Покоряя Кавказ

Майя проворочалась всю ночь, прокручивая насыщенный день в голове и ругая себя за каждое слово и за каждый жест.

«Как можно было сказать, что мы не будем спать?» — злилась она на себя. — «Ведь он и не предлагал!»

Взбив подушку, она сердито перевернулась на другой бок.

«И зачем надо было добавлять про мусульманку?» — добивала девушка себя. — «Как будто не будь я мусульманкой, то переспала бы с ним!»

В нос ударил густой запах мускуса, словно Мага склонился прямо над ее кроватью. Раскрыв глаза, Майя испуганно подскочила, но увидела лишь Нину, спавшую на соседней кровати. Комната была пуста и черна, как его глаза. Вздохнув, девушка упала обратно на подушку.

«Он, наверное, считает меня дурочкой», — убивалась она про себя. — «Но какая мне разница, что про меня думает совершенно посторонний дагестанец?» — утешила Майя себя.

— Просто хотел стать друзьями, — сказал он, и она согласилась.

Девушка поморщилась, словно съела целый лимон. Теперь она не понимала, почему приняла приглашение мужчины дружить. Не могла найти даже одной разумной причины.

— Высокий, мужественный, притягательный, — совсем некстати вспомнились слова Юли, — даже опасный, но опасность эта манящая.

Едва не застонав от отчаяния, Майя перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Сон наконец поглотил ее, точно гигантский кит, но не принес желанной тишины. Сознание девушки окутал липкий кошмар, в котором она гуляла с Магой по гунибской крепости, а потом Юля, приревновав его, толкала ее, и Майя разбивалась о скалы внизу.

Проснувшись утром в холодному поту, она чувствовала себя отвратительно. Сердце неистово колотилось в груди. Но, смывая остатки ночного кошмара горячей водой, девушка еще не знала, что это лишь первый судьбоносный сон. А потом горячая вода закончилась — резко, предательски и подло. Из лейки на нее обрушились ледяные струи, и, взвизгнув, Майя выключила кран.

«Хорошо, хоть голову успела помыть», — думала она, дрожа и выстукивая зубами лезгинку.

Кое-как смыв пену с тела, девушка вытерлась и оделась в белую футболку и бежевый льняной костюм из широких брюк и рубашки. Зашнуровав кроссовки, она закончила образ браслетом из мелкой бирюзы, который сплела ей в подарок Фати.

— Куда делась горячая вода? — спросила Майя, выскочив из своего номера.

В коридоре, сидя на подоконнике, общались Мага и Альбина. Медленно обведя ее взглядом с пяток до макушки, мужчина особенно долго задержался глазами на мокрых волосах, и наконец ответил:

— Лучше спроси, откуда она вообще была.

— Откуда? — спросила Майя, ничего не понимая.

Мага пожал плечами. Сегодня он был в той же белой футболке с логотипом туристической фирмы брата, но в других черных брюках. Кепка куда-то подевалась, и девушка увидела, что его волосы были каштановыми.

— Доброе утро, — улыбнулась ей Альбина.

— Доброе, — буркнула замерзшая Майя.

— Вот и мы не понимаем, — хмыкнул мужчина. — Туризму в Дагестане всего несколько лет. В горах только начинают появляться современные жилища. Поэтому с водой, электричеством и интернетом тут проблемы, — напомнил он.

Девушка с отчаянием посмотрела на Алю.

— Можешь взять у меня в сумке фен, — сказала та, пытаясь подбодрить ее.

— А куда делся интернет? — спросила выскочившая из номера Юля.

Мага усмехнулся.

— Лучше спроси, откуда он вообще был…

Высушив волосы Алиным феном, Майя заплела волосы в косичку и поспешила на общий завтрак, который Ибра устроил в беседке внизу, накрыв стол нарезкой из помидоров и огурцов, всевозможными сырами, душистым хлебом, домашним маслом и, конечно же, чаем. Бесчисленные деревья, окружавшие небольшую гостиницу, шелестели под порывами горного ветра. Солнце, просачиваясь сквозь их ветви, золотисто молодые зеленые листочки. Погода стояла ещё не летняя, но уже теплая и нежная.

Заметив, что девушке больше всего понравился хлеб с маслом, Мага протянул ей свои ломти.

