Покоряя Кавказ

Утром Таулы и Сафия с Бахирой и лучшим другом Таулы, Муратом, съездили в ЗАГС и оформили брак официально.

После этого парни завезли девушек домой к Мурзе и Мадине, где невесту уже поджидала команда из визажиста, парикмахера и фотографа. Они собрали Сафию, Бахиру и Мадину, а затем отправились помочь со сборами Мариам. Фотограф запечатлел подготовку к торжеству, и ближе к четырём часам семья выдвинулась в ресторан.

Бахира одела платье в пол из шоколадного шелка. Его рукава, суженные до локтей, дальше расходились и струились до самых запястий блестящими волнами. Свои каштановые кучеряшки она выпрямила, а затем парикмахер преобразила их в роскошные локоны. Поверх платья девушка надела золотую цепочку с подвеской в форме горы. Она была примечательна для нее и жениха тем, что ее подарил Таулы на восемнадцатый день рождения сестры.

Мадина тоже надела шелковое платье, но голубое, подчеркнувшее ее глаза, и собрала волосы в изящный узел сзади. На ее шее тоже была цепочка, но серебряная и с буквой «Б», что символизировало имя ее дочери.

Сафия выплыла к ним словно лебедь, в национальном карачаевском платье ослепительно-белого цвета, как снег на вершине Эльбруса. На талии сверкал серебряный пояс, покрытый народными узорами, а на груди переливались такие же серебряные нагрудники. Поверх платья был надет снежно-белый кафтан, рукава которого спускались до самого пола и, расширяясь внизу, напоминали своей формой лист дерева. Рукава самого платья, заканчивающиеся на запястьях, его высокий воротник и подол кафтана были вышиты серебряными узорами.

Волосы девушки собрали в низкую прическу, разделив передние пряди на прямой пробор, а сверху изящно накинули белоснежный платок. Открывая лицо и шею, он делал петлю у груди и шел за спину. Макияж невесты выполнили в скромных, сдержанных тонах, подчеркнув губы естественным карандашом, нарисовав тонкую короткую стрелку, удлинив тушью и без того длинные ресницы и положив нежные тени на веки.

Не укради Таулы Сафию, то ее забирали бы из родительского дома его родственники. Незамужняя двоюродная сестра, а конкретно Бахира, и брат Сафии вывели бы ее, накрыв платком, чтобы взрослые родственники жениха не увидели ее. Невеста могла показывать свое лицо лишь после обряда снятия платков, а до тех пор должна была скромно укрываться. То же самое касалось и Таулы в отношении родственников Сафии. Он мог показаться им не раньше свадьбы.

Но парень украл девушку, и семьи не стали из последних сил впиваться в традиции и познакомились, а молодые спокойно показались родственниками друг друга. В старину, если невесту похищали, то семья жениха все равно не видела ее, и она жила до свадьбы у их родственников.

Кому-то не с Кавказа такие обычаи могли показаться дикими, но Бахира их любила. Традиции карачаево-балкарского народа воспитывали их с честью и достоинством, гордыми, но почтительными, сильными и несгибаемыми, как горы, смелыми, но стыдливыми. Девушке было жаль, что мудрые адаты уходили в прошлое.

Так как украденная невеста уже не жила в родительском доме, то потому никто и не забирал ее оттуда. Когда за невестой приезжали родственники жениха, то по обычаям они выкупали ее у подруг и сестер, которые стеной становились перед невестой и не пропускали к ней. В зависимости от достатка семьи выкуп составлял от тысячи до десяти каждой девушке.

Бахира брала выкуп на свадьбах своих подруг и сестер и очень любила эту милую и смешную традицию. За невесту обязательно торговались, но не из жадности и ненасытности. Так девушки показывали, что не хотели расставаться с подругой или сестрой, а семья жениха подобным образом доказывала, что очень хочет принять ее в семью и не пожалеет ради нее никаких денег.

На кавказских свадьбах жених и невеста крайне редко ездили в одном автомобиле. Таулы с родителями и другом сел в одну машину, а Сафия с Бахирой, Мадиной и Мурзой - в другую. В третий автомобиль сели родители Рустема и Мурзы, приехавшие из села. На задних сидениях с ними сидел третий сын с женой.

