Глава 1
Мне было двадцать пять лет. Мой рост все еще был сто шестьдесят восемь сантиметра, у меня было высшее образование, прямые темные волосы до груди с секущимися кончиками — их никто не видел, но я знала, что они там были — и внезапно вспыхнувшее воспоминание в голове, о которого шесть лет мой мозг отрекался. Та старая неубранная квартира, матрас, темнота лета, не смотря на приближающиеся белые ночи, холодный воздух и обжигающая любовь. Это словно все было вчера.
Я поморгала, чтобы убрать наваждение, и вновь посмотрела на распечатанный билет группы «Первая катастрофа» сжатый в руках. Оказывается, никто не печатает билеты на концерты уже лет пять, но кто бы мне это сказал раньше.
За моей спиной двое парней разворачивали скандал и их крики окончательно вернули меня в реальность.
— Мы здесь двадцать минут письки морозим, а ты думал по—быстрому вписаться?
— Я не хотел втискиваться, правда.
— Так проваливай, — повысил заводила голос.
— Да я здесь с подругой. Она где-то...
— Вот найди ее, потом вставай! Вали давай. В конец очереди!
Я переглянулась с Ульяной — моей подругой по работе, пригласившей меня на концерт. Она на ругань не обращала никакого внимания, копаясь в телефоне в поиске файла с билетом.
— Тебе то я твой кинула, а второй где? Никак не найду, чтоб он провалился.
Мне не хотелось комментировать. Я еще плохо понимала, как мне реагировать на фразы, которые мне говорила Ульяна. Она работала со мной всего месяц с небольшим — с мая — и мы практически не общались, за исключением совместных походов за кофе в обеденное время. Вроде бы нормальная девчонка, но у нас будто волны общения были совершенно разные. Она была не формальна — короткие яркие волосы, пирсинг в носу, длинные ногти, а мне яркостью привлечение внимания к себе казалось пугающим.
Ульяна пригласила меня на концерт, потому что парень бросил ее за несколько дней до него. Проще говоря, подарок не удался. Из тех знакомых, кто хотел пойти, все билеты взяли. Мне не хотелось оставлять ее одну, и я предложила свою кандидатуру, хотя из всех треков группы, мне была знакома лишь одна песня — самая популярная и известная — с названием "Лина".
— Нашла! — радостно взвизгнула она, а затем повернулась на меня. — Не хотелось бы пропустить вечеринку из-за файла.
— Вечеринку? — нахмурилась я, еще раз смотря на свой билет.
— Все дело в доп. проходке. После концерта клуб устраивает вечеринку, и мы останемся. Я обожаю знакомиться с фанатами первых, с бывшим мы тоже познакомились там, а вот с парнем, что был до него нет...
Я медленно отвела глаза в сторону тянущейся очереди перед нами. Ульяна была слишком активна, мне не хватало ни сил, ни желания поддерживать с ней диалог.
— Ты что-нибудь слышала про Диму? Он был на слуху весь прошлый тур.
— Что?
— Про Диму Бахтина, — повторила Ульяна, всматриваясь в мои глаза. — Солист. Дима Бахтин.
Про него сложно было не слышать. В прошлом году он встречался с моделью из Франции. Это были его единственные публичные отношения, продержавшиеся с октября по ноябрь, тогда же его уличили в целом списке вещей, которые были либо незаконны, либо сокращались до "перепил алкоголя". Драки, вождение автомобиля в пьяном виде, демонстрация неприличных жестов со сцены, реклама саморазрушения, грубые высказывания о коллегах и фанатах, публичных вынос грязи отношений с моделью, оскорбления. После разрывала модель по всему интернету пустила много слухов, в том числе, что у него не стоит.
— Если до тебя не дошло, значит не так уж он и популярен, как говорит. Вообще вчера писали, что он отменит концерт. В его канале четыре кружочка, о том, что после последнего тура его подводит рука.
