Пробуждение крови

С каждым новым сном мне казалось, что я медленно теряю рассудок. Сны поглощали меня полностью, заполняя все мои мысли. Тот, в котором я был конунгом, вместо явных ответов лишь породил ещё больше вопросов. Я долго размышлял над этим, но так и не смог понять, как они связаны между собой. Может быть, этот загадочный викинг также является моим предком? Тайны прошлого оставались мне непонятными. С нетерпением и надеждой я ожидал прихода следующего сна.

Первая кровь

— Ты хочешь сказать, что сын Великого князя не достоин? — брызгая слюной и тыкая пухлым пальцем в грудь дяди, кричал какой-то толстый боярин с побагровевшим от злости лицом.

Я стояла в просторных палатах, наблюдая за бранной перепалкой мужчин, коих набилось в помещение преизрядное количество. В воздухе чувствовалось напряжение, словно перед грозой.

— Не в этом дело, и вы все это прекрасно понимаете, — ответил дядя, уходя от прямого вопроса и поворачиваясь к группе седовласых мужчин с посохами.

— Вы обещали созвать Круг. Что заставило вас нарушить данное слово и без старейшин вершить судьбу моей племянницы? — озвучил свои претензии дядя, его голос звучал твёрдо, но я чувствовала скрытую в нём тревогу.

— Я старший волхв в этом княжестве и на этих землях я могу говорить от имени богов, — выступил вперёд один из старцев в добротной, богато украшенной одежде жреца. Он ярко выделялся на фоне остальных своим броским одеянием. — А князь — избранник богов, — сказал он, подняв указательный палец вверх. — Я не мог, не известив князя, вершить государевы дела, коими сие непременно являются и затрагивают интересы княжества, — закончил волхв, довольный произведённым эффектом. Все собравшиеся, будто зачарованные, одобрительно кивали. Даже во взгляде Рознега пропала былая решительность.

От голоса волхва у меня в груди будто что-то дрогнуло.

— Он изменник, княже. Я давно говорил, что его своеволие доведёт нас до большой беды. И я не удивлюсь, если шайки разбойников, на которых жалуется торговый люд, тоже его рук дело, — заговорщически вклинился толстяк, фальшиво играя на публику.

Я заметила, как напряглись желваки на скулах дяди. Он был на грани срыва. А по надменному лицу князя, который молча наблюдал за разворачивающимся действом, я вдруг четко увидела, чего они добиваются. Ловушка захлопнулась. Как опытные охотники, загоняющие дичь, так и они не оставили ему иного выхода. Теперь он обязан бросить вызов. Нельзя оставить такое обвинение как есть и не призвать к ответу того, кто прилюдно бросается такими серьёзными обвинениями. А на ристалище его непременно убьёт подготовленный для этих целей поединщик. В моей голове быстро сложился пазл происходящего. Всё было продумано заранее. Лишив опеки, они вынудят меня выйти замуж за княжича, фактически держа при этом в заложниках. Вот он, способ узаконить свои притязания на наши земли. А после, если я окажусь недостаточно покладистой, можно будет избавиться и от меня, подстроив очередной несчастный случай. Я перебирала в голове все возможные варианты. Как вдруг...

«Не забывай, кто ты» — словно дуновение ветра, прошептали у меня за спиной. Я была готова поклясться, что это был Хельге, но обернувшись, никого не увидела. А в груди вновь что-то шевельнулось, согревая своим теплом. Время будто замедлилось. Я наблюдала, как дядя медленно набирал в грудь воздуха, чтобы произнести слова вызова. А, переведя взгляд на князя, я увидела то, что решило ход моих дальнейших действий. В его алчных глазах разгорался огонь ликования, предвкушение победы. Всё окончательно встало на свои места. Пришло время брать судьбу в свои собственные руки. Я вышла вперёд, положив руку на плечо Рознегу.

— Подожди, дядя, — сказала я, посмотрев ему в глаза и не дав роковым словам слететь с его губ.

— Да как ты смеешь, сопливая девчонка, вмешиваться в разговор старших! —  тут же взвизгнул толстяк.

— Я не девчонка, — начала было я писклявым голосом, предательски надломившимся в самый неподходящий момент.

