Пробуждение крови

26 января

Как ни странно, мой последний сон принёс долгожданное душевное спокойствие. Прошло десять дней, и я начал возвращаться к обычной жизни. Однако я уже не был прежним — беззаботным подростком, каким был раньше. Сны сделали своё дело, навсегда изменив моё мировосприятие. Пережитые потрясения оставили глубокий след внутри меня.

Утром, перед школой, я, как обычно, отправился умываться и чистить зубы. Мама с бабушкой, давно проснувшись, тихо обсуждали что-то на кухне. Приятный аромат свежесваренного кофе витал по квартире.

Позже я часто и с теплотой вспоминал эти, казалось бы, обыденные моменты. Как же бесценно - простой завтрак, приготовленный любящими руками.

— Доброе утро! — сказал я, входя на кухню, слегка потягиваясь.

— Доброе утро, дорогой! — почти одновременно ответили мама и бабушка.

— Что у нас сегодня на завтрак? — спросил я, усаживаясь за стол на своё привычное место.

— Яички отварила и каша, — ответила бабушка, во всю орудуя у плиты.

Так повелось, что она всегда лично готовила нам завтрак, вставая раньше всех. Мама уходила на работу первой, порой возвращаясь только к вечеру. Сколько я себя помню, она трудилась на кондитерской фабрике, но часто брала подработки, чтобы прокормить нашу семью. Вот и сейчас она уже допивала свой крепкий кофе и, поднявшись со стула, понесла посуду к кухонной раковине, собираясь уходить. Бабушка, поставив передо мной тарелки, села напротив, с улыбкой наблюдая, как я энергично работаю ложкой.

Помыв за собой посуду и поцеловав меня в щеку, мама вышла из комнаты, оставив после себя приятный запах лаванды. Вскоре мы услышали характерный щелчок закрывающейся двери, оставшись вдвоём.

— Как же ты похож на отца, — вдруг произнесла бабушка, витая где-то в своих воспоминаниях.

Я прекрасно понимал, что она видит во мне утраченную частичку своего сына. Ведь кроме нас у неё никого не осталось. Поскольку мама была сиротой, бабушка в каком-то смысле заменила ей родную мать. Особенно сильно они сблизились после исчезновения отца. На тот момент мне было всего несколько месяцев от роду, и я, к сожалению, его не помнил. Но по оставшимся фотографиям видел явное сходство.

— Будто ещё вчера он вот так же сидел за этим столом напротив, доедая завтрак перед школой, — она продолжала витать в воспоминаниях, с печальной улыбкой на лице.

— Но глаза у тебя, как у деда, карие, пронзительные, — бабушка встала и подошла к окну. Я видел, как по её щекам медленно катятся слёзы.

Поднявшись, я подошёл и тепло обнял её, стараясь успокоить. Неожиданно всхлипнув, она повернулась и разрыдалась у меня на груди. А я стоял и молча смотрел в окно, за которым, как всегда, наблюдали.

Бабушка, уловив направление моего взгляда, тоже повернулась и с ненавистью посмотрела на сидящих за окном воронов. Словно что-то почувствовав, она резко отдёрнула ворот моей футболки, оголив угольно чёрную метку слева на груди.

Испуганно вскрикнув и рефлекторно зажав рот рукой, она отступила, упершись спиной в подоконник. Будто всё понимая, она по новому взглянула на мою побритую голову.

— Как давно она появилась? — спросила бабушка, быстро отойдя от первого потрясения.

— Месяц назад, — спешно ответил я, испугавшись её реакции.

— Метка не оживает сама по себе. Скажи мне честно, Олег, ты уже кого-то убил? — спросила она, будто уже зная ответ.

Я застыл в ступоре, не зная, что ответить.

— Я никого не убивал, — в полной растерянности попытался оправдаться я.

— Тогда рассказывай, как это произошло. Но учти, я хочу знать только правду, какой бы ужасной она не была, — с металлом в голосе произнесла она. От её былой сентиментальности не осталось и следа.