Им было по тридцать лет, и в общении им были ближе Таулы и Бахира. Однако девушка держала тетю на расстоянии, втайне не любя ее за то, что та была черкешенкой. Теперь, увидев женщину спустя год, когда сама влюбилась в черкеса, Бахира устыдилась своего поведения и поняла неизбежную и потому страшную истину. Всевышний всегда испытывает нас тем, что мы презираем.

Хатти же вела себя так, словно не замечала поведения племянницы, всегда общаясь с ней вежливо и приветливо, чем лишь сильнее раздражала девушку. За Руслана она вышла пять лет назад, но они никак не могли зачать ребенка. Все эти годы пара ездила по репродуктивным клиникам всего Кавказа и даже в Москву.

Когда дядя с женой прилетали в столицу, мама заставляла Бахиру ходить с ними повсюду. Мол, это приободряет их и поддерживает. Девушка злилась, но приезжала, ведь у карачаевцев крайне ценятся родственные связи, и все помогают друг другу даже по мелочам.

Увидев Руслана и Хатти, Мадина не сдержалась и подпрыгнула на месте, словно ребенок. Преодолев расстояние между собой и невесткой, она сжала ее в объятиях. Выйдя из подъезда, Бахира поняла причину маминой радости. Тетя, хотя и не была покрытой, но в этот день нарядилась в абайю роскошного тёмно-синего цвета. Однако даже широкий наряд не смог скрыть ее округлившегося живота.

- Знали лишь родители, - смущенно объяснил Руслан братьям и невесткам. - Мы очень боялись, что будет выкидыш.

- Ну не плачь, испортишь макияж, - попросила Хатти, увидев слезы в глазах Мадины, и положила руку ей на плечо.

В присутствии черкешенки они всегда переходили на русский, и Бахира, любившая карачаевский, снова начинала злиться. Но, увидев тетю сегодня, она сама произнесла на русском:

- Пусть Всевышний убережет его.

Хатти взглянула на племянницу, явно удивленная ее искренним пожеланием, и загадочно улыбнулась:

- Благодарю, дочь Мадины, но это не он, а они.

По карачаевским традициям она не назвала племянницу мужа по имени, а, выказав ей уважение, обратилась к ней через имя ее матери.

- Они? - ахнула Мариам. - Так это близнецы?

Мама Таулы нарядилась в длинное платье из темно-бирюзового атласа с таким же поясом на талии и завила волосы, как Бахира. Три невестки, одевшиеся в голубой, темно-синий и темно-бирюзовый, эффектно представляли их семью.

Мужчины же оделись в костюмы. Рустем - в классический черный, но в тонкую белую полоску, Мурза - в коричневый, сочетаясь с платьем дочери, а Руслан - в темно-синий, подчеркивая абайю жены. Таулы и Мурат, уже сидевшие в автомобиле, тоже выбрали черные костюмы. Из всех них галстук надел лишь Рустем.

- Двойняшки, - кивнул Руслан, изо всех сил сдерживая радость.

Карачаевским мужчинам следовало проявлять сдержанность в отношение своих детей, пусть даже не рожденных, но они слишком долго ждали этого благословения от Всевышнего.

- Это разве не одно и то же? - растерялась Мариам.

- Близнецы похожи друг на друга, как две капли воды, - пояснила Хатти, - а двойняшки просто рождаются вместе. Вообще-то есть еще отличия, но не будем обо всех.

Тетя была врачом, поэтому лучше всех разбиралась в таких вопросах. Однако в этот день она явно не хотела перетаскивать одеяло с племянника и его невесты на себя. Бахира вспомнила, что женщина все эти годы проявляла подобную тактичность, и ей стало еще более стыдно, что она несправедливо к ней относилась.

- Где же моя новая племянница? - спросила Хатти и сверкающими глазами обвела огромную семью.

Сафия спустилась вместе с золовкой, но стояла позади всех, скромно опустив глаза. Услышав вопрос женщины, она подняла их и робко улыбнулась.