— Рука? Он же поет.
— Он еще на гитаре играет, — усмехнулась Ульяна. — Правая у него всегда забинтована. Вообще знаешь, у них всегда проблемы с гитаристами. Вот басист и барабанщик давно в группе, а гитаристы надолго не задерживается.
— Почему?
— Да там у всех свои причины. Два месяца продержатся и все. Могут замениться даже во время тура. Это той осенью было. Кошмар, да? В каком-то подкасте обсуждали.
Толпа перед нами сдвинулась с места, и мы тоже сделали шаг вперед.
Я бегло видела фотографии Димы в социальных сетях, но никогда не смотрела на его руки. Мне не нравились люди, которые быстро набирали популярность. Никки говорил, труд должен быть тяжелым, чтобы быть оцененным, в противном случае, он легче пера и продать его можно будет за бесценок.
Ульяна показала наши билеты на входе, и мы прошли в затемненный клуб на три тысячи человек. Это было больше, чем я когда-либо видела на концертах знакомых, но меньше, чем представляла, что когда-нибудь увижу на концерте Никки. От повторных мыслей о нем к горлу подступала сухость, а в груди потяжелело.
Три долгие вспышки на сцене, удары барабанщика, проверки звука у басиста и вот вышел солист — маленькая точка. Лицо скрыто лохматыми волосами у висков, тело бесформенной спортивной кофтой. Меня оглушил грохот, а затем первая же песня. Пока я пыталась разобрать слова из-за непривычного звучания, меня осенило осознание — мне нравится. Громко, ярко, смело.
К середине концерта музыка вышвырнула меня из зала, перевернула отношение к себе и обнажила, заставив погрузиться в свою идейность. Воспоминания, ассоциации, ностальгия — всё смешалось в ядреный коктейль и вот я уже смотрела на сцену как мотылёк на свет.
А когда заиграла "Лина" — главный хит февраля и марта, меня пронзило всеми чувствами разом и отпустило, влюбив в себя окончательно. Глядя на сцену, я понимала, почему у группы «Первая катастрофа» было столько фанатов и почему столько слухов пускали СМИ — у группы был драйв, секс, настоящий рок, и солист, поднимающий своей энергией бешеный хаос.
Песня про хорошую девочку, которая прошла мимо плохого парня, прекрасно осознавая, чем может закончиться их история. Она выбрала быть «с чистым сердцем и совестью», а он «влюбленным на пару секунд придурком», давая ей шанс уйти — это история о полярности, которая могли существовать только в мыслях, но к которой всем так хотелось приблизиться.
Музыка была потрясающей настолько, что через полчаса после окончания концерта, я все еще пребывала в восторге от услышанного. Я была оглушена, но вдохновлена.
Ульяна поймала меня у выхода, пока толпа окончательно не снесла нас потоком, и заставила притормозить. Еще же оставалась вечеринка, но мне не хотелось на ней оставаться — людей много, помещение душное и огромное, а клубная музыка сбивала настроение, которое мне подарил концерт.
— Останься. Хотя бы на час.
— Затем мы уедем?
Ульяна кивнула и повела меня ближе к центру. Она пыталась заставить меня танцевать, но мне никак не удавалось расслабиться. Вместе с расслаблением терялся запал и, когда Ульяна потянула меня к бару, я уже представляла из себя зажатое и концентрированное неудовлетворение.
— Два пива, пожалуйста.
— Я не пью пиво. Возьми отвертку.
— За мой счет! — Ульяна начала вилять бедрами в такт музыки и всеми силами пыталась заставить меня улыбаться и двигаться.
Это я была не на своем месте или мне правда не хватало легкости? От вопроса в голове сразу последовал ответ «не на своем...», но закончить его не дал чужой голос:
— Придурок, тебя не учили манерам?
Ульяна отвернулась от меня, напирая на парня, которому это озвучила, тот в извинительной манере поднял руки.
