Глава 31. Важнее тысячи поцелуев
Отчаянная борьба Халида с родителями продолжалась все эти две недели.
Он вернулся в Москву, чтобы продолжить дела в своей юридической фирме, но каждый день говорил с семьей по телефону. Споры прекращались лишь тогда, когда парень разговаривал с Хавой. От невестки он узнал, что Тагир обручился с одной ингушкой из Магаса, которую для него выбрала его нана. В махр она попросила квартиру в Москве.
Махром в исламе называли имущество, которое муж дарил жене при заключении брака. Это не было калымом, когда-то популярном на Кавказе. Калым выплачивали семье невесте, а махр - самой невесте. Калым представлял собой компенсацию за потерю «работницы», которая переходила из семьи родителей в семью мужа. Махр же являлся гарантией. В случае смерти мужа или развода с ним она могла жить в подаренном имуществе или зарабатывать на нем деньги.
Нигде не было четко оговорено, каким же должен быть махр. Кто-то просил мужа обучить Корану или подарить нечто символическое, например, финики. Кто-то хотел на махр деньги, украшения или автомобиль. У состоятельных просили квартиру или недвижимость, в которой можно было открыть свое дело.
Халид не был жадным и не выступал против махра. Более того, он считал насмехательством финики или телефон в качестве махра, ведь его придумали для защиты и поддержки женщины в случае потери супруга. А как финики или телефон смогут ее защитить или поддержать?
У парня вызывали отвращение жадные мужчины, мужчины, которые хотели создать семью, но не хотели обеспечить своей жене гарантий. Если муж перед браком скупой, то в браке станет лишь хуже.
Сам Халид уже размышлял над махром для Фати. Он понимал, что как христианка она ничего не знает о мусульманском бракосочетании, никахе. Поэтому парень захотел сам подготовить для нее махр и открыл на ее имя счет в банке.
Однако Халид любил девушку и видел, что она любила его, хотя никогда не признавалась в этом, а он и не спрашивал. Тагир же видел свою невесту лишь раз, она не знала его и тем более не любила, но захотела на махр квартиру и не где-нибудь, а в самой Москве. Парень переживал, что его брата просто использовали.
Он пытался вразумить Тагира по телефону, а тот Халида просто не слышал. Разочаровавшись в американках, ингушек он вознес до небес. Обжегшись в Америке, дома парень создал для себя целую сказку, в которой все женщины его нации были скромными и богобоязненными горянками. Даже в далёком прошлом такими были не все, теперь же скромных и богобоязненных стало еще меньше.
С каждым годом все меньше парней и девушек на Кавказе, выбирая между пафосом и честью, выбирали честь. Среди ингушей были не только хорошие, но и плохие. Среди осетин были не только плохие, но и хорошие. Русские были хорошими и плохими, братья-чеченцы, карачаевцы и балкарцы, адыги и народы Дагестана. Среди всех людей встречались достойные и недостойные, независимо от нации.
Халид тоже пришел к этому не сразу. Еще совсем недавно он презирал и ненавидел осетин за зверства над его народом, устроенные в девяностых осетинами. А потом парень встретил Фати и понял: зверства устроили не осетины, а нелюди, которые называли себя людьми. И такие нелюди жили повсюду, независимо от республики и края. Отчасти поэтому Фати и была послана ему Всевышним, чтобы он осознал, что не существовало плохих и хороших народов.
Вспомнив, как они познакомились, Халид широко улыбнулся. Прочитав ее остроумный комментарий под одним видео в интернете, он долго смеялся. Перейдя на страницу девушки, парень влюбился в нее с первого взгляда. Вернее, тогда он этого даже не понял, но теперь понимал, что ему хватило от Фати всего одной фразы и одной фотографии.
С нее на него смотрела яркая веселая девушка с длинными черными волосами, а в ее таких же чёрных глазах с длинными ресницами читались характер, озорство и интеллект. Всю жизнь Халид считал, что ему нужна женщина домашняя и спокойная, не увлеченная никаким делом, кроме семьи, и, конечно же, мусульманка.
Роковая осетинка оказалась полной противоположностью. Она с жаром говорила о стоматологии, не знала об исламе ничего, кроме стереотипов, и относилась к ингушам с опаской. Парень осознал все это на первой встрече, но вместо того, чтобы прекратить общение, влюбился еще сильнее.
Халид пытался достучаться до отца, рассказывая, какая Фати честная, воспитанная, вежливая и добрая. Он говорил, они не найдут лучшей невестки, даже если познакомятся с ингушками со всего мира.