Это мгновенно вызвало приступ смеха и снисходительные улыбки среди княжеского окружения. Стерпеть этот злой смех было непросто. Я держалась изо всех сил, чтобы не расплакаться и не зарыдать, словно маленькая девочка. Как вдруг, я снова почувствовала чьё-то незримое присутствие. Но теперь, словно весь мой род стоял за моей спиной, положив свои руки мне на плечи. Это придало таких сил, что пробудило во мне что-то новое, неизвестное до этого чувство. В моей груди разгоралось пламя.

— Я не девчонка. А отныне и во веки, по праву крови и рождения, глава рода Ариев — Ефанда Урманская, дочь князя Гостомысла, — сказала я уже другим голосом, голосом, в котором присутствовала сила. Я чувствовала, как незримый огонь разгорается внутри меня всё сильнее и сильнее.

В мгновение ока в палатах воцарилась гнетущая, давящая тишина. Даже дядя, вздрогнув, попятился от неожиданности. Все ошарашено уставились в мою сторону.

— Вы сами, признали меня вошедшей в возраст, тем самым соглашаясь на моё право наследования. А так как мой брат Хельге пропал без вести, теперь я являюсь главой рода, и вам придётся с этим считаться, — громко сказала я. — И не тебе, свиное рыло, указывать мне на моё место. Или вы хотите сказать, что княжеский титул больше ничего не значит в этих стенах? — я вплетала в слова всё больше и больше внутреннего пламени, наблюдая воочию то, о чём много раз слышала. Словно удар плетью, мои слова обжигали, чётко попадая в цель. А переводя взгляд с одного на другого из собравшихся в палатах бояр, я видела их смятение и растерянность. Тяжести моего взгляда не выдержал ни один из них, и все виновато отводили глаза в сторону. Я чувствовала, что моя новообретённая сила подавляла их, вызывая природный, глубинный страх.

— И где же теперь твой древний род? Глава рода из одного человека, — прошипел князь Казимир, на удивление быстро справившись с первым шоком. Он, вероятно, ещё надеялся получить поддержку от своего подхалимского окружения. Но все притихли; желающих вставать между молотом и наковальней не было. От меня не укрылось, что князь держался за какой-то предмет, висящий у него на груди. Он со всей силы сжимал его в кулаке, и, видимо, тот придавал ему сил.

— Воины моего рода пали в сражениях с тёмными порождениями, выполняя древнюю клятву, данную перед миром людей. Но все остальные, включая женщин и детей, были жестоко убиты их приспешниками. Мой брат, пробудив в себе кровь Ариев и призвав Лега, обрёл великую силу, став клинком рода. Он уничтожил ковен змеев и спас меня от ужасной участи, выведя из царства Нави*. Но и он, очевидно, заплатил за это наивысшую цену, бесследно пропав. — Приспешники тёмных, — посмотрела я прямо в глаза князю, — непременно будут уничтожены, все до единого, не сомневайтесь.

— У тебя есть какие-то доказательства? Или это пустое сотрясение воздуха? — зло прошипел Казимир, цедя слова сквозь зубы.

— Вы все, видимо, кое-что забыли, но я вам напомню. Во мне течёт не обычная кровь, а кровь Первых людей. Память крови подсказывает нам о деяниях прошлого. Когда соберётся Круг, я непременно представлю все доказательства, — мое громкое обещание, усиленное внутренним огнём, продолжало звенеть и отражаться от стен, медленно оседая в умах людей.

Я, конечно же, не договаривала, что память крови уже давно не проявляла себя в нашем роду. Но затеянная мною игра теперь непременно заставит их действовать.

— И последнее. Моя рука достанется только тому, кто своими делами докажет право претендовать. И я сама определю достойного, без вашей лицемерной помощи. Или вы думаете, что я настолько глупа и не поняла, что за представление вы тут разыгрывали?

— Ты что себе позволяешь? — начал было верховный жрец, но был прерван.

— Отныне княжна в своём праве, — раздался голос, словно из неоткуда. — Я лично займусь приготовлениями и разошлю весть.

Седой старик с густой белой бородой, обхватив своей четырёхпалой рукой причудливый деревянный посох, бесшумно вышел вперёд. Он появился, будто из тени. — Сила рода уже пробудилась в ней. Твое слово более не властно над её судьбой. Круг будет созван, хочешь ты этого или нет, — старик оскалился, растянув свою хищную улыбку и сверля взглядом верховного волхва.