— Прости, хабалка, не хотел, — я подняла голову, не веря своим глазам. Это был Дима, солист Первой катастрофы, но не его присутствие поразило меня, а то насколько сильно он был не похож на себя на сцене и насколько сильно внешне схож с Никки. Если бы не длина волос, я бы перепутала его имя и назвала другое.
Острые черты, густые брови, глубокий взгляд серых глаз.
Мое прошлое стояло передо мной и пугало меня до оцепенения.
— Вы Дима? — изменилась в лице Ульяна. — Это не то, что...
Я перевела взгляд на нее, а затем вернула к Диме, встречаясь с ним глазами. Он цыкнул и обошел нас стороной к бару.
— Свали с пути, а.
— Можно фото? Всего одно.
Щелчок камеры телефона и неловкая фотография украсила её галерею.
— А номер дадите? — захихикала Ульяна.
— Нет.
Ульяна застыла, пораженная озвученным резким ответом.
— Почему...
— Правда объяснить?
Дима поднял одну бровь, взял со стойки стакан забинтованной рукой и играючи показал фак.
— Ты меня вообще ударил, — разозлилась Ульяна, взмахивая руками. — В спину. Извинись тогда.
— Дура? — уходя спросил он.
— Козел.
Я попыталась вспомнить, как Дима мог ударить Ульяну, пока та стояла. Мне начало казаться, что Ульяна слишком привлекала к себе внимание. Может пыталась зацепить, может думала, что так понравится, но и Диму, и меня она скорее нервировала и смущала. Мне было за нее стыдно.
Ульяна топнула ногой и вздернула острый нос, я же сделала глоток из стакана и молча перевела взгляд на удаляющуюся фигуру.
— Пора домой.
— Ага, а то этот козел еще вернется, — зло подтвердила Ульяна.
За три глотка я проглотила коктейль, Ульяна к пиву не притронулась.
Мы вышли из зала в прохладу вечера. Черная джинсовка на моих плечах прилипла поверх майки, а от ботильонов болели ноги. За нашими спинами столпились курильщики с ненасытными взглядами, так что мы свернули в переулок, прячась от дыма и желтого света фонарей главной улицы.
— Ты закажешь такси? Сейчас цены завышенные, — заглядывая в телефон уведомила Ульяна.
— Да, не хочу пятнадцать минут пешком идти.
— Тогда тоже закажу. О, одна минута. У тебя что?
— Ищет, — я сделала вид, что расстроена, хотя на самом деле я даже не нажала поиск. Мне хотелось, как можно скорее отделаться от Ульяны.
Машина подъехала, Ульяна улыбнулась на прощание, помахала ладонью и села в нее.
— Увидимся.
— Ага.
Как только машина скрылась за поворотом, я достала сигареты и закурила.
Сумасшествие.
Время перевалило за одиннадцать. Ночь почернела, узкая пешая тропа по правую руку от меня растеклась огнями зданий и вывесок. Облезлые стены с треснувшей штукатуркой и посеревшей побелкой, стыкованные широкие трубы карнизов, тянущиеся с расстеленных звучных крыш, которые безоружно гладил дождь. Я дышала каждым мгновение, впитывала любовь и воспоминания, похороненные как гадкие слова с признаниями и извинениями.
Всех ли людей так тяготит прошлое?
— Думаешь, каким словом меня обозвать? — устало спросил голос.
Я подняла голову, вновь оказываясь напротив фальшивого Никки. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вынырнуть обратно в реальность.
— Думаешь, каким словом обозвать меня? — повторил Дима.
— А ты уверен, что все только о тебе и думают.
— Вы с подругой одинаково дерзите.
— Она мне не подруга, — исправила я, выбрасывая не потухший бычок прямо на асфальт, — и я тебе не дерзила, я сказала, как есть. Не вижу схожести с тем, что говорила она.