Поняв, что у Фати не будет подруг среди ингушек, осознав, что он не сможет подарить ей друзей среди своей семьи, Халид впервые задумался, с кем она общалась и как проводила свободное время.
- У тебя есть подруги? - спросил он, когда они прогуливались вдоль пруда по его любимому Измайловскому парку.
Стоял теплый июньский вечер. Трава и ветви деревьев блестели после недавнего дождя, поверхность пруда подергивалась рябью от легкого ветра. По сиреневому небу неспешно плыли облака, обагренные светом заходящего солнца. На лавочках сидели женщины с детскими колясками, девушки с книгами и студенты с айпадами, на специальных полосах катались велосипедисты и самокатчики, по соседней дорожки прогуливались пары и компании. Среди них были и пенсионеры, что всегда вызывало у Халида улыбку. Ему нравилось, что в Москве пожилые
Фати неуверенно пожала плечами.
- Как так? - удивился парень. - Ты не знаешь, есть ли у тебя подруги?
- Была одна, - ответила девушка.
- Вы поссорились?
- Да нет, - качнула она головой. - Просто что-то мешает мне с ней общаться. Как будто какое-то препятствие вот здесь, - сжав руку в кулак, Фати приложила его к груди.
Халид вспомнил Тагира. Они тоже не ссорились, и им тоже что-то мешало общаться. Похоже, взрослая жизнь оказалась именно такой: сложной, непонятной, необъяснимой. В детстве все казалось намного проще.
- А у тебя есть друзья? - полюбопытствовала девушка в ответ.
- Со старшим братом у меня разница в четыре года, а со средним - в два, поэтому мы росли как друзья, - объяснил парень. - И даже когда я переехал в Москву учиться и работать, наша дружба продолжилась.
«А теперь споткнулась о камень упрямства», - подумал он угрюмо, но не произнес этого вслух, чтобы Фати не решила, что это она стала яблоком раздора между тремя братьями.
Ведь не осетинка разрушила их, казалось, неразрывную связь, а та боль, которую они причинили младшему. Халид всегда и во всем старался уступать и братьям, и родителям, часто посылал им подарки и приезжал по первому зову. Семья же не принимала его избранницу, даже не познакомившись с ней. Такое равнодушие к его чувствам ранила парня.
Он подготовил себя к такому поведению родителей и запасся терпением, но не ожидал подобной реакции от братьев, наоборот, надеясь, что они помогут переубедить даду и нану. Лишь одна невестка поддерживала его, но самая младшая женщина в семье, еще даже не подарившая ребенка, не могла влиять на решения старших в ингушской семье.
- А в юности ближе всех общался с двоюродным братом, - продолжил Халид, - но в восемнадцать лет он уехал в Америку учиться и остался там.
- И его отпустили? - удивилась Фати.
- Просто он не младший сын, - усмехнулся парень. - Младшие сыновья у нас остаются жить с родителями.
-У нас также, - кивнула девушка. - Мне кажется, так по всему Кавказу.
«Почему он меня не целует?» - подумала она между тем. - «Мы общаемся уже два месяца, он рассказал обо мне семье, но не целует даже в щечку».
- Что говорят твои родители? - спросила Фати, стараясь скрыть свое волнение.
- Они передумают, - избежал прямого ответила Халид.
- А если нет? - ее голос все-таки дрогнул.
Что, если он поэтому и не трогал девушку? Потому что понимал, что между ними ничего не получится?
- Передумают, - кивнул он решительно.
- Давай я тоже поговорю со своими родителями? - предложила она.
Парня отвлекла вибрация телефона. Разблокировав экран, он увидел сообщение от Тагира. Халид открыл его и ощутил волну раздражения.
«Как тебе?» - спрашивал брат, показывая фото дорогущего брендового браслета. - «Ингушки носят такое?»
- Что-то случилось? - встревожилась Фати.
Парень хмуро покачал головой.
- Просто мой брат попался в сети своей иллюзии. - ответил он огорчённо и напечатал Тагиру:
«Такое дарят лишь женам».
«Она - моя будущая жена», - возразил тот.
Халид скрипнул зубами.
«Это не означает, что действительно ею станет».
«Ты обижаешься на Мурада и Мааса за то, что они не принимают Фати, даже не узнав ее, но сам точно также обращаешься с моей невестой», - написал Тагир.
Парень расстроенно вздохнул. Он единственный называл девушку по имени, а не «этой осетинкой». И потому пропасть, возникшая между двумя братьями, ранила его еще сильнее.
- Ты выглядишь напряжённым, - заметила Фати. - Давай присядем.
