Пробуждение крови

То, что мы прибыли в порт назначения, стало очевидно с первых же минут. Корабль, словно пробудившись ото сна, наполнился суетой и скрежетом. Сверху, по палубе, что-то без конца катили и волокли. Разъярённый боцман, подгоняя матросов, кричал без остановки, поминая всю их богатую родословную до пятого колена. Я не знал языка, на котором говорили смуглые южане, но несложно было догадаться, что корабль встал на разгрузку.

Спустя какое-то время трюм наполнился вооружёнными людьми. Первой партией, выведя безвольных рабов, они принялись за нас, северян, к которым с недавнего времени относили и меня. Поочерёдно нас расковывали и по одному уводили на верхнюю палубу. Что именно там происходило, оставалось загадкой, но спустя какое-то время они возвращались за очередным пленником, и трюм вновь погружался во мрак и тишину. Моё измождённое сознание воспринимало всё происходящее словно в тумане. Когда настала моя очередь, страха я уже не чувствовал. Я настолько устал от неизвестности и ожиданий, что мне было абсолютно всё равно, что ждёт впереди, лишь бы поскорее покинуть эту вонючую тёмную дыру.

Поднявшись на палубу, солнце ослепило меня своим ярким светом, а после мир наполнился красками. Не давая времени привыкнуть к слепящему свету, меня потащили в сторону центральной палубы. Прохладный ветерок, пробежавший по моей коже, напомнил о навсегда потерянной одежде, но я с наслаждением вдохнул свежий воздух и огляделся. Первое, что я увидел, были сотни кораблей, пришвартованных к длинным деревянным пирсам, и снующие повсюду люди. Судя по всему, мы прибыли в порт большого города.

Как и в прошлый раз, меня раздели догола и окатив холодной морской водой, растёрли грубыми тряпками, смазанными какой-то едкой жидкостью. Осмотрев и ощупав моё тело со всех сторон, меня вновь побрили и одев в старую робу, погнали вниз по сходням. На пирсе меня уже дожидалась телега и стоящая на ней окованная железом длинная клетка, в которой сидели остальные северяне.

———

Массивная чёрная повозка, запряжённая двумя большими, похожими на волов животными, медленно катилась сквозь плотную толпу разномастного люда. Запах пряностей, дыма и конского навоза смешивался в удушающий ни с чем не сравнимый аромат. С трудом разъезжающиеся встречные кареты и возки заполонили проезжую часть, создавая заторы и на без того узких улицах. Возницы, осыпая злой бранью нерасторопных горожан, для острастки щёлкали плетьми. Я с интересом наблюдал за кипящей жизнью вокруг и, словно всё ещё надеясь на спасение, внимательно запоминал путь, подмечая приметные ориентиры.

Спустя какое-то время грязные улицы портовых складов сменились такими же грязными жилыми кварталами, полными нищеты и мусора. Попрошайки в лохмотьях стояли вдоль всей дороги, протягивая тощие грязные руки в сторону проезжающих мимо господ, моля о подаянии. Разбойного вида мужчины то и дело выходили из тёмных подворотен, скрывались в недрах кабаков и борделей, кидая оценивающие взгляды на содержимое телег и сопровождающую их охрану.

Сидя в углу клетки и откинувшись спиной на стальную решётку, я чувствовал каждый стык булыжной мостовой под её обитыми железом деревянными колёсами. Сквозь треск и скрежет я слышал тихие разговоры своих товарищей по несчастью.

— Ты уверен?

— Ещё бы. Почитай, десять лет ходил юнгой, а потом и матросом вместе с отцом, служившим боцманом на торговом бриге Агера. Столичный порт этих ублюдков ни с каким другим уж точно не спутаю.

— Королевство Флодан, мать его. Теперь понятно, зачем им нужны были такие, как мы, — громко сказал Габран, сплюнув прямо на голову идущего рядом с клеткой надзирателя.

Выкрикивая ругательства, разъяренный работорговец замахнулся плетью, и мне казалось, что наказание непременно последует, но в последний момент он всё-таки сдержался.