— Да будет так, слуга Велеса*, — согласился тот, кивнув и отступив в сторону.

Вставший на мою сторону старец не спеша направился к выходу. Каждый его шаг сопровождался гулким ударом посоха в повисшей гробовой тишине. Проходя мимо, он склонил передо мной седую голову, показав всем окружающим, что я заслужила его уважение. Понимая, что всё уже сказано, я тоже развернулась и гордо зашагала на выход из палат князя. Дядя, сбитый с толку, хмурясь, последовал было за мной, но был остановлен.

— А ты куда, Рознег? Разве я отпускал тебя, боярин? Или ты забыл, кто твой князь? Я слышал, что ты бойко торгуешь в последние годы. Может, тебе больше подходит жизнь простого купца? — громко произнёс князь, зло ощерившись.

— Я не забыл, княже. В случае нужды, как и положено, я в срок прибуду на службу. Но я также помню, благодаря кому твой дядя сел на княжество, — уже спокойно и контролируя себя, ответил ему Рознег.

Я остановилась у дверей и, не поворачиваясь, слушала их разговор. То, что он собирался отыграться на Рознеге, было понятно всем.

— Что ж, нужда настала. Вот и проверим, кто ты таков, боярин или торговец с ярмарки. Сегодня же собирай своих холопов и отправляйся на тракт вылавливать душегубов. И пока с ними не покончишь, что бы духа твоего здесь не было. Всё, пошёл вон, — сказал разъярённый князь. Поднявшись, он вышел через дверь за троном.

Покинув княжеские палаты, мы вышли во двор детинца. На свежий воздух, если это можно было так назвать — запах преющего конского навоза резко ударил в нос.

Забрав лошадей с общей гостевой коновязи, мы сразу направились домой, не обронив по пути ни единого слова. Осеннее солнце ярко светило, балуя своим теплом и чистым голубым небом. Однако после всего произошедшего на душе было пасмурно и дождливо.

Заехав во двор, дядя не смог больше сдерживаться и наконец дал волю эмоциям. Матерясь и проклиная себя за глупость, он не на шутку перепугал холопов* и дворовых. Двор опустел в одно мгновение. Никому не хотелось попасть под горячую боярскую руку.

Успокоившись, он, понурив плечи, подошёл ко мне. Я впервые видела его в таком подавленном состоянии.

— Прости меня. Я не мог даже представить, что они могут обернуть всё таким образом. И ещё, прости, что считал тебя ребёнком, которого должен непременно защищать. А оно, вон как вышло. Я знаю, что ты для меня сделала. Только благодаря тебе я до сих пор ещё жив. Отныне твоё слово будет первым, княжна, — в сердцах выпалил Рознег и поклонился.

— Давай зайдём в дом, дядя. Это не тот разговор, что ведут на улице, — тихо произнесла я, положив руку ему на плечо.

— Да, действительно. А я ещё Сбыню называю безголовым. Видимо, всё-таки старею, — шёпотом закончил Рознег и проследовал за мной в дом.

Время было обеденное, но почти все домочадцы всё ещё были на ярмарке. Мы сели обедать в большой светлой комнате за массивным дубовым столом.

Жена управляющего, Веселена, спешно накрыла нам на стол и скрылась на кухню. Слухи среди дворовых расходились быстро, да и не могла она не почувствовать напряжение, повисшее в воздухе, словно грозовая туча.

Городской дом дяди был большим и добротным, двухэтажным строением, сложённым из крупных, грубо отёсанных круглых брёвен. С просторным двором, конюшней и прочими хозяйскими пристройками. Но, как всегда, за обширную придомовую территорию пришлось заплатить своим расположением. Дом стоял на окраине города, в рабочем квартале, далеко от ухоженных центральных улиц. Именно там предпочитали селиться другие бояре и малые князья. Наш род также когда-то имел там большой дом, но, как мне удалось узнать, он сгорел три года назад вместе со всеми его обитателями. И, конечно же, не оставил после происшествия ни очевидцев, ни свидетелей.

До трагических событий трёхлетней давности семья Рознега жила в городе большую часть года. Теперь же чувствовалось некое запустение, заметное в разных мелочах.

