ТРИ ЗЕРКАЛА

После ужина все молча вышли из-за стола, поставили посуду в посудомоечную машину и разбрелись по комнатам.

Лунная свежая ночь. Шварцы уже спали. Именно тогда Шарлотта поняла, почему родители решили составить завещание и находились под охраной. Только вот, увы, охраны этой ночью оказалось мало.

Шарлотта проснулась от какого-то резвого громкого звука. Она приподнялась с кровати посмотрела на электронные часы на тумбочке. Они показывали без пятнадцати три. Девушка вздрогнула. Шарлотта просунула ноги в холодные тапочки, а на плечи накинула шёлковый чёрный халат. Только лишь увидев клубы дыма на потолке, она окончательно проснулась. Девушка выскочила из комнаты и почувствовала сильный запах гари. Она только собиралась спуститься вниз, как дорогу ей преградило яркое огненное пламя. Она кинулась к спальне родителей. Их комната была заперта. У её отца была дурацкая привычка закрываться изнутри, кладя ключ возле своей подушки. Тогда же Шарлотта начала колотить по двери, что есть мочи.

— Боже! — Вскрикнула девушка. — Мама! Папа! Дом горит! Проснитесь!

Никто не ответил, а любых признаков того, что Марта с Михаэлем хотя бы встали, не было. Девушка решила действовать. Она вытащила из какой-то комнаты стул и попыталась сломать дверь или замок, что поддастся быстрее. Замок издал щелчок и дверь со скрипом отворилась. Шарлотта быстрее подбежала к родителям и начала их будить. Первым проснулся Михаэль, нацепив на нос очки с тумбочки, за ним Марта.

— Что происходит? — Ошарашенно спросила женщина.

— Чёртов особняк Шварц горит!

— Нужно открыть окно! — Сообразила Марта.

— Не получится, там решётки. Ты забыла, что мы поставили их в том месяце? — Протараторил отец.

— И что делать? Весь первый этаж полыхает! — Ещё больше занервничала Шарлотта.

— В конце коридора есть витражные окна, — осенило Михаэля. — Стул, которым ты пробила замок, Шарлотта. Я пробью им стекло.

Они выбежали в коридор. Картины с изображениями на стенах будто вопили от ужаса и неизбежности. Угарного газа становилось всё больше. Было тяжело дышать. Михаэль со всей силы кинул стул в витражи. Разноцветное стекло разлетелось вдребезги, задев левую ладонь Шарлотты. Острая боль пронзила её, но девушка не обратила внимания на это.

— Ты предлагаешь прыгать? — Обратилась к супругу Марта.

— А как ещё?

— Высоты метров двенадцать, если не пятнадцать, дорогой! Нужно что-то, благодаря чему мы смогли бы хотя бы не разбиться, — Марта замолчала, пытаясь машинально придумать решение. — Покрывала, наволочки... простыни! Шарлотта, нам нужно связать что-то вроде троса из простыней.

Вдали послышались сирены. Неужели скоро весь этот ужас закончится? Они вытащили из спален простыни и сделали верёвки. Михаэль обвязал получившимся тросом Шарлотту.

— Сначала спускаю тебя, потом маму. Хорошо? — Кашляя, произнёс отец.

— А кто же спустит тебя? — Шарлотта прекрасно знала его ответ, но понимала, что иного выхода нет. Она вздрогнула.

Михаэль же ничего не ответил, только лишь натянуто улыбнулся. Мужчина начал постепенно спускать дочь вниз. Когда она оказалась на земле, он быстрыми движениями рук поднял простыни на второй этаж и обвязал жену.

— Ты в порядке, Лотти? — Послышались взволнованные крики отца со второго этажа.

— Да! — Выкрикнула девушка, еле стоя на ногах, но продолжая внимательно всматриваясь в окно, надеясь, что всё получится и у родителей.

Марта посмотрела на Михаэля. Её глаза были полны слёз:

— А ты как?

— Я справлюсь как-нибудь.