— Ну давай. Не терпится занять моё место? — северянин смело оскалился в лицо надзирателю. — Что застыл? Боишься, что толстяк с тебя кожу снимет, если меня не выкупят?

Поскрипев зубами и кинув вороватый взгляд на паланкин, который несли впереди, надзиратель молча скрылся в хвосте колонны. В этот момент я осознал, что стал свидетелем чего-то важного, но ускользающего от моего понимания. Габран, увидев моё удивлённое лицо, лишь лукаво подмигнул мне, довольно расхохотавшись. Я хотел было спросить о произошедшем у сидящего рядом северянина, но услышав свист, вспарывающий воздух, и глухие, разрывающие кожу удары, забыл обо всём, повернувшись на звук. Разъярённый выходкой Габрана надзиратель с упоением срывал свою злость на тощей девушке с обезображенным лицом. От стонов несчастной по моей спине пробежали мурашки. Я словно сам почувствовал ту обжигающую боль, скучивающую тело после каждого удара. До боли сжав прутья решётки, я мог лишь мечтать о мести, как безжалостно я задушил бы этого подонка. За время, проведённое в рабском ошейнике и вдоволь насмотревшись на то, что творили эти нелюди с рабами, вся гуманность цивилизованного человека, казалось, покинула меня безвозвратно.

Пройдя сквозь грязные, полные нищеты кварталы, караван выехал на небольшую площадь перед воротами у высокой крепостной стены. Один из ближайших подручных толстяка, начальник его охраны, скрылся в превратной калитке небольшого форта. На позолоченном флигеле развевался большой красно-синий штандарт с разделённой на две части короной. Скорее всего, здесь квартировался местный гарнизон стражи, основной задачей которого был сбор податей и своевременное закрытие ворот в случае опасности. Вскоре работорговец вышел обратно, следуя за местным чиновником в красно-синем мундире и с позолоченной короной на толстой цепи. Выпирающий живот и холёное лицо офицера говорили о сытой и беззаботной жизни, служба в этом месте была не только непыльной, но и довольно прибыльной. Следом за ним высыпало ещё с десяток вояк в потёртых засаленных камзолах, под стать своему начальству.

Офицер лениво ходил вдоль повозок, пока его солдаты бесцеремонно ворошили тюки и поклажу работорговцев. Они выкрикивали что-то следующему за ними писарю, а тот, сверяясь с чем-то на подобии таможенной декорации, быстро ставил отметки. Пересчитав рабов по головам, словно скотину, писарь поставил заключительную пометку в своём журнале и передал его в руки скучающего офицера. Приняв звякнувший мешок из рук Маотдина и даже не взглянув на то, что написано в грамоте, он достал из внутреннего кармана печать и приложил её к свитку. Брезгливо кинув его в руки работорговца, местный блюститель закона быстрым шагом убрался обратно в форт, а наш небольшой караван медленно покатился дальше.

Пройдя сквозь широкие ворота, мы оказались словно в другом городе. Первое, что бросилось мне в глаза, это то, что в отличие от чёрных кварталов за стеной, все здания были выложены из добротных каменных блоков. В обе стороны уходила широкая мощённая плитами улица, полная телег, карет и людей, спешащих по своим делам. Звуки музыки и смеха доносились из открытых окон таверн, логика подсказывала, что дорога тянулась вдоль всей стены, опоясывая город по кругу. Ещё две улицы вели вглубь города, свернув на одну из которых мы и поехали дальше.

Проезжая мимо мастерских я с интересом наблюдал за работой местных мастеров, обрабатывающих железо, кожу и дерево прямо на улице. Это был ремесленный квартал, разделённый на разные независимые сектора. После вони корабельного трюма специфический запах, исходящий от мастерских, был чем-то интересным и новым. Разного вида ремни, упряжь, сёдла для верховой езды, элементы доспехов и непонятные мне аксессуары продавались прямо при мастерских вдоль всей улицы.