Переведя дух и приведя свои мысли в порядок, я понял, с чего должен начать свой рассказ.

— Все началось в конце декабря. В полнолуние мне приснился сон.

— Сон? — переспросила бабушка.

— Да, но это был не обычный сон. Всё происходило словно наяву. Я действительно был тем человеком. Хотя, как мне кажется, он был не совсем человеком. Я чувствовал всё, что чувствовал он: усталость, жажду, боль. Я до сих пор помню ту невыносимую боль, — воспоминания вновь всплыли в моём сознании, и я невольно содрогнулся всем телом. — Вместе с тем воином я прожил несколько важных и трагических моментов его жизни. Его звали Хельге, Хельге из древнего рода Ариев, — начал я свой рассказ, подробно делясь с бабушкой всем, что со мной происходило в тех снах.

Она внимательно слушала, иногда задавая уточняющие вопросы. Больше всего её заинтересовал момент произнесения клятвы, и она попросила дословно и четко произнести её вновь. И лицо — то самое лицо в зеркале, которое так напугавшего меня в ту первую ночь. Она заставила меня подробно описать свои ощущения и мысли в тот момент.

С тревогой на сердце я только сейчас осознал простую истину: а ведь это произошло уже не во сне и напрямую касается меня самого.

Закончив свой рассказ, я с возрастающим беспокойством ждал её разъяснений. То, что она была хорошо знакома с историей нашей семьи, стало понятно. Я также догадывался, что в стенах нашего дома эта тема была под запретом только для меня.

Бабушка некоторое время сидела молча, обдумывая мой рассказ. Поднявшись, она заново включила чайник и, вернувшись к окну, продолжила смотреть на улицу, о чём то размышляя. Затем, плотно задёрнув шторы, она повернулась ко мне.

— Насколько мне известно, прежде такого сильного единения с кровью ещё не было, — наконец сказала она.

— Что это значит? — хрипло спросил я.

— Считалось, что память крови, — это что-то вроде легенды. Суть её сводится к тому, что твои предки каким-то мистическим образом могут помогать своим потомкам в час нужды, делясь воспоминаниями и опытом, — тихо сказала бабушка, мысленно погружаясь в прошлое.

— В дневнике твоего прадеда есть упоминания о том, что перед каждым боем он видел мимолётные видения, которые помогли ему выжить в той ужасной войне. Позже я дам тебе почитать его записи. Но то, что ты мне сегодня рассказал, в корне отличается от его описаний, — продолжила она. — Если честно, я даже боюсь представить, что нас ждёт впереди. Если в прошлый раз твой прадед видел лишь мимолётные образы, а тогда на кону стояло наше существование как нации... — она печально посмотрела мне в глаза, будто о чём-то сожалея.

Я слушал, затаив дыхание, боясь лишний раз пошевелиться. Таких подробностей о своей родословной я никогда не знал.

— Мой муж и сын не видели ничего подобного. Но в своё время они были вынуждены стать профессиональными военными и служить в горячих точках. И на то были определённые причины. Если носитель метки не горит желанием становиться воином, то по разному стечению обстоятельств ему всё равно придётся убивать, но уже, чтобы выжить. На протяжении поколений мы пытаемся понять, как прервать этот проклятый цикл. Не могу спорить, в бою быть практически неуязвимым — колоссальное преимущество. Но та цена, которую придётся платить, чудовищна. А заранее знать, что твой сын или муж вскоре неминуемо погибнет, невыносимо. Твой отец, уйдя со службы незадолго до твоего рождения, полностью погрузился в распутывание этого клубка. В последнем телефонном разговоре он утверждал, что докопался до истины и сможет всё исправить. Что именно и удалось ли ему осуществить задуманное, нам не известно. Как ты знаешь, он пропал без вести. А мы, до последнего надеялись, что проклятая метка всё-таки не перейдёт к тебе.  Мы не знаем, почему происходит именно так. Но метка исчезает вместе со смертью владельца, переходя к своему наследнику, и проявляется только в момент принесения жертвы. Скорее всего, есть и другие кровные линии. Твой дед подробно изучал ваше родовое древо, и в его дневниках есть точные изыскания, в этом направлении. Пять поколений назад в вашей ветке метки ещё не было. Вероятно, она перешла к вам, где-то прервавшись. И после твоего рассказа, я подозреваю, что метка может быть только одна.