Обед был неплох, но я с большим трудом заставила себя съесть хоть что-то. Я всё думала о неизбежном предстоящем противостоянии, понимая, что поступила единственно правильно в сложившейся ситуации. И, конечно же, была рада, что успела спасти дядю от неминуемой гибели.

— Он не простит тебе это унижение. Ты прилюдно отвергла его сына, точно так же, как когда-то твоя мать отвергла его самого. Да ещё и открыто намекала на его связь с темными. Помоги нам боги, нам предстоят тяжёлые времена, — тихо сказал дядя, нарушив затянувшуюся тишину. Он налил себе в кубок крепкое заморское вино и осушил его одним залпом.

— Это он. Понимаешь? Тот, кто убил наших близких, — тихо произнесла я.

— У тебя действительно есть доказательства? — серьезно спросил дядя, вмиг подобравшись.

— Пока нет, но уверена в этом. Я не знаю, как тебе объяснить, я это чувствую, и, судя по его реакции, я права. Ты же видел, как сильно он нервничал. Он знает, что нарушил древнюю клятву. С начала времён мы защищаем этот мир от порождений Нави и не вмешиваемся в дела людей. А люди, в свою очередь, не вмешиваются в дела древних родов. Клятва нарушена, и теперь мои руки свободны.

— Что ты собираешьтся делать?

— Не забывай, кто я. Прежде всего, я обязана отомстить. Я найду доказательства, у меня нет другого выхода, — жёстко ответила я, удивившись своей резкости, которая мне не свойственна.

— Как и он. Теперь он может предпринять что угодно.

— А может, я и рассчитываю на это? Вместе с отбывающими торговцами весть обо мне вихрем разлетится по всем княжествам. И самое позднее, к середине зимы, состоится собрание круга. Такие дела не терпят отлагательств. Ему уже не удастся помешать этому. У него мало времени, а просто прийти и убить меня он не может. В спешке он обязательно совершит ошибку. И как только это произойдёт, я воспользуюсь своим правом и отплачу сполна.

— Опасное дело ты затеяла, княжна. Но после того, что ты устроила в палатах князя, я уверен, что у тебя всё получится. Ты напоминаешь мне своего отца. Знаешь, там, я будто снова ощутил его рядом.

— Скорее всего, что так оно и было. В то мгновение, в палатах князя, я ощутила, словно весь мой род стоял за моей спиной.

Немного помолчав и осушив ещё один кубок, дядя виновато продолжил:

— Что касается меня, я должен сегодня же покинуть город. Хотя ты и сама, это слышала. Думаю, что лучшим решением будет забрать дочек с собой в имение. Там они будут в большей безопасности. Пойми, я с готовностью могу отдать за тебя свою жизнь и даже жизни своих людей, но я не могу рисковать жизнями своих дочерей. Они — единственное, что у меня еще осталось в этой жизни.

Я понимающе кивнула.

— А вам, княжна, лучше оставаться в городе. Здесь, как ни странно, вы будете в большей безопасности. Другие княжеские рода теперь пристально наблюдают со стороны, надеясь занять пошатнувшийся трон. Я оставлю с вами Сбыню и Третьяка. Сбыня, хоть и дурак беспросветный, но в бою он не плох. А у Третьяка есть голова на плечах, и вы можете смело поручать ему любые дела. В общем, дом и люди переходят в ваше полное распоряжение, — сказал Рознег и залпом осушил очередной кубок, громко поставив его обратно на стол.

От меня конечно же, не укрылось, как в общении со мной он резко перешёл на «вы». Но, подумав, я не стала поправлять его. С этого дня в моей жизни, безусловно, многое изменится.

———

После возвращения с ярмарки, веселых кузин, явно накупивших разнообразного женского скарба, на минуту, дом наполнился радостным щебетанием и смехом. Но, зайдя в обеденный зал, они мгновенно смолкли. Им хватило одного быстрого взгляда на отца, чтобы понять, что что-то произошло. Дядя не стал тянуть кота за хвост и объявил им о принятом решении: немедленно отбыть в имение. Ничего не понимающие девушки, захлёбываясь слезами, пытались переубедить отца, требуя хотя бы объяснить причины отъезда, при этом постоянно бросая на меня вопросительные взгляды. Дядя, хмурый и напряженный, был неумолим в своём решении и явно не собирался отчитываться или что-то объяснять дочерям.