Тротуары вечернего города были полны людей, и на нашу процессию часто кидали любопытные взгляды, но, завидев имперского мага, ехавшего позади колоны, спешно отводили глаза, ускоряя шаг. Его плащ цвета воронова крыла, с широкой серебряной каймой по краям и золотым солнцем на груди будто кричал о его особенной принадлежности. Он ехал верхом, накинув глубокий капюшон, скрыв под ним половину лица. Словно почувствовав мой взгляд, он вдруг повернул голову в мою сторону и, как в прошлый раз, внутри меня всё сжалось в липкий комок страха. В скрытых от моего взора тёмных провалах вместо глаз я чувствовал гложущий его голод. Спешно отвернувшись, я постарался побыстрее отогнать это наваждение, но ещё долго не мог избавиться от ощущения, что он продолжает за мной наблюдать.

Проезжая сквозь перекрёсток, мой взгляд приковала очередная стена в конце встречной улицы, которая, судя по всему, отделяла эту часть города от ещё более богатого квартала. На возвышении, за её стенами, были видны крыши и пики высоких дворцов. Среди всего этого архитектурного богатства выделялся громадный купол, который приковывал взгляд своим сиянием. В лучах заходящего солнца всё это великолепие и роскошь отливали багровым, кровавым цветом.

— Столица королевства Флодан, — вдруг сказал оказавшийся рядом Видар. — Знаешь, при других обстоятельствах я бы, может, и наслаждался открывшимся видом. Но, клянусь богами, меня бы больше порадовало увидеть этот город в огне, — сказал он, сплюнув на булыжную мостовую прямо под ноги проходящего мимо горожанина. Тот отпрыгнул от плевка, словно от чумного, вскрикнув от неожиданности.

— Вы уже были здесь раньше? — спросил я, понимая, что его неприязнь имеет глубокие корни.

Я давно догадывался, что он не простой воин, как большинство северян. Та манера, в которой он разговаривал, выдавала в нём человека привыкшего повелевать. А то, что его слову беспрекословно подчинялись все северяне, которые до попадания в рабство друг друга даже и не знали, лишь подтверждало мои догадки.

— Я вижу, ты единственный, кто так ничего и не понял, — проигнорировал он мой вопрос. — Нас везут для участия в великом турнире, как особое, изощренное развлечение, — вдруг сказал он, пробудив внутри меня растущее беспокойство.

— Нас заставят сражаться? — спросил я, с ужасом сопоставляя всё услышанное в единую картину.

— Да. Впереди нас ждёт уготовленная нам судьба. Последняя битва, в которой нам предстоит сразиться и умереть. Согласно традиции флоданцев, два лучших воина королевства по итогам турнира должны выйти против двух дюжин северян и победить. Предвосхищая твой вопрос, скажу сразу: шансов выжить, а тем более победить, у нас нет. Единственное, что нам доступно — умереть с честью, сжимая в руке оружие, как и подобает настоящему воину.

— Но почему нет шансов? — переваривая услышанное, растерянно спросил я.

— Видимо, ты всё ещё плохо понимаешь наш язык. Я же сказал: два лучших рыцаря королевства. Не скрою, среди нас много достойных воинов и по этому, в отличие от тебя, мы прекрасно понимаем, насколько велика пропасть в мастерстве. И даже если кому-то из нас удастся нанести удар, зачарованный полный доспех рыцаря сдержит любой выпад простого оружия. Но есть и хорошие новости: перед боем с нас снимут ошейники. Мы умрём свободными людьми. Для нас, — он обвёл рукой сидящих вокруг хмурых северян, — лучше так, чем всю оставшуюся жизнь быть чьей-то собственностью.

— Но ведь так нечестно? — тихо произнёс я, сглотнув подступивший к горлу комок. Моё воображение уже рисовало картину безнадёжного боя, в котором нас кромсают на части.

— Честно? Определённо, ты самый странный имперец из всех, которых мне довелось встречать, — он грустно улыбнулся, продолжая сверлить меня своим цепким взглядом. — У тебя всё ещё есть выбор, — он брезгливо указал взглядом на цепочку бредущих рядом рабов. — Хотя, скорее всего, тебе придётся разделить нашу судьбу. Толстяк хочет избавиться от тебя и как можно скорее. И хоть на его месте любой бы давно уже скинул тебя за борт на корм рыбам, а большинство бы и вообще не стали подбирать с острова. Но на твою необычайную удачу, этот ублюдок жаден до каждого медяка, — медленно произнес Видар, пристально рассматривая меня своими серыми глазами.