Закипевший чайник ненадолго отвлёк бабушку от мрачных рассуждений. Она молча заварила свой травяной чай и вернулась за стол. Бабушка пила его в течение всего дня, утверждая, что именно благодаря ему чувствует себя хорошо.

— Извини, что не рассказал вам всё сразу, — искренне произнес я.

— Это наша вина. Мы до последнего старались не думать об этом, пытались дать тебе нормальное детство, без этого знания. Даже упоминания того, что и ты можешь повторить эту злосчастную судьбу. Как и все до тебя, отмеченные этой проклятой меткой. Во всей этой истории всегда было много пробелов. Но благодаря тебе сегодня нам многое открылось. Для начала я бы хотела хорошенько всё обдумать. Ведь то, что ты видел во снах, показано тебе не случайно. Но пока от меня ускользает понимание чего-то очень важного, — сказала она, задумавшись. — А знаешь, давай-ка, собирайся в школу. Как раз успеешь ко второму уроку, — взглянув на часы, вдруг предложила она.

— В школу? Но я всё равно уже опоздал, — неподдельно удивился я.

— Я знаю, что обманывать не хорошо, но если спросят, соври что-нибудь. В крайнем случае, позвони мне.

— Может, уже не стоит? Да и необходимо ли мне это теперь?

— Необходимо. Жизнь на этом не заканчивается. Вечером мы соберём семейный совет и все вместе подумаем, что делать дальше. А пока нечего дома сидеть, ступай, проветрись, — сказала бабушка, пресекая мои возражения.

———

Несмотря на то, что я появился только к третьему уроку, никто из учителей так и не обратил на это внимания. Лишь приятели-одноклассники понимающе подмигивали, видимо, решив, что я просто прогулял занятия. Я не мог сосредоточиться, постоянно думая о нашем утреннем разговоре и витая в облаках своих мыслей. А после занятий я быстрым шагом направился домой.

«Сегодня будет интересный разговор», — думал я в тот момент.

С неба падали крупные хлопья снега, но, приземляясь на тротуары и дороги, они быстро таяли, превращаясь в мокрую, чавкающую жижу. Какие-то беззаботные девчонки снимали свой смешной танец на камеру телефона, радуясь обильному снегопаду. Где-то в глубине души я искреннее завидовал их беззаботности.

В этот раз я сразу заметил их. Они стояли спиной ко мне, активно жестикулируя и разъясняя что-то своей очередной жертве. Двое крепких парней в кожаных куртках вымогали деньги у малолеток, выходящих со школьной территории. Я не считал себя трусом, но связываться с ними ещё раз желания не было. Однако, как только я решил свернуть и пойти другим путём, рядом со мной приземлился тот самый ворон. Он ехидно посмотрел на меня, а потом громко каркнул, да так, что на ближайшей машине сработала сигнализация. Конечно, это ни могло не привлечь внимания двух гопников, которые, увидев меня, ухмыльнулись.

— Эй, ты, сюда иди, — сказал один из них, поманив меня пальцем.

— Шевели колготками, лошара, — добавил второй, потеряв интерес к своей недавней жертве и переключив внимание на меня.

Я с укоризной взглянул на довольного собой ворона и пошёл в сторону своих недавних обидчиков.

«Сам виноват, ведь я обещал ему кое-что в прошлый раз», — подумал я, весело улыбнувшись. Я уже догадывался, что прилив неуместного веселья был как-то связан с источником внутри меня. Его тепло распространялось по всему телу, придавая бесшабашной уверенности в своих силах.