Он задыхался, еле опираясь на окно, но начал опускать трос с женой. Она была почти без сознания. Внезапно Шарлотта услышала точно такой же звук, который заставил её проснуться. Что-то упало. Что-то очень тяжёлое — деревянная балка. Руки Михаэля разжались, а Марта полетела вниз.

— НЕЕЕТ! — Истошно завопила Шарлотта. — НЕЕЕТ!

Девушка подбежала к матери, которая лежала на земле вся в крови. Первое, что она сделала, так это попыталась нащупать пульс. Его не было. Пульса не было! Вся в слезах, не понимающая, что делать, Шарлотта подняла глаза наверх. Из окна, откуда она спускалась, полыхало пламя. Дом продолжал гореть кровавым огнём. Всё ближе и ближе стали казаться гудки сирены, послышались чьи-то голоса сзади. Но Шарлотта не могла их разобрать, ей было настолько больно и плохо. Она не знала, как помочь родителям, живы ли они вообще. Весь мир сегодня буквально перевернулся для неё.

Кто-то подошёл к ней сзади и оттащил от Марты. К той подбежало несколько человек. Шарлотта этого почти не видела. Она начала терять сознание. Последнее, что она помнила, так это разговор двух медиков в машине скорой помощи:

— ... погиб...

— Мужчина?

— ... завалило...

— Какой ужас...

Шарлотта очнулась только на следующий день в больнице. Голова болела. Всё вокруг плыло, но постепенно стало приходить в видимое состояние. Она взглянула на свои руки. Они все были в царапинах, левая, что сильно ныла, была перевязана, на правой — катетер. Девушка огляделась по сторонам. Никого. Она была лишь окружена бело-серыми стенами и гулом, доносящимся, вероятнее всего, из коридора. В палату вошёл высокий седоволосый мужчина с такими же седыми усами и в массивных темно-синих очках, сидевших на самом кончике носа, будто сейчас упадут. Выражение его лица не давало чёткой картины происходящего.

— О, Шварц, Шарлотта, Вы очнулись, — протараторил он, — Я ваш лечащий врач Herr Грюн.

— Что... — Голова Шарлотты всё ещё кружилась.

— Вы, дорогая моя, в больнице. А случилась с Вами беда, а если точнее, потеря сознания в связи с тем, что Вы надышались угарным газом.

— Ох...

— Вы вообще ничего не помните?

— Честно... такое чувство, будто это ужасный сон, о котором на уровне рефлексов мой мозг решил забыть, — произнесла девушка, прожёвывая каждое слово так, словно она говорила в замедленной аудиозаписи.

— Мои соболезнования... Ваш отец... — Заговорил Грюн.

В голове Шарлотты начали всплывать картины вчерашних событий. Она взглянула на перевязанное запястье, затем дотронулась до жемчуга на кулоне кончиками пальцев.

— Я знаю, — резко оборвала его Шарлотта. Именно слова медсестры о его смерти стали для неё последними, что она услышала, прежде чем в глазах всё потемнело.

«Погиб». Это ужасное слово пробежало у неё в голове. Ещё раз. И ещё. Она уже не слышала доктора. Только это слово. Оно будто стояло на бесконечной перемотке, а перед глазами мелькал горящий особняк, родители. «Ему всегда было плевать на себя. Его никогда не волновало ничего кроме жены и дочерей. Деньги и бизнес всегда были на втором плане, иногда на третьем или даже четвёртом. Папа пожертвовал своей жизнью ради спасения меня и мамы. Он понимал всё, но сделал это. Боже...» — погрузилась в мысли Шарлотта. Она не заплакала. Она никогда этого не делала, как бы ни было больно. Девушка поняла, что её волнует ещё кое-что...

— А мама? Марта Шварц? — Выдавила из себя Шарлотта, боясь ответа.

— Тяжелейшее состояние, как мне известно. Во время падения очень сильно пострадала голова. Нужно молиться богу, чтобы она...