— Я не хочу умирать, — честно ответил я, понимая, к чему он клонит. Только теперь до меня вдруг дошло, почему Габрану сошло с рук то, что прежде не стерпел бы ни один надзиратель.

— Можешь говорить что угодно, но кто бы ты ни был, я чувствую, что ты принесешь лишь несчастье, — вдруг шёпотом сказал Видар, а в его взгляде на миг появился фанатичный блеск. — В те моменты, когда ты погружаешься в пучину безумия, что-то тёмное и опасное всегда пробуждается в твоём взгляде. Я чувствую, словно сама смерть следует за тобой следом, желая лишь одного — собрать обильный урожай человеческих душ за твоей спиной. Я уже давно подозревал, куда именно нас везут. И если я прав, то я счастлив, что тебя привезли именно сюда, — сказал он, отвернувшись и отойдя в сторону, оборвав разговор также неожиданно, как и начал.

Кивнув пустоте, я погрузился в себя, медленно переваривая услышанное.

Вскоре наша процессия выехала на небольшую площадь перед высокими серыми стенами здания, к воротам которого упиралась улица, по которой мы двигались всё это время. Я уже понимал, что ничем, как ареной, это сооружение быть не могло. Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее высокие стены нависали над нашими головами, накрывая своей зловещей тенью. Подъехав вплотную к воротам, толстяк впервые показался из своего паланкина, грузно вывалившись наружу. Подойдя к статному, усатому стражнику в красно-синей кирасе, он достал из поясной сумки позолоченный тубус и протянув вперёд передал его старшему воину. Развернув свиток, тот быстро пробежался глазами по его содержимому и закончив чтение, подозвал к себе одного из гвардейцев. Дав короткое распоряжение, он передал ему золочёный тубус и отправил его куда-то вглубь здания. Молодой гвардеец, бряцая доспехами, быстро скрылся за обитой железом дверью в глубину серой громадины.

Ворота со скрипом медленно распахнулись, открыв скудно освещённый редкими факелами мрачный коридор, уходящий куда-то под основание здания. Оставив караван снаружи, наша телега медленно вкатилась в тоннель.

Взяв её в полукольцо, стража арены застыла без движения и лишь дождавшись возвращения гонца и получив от него утвердительный кивок, глава охраны приказал двигаться дальше. Игбал, в сопровождении мага и начальника своей охраны, шёл позади королевского офицера, следуя в глубину подземелья. Наконец наша процессия выехала в просторный зал с уходящими в стороны коридорами и встречающим нас отрядом хмурых работников арены.

———

После того как мы были переданы в руки новых хозяев, нас вновь осматривали, щупали и даже не забыли заглянуть в рот, словно скотине, проверяя зубы. Работорговцы сидели за столом неподалёку, выпивая и закусывая принесённой для них снедью. Маг сидел рядом, так и не прикоснувшись к еде, но я готов был поклясться, что из-под капюшона он смотрит именно на меня. То, что он проявил ко мне интерес, почему-то пугало меня больше, чем перспектива быть убитым на арене.

Когда все формальности были соблюдены, нас выстроили вдоль стены и к нашим ошейникам вновь прицепили цепи, вмурованные в камень. Их короткая длинна позволяла только стоять, облокотившись на стену. Я догадывался, что всё это сделано не просто так — мы ждали покупателя. Того, кто определит нашу дальнейшую судьбу. Спустя примерно час в помещение быстрым шагом зашёл молодой мужчина в сопровождении десятка воинов в алой броне. Его неестественно красные волосы горели, как пламя, мгновенно приковав моё внимание, породив множество догадок. В руках он держал тот самый золочёный тубус, который Игбал передал гвардейцам. Все присутствующие склонились в низком поклоне, на которые вошедший, казалось, не обратил абсолютно никакого внимания.