Я предпочла не вмешиваться. Это было не моё дело, и я ссылалась на волю дяди, просто молчала. Когда же до них дошло, что я остаюсь в городе за главную вместе с двумя холопами отца, их возмущению не было предела. В глазах старших кузин я читала подозрение и ненависть; они чувствовали, что их немедленный отъезд как-то связан со мной.

Весь этот скандал закончился неожиданно и нелепо. Старшая, Злата, после очередной неудачной попытки переубедить отца, на эмоциях ляпнула то, что вертелось у них на языке.

— Надеюсь, эта... сучка не собирается занять место нашей покойной матушки? — сказала она, не подумав о последствиях.

Дядя вспыхнул, словно факел. Эти слова, вкупе с выпитым вином, мгновенно привели его в ярость. Шагнув к Злате, он впервые поднял на неё руку, дав звонкую пощёчину.

— Только благодаря этой, как ты сказала, сучке, ваш отец ещё жив. А у тебя всё еще есть шанс нормально устроиться в этой жизни. Отныне для всех вас она — княгиня Ефанда и никак иначе, — Рознег обвёл бешеным взглядом всех собравшихся во дворе и, подняв руку с плетью, картинно сжав её в кулаке до характерного скрипящего звука.

Всех проняло. Продолжая сборы, больше никто не произнёс ни слова. С испуганными глазами они быстро закончили укладку вещей и продовольствия в пузатые телеги. Впереди их ждала долгая дорога.

Дядя, дав последние наставления управляющему и оставшимся со мной холопам, подошёл попрощаться.

— Береги себя, дочка, — тихо сказал дядя, обняв меня на прощание.

— Не забывай, кто ты, — словно эхом из прошлого отозвались во мне его последние слова.

— Не забуду, — также шёпотом ответила я пустоте, наблюдая за уже отъезжающими возками.

———

Сон на этом не закончился, и я, словно сквозь туман, переместился в другое место. Казалось бы, только что Ефанда стояла у ворот, провожая взглядом караван дяди, как вдруг, оказалась посреди своей комнаты, в вечернем сарафане, уже готовясь ко сну. Наступила ночь; видимо, я должен был увидеть что-то еще.

———

Мне не спалось. Я сидела в комнате у приоткрытого окна и смотрела в звёздное небо. Нахлынувшие воспоминания о семье оставили после себя горечь потери, нещадно сдавившей горло.

— Я обязательно отомщу за них. Слышишь? Чего бы мне это не стоило, — сказала я вслух, глядя в окно на ночную хозяйку неба.

Из открытого окна меня обдал порыв холодного ветра, колыхнув в памяти давно забытые слова. Что-то внутри заставило меня произнести их в слух:

Полночь, полнолуние, дверь открыта в Навь.
Скрытый в сердце страх твой проникает в Явь.
Сильный духом сможет страх свой обуздать,
Слабый будет вечно от него бежать.
Полночь, полнолуние, дверь открыта в Навь.
Тайные желания обретают Явь*.
Раз, вступив на путь тот, тьмы не избежать,
Платить за все придётся — Навь это, иль Правь*.

Произнесла я, казалось бы, давно забытые слова, до боли сжав кулаки.

Уже собираясь закрыть окно, что-то на улице вдруг привлекло моё внимание. Дворовые псы начали истошно лаять, а за оградой раздалось конское ржание. Я с нарастающим беспокойством слушала, как чей-то пьяный крик раз за разом приказывал открыть ворота.

— Не велено... приходите завтра... хозяева уже спят... — периодически выкрикивал Сбыня.

Я открыла окно пошире, высунувшись наружу. Мне хотелось рассмотреть, что же там происходит, но набежавшая туча как на зло закрыла собой лунный свет и погрузила двор в кромешную тьму.

— Быстро открой ворота, холоп! — продолжал кричать чей-то пьяный голос.

— Не велено, — повторял Сбыня.

— Сукин сын, я твой будущий князь!

Мне вдруг стало понятно, кого нелёгкая принесла в этот волчий час.

— Простите, княже, но мы не можем ослушаться приказа княгини Ефанды, — стоял на своём Сбыня.