— Ты чё там лыбишься, еблан? — не оценили мою улыбку парни.

— Просто я обещал кое-кому, что обязательно убью вас при следующей встрече, — громко сказал я, чувствуя, как по телу разливается тепло источника.

— Ты чё несёшь, долбоёб? — спросил один из них, перестав ухмыляться и заметно напрягшись.

— Братан, ну его на хуй, видимо, мы его крепко приложили в прошлый раз, совсем ёбнулся, — потянул за рукав своего товарища второй.

— А вернее, что разорву вас голыми руками! — выкрикнул я, вливая в слова всё больше силы.

Не знаю, что они увидели или почувствовали в тот момент, но, испугано попятившись, они побежали прочь с такой скоростью, будто за ними гналась сама смерть, явившись по их души собственной персоной. Оглянувшись, я вдруг с удивлением понял, что прочь бежали не только вымогатели. Не знаю, как это произошло, но я привёл в бегство всех вокруг, оставшись один на один с вороном.

— Не оправдал твоих надежд, да? — подмигнул я ему и зашагал дальше в приподнятом настроении.

———

Обогнув пустырь, я резко остановился. Что-то было не так; меня вдруг охватила необъяснимая тревога. Обернувшись, я пытался разглядеть причину своего беспокойства. Снег валил сплошной стеной, мешая рассмотреть, что происходит на другой стороне пустыря. А там, явно что-то происходило. В груди снова разгорался огонь, обостряя мои чувства до предела.

Сначала я услышал характерные звуки врезающихся машин и чьи-то далёкие крики. А потом я увидел её. Она бежала через пустырь прямо на меня, босая, в белом больничном халате. Серебристые волосы развивались за её спиной, оставляя снежный шлейф. Следом за ней, выныривая из снежной круговерти, появлялись крепкие мужчины в чёрном. Увидев меня, она замедлила бег и остановилась в нескольких метрах, переводя дыхание. Какое-то время она удивлённо рассматривала меня, будто ожидала увидеть кого-то другого. Смотря мне в глаза, она сплела пальцы рук в неизвестный мне символ и быстро что-то проговорила. Её язык казался смутно знакомым, но смысл сказанного ускользал от меня.

А потом один из её преследователей, не замедляя бега, врезался в неё, жёстко толкнув плечом и сбив с ног. От мощного толчка девушка потеряла равновесие и, пролетев вперёд, упала прямо мне в ноги.

Будто сон наяву, в моей памяти вспыхнуло свежее воспоминание. На задеревеневших ногах я продолжал смотреть, не веря своим глазам. Мужчина подошёл к ней и грубо заломил ей руку за спину, потянув на себя, поднимая на ноги. Мы встретились глазами; в них застыло удивление и страх.

— Чё смотришь? Давай, давай, иди дальше, — агрессивно толкнул меня один из подбежавших следом мужчин.

Я стоял, не в силах пошевелиться и с подступившим комом в горле продолжал растерянно наблюдать за тем, что происходило на моих глазах. Страх и беспомощность снова сковали меня, как и во сне. Я словно заново ощутил себя на месте Ефанды, вновь пережив те мгновения.

— Чё уставился? — продолжал напирать здоровяк, угрожающе подойдя вплотную. Ещё пятеро похожих друг на друга мужчин в чёрном появились из снежной круговерти; некоторые из них, держали в руках оружие, направив стволы своих пистолетов в сторону девушки. А она всё также продолжала смотреть мне в глаза. И хоть она и не произнесла больше ни слова, но в моём сознании чётко прозвучало:

— Помоги мне, Аллай.