Он шел вдоль шеренги, пристально вглядываясь в наши лица, и вдруг, остановившись, сделал шаг назад, вновь взглянув на Видара. Мелькнувшее в его глазах удивление сменилось ликующими искрами, и подвал наполнился его звонким смехом.

— Я же говорил, что мы ещё встретимся, — произнёс красноволосый аристократ на языке северян, широко растянув губы в оскале, превратившим его ухоженное лицо в жуткую хищную маску. Он явно знал, кто попал в его руки и наслаждался этим моментом. Видар, не произнеся ни слова, плюнул в лицо красноволосого, но его плевок так и не долетел до цели, сгорев в воздухе. В лицо ударила волна горячего воздуха, а факелы вокруг вспыхнули ярким светом. То, что аристократ применил какую-то огненную магию, было понятно и без объяснений. Более того, мой собственный источник тоже отреагировал. Прокатившееся по телу тепло было с жадностью поглощено, сопровождаясь еле заметной пульсацией.

Наслаждаясь тем коротким мгновением, которое подарило надежду, я даже не заметил, как красноволосый, пройдя мимо меня, направился прямиком к работорговцам. Склонившийся в поклоне Игбал, улыбаясь во весь рот, рассыпался в любезностях, но красноволосый неожиданно влепил ему пощёчину, от которой тот повалился под ноги королевской особы. Повернувшись в мою сторону, он указал пальцем именно на меня и что-то выкрикнув на местном, ещё раз ударил толстяка кожаным сапогом по лицу. Кровь хлынула из носа работорговца, обильно заливая плиты подвала. Внутри меня всё ликовало, полное надежды на справедливый финал. Но, взглянув на имперского мага, я вновь почувствовал тревогу. Он стоял рядом с истекающим кровью Игбалом, пожирая меня голодным взглядом. Его глаза горели, полные предвкушения, а тень позади его плаща словно щупальце пришла в движение, расходясь в стороны. Но, что самое странное, казалось, никто, кроме меня, этого так и не заметил.

— Я хочу умереть с оружием в руках. Как подобает воину, — не веря самому себе, вдруг громко произнесли мои губы.

Аристократ резко повернулся, тряхнув густой красной шевелюрой и по подвалу вновь прокатилась жаркая волна его силы. Мой источник вновь поглотил всё тепло, прокатившееся по телу, придав сил и смелости.

Он сверлил меня своим огненным взглядом и я отвечал ему тем же.

— Ты уверен?

— Да — смело произнесли мои губы.

— Да будет так, — произнёс он и направился было к выходу, на ходу отдавая распоряжения.

В тот момент, скорее всего, я был единственным, кто понимал, что на этом всё не закончится. Имперский маг, молчавший всё это время, вдруг громко произнёс что-то в спину удаляющегося аристократа. По округлившимся глазам Игбала, зажимающего нос дорогим платком, я понял, что эти слова привели его в откровенный ужас. По вздувшимся венам на лице имперца я уже понимал, что его абсолютно не устроило последнее решение красноволосого. О том, что именно он планировал со мной сделать, мне не хотелось даже думать, но в правильности своего выбора я уже не сомневался. Неудержимый голод, который я в нём чувствовал, казалось, управлял его разумом и желаниями.

Реакция гвардейцев красноволосого была мгновенной, и я даже не успел понять, как они, оголив клинки, уже стояли вокруг мага, готовые к атаке. Оба работорговца рухнули на колени, прижав лбы к каменным плитам и что-то бормоча себе под нос. Но сам аристократ, не спеша повернувшись, спокойно выдержал взгляд имперца и громко что-то спросив, положил правую руку на эфес своего меча.

Резко развернувшись, имперский маг быстрым шагом направился к туннелю, через который мы вошли. Гвардейцы красноволосого отхлынули в стороны, освобождая проход. Красноволосый, кинув мимолётный взгляд в мою сторону, тоже направился на выход.

— До встречи на арене, раб, — произнёс он напоследок проходя мимо Видара, делая особый акцент на последнем слове.