помещение далеко от центра, мотаться туда лишний час никому не в кайф. Пойду за стаканчиками еще спущусь.
Никита ушел, и я заняла его место. Бросив взгляд на Диму, все также продолжающего разговаривать с Ирой и не обращающего внимание на меня, я поняла, что этот разговор о студии мой единственный шанс вообще с кем-то поговорить, ведь вряд ли кто-то захочет проводить время со мной. На этой вечеринке я не представляла ценности.
— Ты за ним пришла? Его подружка? — понимающе спросил Денис.
— По его приглашению. Не думаю, что подруга.
— Обычно иначе отвечают.
— Говорят, что девушка, да?
Денис с улыбкой кивнул.
— Я не рассчитываю на то, что мы будем вместе.
— Почему?
— Потому что мы из разных миров, — на выдохе призналась я.
— Он звезда, а ты... — с вопросом протянул Денис.
— Юрист. Но дело не столько в этом. Сомневаюсь, что кому-то хватит мужества вынести его поведение.
— Да, ты права, никому не хватит. Даже не знаю, как мы его порой терпим, — мои губы растянулись в искусственной усмешке.
Денис еще раз посмотрел на мой взгляд на Диму.
— Знаешь, ты выглядишь иначе.
— В каком смысле?
— Он рассказывал, что познакомился с тобой. Ты ведь девушка, с которой он был в баре, когда его разгромил, я прав?
— Что ж...
Меня сковала неловкость.
— Зачем ты пришла? После того шоу, что он устроил...
— Он сам позвал, — я сморщилась, но сделала ещё один глоток коньяка.
— Но ты пришла, — закончил Денис, затем положил локоть на подоконник и наклонился, начав говорить тише, — вот я и говорю. Ты выглядишь иначе.
— Иначе чем кто? — так и не поняла я.
Денис отклонился обратно к подоконнику, пожал плечами, и тоже пригубил из стаканчика.
— Иначе, чем я представлял. Ладно. Там сейчас должны пиццу подвести, хочешь перекусить?
Я покачала головой.
— Тогда увидимся.
Денис махнул мне рукой и вышел из комнаты. Моя голова повернулась на Диму. В его улыбке и взгляде на меня мне привиделся Никки. Опять. На душе стало теплее.
Ира тоже поднялась с места, отряхнулась, толкнула Диму в последний раз и вышла. Я заняла ее место.
— Когда еще кто-нибудь подъедет?
— Да уже начинают. Тебе без людей скучно?
— Нет, мне все равно.
Дима перевернулся на спину и посмотрел на мои голые ноги под платьем.
— Сегодня есть возможность заключить хороший контракт с владельцами клуба на Сенной. Ради этого продюсер и разыграл вечеринку, попросил пригласить поприличнее людей, подобрать прикид и фильтровать базар...
— Ага, все ради одного контракта.
— Таков мир музыки. Нам тоже пора спускаться. Смотрика, уже все разошлись.
Я и не заметила, но мы правда остались в комнате одни. Все ушли.
Дима сел на кровати и глянул бегло на меня. Его рука опустилась на мое голое бедро и поднялась к границе кожи с платьем. Я почувствовала стянувшийся узел внизу живота, мое дыхание замедлилось и наконец-то я подняла глаза, чтобы посмотреть Диме в глаза.
Никки наклонился к моим губам, и мы коснулись друг друга.
Размеренный поцелуй плавно перетек в настойчивый. Дима положил руки на мои скулы и прижал к себе, зажимая между своим телом и спинкой кровати. У меня закружилась голова и я сжала пальцами его футболку, прижимая к себе ближе.
— Думаю, нам надо, — задыхаясь проговорил Дима, — спускаться.
— Да, — подтвердила я шепотом и отстранилась прежде, чем мы сблизились вновь.
Мы больше не смотрели друг на друга. Что-то неправильное витало в воздухе, и я никак не могла объяснить себе, что именно. Разрывающее желание касаться его и целовать прошло за несколько секунд, и мы оба остались ни с чем. Однако нечто теплое все еще теплилось в груди при взгляде на спину Димы.
На первом этаже уже толпился народ. Смеркало. Свет приглушили, большие окна зашторили. В гостиной долбила музыка и весь стол был заставлен пиццей и алкоголем.