Она увела его на ближайшую лавочку. Вокруг возвышались зеленые клены,
- Ты в юбке, - улыбнулся Халид, обратив внимание на ее белую свободную футболку и юбку из розового атласа.
- Жалею об этом с самого утра, - буркнула девушка. - Жутко неудобно в ней и на парах, и на учебе.
То, что она прислушалась к словам ингуша, растрогало его. Он с трудом сглотнул ком, вставший в горле, стараясь казаться невозмутимым.
- Но в клинике я была в брюках, - тут же предупредила Фати.
Парень замотал головой.
- Разумеется, в стоматологии ты можешь быть в той одежде, которая удобнее, - сказал он. - Только...
- Только? - она с возмущением вскинула брови.
- Если верх костюма будет подлиннее, было бы прекрасно, - добавил Халид и, предчувствуя грозу в сердце осетинки, продолжил: - А я вчера учился готовить пироги.
- Наши? - моргнула девушка, сбитая с толку резкой переменой в разговоре.
- Тот с начинкой из картофеля и сыра.
- А-а, картофджин? - с удивлением протянула она. - И как, получилось?
- Давай не будем о плохом, - рассмеялся парень.
Фати смотрела на него, прищурившись от ярких лучей закатного солнца, и ощущала, как внутри все таяло. Ингуш пытался приготовить ради девушки осетинские пироги. Это было важнее тысячи поцелуев. В этот момент юбка показалась таким незначительным шагом. Ей захотелось сделать ради него что-то более ощутимое.
- Сделаешь мне подарок? - спросила она взволнованно.
- Какой? - спросил Халид, готовый купить ей самые дорогие украшения, которые, по его же словам Тагиру, дарили лишь женам.
Фати неловко переплела пальцы.
- Купишь мне Коран?
- Коран? - эхом отозвался он. - Но почему?
«Почему она могла попросить меня о чем угодно, а попросила Коран, даже не являясь мусульманкой?» - ошеломлённо подумал парень.
Девушка смущённо передернула плечами.
- Хочу получше понять тебя.
Кровь гулко застучала в его висках. В эту минуту он лишь сильнее убедился, что невеста Тагира пыталась извлечь из него только выгоду. Влюблённые мужчины сами дарят драгоценности. Но влюблённые женщины просят бесценные вещи, стоящие копейки.
Халиду так невыносимо захотелось поцеловать Фати, что пришлось сжать свои кулаки. Желание заполнило его лёгкие вместо воздуха, сердце бешено забилось в груди. Все мышцы парня напряглись. Он представил, как ныряет рукой в ее тяжелые черные волосы и притягивает к себе за затылок. У нее вырывается взволнованный вздох, длинные ресницы робко вздрагивают, а на щеках разливается смущенный румянец.
Второй рукой Халид приподнимает подбородок Фати и видит, как блестят ее чёрные глаза. Он роняет взгляд на губы девушки, приоткрытые то ли в ожидании, то ли в попытке дышать, и по его сосудам проносится пламя. Кажется, кто-то вскипятил его кровь, парню становится невыносимо жарко, а в одежде словно тесно. Не выдерживая напряжения, он крепче сжимает ее подбородок и наклоняется.
Но в реальности ничего не происходит. Ингуш и осетинка так и продолжают сидеть на лавочке в лесу, дыша свежестью пруда. Халид не поцелует ее до брака. Каждая строчка их истории будет продиктована аятами и адатами.
- Я куплю тебе Коран, - обещает он в неловкой тишине.
На следующий день, когда Фати готовится дома к экзамену, к ней приезжает курьер. Забрав коробку, она разворачивает ее, вытаскивает наполнитель и видит темно-зеленый Коран в бархатной ткани. Пропустив несколько ударов, сердце девушки начинает биться так быстро, словно пытается восполнить их.
Подчиняясь внезапному порыву, она берет телефон и пишет сообщение маме:
«Мне сделали предложение. И я согласилась».
Кровь громыхает в висках. Фати вскакивает, отбросив телефон на диван, и меряет комнату беспокойными шагами. За окном шумит обычный московский день. Кажется, что в такой привычной атмосфере не может произойти ничего плохого.
Она снова смотрит на Коран. Он не пугает, но девушка вспоминает все то, что говорили об ингушах. Да, Халид не похож на них, но справится ли она с жизнью среди них? Сомнения стискивают душу Фати, она хватает телефон, чтобы исправить то, что теперь ей кажется ошибкой.
Однако сообщение уже прочитано.
«Из какой он семьи?» - спрашивает мама.
«Ты еще можешь солгать», - подсказывает предательский голос внутри, но руки твердо печатают:
«Из ингушской».