Шарлотта поняла, что он имел в виду, почему не посмел продолжить предложение. Она промолчала. Мысли были все перепутаны, наверное стали похожи на клубок шерстяной нити, с которым поиграла кошка и сама же запуталась в пряже. Так и здесь...

Врач долго смотрел на лицо Шарлотты, затем, вздохнув, не в силах сказать ещё хоть слово ушёл, прикрыв за собой дверь.

Шарлотта сидела неподвижно на больничной кровати несколько часов. Её взгляд был стеклянным, а тонкие руки сложены в замок. Возникло ощущение, что она даже не дышала. Её состояние можно было сравнить лишь с фарфоровой куклой на полке коллекционера, давно сидящей на своём месте, белой без какого-либо румянца, точно мёртвой.

В одну из многочисленных секунд размышлений Шарлотта вскочила на ноги и вылетела пулей из палаты. Она не знала, куда бежит, в каком больничном крыле она сейчас. Ей было плевать. Её главной задачей было найти мать. Вдруг Шарлотту остановила молодая девушка в белом халате, на вид лет двадцати пяти, увидев метавшуюся по всей клинике пациентку.

— Извините, я могу вам помочь? Вы в порядке? — Поинтересовалась эта девушка.

— Да. Марта Шварц, не подскажете... она здесь? — Протараторила Шарлотта.

— Шварц... Хм... Поступала такая.

— Мне нужно срочно её увидеть.

— Но это исключено. Женщина в ужасном состоянии. Она в коме, — врач развернулась и ушла, Шарлотта же осталась стоять неподвижно. Одна новость хуже другой.

Девушка пробыла в клинике ещё несколько дней до полного восстановления. К Марте позволили зайти лишь спустя почти неделю. Из комы та так и не вышла: серьёзная черепно - мозговая травма. Она изо дня в день лежала на постели с кучей проводов возле, капельницей и в бинтах. Состояние было критическим.

Однажды Шарлотта вновь пришла в палату к матери, просидев возле больничной кровати часов шесть. На аппарате, показывающем сердцебиение, начали скакать показатели. Стабильное пикание превратилось то в частое, то редкое, а затем Шарлотта услышала то, чего боялась больше всего. «Пииииииии...» Шарлотта подбежала к кнопке вызова врача. В палату тут же ворвались люди в халатах и выгнали Шарлотту в коридор.

Она оперлась спиной о стену и начала судорожно мять пальцами жемчужину на золотом кулоне.

— Сердце не бьётся! Сердцебиения нет! — Кричали врачи за закрытой дверью.

Через какой-то короткий период времени, казавшийся Шарлотте вечностью, вышел доктор Миллер, знакомый родителей, лечащий врач Марты. Его кустистые брови были нахмуренными. Девушка направила взгляд на Миллера.

— Ну что? — Спросила она, моля все силы на свете, чтобы с Мартой всё было хорошо.

Миллер снял массивные квадратные толстые очки, поморгал и посмотрел Шарлотте прямо в глаза. Он покачал головой.

— Мы сделали, что могли. Организм боролся, но увы...

После этих слов и так бледное лицо Шарлотты стало белее прежнего. Ноги подкосились и она чуть не упала.

— Шарлотта! — Перепуганно выкрикнул женский голос сзади неё.

Её подхватил кто-то. Шарлотта оглянусь. Это был Мистер Р., а возле него Рая, среднего роста блондинка в безоправных золотых очках, одетая в свитер и юбку по колено.

—Ты как? — Спросил у Шарлотты Алан.

Она бросилась в объятия тёти и её мужа.

— Что с Мартой? — Взволнованно обратился Мистер Р. к Миллеру.

— У нас не получилось её спасти... — Вымолвил доктор Миллер.

На улице изо дня в день ездили и гудели машины, летали птицы над заревавшим, полуденным, закатным солнцем. Казалось бы, обычное лето. Но именно эта неделя, эти злосчастные дни, принесли молодой девушке Шарлотте Шварц что-то такое, что оставит глубокую рану в её душе, сердце, о чём она никогда никому не расскажет, в чём её будут упрекать до последних дней её жизни...