— Зачем? — удивилась она.

— Друзья делятся, — объяснил он.

Сидевшая рядом Аля услышала их разговор и пристально поглядела на смутившуюся Майю, но ничего не сказала.

— А кофемашинка здесь есть? — спросила Нина Ибру.

— Есть, но работает с перебоями, а кофе там невкусный и дорогой, — ответил гид. — А что, ты не выспалась?

— Да нет, просто больше люблю кофе, — отозвалась женщина. — А не выспалась вот Майя, — кивнула она на свою соседку.

Разговоры за столом вдруг стихли, и все уставились на девушку, которая едва не поперхнулась хлебом. Она-то думала, что Нина крепко спала.

— Гуляла ночью? — лукаво предположила Юля.

— Вертелась туда-сюда, — возразила женщина.

— Дагестан сильно впечатляет, — ухмыльнулся Ибра, и все начали возвращаться к своим разговорам.

Один лишь Мага не убирал взгляда с Майи. Даже встретившись с ней глазами, он не отвернулся.

— А вы, дагестанцы, и вправду женитесь на нескольких женщинах? — вдруг спросила Тоня.

Отпив чай в стеклянном стаканчике, Ибра улыбнулся.

— По исламу разрешено иметь четырех жен одновременно, — пояснил он. — Но всех их нужно содержать одинаково, а позволить себе такое может не каждый. Поэтому нет, у нас очень мало многоженцев.

— А я бы согласилась пойти второй женой, — вздохнула Юля с улыбкой. — Достойного мужчину можно и делить с кем-нибудь.

— А ты? — спросил Мага Майю тихо.

— Пошла бы второй женой? — удивлённо переспросила она. — Конечно же, нет.

В этот раз серебристо-белый спринтер отвез москвичек в соседний аул. Чох являлся одним из самых древних поселений на Северном Кавказе. Следы стоянок на его территории обнаружили еще за пять-десять тысячелетий до нашей эры. Позднее через аул проходил Великий шелковый путь. На него часто нападали, но самым знаменитым оказалось противостояние персидскому шаху, о котором поведал своим гостьям Ибра:

— В восемнадцатом веке он послал покорять Кавказ своего брата, а когда горцы сожгли врага живьем, отправился мстить за него. Первые четырнадцать аулов, что встретились на пути Надир-шаха, он сравнял с землей, безжалостно убивая даже стариков, женщин и детей. Разумеется, наши народы пытались дать ему отпор, крупное сражение произошло под Кубачи. Но жестокий завоеватель все равно продвигался на север, и решающий бой произошёл лишь у Чоха. Легенды говорят, что много горцев погибло тогда, но им на смену, не отдавая родную землю, пришли женщины. Оборона превратилась в мощный натиск, и Надир-шах отступил.

— Женщины и не такое могут! — согласилась Нина, довольная историей.

Спринтер остановился возле дома с широченной сиренью, рядом с которым бил большой родник. Оттуда путники отправились в пешую прогулку по аулу. Чох напоминал Гуниб тесным и многоярусным расположением домов, а также узкими улочками, но в нём они были еще более узкими и запутанными. Шагая по ним, москвички невольно представляли себя героинями турецкого сериала.

— Вот бы меня здесь встретил султан, — очарованно вздыхала Юля.

— А ты? — опять поинтересовался Мага у Майи, шагая вместе с ней позади той. — Хотела бы встретить здесь своего султана?

Девушка усмехнулась, но промолчала, не зная, как обсуждать свои мечты о любви с дагестанцем. Прежде она делилась таким лишь с мамой и Фати. Рассказывать о немного наивных надеждах мужчине ей было неловко.

— Ты ведь из-за парня приняла ислам? — продолжил Мага, когда Майя не ответила, и она догадалась, что поэтому он и спрашивал про султана.

— Веру надо менять из-за себя, а не из-за мужчины, — отрезала девушка.

Самобытность села убаюкивала. А ауле царили покой и умиротворение, какие бывают лишь там, где с природой не борются, где ей подчиняются. Некоторые улицы оказались настолько узкими, что солнце в них попало, лишь когда находилось в зените. Кошки пробегали по дорожкам. Некоторые из них тёрлись о ноги Майи, точно говоря ей: «Добро пожаловать домой». И от этого внутри поднимался болезненный трепет, а на глазах проступали слезы.