Мне пришлось опустить глаза, чтобы не смотреть на Диму и не видеть в нем Никки. Всматриваться в лицо бывшего было выше моих сил. Дима это заметил, но воспринял по—своему, он облокотился о стену поблизости и спустился по стене вниз, растягивая рваные на коленках джинсы. Тоже закурил. Теперь от Димы пахло не только смесью пота и тяжелого одеколона, но и табаком.
— Да, то что лилось из нее было отвратительно, — с насмешкой грубо обозначил Дима. — Так вы фанатки? На концерте были?
— Слушай, а ты не устал после выступления? — перевела я тему. — Разве нет желания посидеть в гримерке?
— Посидеть хорошая идея, но там не покурить, воняет и толпятся девчонки, — сморщился он, затем быстро исправился, — а здесь всего одна.
— Ошибаешься, зайди за угол, там еще стоят.
— Они завалят просьбами о контактах.
— Тебе такое не нравится?
— Смотря кто просит. Попросила бы ты, тебе бы я дал, и не только номер, — насмешливо оскалился Дима.
Я посмотрела на него, но ожидаемую реакцию не показала. Я вообще не показала никакой реакции. Попроси я контакт, он бы так же меня послал, как и всех. Хорошо, что мне хватало ума это понимать.
Что-то еще было не так. Дима не договаривал и мне хотелось вытащить из него еще причины, по которым он торчит в малолюдном переулке за клубом.
— А в клубе тебя никто не смущал?
— Там одни торчки, они дальше своего носа не видят. Если бы не твоя подруга, меня бы вообще никто не трогал. Вам повезло, что вы прямо у края стояли. К бару можно попасть по коридору от гримерки за три минуты. Твоя подруга точно об этом не знала, иначе бы попыталась выпросить у бармена проходку.
— Она мне не подруга, — повторила я, но фраза опять прошла мимо ушей. — Для усталого человека ты много болтаешь.
— После концерта всегда так. Энергия бешеная. Прям разрывает, — Дима поднялся на ноги, встряхнул руками и улыбнулся. — Три раза за ночь, хочешь?
— Мне за это платить?
Дима вдруг засмеялся, теряя напускной пафос. Затем достал телефон из кармана и сбросил звонок.
— Ладно, милашка, прелюдии закончились. Поедешь ко мне?
— Кто тебя ищет? — проигнорировав Диму, настойчиво спросила я.
— Тот кто не дает мне протрезветь на воздухе.
Теперь ясно зачем он вышел из клуба.
Мой глубокий вздох разрезал тишину. Дима действительно был очень пьян. Он умудрялся пить между куплетами прямо на сцене и сейчас едва ли стоял на ногах.
— Ты ничего такая.
«Больше никого искать не хочется», закончила я про себя.
— А твои тебя не потеряют?
— Тебя это волнует?
Меня это волновало, но не настолько, чтобы повторяться.
— Такси будет через минуту. Имя у тебя есть? — приблизившись вплотную, спросил в самые губы Дима. Горячее дыхание коснулось меня в районе щеки, а затем я почувствовала его ладони на своей талии, медленно опускающиеся к бедрам. Дима не был резок, но был настойчив, а еще проявлял силу, прижимая мое тело к своему. Меня словно парализовало от близости. Такой формат флирта был совсем не по мне. Слишком быстро мы перешли к серьезным намерениям. Не знаю, чувствовал ли это он, но я попыталась сама себя заставить чувствовать желания иначе.
— Если ты Дима, — я задышала чаще и перевела взгляд на небо, — называй меня Лина.
— Смешно, а какое твое настоящее имя?
— Тебя это волнует?
В ту минуту даже меня саму не волновали никакие имена. Я думала только о Диме, целующем мою шею, мечтая увидеть в нем черты, не напоминающие мне Никки. Касались они меня по—разному, и это было маяком.
Неожиданно все прекратилось, Дима ловким движением вытащил из моего кармана телефон под недоуменный взгляд и отступил на два шага назад.