- Кюн ахшы болсун, - произнесла девушка негромко.

- Хатти не знает карачаевского, - хотела предупредить Бахира, но женщина отмахнулась.

- Как желать доброго дня уж за пять лет я выучила, - ответила она и подарила взволнованной невесте приободряющую улыбку. - Кюн ахшы болсун. Мен Хатти, - представилась черкешенка.

И хотя она назвала свое имя, Сафия, конечно, по обычаям обратилась к ней как к тете Таулы и поблагодарила за приезд на их свадьбу. Все это время дедушка и бабушка Таулы сидели в автомобиле, чтобы не видеть невестку до обряда снятия платков. Люди старой закалки, они старались следовать традициям.

Бахира, соскучившаяся по атте и анне, сходила к ним поздороваться, и после этого все расселись по своим местам. Кортеж из трех черных автомобилей с капотами, накрытыми зелеными карачаевскими флагами, выдвинулся в путь. Его возглавляли пять темных лошадей, всадники которых, одетые в черные и белые папахи, держали древки с карачаевскими флагами. Их зеленые знамена гордо развивались на фоне яркого синего неба.

Погода была прекрасной. Весенние горы проплывали величавыми массивами, невозмутимо встречая жениха и невесту, как делали это пять веков назад и десять и больше. Встретившаяся им на пути Теберда сверкнула бирюзовой водой, точно поздравляя Таулы и Сафию. Свидетельница многих историй любви, река была счастлива утечь в Азовское, а затем и в Черное море и поведать им о новой истории.

Бахира смотрела в окно, жадно впитывая глазами родные горы, которых ей так не хватало в Москве. Но в голову упрямо лезли новые воспоминания, связанные с карачаевскими вершинами. Цокот копыт по гравию вдоль бирюзовой Теберды и по земле в Джамагатском ущелье вытеснял звук автомобильного мотора. Проносившиеся мимо деревья напоминали, как быстро развивалась пепельная грива Тайны под ней.

Яркое весеннее солнце пыталось пробиться к ней через тонированное стекло, но никак не могло ударить ей в глаза, как в тот момент, когда Амин наклонился к ней и поцеловал. Воспоминание оказалось такой мощной силы, что Бахира не справилась с чувствами и зажмурилась.

Из всех эмоций именно злость охватила ее в машине. Она злилась на всех: на себя за то, что обрадовалась поцелую, на Амина за то, что поцеловал, на семью за то, что они хотели выдать ее за Фарида. Как раз лишь на Фарида девушка не злилась в этот момент, ведь он не успел поцеловать ее первым.

- Бахира, ты в порядке? - обеспокоенно спросил Мурза, увидев, как дочь поморщилась, в зеркале заднего вида.

- Очень жарко, - солгала она, действительно покраснев, но не от жары, а от воспоминаний.

Кивнув, мужчина включил кондиционер и снова переключил свое внимание на дорогу. А девушка, отвлёкшись от мыслей об Амине, наконец заметила, что тонкие пальцы Сафии, сложенные на коленях, ходили ходуном от волнения.

- Не переживай, - прошептала ей золовка. - Ты будешь самой красивой невестой, - пообещала она.

Посмотрев на Бахиру, девушка постаралась улыбнуться, но ее губы скорее нервно дернулись.

- Я очень боюсь, - призналась она. - Вдруг ты права? Что, если сначала надо было закончить колледж?

Золовка метнула взгляд в отца, понимая, что тот не одобрит таких наставлений новой племяннице, однако Мурза разговаривал с женой и ничего не услышал.

- Возможно, я и права, - сказала тогда Бахира, - но важнее всего слушать свое сердце. Если твое сердце говорит выходить за Таулы, никого не слушай, даже если все мы правы.

Сафия взволнованно вздохнула.

- А если мое сердце молчит?

Девушка задумалась. Легко раздавать советы остальным, но получится ли самой следовать им? Она прислушалась к собственному сердцу, пытаясь различить, говорило ли оно ей что-нибудь. Однако в ответ услышала ту же оглушающую тишину, про которую говорила невестка.