— Княгиня? В наших землях только один великий княжеский род! Слышишь? Один! — выкрикнул разъярённый княжич. — Эта вздорная баба многое себе позволяет. Чего вы ждёте? Быстро откройте ворота! — крикнул княжич кому-то во тьме.

— Но, князь, не велел приближаться к ней, она же ведьма, — пытались безуспешно вразумить пьяного княжича.

— Если через минуту ворота не будут открыты, я засеку вас до смерти, — зло выкрикнул пьяный княжич.

Эта угроза моментально заставила их перейти к действиям. Вставая на конские спины, люди княжича ловко перелезли через высокий забор, спрыгивая на землю внутри двора. Завязалась нешуточная драка, и до меня вдруг дошло: если я не вмешаюсь вовремя и не сумею поставить наглецов на место, быть беде.

Как была, в одной ночной рубашке, я быстро сбежала по лестнице, направляясь к выходу. У входной двери стоял Игнат со своей женой. В руках он держал большой мясницкий нож.

— А ты куда собралась, княгиня? Там же душегубцы, — бесцеремонно спросил Игнат.

— Авось, как-нибудь отсидимся в доме, а там, глядишь, и на подмогу кто подойдёт, — вторила жена управляющего, теребя фартук.

— Откройте, это сын князя, и он вряд ли отступится. Если мне не удастся его отвадить, то уже ничто нам не поможет, — сказала я, отметая все возражения.

— Ой, что творится, что творится, — продолжала причитать жена управляющего, пока Игнат открывал дверь, отодвигая массивный деревянный засов и пропуская меня на улицу.

Выйдя на крыльцо, передо мной открылась неприятная картина. Третьяка уже повалили на землю и ожесточённо пинали у распахнутых настежь ворот. Сбыня, держа в руках громадную оглоблю, успешно отмахивался от наседающих на него людей княжича. Увидев меня, он сместился и занял позицию не далеко от крыльца. Трое из нападавших уже лежали на земле без движения, но противников оставалось ещё семеро, не считая княжича.

— По какому праву вы вломились в мой дом? Знайте же, за разбой и душегубство по всем законам вас могут повесить! — громко выкрикнула я, что бы все услышали, обращаясь к ним с высоты крыльца. Мой внутренний огонь горел ярким пламенем, вплетая свою силу в слова. Все замерли, и на мгновение мне показалось, что угроза возымела действие и мне удалось охладить пыл зарвавшихся мужчин, но что-то было не так.

Я заметила, как княжич схватился за что-то спрятанное под рубахой и начал быстро шептать какие-то слова. Остальные спешно последовали его примеру.

«Как и князь до этого», — вдруг дошло до меня. Я мгновенно сопоставила эти факты. По их довольным, переглядывающимся лицам, я с ужасом осознала, что они больше не подвластны моей силе.

Княжич, довольно рассмеявшись и еще раз пнув Третьяка, пьяной, неспешной походкой, направился в мою сторону.

— О, неужто это, знаменитая княжна собственной персоной? — ехидно спросил он. — А вернее, девка, возомнившая себя выше всех в моем княжестве, — зло выкрикнул он. — Ну, кого ты там собралась вешать, ведьма?

В свете вышедшей из-за тучи луны его можно было хорошо разглядеть. Высокий, хорошо сложенный мужчина лет двадцати. В других обстоятельствах я бы даже назвала его привлекательным. Но сейчас княжеский наследник предстал предо мной в своём истинном облике.

— Что, думала, у нас нет управы на таких, как ты? — расстегнув ворот рубахи, он вытащил на свет что-то чёрное и продемонстрировал мне. В свете луны этот камень переливался багровыми оттенками.

«Амулеты... видимо они защищают их разум от моей магии», — пришла я к не утешительным выводам.

— Уйди с дороги, холоп, — зло прошипел княжич, подходя к Сбыне. Тот смело продолжал стоять у него на пути, не шелохнувшись.

— Нет, не велено, — упёрся он, нервно стискивая своё громадное оружие.

— Деревенский дурак, ты что, собираешься напасть на своего будущего князя? — взвизгнул княжич, с шелестом вынимая меч из ножен. Серебристый клинок зловеще сверкал в лунном свете.

— Не велено, — твёрдо повторил Сбыня.

— Не велено? А, ну тогда мы уходим, конечно, — повернулся к своим людям княжич, разведя руки в стороны. На лицах его людей я увидела кровожадные ухмылки. Свет луны превращал их в зловещие оскалы.