«Когда переедем с Фати в Осетию», — пообещала она себе, — «заведу кошку».

По тропинке, выложенной крупными камнями между домами с глухими стенами, прошла пожилая горянка в платке и с ведром воды в руках.

— Ас-саляму алейкум, — поздоровался с ней Ибра.

— Ва-алейкум ас-салям, — ответила она, остановившись возле деревянных ворот своего дома, и петух, заслышав хозяйку, завторил ее приветствию.

Женщина с любопытством поглядела на москвичек.

— Откуда же вы, красавицы?

— Здравствуйте, из Москвы, — ответила Альбина с улыбкой. — Какой у вас прекрасный аул!

Горянка задумчиво кивнула и остановилась взглядом на Майе, шедшей рядом с Магой. Мужчина поприветствовал ее по-мусульмански, но девушка постеснялась повторить за ним. Ей казалось, что скажи она так, и женщина обвинит ее в подражании, назовет самозванкой.

— Почему не сказала, как мы? — спросил Майю Мага, когда они прошли вперед. — Ас-саляму алейкум. Все мусульмане так говорят.

 — Мне становится стыдно, — объяснила она расстроенно. — Ощущение, будто я не имею права на это.

— Быть мусульманкой?

— Быть мусульманкой, приезжать на Кавказ, пытаться здесь жить и хотя бы мечтать об этом, — сказала девушка. — Русские столько всего сделали этим людям. Могу ли я, тоже русская, претендовать на место среди них?

Мужчина не ответил, то ли не зная, что ответить, то ли засмотревшись на дома. Через некоторое время он заговорил, вонзаясь в нее черными глазами:

— Значит, тебе двадцать лет. Серьезных отношений еще, наверное, не было?

Опешив от столь быстрого вторжения в ее жизнь, Майя облизнула пересохшие губы.

— Замуж не выходила, — отозвалась она шутливо, едва скрывая смущение, и сделала вид, что слушает Ибру:

— А во времена Кавказской войны, — говорил тот, — Чох, а вернее имама Шамиля, который держал оборону в ауле, пытались взять русские, но тоже потерпели поражение. Не помогла даже осада.

В Чохе имелась центральная площадь, на которой располагалась маленькая мечеть и магазинчики с довольно современным ассортиментом. Возле них стояли автомобили, по капотам и дверцам которых были развешены пестрые самотканые ковры. Майя думала, что они для декора, но, Мага, заметивший ее интерес, пояснил:

— Это коврики для намаза.

Прогулявшись по аулу, они спустились к его подножию, откуда им открылся потрясающий вид прямо на зеленые пороги в горах.

— Как на Бали… — поражённо выдохнула Юля.

— Даже лучше, — зачарованно согласилась Нина.

Альбина тут же сделала красивую фотографию.

— Чохским террасам насчитывается пять тысяч лет, — с гордостью сказал Ибра. — Эти ступенчатые площадки прямо на горных склонах были созданы для земледелия. На них росли густые виноградники, полезные зерновые культуры, благоухающие фруктовые сады. Но самое впечатляющее, что они рукотворные, ведь тогда никакой техники не было. Плодородный грунт доставляли издалека, выравнивали вручную и укрепляли, иначе первый же ливень смыл бы его со склона. А еще такие огороды нужно было поливать, поэтому горцы, используя ближайшие реки, строили каналы, акведуки и даже дамбы. А яблоню, айву и грушу они сажали так, чтобы деревья давали благодатную тень.

Майя снова задумалась, с каким презрением относились русские к своим южным соседям, хотя те в свое время жили намного изобретательнее них. Сожалея, что в настоящее время в горах уцелело так мало от тех поселений, размышляя о жестокой неизбежности времени, она прошлась вдоль края.

Ярко-салатовый цвет террас ослеплял глаза, но чуть дальше начинались темно-зеленые горы, от одного вида которых у девушки перехватывало дыхание. Она ощущала себя настолько наполненной счастьем, что ей казалось, вот-вот и это счастье ее разорвет.

«Так хорошо может быть лишь перед страшной бедой», — подумала Майя испуганно, но прогнала жуткую мысль прочь, пытаясь отвлечь себя террасами.

