Глава третья
Похоронное бюро Рихтер.
Дверь отворилась, блестящий маленький колокольчик над ней оповестил о приходе клиента энергичным звуком.
— Herr и Frau Р.! — Взмахнула руками Frau Рихтэр, владелица заведения. — Вот и вы! Всё готово! Взгляните?
— Пожалуй, — ответила холодно Рая.
Рихтэр отвела супругов в соседнюю комнату бюро.
— Синева убрана, тон кожи сглажен... — Проводя пальцами по своей работе, произнесла довольная хозяйка, переведя взор на Раю и Алана.
На следующий день состоялись похороны Марты и Михаэля. Принято было это сделать в один день, дабы не раскрывать Элизабэт факт того, что Марта была жива, ведь та и без того шокирована новостью о пожаре и пребывала в сильной депрессии. Шарлотта посчитала, что Лиззи помчалась бы в больницу к матери, а если бы она застала бы тот день... Шарлотта и не хотела думать о том, что могло бы произойти с подавленной горем девочкой. Кроме того, Марта никогда не хотела бы, чтобы Элизабэт видела её такой. Никогда она не показывала своих слабостей, стойко выдерживала все препятствия в жизни, но в один момент всё оборвалось.
Пасмурно. Много народу на заднем плане: родственники, соседи, друзья, знакомые, СМИ. Но никто не подходил близко к могилам и телам в деревянным ящиках. Никто, кроме Шарлотты. Неподалёку от неё, прижавшись к Анне и Генри, стояла Элизабэт и горько плакала. Событие было и так далеко не радостное, а из-за плача Лиззи ещё сложнее было воспринимать всё происходящее. Шарлотта приблизилась к гробам и взглянула на родителей. Она смотрела на них как обычно, без слёз и с почти невозмутимым выражением лица, лишь незаметно содрогались кончики губ. Она понимала, что делает это в последний раз: смотрит. Лица Марты и Михаэля были чистыми и красивыми, такими, какими Шарлотта запомнила их. Они всего лишь спали. Вечным сном. Это была и правда отличная работа Herrа и Frau Рихтер (я даже боюсь представить, каким образом у них это получилось). Шарлотта дотронулась до руки отца. Что-то ёкнуло внутри с огромной силой. Она попятилась, сжав в обеих руках кулон. Его углы впились в ладони, но ей было плевать.
«Осознание невозврата» — так Михаэль называл это чувство, столь ему знакомое, вот чего так всегда боялась Шарлотта: испытать это. Отец когда-то рассказывал старшей дочери о том, как потерял единственного оставшегося для него родного человека — брата. Мужчина вспоминал о боли утраты, что чувствовал тогда. Это событие конечно же оставило в сердце Михаэля огромную дыру до конца жизни, которую ничем заполнить он не смог. Его брата звали Йенс, тот был лишь на полтора года старше Михаэля. По его словам Йенс был прекрасным человеком и верным другом, готовым помочь в трудную минуту. Родителей они оба потеряли, когда старшему Шварцу едва исполнилось восемнадцать, оба умерли от какой-то серьёзной болезни в один и тот же год с разницей в пару недель: сначала Сабина, затем Клаус Шварц. Видимо это что-то вроде семейного проклятия... Йенс, хоть и был лишь чуть-чуть старше Михаэля, повзрослел намного раньше и быстрее, заменив главу семейства. Зарабатывал Йенс сущие копейки по причине отсутствия какого-либо образования, едва хватало на еду, поэтому в один момент пришлось перейти черту закона и заняться нелегалом. Когда Михаэль узнал о способах заработка брата, предложил взять деньги из семейного сейфа, накопившиеся за длительную историю бизнеса Шварцев, куда и входила компания «Lobung», но Йенс был наверное слишком гордым для этого. Он хотел добиться благополучия для себя и младшего брата, обрести капитал, подобный капиталу покойного отца, не жалея ни сил, ни времени, ни себя, за что и поплатился жизнью. Михаэль говорил, что Йенса пристрелили местные бандиты, узнавшие, что тот ведёт дела на их территории, а труп, истекающий кровью, выкинули в реку. Через какое-то время убийц, естественно, нашли. Один из них, понял, что видимо нет другого выхода, как застрелиться из того же револьвера, которым убили Йенса, ну а остальных же повязали. Многие и до сих пор сидят в тюрьме за не только убийство, но и многочисленные уголовные преступления, всплывшие при расследована дела.
Михаэля и Марту закрыли в деревянных шкафах и опустили вниз. Каждый из присутствующих подходил ближе к самому краю ямы и бросал по горсточке земли на гробы. Лиззи косо посмотрела на Шарлотту, сделала всё необходимое и убежала прочь. Шарлотта вновь приблизилась к могилам, которые старательно закапывались.
— Моя соболезнования, — искренне прошептал голос сзади. — Мне так жаль...
Девушка обернулась.
— Не пугайтесь, Шарлотта. Это всего лишь я — человек, не сумевший спасти жизнь вашей матери, — продолжил он.
— Вы не виноваты, доктор Миллер, — вздохнула она.
— Она была очень сильной... Они оба...
— Я знаю, — отрезала Шарлотта. Не в силах вести диалог она уткнулась взглядом в могилы.
— Творить невозможное её не останавливал даже рак, а его давняя аневризма...
— Рак?! — ошеломлённо воскликнула Шарлотта.
— Да. Вы разве не были в курсе?
— Нет... — Прошептала девушка. — Когда она об этом узнала?