— Здесь не моя фотка, — удивился он, затем что-то напечатал и передал мне мобильный обратно. — Позвони.
— Что? — резкая смена настроений показалась мне насмешкой, у меня только начало получаться настраиваться на близость.
Мобильник тут же спрятался в карман с застежкой.
— Мой контакт. Тебе нужно играть дольше, да?
Ответ Дима не получил, мои шаги уже разрезали молчание улицы, я удалялась прочь к повороту.
Его такси свернуло к нам прямо передо мной и потому, дрожа от переполняющих эмоций, я бросилась в бегство.
***
Половину ночи я провела, листая новости полугодовалой давности о группе «Первая катастрофа». В ее составе на постоянной основе был двадцати семилетний солист Дима, которого кратко, но броско называли «Катастрофа», басист — неприметный парнишка, на всех фотографиях вне концертной площадки ходящий в водолазках и барабанщик — подкачанный мужчина тридцати пяти лет с кольцом на безымянном пальце.
В основном все новости за октябрь прошлого годы крутились вокруг скандальной пары — Димы и Марины — темнокожей модели из Франции с русскими корнями. Первой сенсационным звоночком было, что они выкладывали совместные фотографии у зеркала в коридоре, затем их скрытно снимали за сценой общающихся между собой — «Марина приехала на концерт «Первой катастрофы», лично поддержать Катастрофу или по старой дружбе?». Я даже пролистала комментарии, пытаясь среди них найти больше информации о встречах, но были лишь сомнительные высказывания. К концу октября Марина выложила историю, где показывала ладонь с кольцом на среднем пальце с крупным камнем и подписью на Французском языке «Катастрофа — это я». После истории ребят стали чаще видеть вместе — поездки в тур, ужин в ресторане, поцелуй в машине, они уже не скрывались.
Двадцать девятого ноября они расстались. Длинный пост, посвященный грязи, что была отношениях, я прочитала с особым интересом, но все что запомнила это обвинения в употреблении алкоголя, описание неадекватного поведения при личных встречах, хамство и оскорбления со стороны Димы, клевета перед составом группы и продюсерами. Марина смешала всё негативное, что смогла из себя вытащить, словно хотела ударить как можно больнее за раз. Вслед за этим Дима опубликовал пост, высказываясь о лжи и подаче заявления в суд. Извинения Марины. Забранное из суда заявление. Поспешное возвращение во Францию.
Благодаря публичным отношения Марина принесла группе «Первая катастрофа» известность за границей и в социальных сетях, однако она была не единственной причиной, по которой группа выстрелила успехом осенью. Несколько совместных записей с говорящими именами, вскрывшаяся через бывших участников группы правда о том, что Дима действительно не раз, в том числе перед концертом, злоупотреблял алкоголем, неясное фанатам происшествие, случившееся в туре, из-за которого он носит бинты на руке, неадекватные высказывания на сцене: в момент расставания он без уточнений обозначил, что вокруг крутятся только девушки легкого поведения, намекая на Марину, и передразнивая ее акцент.
Чем больше я смотрела старые записи с выступлений, тем больше обращала внимание на состояние Димы — где он был трезв, а где настолько неадекватен, что умудрялся забывать слова своих же песен.
Последний инцидент произошел в апреле. При исполнении самого популярного трека, Дима показал толпе неприличный жест и прямо посередине куплета послал присутствующих, затем кинул микрофон, напугав фанатов, и ушел со сцены.
После этого продажи на концерты только возросли и в каждом последующем городе был полный выкуп билетов.
При прочтении этой новости, я поняла, что мне необходима пауза.
Я бросила взгляд на время — половина четвертого утра — отложила телефон, поднялась с кровати, потянулась, встряхнулась, а затем вышла на балкон, любуясь рассветом. Близились белые ночи. Думая о них, я не заметила момента, когда город начал просыпаться.