— Да-а-а, нам бы такую красоту на дачу!.. — донеслось до нее восхищение Тони.

— Боюсь, я поломаю себе спину, пока буду спускаться с одного яруса на другой, — хохотнула Люда.

— А сейчас террасы используются? — обернулась к Ибре Альбина.

— К сожалению, уже нет, — покачал он головой.

На террасах и в самом деле остались лишь бесплодные кустарники и небольшие деревца, разброшенные по всем порогам, — единственное напоминание об их былом величии.

— Ибра, наш уговор в силе? — услышала Майя негромкий осторожный вопрос Маги брату.

— Да, давай, — отозвался тот и взглянул на свои наручные часы. — Только к шести вечера возвращайся к спринтеру.

— Идет, — согласился мужчина и наткнулся взглядом на девушку. — А спутницу можно себе взять?

— Ну, если захочет, — хмыкнул гид и посмотрел на Юлю, но Мага уже подошёл к Майе и сказал:

— Пойдем.

— Куда? — опешила она.

— Влюбляться в Дагестан, — загадочно ответил он.

— Но ведь я и так уже влюблена в Дагестан, — растерялась девушка и перехватила на себе прищуренный взгляд Юли.

— Я покажу тебе другой Дагестан, — пообещал мужчина, и, поддавшись внезапному порыву, она отправилась вместе с ним к спринтеру.

Возле него Майя разглядела еще несколько машин и мотоцикл. Вот к нему-то Мага и подошел. Девушка запнулась и остановилась, со страхом разглядывая черный байк.

— Ба́ркала, — обратился мужчина к Шамилю и пожал ему руку.

— Да пустяки, — отозвался водитель. — Везти же надо было из Гуниба, а не из Махачкалы.

И он добавил еще что-то на языке, неизвестном Майе, а Мага рассмеялся, но потом, вспомнив о ней, обернулся и подозвал к себе. Чувствуя пугающую скованность, девушка мотнула головой.

— Я пойду, наверное, к нашим, —  отказалась она.

Дагестанец взял чёрный шлем и приблизился к ней. Смотря на нее сверху вниз, он спросил:

— И откажешься увидеть горы такими, какими их вижу я?

— Мотоцикл — это опасно, — Майя невольно сделала шаг назад.

От Маги это не укрылось, однако он лишь вскинул брови и никак не прокомментировал.

— Дагестан тоже опасен, но ты же не испугалась, — сказал мужчина, словно беря на слабо.

Девушка ничего не ответила, однако на этот раз не отступила. Приняв это за согласие, он надел на нее шлем и подвёл к мотоциклу. Надев на себя второй, Мага опустился на сидение и повернулся к своей спутнице.

— Садись сзади, — проинструктировал он.

«У нас таких нет», — вспомнила она слова Юли. — «От него пахнет властью и силой».

 Сжав челюсти, Майя прогнала голос из своей головы и забралась на сидение позади мужчины.

— Обхвати меня, — велел он и раскинул руки в сторону, намекая на торс.

Радуясь, что шлем скрывал ее покрасневшие щёки, девушка положила руки на его живот.

— Издеваешься? — хмыкнул Мага. — Тебя скинет на первом же повороте.

Она придвинулась немного ближе, но крепче сжать руки на его мышцах постеснялась. Мотоцикл под ними взревел, и Майя почувствовала странное волнение.

— Жду вас на этом же месте! — успела она услышать слова Шамиля, и байк рванул ввысь по дороге, оставляя за собой столбы пыли.

Испуганный крик замер в ее горле. Инстинктивно прильнув к мужчине, девушка крепко сцепила руки на его торсе. Словно дожидаясь только этого, он дал еще больше газу, и мотоцикл почти полетел в гору. Ветер со свистом проносился над шлемом Майи, рвал на ней одежду, точно пытаясь остановить. Мелькавшие деревья перестали различаться по отдельности и слились все в одну зелёную стену.

Страх смешался с восторгом, адреналин брызнул в кровь, а запах мускуса, исходивший от Маги, сидевшего так близко, придавал девушке смелости. Она вспомнила, как каждый день, месяц за месяцем, ездила по Москве часами в забитом метро, очень часто стоя, сжатая толпой, в тусклом свете, духоте и запахе чужого пота, как едва вмещалась в переполненные автобусы, теряя равновесие на каждом повороте. Контраст был таким ярким, что в этот момент Майя ощутила себя птицей, связанные крылья которой отпустили, и она взлетела к облакам.