Не позволяя грусти и страхам кусать ее в такой знаменательный день, Бахира решительно встряхнула головой.

- Возможно, молчание - самый лучший ответ, - проговорила она с надеждой. - Я верю, что все закончится так, как должно, - обратилась девушка и к себе, и к Сафие.

Та внимательно на нее посмотрела.

- Ты веришь в судьбу?

- Да, - кивнула Бахира. - А ты?

Невеста пожала плечами. Ее лицо помрачнело от сомнения.

- Не знаю. В моем окружении всегда говорили, что наша жизнь зависит от нас самих.

- О чем речь? - Мадина заинтересованно обернулась к девушкам.

Она закончила разговор с мужем и, видимо, услышала их последние фразы.

- О судьбе, - отозвалась Сафия. - Ваша дочь верит в то, что с нами случается лишь предписанное. А мне кажется, что мы сами пишем то, что с нами случается.

- И вы обе правы, - сказал Мурза. - Мы, мусульмане, называем судьбой то, что Всевышний знал вечно. Все в этом мире происходит и не происходит по Его воле. Однако люди имеют выбор. Его не имеют лишь ангелы, беспрекословно подчиняющиеся Богу.

- Как это? - не поняла невеста. - То есть все по воле Всевышнего, но при этом мы имеем выбор?

Бахира ошеломленно поглядела на отца. Когда-то она уже слышала это. А что, если встреча с Амином была волей Бога, а вот их будущее (или его отсутствие) - лишь ее выбором? Да, судьба девушки была написана задолго до ее рождения, но вдруг ее написали по совершенным ею действиям?

- Это тяжело понять, - согласился Мурза. - В исламе есть открытые знания и скрытые. Но мы должны исполнять то, что нам открыто, не пытаясь прикрываться тем, в чем есть сомнение, а в определенный час поймем, что же Всевышний имел в виду.

- Бахира начала совершать намаз, - сказала мужу Мадина.

Он посмотрел на дочь через зеркало заднего вида. Девушка взволнованно замерла, боясь его осуждения.

- Хвала Всевышнему, - отозвался мужчина, к ее удивлению, - это благое дело.

- Спасибо, ата, - произнесла Бахира дрогнувшим голосом.

- Я посмотрела на нее сегодня, - продолжила Мадина, - и мне тоже захотелось.

- Прекрасно, - кивнул Мурза. - Тогда, как закончим с праздниками, купим тебе коврик и платье.

Девушка поражённо смотрела на родителей, не веря в происходящее. Еще недавно она стеснялась совершать намаз в Теберде, даже думала о том, чтобы начать в Москве. Бахире казалось, что родители назовут это лишь показным. А сегодня ана говорила, что тоже хочет молиться. Слезы непроизвольно подступили к глазам.

- А почему ты приступила к намазу? - заинтересовался ата.

Паника высушила глаза. Ногти вцепились в кожу, оставляя следы в виде красных полумесяцев. Девушка не могла сказать правду.

- Подруга начала, - соврала она. - Черкешенка, - добавила Бахира, внимательно наблюдая за отцом.

Ничто не изменилось в его лице, но другого она и не ожидала. Карачаевцы не относились плохо к черкесам, деля с ними одну республику, вместе работая и очень часто даже дружа. Более того, карачаевцы нередко женились на черкешенках, как дядя Руслан женился на Хатти. Но свою дочь Мурза не выдал бы замуж за черкеса. Особенно когда у лучшего друга был сын, и они так хотели породниться.

Автомобили, ехавшие навстречу свадебному кортежу, мигали фарами и издавали звуковой сигнал, поздравляя молодожен и их семьи. В некоторых опускались стекла и из них махали парни, желая счастья. Пешеходы снимали автомобили и коней с карачаевскими флагами на телефон. Свадебные кортежи всегда приковывали к себе взгляды и радовали встречных.

Гости уже собрались в зале ресторана, расселись и немного даже перекусили, но пока еще не танцевали, дожидаясь виновников торжества. Когда автомобили остановились, Бахира все-таки накинула платок на невестку, чтобы аття и ання не увидели ее раньше времени. Вместе с Мадиной они завели Сафию в ресторан, но не в общее помещение, а в отдельную комнату, где тоже все было украшено цветами и шарами, а в центре стоял стол с угощениями.