Я обошла ее и вышла на кухню, мечтая затеряться среди людей.
— Здесь переход, там вступление, — сказал Вова.
Денис барабанил ложками по островку из керамогранита. Рядом стоял Вова — басист группы. Вова всегда ходил в серых водолазках и черных джинсах. На вид он был ровесником Димы, то есть лет двадцати восьми. Вне площадки он носил очки и молчал. Не было ни одного интервью, где он бы хотя бы что-то произнес. Пока он не ответил Денису, я думала, он немой.
— Если мы сделаем сначала вступление, затем переход, то обломаем Диме растяг в середине куплета, — ответил Денис.
— Если мы не сделаем переход, то мы его уже никуда не вставим.
— Тоже верно.
Я подошла к ним и встала рядом. На телефоне рядом с местом, где лежали ложки, горело видео с репетиции. И у Дениса, и у Вовы было по одному наушнику, так что они слышали, что там играло.
В пластиковый стаканчик я налила еще коньяка, а на закуску положила на блюдце несколько сладких пирожков из доставки.
Все что мне оставалось, это есть и пить, и в этом удовольствие отказывать себе я была не намерена.
Мне пришлось вернуться в гостиную, чтобы выйди через нее на улицу. Свежий воздух не повредил бы. Однако взгляд зацепился за Диму и Колю. Менеджер активно жестикулировал перед двумя другими людьми и бурно что-то рассказывал. Дима бросил на меня взгляд раньше, чем я успела спрятаться, и подозвал одними глазами к себе.
Делая вид, что подслушиваю совершенно других людей, я подошла ближе к стеклянному столику у телевизора и дивана.
— Это нужно на несколько фотографий. Пару скрытых, два селфи, — сказал человек, стоявший напротив менеджера.
— В целом, — обдумал менеджер, — договор, да?
Дима, не проявляя интереса, показушно выдохнул в сторону, но тут же закашлялся. Я спрятала усмешку за ладонью. Он заметил и передразнивающе улыбнулся.
— Ладно, я скажу помощнице, что есть такой вариант. Милан, сделай пометку.
— Сделала.
Откуда возникла Милана, мне ясно не было, но несколько минут назад ее точно поблизости не было.
Менеджер отошел в сторону и мне открылся вид на высокую девушку с длинными белыми волосами, собранными в хвост. Он была одета в светлые джинсы и футболку, а ее вытянутое лицо украшали две розовые стрелки и подчеркнутые блеском губы. Она была очень красива и к своему сожалению я знала, что она бьюти—блогер.
— Я пойду к девчонкам, ты подтягивайся, — высокомерно произнесла она, взмахнув прядями.
— Давай позже, — Дима обошел ее и подошел ко мне, принюхиваясь к стакану. Затем взял его из моей руки, касаясь меня бинтами, и залпом допил содержимое, тут же сморщился и встряхнулся.
— Вообще-то это не твое, — усмехнулась я, забирая стакан обратно
— Где же мне взять мое? Из твоих губ?
— На кухне. Там твоя группа обсуждает новую песню. Думают менять вставки и переходы.
— А, — понимающе кивнул Дима и встал рядом, тоже рассматривая гостей вечеринки. — Это на трек, который мы никак закончить не можем. Кстати, хочешь нарисовать к нему обложку?
— Ты серьезно? — переспросила я.
— Ну да, попробуй. За ноль рублей.
Дима подошел к телевизору за нашими спинами и начал нажимать на кнопки, но ничего не включилось.
— Бутафор, так и знал. Додумался же кто-то.
— Подожди, ты правда предлагаешь мне нарисовать обложку?
— Я тебе кину демку. Изобрази что-нибудь абстрактное. Как почувствуешь, в общем, — он повернулся на меня и положил руку мне на плечо. — Дерзай. Ладно, пойду тоже посмотрю, что там ребята думают.
— Стой, — прежде, чем Дима ушел, я отдала ему стакан. — Я поеду, наверное. Уже почти десять.
— Да, мы тут до двух точно проторчим.
Мы улыбнулись друг другу и попрощались.
К одиннадцати я уже снимала с себя платье в пустоте квартиры и думала о том, как все воскресенье проведу за графическим планшетом, пытаясь вспомнить какого это — рисовать.