***
В понедельник, когда я сидела на работе, старательно игнорируя безостановочную болтовню Ульяны и нашего начальника о сдвинутом обеденном времени, на экране мобильника загорелось уведомление с незнакомого номера:
«Поставила мою фотку на блокировку?»
Ответ прилетел тут же.
«думаю распечатать и повесить на стену»
«В продаже уже есть журнал с нашим плакатом. Подарю тебе»
«присылай по почте. у тебя тур в разгаре»
«Ты права»
И следом еще одно сообщение от Димы:
«Но через два месяца я уже вернусь в Питер. Свожу тебя в Москву, ты, наверное, думаешь, что ваши ретро трамваи — писк моды»
«не хочу» я поставила смеющийся смайлик в конце.
Мне пришлось взять паузу, чтобы понять, как лучше сформулировать ответ:
«да, я правда считаю, что они писк моды»
«Моды восьмидесятых?»
Дима тоже поставил смеющийся смайлик.
«я была в Москве проездом. мне ее показывать не нужно)»
«Жаль» — это было последнее, что я получила.
Мне захотелось ответить ещё что-нибудь, чтобы не прерывать общение, но Ульяна отвлекла вопросом, какое время было бы для меня удобнее. Мой ответ о том, что мне все равно во сколько есть, ее не устроил.
Вечером, когда я шла по улице через центр к метро, я увидела тот самый трамвай, который Дима назвал ретро, сфотографировала его и отправила с подписью «прокатить?».
Дима ответил через несколько часов смеющимся смайликом и в ответ прислал фотографию окна из самолета с видимым рабочим, катящим мимо пустую тележку: «Уже катают».
«вот это малышка»
«И не то слово»
Мы обменялись смеющимися смайликами, а затем Дима написал:
«Но не такая как ты малышка, малышка»
Я остановилась прямо на дороге, уткнувшись носом в экран, пораженная таким открытым флиртом.
Меня обдало жаром, а затем расплавило под потоком воздуха мчащихся машин. Я заблокировала телефон, убрала в карман и спустилась в метро.
Новое сообщение от Димы я получила на следующий день рано утром с фотографией городского автобуса из номера отеля без подписи и в ответ прислала фотографию припаркованной чужой машины из окна офиса.
Мы переписывались по несколько раз в неделю о том, что видели или о том, что с нами случалось, но никогда наши разговоры не переходили черту личного. Дима отвечал на мои вопросы, когда ему было удобно, я отвечала на его через несколько минут после того, как звучал щелчок уведомления. Бывали дни, когда мы не списывались вовсе, эти дни проходили долго и оставляли у меня осадок, о котором я хотела бы солгать, что меня он нисколько не тревожил.
К концу июля, когда температура превысила тридцать градусов, и находиться в помещении без кондиционера не представлялось возможным, Дима вернулся в Питер. Я узнала об этом из истории одной из его подруг, о которой он мне сообщил в переписке. Она всю жизнь прожила в Санкт-Петербурге, а всю молодость в барах на Думской улице, где они и познакомились с Димой, когда он переехал в город с нулем в кармане.
Двадцать четвертого июля у нее день рождения. Сегодня было двадцать пятое число.
Я бросила взгляд на окно. Смеркало.
Завтра был рабочий день, мне необходимо было выспаться, но я никак не могла унять невесть откуда взявшуюся тревожность. Мы не списывались с Димой три дня, хотя в день его последнего концерта в туре, провели всё утро обмениваясь шутками. Каждый раз возвращаясь к общению с ним мне казалось, что мир строился, а затем резко рушился, а я лишь смотрела и принимала крушения как данность, и подойди я слишком близко, меня бы вот—вот охватила паника. Это было ненормально, но мне не хватало сил разорвать свои же ощущения.
Сообщение с адресом бара на Маяковской поступило ближе к десяти вечера, я пробила его в поисковике. Больше никаких подписей не было, а вопросы оказались проигнорированы.