В ней по обычаям невеста должна была провести всю свадьбу, выйдя к гостям лишь для обряда снятия платков и фотосессии. Точно также и Таулы проводил время в отдельно помещении. В бракосочетании не было ничего постыдного или позорного, но молодоженам полагалось вести себя скромно и сдержанно. А вот гости могли повеселиться.

Впрочем невесты не находились в комнате одни. К Сафии тут же присоединились две подруги, родная, двоюродная и троюродная сестры. Для них тоже подготовили места за ее столом с угощениями, но, в отличие от нее, они выходили в общий зал для танцев. Поставили блюдо и для Бахиры, но она также могла выходить к гостям и танцевать.

Так она и решила поступить, убедившись, что невестка ни в чем не нуждается. Увидев, что она успокоилась и оживлённо беседует с подругами, девушка посмотрелась в зеркало и поправила воротник платья. Опустив взгляд на свои губы, подведённые карандашом и накрашенные помадой, она ощутила, как ёкнуло сердце. Начавшийся было вдох оборвался, и в легких защипало от нехватки воздуха.

С конной гонки прошло два дня. Амин ничего не писал, как Бахира ему и велела, оттолкнув после поцелуя. В тот момент она почувствовала себя оскорбленной, униженной. Ей показалось, что парень посчитал ее легкодоступной, безнравственной, раз решил, что может поцеловать.

А он и не стал оправдываться, просто проводил ее в молчании до конюшни и позволил сесть в такси. Лишь вечером девушка вспомнила, что забыла пакеты с ковриком и платьем для намаза, и хотела вернуться, но ей позвонили из конюшни и попросили адрес, чтобы прислать забытые пакеты.

В тот момент, когда она пыталась расплатиться с курьером, он сказал, что доставка уже оплачена. Бахира сомневалась, что это сделали работники конюшни, как и сомневалась в том, что прогулка стоила маленьких денег. Но все еще чувствуя себя задетой, она испытала к Амину не признательность, а злость.

Немного успокоившись, девушка стала, наоборот, ожидать от него сообщений и надеяться, что он оправдается, напишет, что она не так все поняла, но проклятый черкес молчал, заставляя ее то грустить, то раздражаться.

«Никогда больше не свяжусь с другой нацией», - в одну минуту обещала Бахира себе.- «Тем более с черкесами!»

«Если он напишет и извинится», - думала она уже спустя пол часа, - «я его прощу».

Но парень не писал, и девушка злилась на себя лишь сильнее.

Оторвав взгляд от своего отражения, она вышла к гостям. Огромный зал был украшен нежными гирляндами цветов и роскошными букетами в огромных мраморных вазах. Под высоким потолком висели, переливаясь многочисленными бликами, хрустальные жирандоли. Позолоченная лепнина бежала по потолку и светлым стенам. Из больших прожекторов по всему залу лился чарующий сиреневый свет.

Круглые столы накрыли снежно-белыми атласными скатертями, украсили голубыми, как глаза невесты, цветами и сервировали дорогими изящными блюдами. Изысканные шторы, темно-голубые, словно вечернее море, были перевязаны с двух сторон окон и струились вниз, словно водопады.

Сцена была подготовлена для выступления приглашенных певцов. Столы полумесяцем раскрывались к сцене, а огромное пространство между ней и столами уже начало собирать первых танцующих. Услышав мотивы родных карачаевских песен, Бахира сразу почувствовала себя лучше и тоже захотела плыть в тюз тепсеу. Даже не перекусив, она встала в общий круг.

Парни и мужчины по обычаям стояли на одной стороне, девушки и женщины - на другой. При этом те, кто не хотел танцевать, но не прочь были посмотреть, занимали вторые и третьи ряды. Так партнеры понимали, что их приглашать не нужно. Крайне некрасиво считалось отвергать приглашение на танец. Поэтому в первом ряду становились лишь те, кто не стеснялся и хотел себя показать.