Дальше, всё происходило стремительно. Меня волной захлестнула необъяснимая ярость. Источник внутри меня полыхнул ярким пламенем. И, собрав силу в кулак, я ударил стоящего рядом со мной ублюдка. От мощного удара он отлетел в сторону, медленно падая в грязь. Не теряя времени, я стремительно сближался со вторым противником. Он успел сориентировался и даже увернулся от первых ударов, профессионально уходя с траектории моих бешеных атак. Но с каждым мгновением он становился всё медленнее и медленнее и, в конце концов, пропустив мощный удар в челюсть, отлетел в сторону. До меня вдруг дошло, что время замедлило свой бег. Мои противники медленно проворачивали стволы своих орудий в мою сторону. Я уже видел, как их пальцы нажимают спусковые крючки, с сожалением понимая, что, скорее всего, это конец. Но, как и во сне, кое-что уже изменилось. День, словно утратив свою силу, быстро погружался во мрак.

Чёрные тени за спиной у стрелков, стремительно пикируя и пробиваясь через снежную стену, вихрем обрушились на свои жертвы. Будто в замедленном видео, я наблюдал, как один из воронов со всего хода вонзил свои когти в голову мужчины, вырывая кусок окровавленного мяса.

Время настолько остановило свой бег, что я мог рассмотреть даже мельчайшие детали происходящего.

Другой ворон мощным ударом клюва пробил громадную дыру в глазнице своей жертвы, из которой всего мгновение назад смотрел прищурившийся глаз стрелка. Несмотря на отсутствие глаза, из дула его пистолета всё же вырвалась огненная вспышка, а следом и пуля, чётко летевшая мне в грудь. Как бы ни было быстро моё восприятие, увернуться бы я не смог. Но очередная чёрная тень, жертвуя своей жизнью, встретила пулю своим телом.

«Они защищают меня! Неужели именно это имела в виду бабушка, когда говорила, быть практически неуязвимым?» — успел подумать я. Как вдруг вернувшееся к прежнему ходу время обрушило на меня звуки и предсмертные крики умирающих людей. Нестерпимая боль во всём теле от пережитой колоссальной перегрузки заставила меня упасть в грязь, воя от боли.

Сотни чёрных птиц, пикируя, отдирали куски плоти с еще живых людей. Вихрем кружа вокруг, они окрашивали чёрно-белую землю в красный цвет.

Всё закончилось в одно мгновение. Мы остались одни, если не считать семи растерзанных трупов рядом.

Девушка сидела на коленях, сгорбившись, закрыв уши руками и боясь пошевелиться. Подняв на меня испуганный взгляд, она что-то тихо бормотала. Пламя внутри меня согревало своим теплом, забирая боль и усталость, восстанавливая порванные мышцы. Вскоре я даже смог подняться на ноги, оглянувшись по сторонам.

Вой сирены от подъехавшего полицейского форда прервал повисшую тишину.

«Представляю, как это выглядит со стороны. Я стою среди растерзанных тел, весь забрызганный кровью. Видимо, сон всё-таки был вещим, история повторяется, даже спустя тысячу лет».

— Руки! Подняли руки, что бы я их видел! — подбежавшие полицейские нервно трясли стволами своих табельных пистолетов, переводя дула с меня на девушку.

Подняв руки над головой, я неожиданно почувствовал взгляд в спину. Медленно повернувшись, чтобы не провоцировать полицейских, я увидел группу колоритных мужчин, движущихся в нашу сторону. Они были странно одеты — в непонятного вида хламиды жёлтого и бурого цвета. «Монахи?» — успел подумать я, а потом, с замиранием сердца, узнал человека в центре.

Это был он, лицо из зеркала. Он хмурясь, смотрел на открывшуюся его взору картину, переведя взгляд с меня на девушку и подбегающих полицейских. Посмотрев мне в глаза, монах протянул правую руку вперёд, открытой ладонью, словно делая какой-то пас.

По телу пробежала мелкая дрожь. Я запоздало понял, что он совершил какое-то магическое действие, но даже не успел испугаться, как подоспевшие полицейские, не церемонясь, заломили мне руки и потащили в сторону служебной машины.