Мне пришлось собраться с нуля за десять минут, пока подъехало такси.
Выйдя из машины, каблуки застучали по лужам, а волосы от мелкого дождя стали пушиться и лезть в лицо, и я пожалела, что ничем не прикрыла голову.
Внутри бара было тепло и терпко пахло. Сопровождающий по моим несвязным описаниям проводил меня к Диме, достаточно пьяному, чтобы нести бред, но недостаточно осознанному, чтобы это прекратить. Он рассказывал кому-то, кто уже не сидел рядом, о том, как записывал демку в марте и к чему привело то, что музыку забраковали и он ее не выпустил.
— С кем ты говоришь? — спросила я, присаживаясь на свободное место и вместе с этим заказывая коктейль с джином.
— Лина... — протянул Дима, — вообще-то с тобой. Я готовился к тому, что ты придешь.
— И поэтому даже не заметил меня?
— Как ты догадалась? — Дима расплылся в улыбке, откидываясь на черный скрипучий диван.
В тусклом свете он не был похож ни на себя с фотографий, ни на Никки. Алкоголь достаточно расслабил его, чтобы он потерял свои привычные черты. Я вздохнула с облегчением, когда это осознала.
Перехватывая мой коктейль из рук официанта со словами «для вас», Дима качнулся, потерял равновесие и пролил немного на свою кожанку и край моего бежевого пальто.
— Черт.
— Спасибо, все в порядке, — я отмахнулась от заинтересованного взгляда и махнула рукой, чтобы официант ушел.
Он явно узнал Диму, но тактично поспешно скрылся из виду.
— Ты прекрасно оделась для свидания.
— У нас свидание? — я спрятала улыбку в глотке.
— Конечно, я приглашал тебя.
— Ага, сообщение с адресом — это приглашение.
— Ты запомни.
— Запишу.
Я сделала глоток, но почувствовав пронзительный взгляд на себе, поставила полный стакан обратно на стол.
— Ты чего?
— Лина, ты же не пьешь, — прищурился Дима.
— С чего бы это?
— Согласно моим текстам, Лина — пай девочка, она не курит, не пьет, сексом не занимается.
— Да, печальная у нее жизнь, — я усмехнулась, но поняв, что Дима не шутит, подавила усмешку. — Лина — выдуманный персонаж.
— Это моя самая хитовая песня, она уже вдохнула жизнь.
— А ты по—видимому ее выдохнул, — сквозь зубы пробормотала я, но Дима даже не обратил внимания.
Он был вусмерть пьян и продолжал глотать пиво, не смотря на мой недоуменный взгляд.
Никакое это было не свидание, это было унизительное времяпровождение, в которое меня затащили мое любопытство и ностальгические мысли о Никки. Возможность увидеть его — вот моя награда, но и та мне не досталась в этот вечер.
— Пошли к бару.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— А у тебя и не спрашивают, — Дима допил остатки из кружки за один глоток и вышел из-за стола.
Мне пришлось последовать за ним, на все мои уговоры и попытки посадить его обратно, он отмахивался и морщился. В конце концов, я стыдливо усадила его на один из барных стульев, становясь лицом в цвет барной стойки — красной.
— Давай наверх, — Дима вскочил обратно на ноги и уперся руками в столешницу, чтобы забраться.
— Никки, — я отогнала имя прочь, — Дима, тебе стоит спуститься.
— Ты такая скучная, — он шатающе вскарабкался, встал на колени, а затем поднялся на ноги под озадаченные взгляды персонала и охраны.
— Ты сейчас упрешься в лампы и загоришься.
— Конечно, — ответил он, — я же звезда.
Теперь все взгляды были прикованы к нему. Я спрятала лицо в волосах и за ладонью, чтобы никто из посетителей, снимающих этот позор на камеру, не мог застать врасплох и меня.
Это был кошмар. Это было больше, чем ужас или страх. Это была настоящая паника. Настоящая катастрофа.