Нравы на Кавказе, по крайней мере, в крупных селениях, за последние десятки лет стали намного свободнее. Но способов познакомиться у молодых все еще оставалось немного, и свадьбы были одним из них. Бахира не хотела ни с кем знакомиться, однако встала в первый ряд, желая потанцевать.

Первым на танец ее пригласил троюродный брат, сын папиного кузена. Одарив девушку улыбкой, Омар приблизился к ней, протянул руку и сделал небольшой поклон головой. В ответ карачаевки не протягивали руки и принимали приглашение, делая несколько шагов вперед. На танцполе находились две пары. Заняв оставшееся место среди них, брат и сестра начали тюз тепсеу.

Они одновременно отправились по невидимому полукругу, обходя друг друга справа. Бахира мягко чередовала руки, заводя одну перед собой, другую - за спину, но несильно, доводя их не дальше середины бедра. При этом кисти не поднимались, плавно двигаясь на уровне бедер. В карачаевском танце девушки в принципе не поднимали рук выше талии, что было характерно для танцев народов Чечни, Ингушетии и Дагестана.

Омар тоже чередовал руки, пряча одну за спину, а вторую заводя перед собой, но, в отличие от Бахиры, сгибал их в локтях, резко и взахлест, а пальцы сжимал в кулаки. Если девушка двигалась маленькими, но очень частыми шажками, то парень, наоборот, мог делать шаги шире и потому шагал чуть медленнее.

- Как Москва? - спросил Омар, как только они сошлись в одной точке, соединив свои полукруги в единый круг.

- Замечательно, - успела ответить Бахира, и они по тому же невидимому кругу, каждый со своей стороны, вернулись на начальные места, не разворачиваясь.

Обойдя во второй раз друг друга с левой стороны, брат и сестра снова сошлись в одной точке.

- А у тебя как дела? - поинтересовалась девушка в ответ.

- Купил машину! - поделился Омар и радостно улыбнулся.

Вернувшись на начальные места, они снова двинулись справа друг от друга. На этот раз танцующие не встретились в центре, а совершили большой обход и поменялись местами, не поворачиваясь друг к другу спинами. После этого они повторили первый полукруг и снова сошлись в одной точке.

- А жениться когда? - улыбнулась Бахира.

- Нескоро! - заверил Омар.

- Плохо, - ответила девушка.

Они вернулись на места, обошли друг друга на этот раз слева и опять встретились в одной точке.

- А ты замуж когда? - тоже полюбопытствовал брат.

- После тебя, - пообещала Бахира с озорством.

- А сейчас что? - хмыкнул он.

- А сейчас дизайны! - ответила девушка.

Она с тоской глядела на роскошный свадебный зал. Он был до того роскошными, что эта роскошь скрипела на зубах как песок. Бахира считала, что роскошью может быть лишь редкость, а если один зал похож на другой как тысячи отражений, это уже не роскошь, а отсутствие вкуса. Дали бы ей оформить хотя бы один зал для торжества, она показала бы всю красоту карачаевской культуры и доказала бы, что роскошь возможна без позолоты, лепнины и устаревших жирандолей.

Брат и сестра вернулись на места. После этого Омар должен был проводить Бахиру к тому месту, откуда ее пригласил, но к ним подбежал Руслан. Приложив ладонь к сердцу, он кивнул двоюродному племяннику. Тот склонил голову в ответ, уступая девушку.

Дядя и племянница встали напротив друг друга и повторили тот же рисунок. Сперва танцующие совершили полукруг справа друг от друга и сошлись в одной точке, затем, не поворачиваясь, вернулись на начальные места и обошли друг друга слева. Снова сойдясь в одной точке, они опять вернулись на начальные места, а после сделали большой обход, поменялись местами и повторили рисунок.

После дяди Руслана Бахира потанцевала с папой и отцом Таулы. Ее настроение настолько поднялось, что стало выше Эльбруса. Она больше не изводила себя мыслями об Амине, а наслаждалась карачаевскими песнями и таким родным танцем.

Но как только девушка встала в круг, надеясь немного передохнуть, она увидела, как к ней приближался Фарид.