— Его обнаружили ещё два года назад.
Три года тому назад Шарлотта уже жила в Великобритании и совершенно не интересовалась ничем, кроме учёбы и личной жизни, впрочем, она почти не изменилась.
Миллер ещё раз выразил свои соболезнования и удалился, Шарлотта же погрузилась в свои мысли. Люди начали расходиться, а она стояла. Неподвижно.
— Не могу поверить... — Пробормотала в плечо Алана Рая, всхлипывая носом.
— Тише, — приобнял Мистер Р. супругу.
— Девочка моя, ты только взгляни на неё. Она не плачет... ни слезинки... такая сильная, — пробормотала женщина. — Так. Я просто обязана подойти к ней.
В момент, когда Рая уже хотела направиться в сторону Шарлотты, её схватил за руку муж:
— Нет. Она сильная, в этом и дело.
— Что? Ты издеваешься? Ей нужна поддержка, как никогда, — возразила Рая, вырвавшись из рук Алана.
— Поверь мне. Она не осознаёт, что происходит, пусть это произойдёт постепенно.
Тогда же Рая смиренно остановилась и продолжила смотреть на племянницу.
Шарлотта вернулась с похорон с Зэеном в отель, где ей пришлось жить после гибели родителей и пожара. Она не видела смысла в том, чтобы кого-то беспокоить и просить о ночлеге или вообще нагружать кого-то своими проблемами. «Горе, радость и тоска — это то, что нет смысла афишировать», — всегда полагала она. Роскошь и личная охрана в отеле совсем не радовали Шарлотту. Её заселили в номер на последнем этаже. Возле входной двери всегда стояли два амбала. Каждый — в чёрном костюме, в таких же чёрных очках, побритый почти что налысо и с прослушкой в ухе.
Шарлотта сняла сильно натирающие белые туфли и расстегнула молнию на платье. Она подошла к зеркалу, и тут в её голову впервые пришло осознание того, что жизнь никогда не станет прежней: никто больше не улыбнётся теми улыбками, никогда больше не блеснут кареглазые и голубоглазые взгляды, не почувствуется смесь ежевичных духов, утренней свежей газеты, молотого кофе с корицей и тремя ложками сахара и масляных красок, никто не будет раскачивать качели возле дома, ухаживать за алыми розами в саду и... никто больше не прижмёт к себе со словами «всё будет хорошо, мы рядом», ведь этих людей больше нет и не будет никогда.
Солёная стеклянная слеза впервые за многие годы покатилась по бледной щеке Шарлотты. Она вздрогнула, дотронулась кончиками пальцев до кулона и резко отпрянула от зеркала. Оно напомнило ей проект Марты — теорию о параллельности трёх измерений.
Девушка присела на кресло, когда ноги были уже не в силах держать её.
В дверь постучали. На пороге стояли Рая и её муж.
— Как ты, милая? — Взволнованно спросила женщина.
— Всё нормально, — ответила Шарлотта, пряча от Раи взгляд, ведь глаза её покраснели.
Она пригласила их в гостиную и усадила на диван, предложив чаю, поставив чайник на плиту. Номер этот был весьма просторен: имел полноценную гостиную, кухню, санузел и огромную спальню.
— Они ведь знали что-то, но мне так и не сказали, — произнесла Шарлотта, не сказав про рак Марты ни слова.
— Мы никогда не лезли к ним, общались крайне редко, поэтому сказать ничего не могу, — закинув ногу на ногу, Рая посмотрела на племянницу.
— Сайрус полагает, что это был поджог, но следствие ещё ведётся, он вызывал меня к себе вчера вечером, — поставила на поднос чай Шарлотта и принесла на столик напротив Раи и Мистера Р..
— Сайрус это тот самый следователь, Ханс Сайрус который? —уточнил Алан, взяв кружку с зелёным чаем в руки.
— Да.
— Тебя, я надеюсь, он ни в чём не обвиняет?
— Я предоставила алиби, но журналисты так и думают, как бы повесить всё на меня. Не по себе порой становится, зачем они это делают.
— Они обливают всех грязью, милая, — с горечью протянула Рая.
— Они даже какие-то фальшивые показания Анны Джэймс против меня прикрепили во вчерашней газете.
— А вот здесь поподробнее... — Застыл Мистер Р., прислонив чашку ко рту.
— Во вчерашнем выпуске «Сплетни Германии» было так написано, — Шарлотта зашла в спальню, откуда и принесла слегка помятую газету. — Я знаю одно: Анна не могла...
Алан взял бумаги в руки. Они пестрили различными громкими заголовками с прикреплёнными фото с места проишествия: «Обычный пожар или подставное убийство: Кто виноват в смерти успешнейшего бизнесмена Германии и Великобритании Михаэля Шварца и его супруги?», «Frau Джэймс, одна из близких друзей погибших Михаэля и Марты Шварц обвиняет в пожаре их старшую дочь, приехавшую по непонятным обстоятельствам из заграницы впервые за много лет. Неужели она жаждет получить всё наследство и уехать обратно?».
Рая переглянулась с Аланом, получив от него одобрительный кивок.
— Ох, я сомневаюсь... Ей есть, за что пакостить. Она всегда найдёт причину, — без капли удивления сказала Рая, прочитав газету и отложив грязные сплетни в сторону, и сняла очки.
— Анна? Вы её ни кем не путаете? — Удивилась Шарлотта.
— Она никогда не была святой... полностью, — добавил Мистер Р.. — Были конечно годы, когда всё было хорошо, ну или почти...