Резко развернувшись, княжич наотмашь рубанул мечом. Хорошо поставленный удар попал точно в цель, и шея Сбыни окрасилась алым. Выронив из рук свою громадную дубину и прижимая ладони к окровавленной ране, он медленно оседал на землю. Кровь заливала его грудь, просачиваясь сквозь пальцы.

Попятившись к входной двери и дёрнув за ручку, я обречённо поняла всю безысходность своего положения. Дверь была заперта, и отступать было уже некуда. Перепрыгнув через перила, я что было сил побежала в сторону конюшни. Мелкие камни болезненно впивались в мои голые ступни, раздирая их в кровь.

За спиной я слышала улюлюканье и смех княжеских холопов — их явно веселило происходящее. Кто-то быстро бежал за мной следом, стремительно догоняя. Почти добежав до ворот конюшни, я почувствовала сильный толчок в спину и полетела вперёд, больно ударившись грудью о землю, лишь немного смягчив падение руками. Но не успела я перевести дыхание, как чья-то сильная рука схватила меня за волосы и, зло встряхнув, потянула вверх, поднимая на ноги. В нос ударил резкий запах спиртного и конского пота.

— Что, думала самая умная? Старик, видимо, из ума выжил, отпустив тебя. Но я покажу, как должна вести себя баба, в присутствии мужика, — сказал княжич, приставив лезвие меча к моему горлу и довольно ощерившись.

Он потащил меня в сторону сарая, где хранилось заготовленное на зиму сено. Я уже понимала, что сейчас произойдёт, и от страха у меня перехватило дыхание, а тело стало ватным и непослушным. Я покорно плелась следом за княжичем, беспомощно заливаясь слезами.

Зайдя в сарай, он грубо толкнул меня в стог сена. Неспешно прислонив меч к стенке и сбросив перевязь с ножнами, мерзко скалясь, он направился в мою сторону. Я хотела подняться на ноги, но, получив сильную пощёчину, упала обратно. От удара в глазах плясали искры, и на миг я даже потеряла ориентацию в пространстве. Довольно хрипя, княжич навалился сверху, придавив своей массой. Я пыталась отбиваться, но все было тщетно. Сведя мои руки вместе над головой и крепко удерживая их, он легко порвал на мне ночное платье.

— Щас я тебе покажу... Не достоин? Я научу тебя уважению, — распалялся он ещё больше. — А после, я отдам тебя своим холопам, как когда-то мой отец твою сладкую мамашу. Жаль, что пришлось перерезать ей горло — с ней было весело.

Я продолжала яростно сопротивляться, тщетно пытаясь вырваться, но ничего не могла сделать против мужчины, намного сильней и старше себя. Он уже развёл мне ноги и, сняв портки, тыкался своим членом, пытаясь вставить, когда неожиданно получил удар со спины. Княжич со стоном завалился в сторону. Я увидела дворового мальчишку, конюшего, с большим камнем в руках и испуганными глазами. Казалось, он сам до сих пор не верил в то, что совершил.

Княжич, быстро придя в себя, сразу кинулся на мальчишку. Повалив его, начал ожесточённо забивать мощными ударами кулаков. Но, забыв про меня, он допустил фатальную ошибку и подарил мне шанс.

Соскочив, я не стала убегать, а схватила его меч, крепко стиснув рукоять обеими руками. Отчаяние и беспомощность, терзавшие меня всего секунду назад, сменилось безумной яростью. Мой внутренний огонь пылал как солнце.

До меня только сейчас дошли последние слова этого ублюдка. Время замедлилось.

Занеся меч над головой, сжав его в побелевших от напряжения ладонях, я нанесла мощный удар сверху вниз. Чавкающий звук разрубаемого мяса и стон умирающего ублюдка словно песня для ушей ласкали мой слух. Я продолжала снова и снова поднимать и опускать клинок с неутомимой злобой и яростью, пока его тело не превратилось в кровавое месиво и груду отрубленных конечностей. Облизнув пересохшие губы, я почувствовала металлический вкус его крови, забрызгавшей моё лицо. Вот он — вкус истинной мести.