— Понравилось? — спросил Мага, затормозив, и, спрыгнув на землю, снял свой шлем. Каштановые волосы под ним немного взмокли.

— Очень, — выдохнула девушка, тоже снимая шлем.

Она попробовала соскочить с мотоцикла, но ноги, дрожавшие от адреналина, подвели ее, и Майя едва не упала. Мужчина подхватил ее и прижал к себе. Его губы изогнулись в улыбке, той самой, на правую сторону.

— Любишь же ты падать, — заметил он.

Девушка подняла на него глаза, не зная, что ответить. Но одно она понимала точно: ей не хотелось, чтобы Мага отпускал ее. И когда он поставил Майю на землю и убрал руки с ее плеч, она почувствовала разочарование, больно кольнувшее сердце.

— Мы сюда приехали не просто так, — сказал мужчина и повернулся в сторону.

Девушка посмотрела туда же и замерла, поражённая увиденным. На горе возвышались каменные остатки разрушенного поселения. Они тянулись к безоблачному небу, точно взывая к своему горю. Дороги к пустому аулу не шло — лишь тропинка ползла к нему по склону. Зато рядом гарцевали кони, на которых местные привозили туристов за оплату. Лошади выглядели затравленными и несчастными, похоже, хозяева обращались с ними жестоко. Поглядев то на них, то на погибшее селение, Майя испытала тоску.

— Пойдем? — позвал Мага и протянул ей широкую смуглую ладонь.

— Я сама, — пробормотала расстроенная девушка и полезла вверх по горе.

— В последний раз, когда ты сказала, что сама, снова упала, — напомнил он, но направился рядом, не пытаясь взять за руку. — Еще в прошлом столетии в Гамсутле были магазин, небольшая больница и родильное отделение, а снизу могли подъехать машины по вполне приличной дороге, — рассказал мужчина. — Но сейчас здесь не осталось ни одного жителя: последний скончался в пятнадцатом году.

Пройдя под осыпавшейся аркой, они очутилась между стенами и столбами, что крупными жёлтыми камнями тянулись ввысь и обрывались без крыши. В некоторых дома сохранились перекосившиеся деревянные двери и даже окна, через которые открывался вид на горы. Местами от жилищ уцелела одна лишь стена с окном.

— Почему так произошло? — поразилась Майя.

Проходя по разрушенным улицам аула, она, казалось, ощущала его боль. Непокоренное селение, столько веков защищавшее своих детей, оказалось ими предательски брошено.

— Люди уехали в более развитые места, — пожал плечами Мага. — Из-за высокого расположения в Гамсутль было сложно провести электричество, газ и воду. Неприступность, благодаря которой аул выживал тысячелетиями, не сдаваясь врагам, его же и погубила, уступив лишь одному врагу — цивилизации.

Взглянув на девушку, он заметил ее опечаленное лицо.

— В этом нет ничего плохого, — заверил мужчина. — Время идет, и все течет, все меняется. Плохо было бы, наоборот, если все остановилось бы, и люди до сих пор жили бы в Гамсутле или в Чохе, как тысячу лет назад.

Майя кивнула, признавая его правоту, но тоска по ушедшему все равно не отпускала ее. Словно это селение не было чужим, словно из него тянулся род девушки. Но аул не был ее корнями, и несмотря на все чувства она не имела права горевать по нему.

И другие туристы не горевали. Повернув за угол, Мага и Майя наткнулись на длиннющую очередь над обрывом.

— Что происходит? — удивилась она.

— О, тут так всегда, — усмехнулся мужчина, и девушка еще сильнее удивилась, увидев, что усмехнулся он ровно, обеими сторонами губ. — Делают знаменитое видео для социальных сетей. Но сейчас ты увидишь, как его делают, а это намного интереснее, — пообещал он и, взяв ее за руку, подвел поближе.