Покончив с княжичем, я направилась к выходу. Голая, с мечем в руке и залитая кровью с головы до ног, я жаждала только одного — смерти своих врагов. Те, кто ждал меня снаружи, поняли это мгновенно.

Выйдя из темноты сарая, я произвела на них ожидаемый эффект. В их глазах застыл страх; они уже понимали, что я пришла за их жизнями.

В отчаянии один из них резко шагнул ко мне и замахнулся длинным чеканом, видимо надеясь покончить с угрозой раз и навсегда. Но вдруг мелькнувшая тень оставила на его лице глубокие порезы от мощных когтей. Громадный ворон, будто сотканный из самой тёмной ночи, появился словно из неоткуда и вновь исчез в никуда.

Выронив оружие, холоп княжича схватился за окровавленное лицо, упав на колени. А моя рука, не задумываясь ни секунды, описав смертельный полукруг, вогнала меч прямо ему в голову. Разрубая кости, лезвие намертво застряло в ране. Его мёртвое тело рухнуло к моим ногам, заливая израненные ступни тёплой кровью.

Остальные попятились, ощетинившись разношёрстным оружием и непрерывно озираясь в поисках путей к отступлению. Но во дворе что-то изменилось. Всюду, куда падал взгляд, сидели вороны — сотни воронов. Они молча наблюдали за происходящим, провожая их голодными взглядами.

Левую сторону груди нестерпимо жгло огнем, на коже проявлялся какой-то рисунок. Тот самый ворон, хлопая мощными крыльями, приземлился на тело поверженного врага. Он впился в меня своим кровавым взглядом, словно чего-то ожидая.

— Твоя и в твою честь, — прошептала я ворону и поклонилась.

Холопы, почувствовав, что происходит что-то не правильное, мистическое, попятились к воротам. Бросая оружие, они спешно убегали, истошно крича на всю округу. Вернее, попытались это сделать.

Сотни чёрных птиц, будто только этого и ждали, спрыгнули со своих мест и как копья, пикировали им в спины. Они методично принялись раздирать свои жертвы.

Я стояла в тёплой луже крови убитого врага и удовлетворенно наблюдала, как в затихающем крике боли и ужаса от людей княжича отлетали окровавленные ошмётки.

Поймав взгляд ворона, я услышала довольное: — Карр.

Оттолкнувшись от мёртвого тела, он мощно заработал крыльями и полетел прочь, оставляя своих дозорных со мной, навсегда.

———

Как обычно, после своих особых снов, я проснулся посреди ночи. Сидя спиной к стене, я прижал колени к груди, обхватив их дрожащими руками. От только что пережитых событий меня трясла мелкая дрожь, горячие слезы текли по щекам смешиваясь с холодным потом.

«Я только что зарубил человека своими руками с особой жестокостью. Но нужно признаться, я об этом нисколько не сожалел. Мне это даже понравилось?» — ход моих мыслей, поначалу пугал меня. «Но это было правильно. В том, что произошло, не было моей вины. Они получили то, что заслужили».

Я всё ещё ощущал мерзкие прикосновения ублюдка на своей коже и даже его вонь до сих пор свербила в носу. Как и всегда, мой сон был до безумия реален. Никогда прежде я не задумывался, каково это — быть беспомощной жертвой. Ужасное ощущение собственного бессилия, беспомощности, обречённости.

Но вкус отмщения был сладок до головокружения. Впервые после сна-воспоминания я смог снова заснуть. Как ни странно, но я наконец почувствовал умиротворение.

Боярин* — это представитель высшего слоя феодальной аристократии в Древней Руси. Бояре были землевладельцами, владевшими большими наделами земли (вотчинами), которые передавались по наследству.
Велес* — один из самых почитаемых богов в славянской мифологии. Велес выполнял роль посредника между Явью (миром людей), Навью (миром мёртвых) и Правью (миром богов).
Холоп* — это категория зависимого населения в Древней Руси. Холопы не обладали личной свободой и полностью подчинялись своему хозяину, который мог распоряжаться их жизнью, трудом и имуществом.
Навь* — мир мёртвых, место обитания душ умерших и духов. Его часто связывают с нижним миром или подземным царством.
Правь* — это мир богов и высшего порядка, место, где обитают боги славянского пантеона. Правь символизирует справедливость, истину и порядок.
Явь* — это физический, осязаемый мир, где живут люди и происходят события их жизни.