Тогда Майя разглядела, что очередь тянулась к деревянным воротам, из которых минутой позже вышла женщина в красивом платье и, изящно кружась и взмахивая руками, пошла к самому обрыву. А за ней шел бородатый дагестанец, снимая ее на камеру телефона и сосредоточенно вглядываясь в его экран. Как только видео было снято, внутрь зашли другая женщина и ее гид, а спустя минуту они вышли точно также: женщина — паря, словно лебедь, гид — скрючившись над камерой.

Майя догадалась, что видео наверняка получалось очень красивым: раскрывались старинные двери, за ним появлялся потрясающий вид на горы, а к ним шла девушка с развивающими на ветру волосами. Но на видео не было видно так старавшихся гидов, и она не удержала смешок.

— Пойдем-ка дальше, — предложил Мага, заметив рассерженные взгляды женщин в очереди, услышавших смешок Майи.

Они прошли по тонкой тропинке между разрушенными стенами и обрывом и миновали дом последнего жителя, в котором еще даже сохранился металлический чайник и другая утварь. От некоторых жилищ уцелели даже деревянные перила над пропастью. Затем мужчина и девушка взобрались на верх селения, с которого открывался не только весь аул, но и долины снизу. Только тогда Майя обратила внимание, что Мага взял с собой рюкзак, из которого вдруг вытащил походную кружку, литровую бутылку воды и пакетик с листовым чаем. Но, поразив еще сильнее, следом за ними он достал газовый баллончик.

— Что смотришь? — хмыкнул мужчина, увидев ее недоумение. — Заливай воду, — кивнул он на кружку и бутылку, а сам принялся зажигать баллончик, повернувшись спиной к ветру.

Растерянно наблюдая за ним, девушка налила воду в кружку, и Мага поставил ее на баллончик кипятиться. Они опустились на большие камни и удобно расположились на них посреди травы. Здесь было так высоко, что туристов даже не было видно. Майя перевела взгляд на аул и вздохнула с умиротворением.

— Хочу домик здесь, — призналась Майя неожиданно. — Ну, не в Гамсутле, конечно. Но в Гунибе или Чохе.

— Жизнь в этих краях совсем не похожа на жизнь в Москве, — произнёс мужчина.

— В этом и суть, — с жаром кивнула она. — Люди здесь не пьют и не курят, чтят традиции и верят в Бога. Пусть они живут беднее, но не гонятся за айфонами, брендовой одеждой и дорогими автомобилями.

— Тебе точно нужно познакомиться с Ама́нтой, — ответил он. — Это ее я попросил научить тебя арабскому. Она приедет послезавтра в Хунзах.

— Аманта? — переспросила девушка, пробуя незнакомое экзотическое имя на вкус. — А почему мне нужно с ней познакомиться? Ну, помимо арабского.

— Ты выросла в Москве и мечтаешь переехать на Кавказ, — объяснил он, — а она выросла на Кавказе и мечтает переехать в Москву и выйти замуж за русского.

— Ну, переехать в Москву мечтает вся Россия, — ухмыльнулась Майя. — А почему хочет выйти замуж за русского?

Мага посмотрел на нее так, словно раздумывал, говорить ей или нет. Мысленно взвесив все «за» и «против», он произнес:

— Аманта уже была замужем.

— И-и-и? — протянула девушка, не понимая.

— В Дагестане на ней уже не женятся. Если только второй женой возьмут.

— Почему? — опешила Майя.

— Потому что у нее уже был мужчина, — передернул плечами дагестанец. — А никто не хочет себе чужую женщину.

— Если она больше не живёт с ним, то не чужая, — нахмурилась девушка. — И разве пророк и те, кто на него равнялся, не женились на разведенных и овдовевших?

Она мало знала о великих людях своей религии, но об этом слышала часто.

— Для Кавказа это неприемлемо, — возразил Мага.

С противостоянием Кавказа исламу Майя столкнулась впервые там, на вершине у заброшенного аула. Но прочувствовать проблему она не успела: вода в кружке закипела, и мужчина засыпал туда чай, а из рюкзака вынул упаковку печенья.

Отпивая горячий чай маленькими глоточками, девушка смотрела на горы, приветливо раскинувшиеся перед ней, и понимала, что нигде не сможет быть такой счастливой, как в Дагестане. Пусть жители бросили эту землю, оставили одну, предали, но Майя постарается вернуть ей жизнь.

— Что ты делаешь? — удивилась она, увидев, как Мага терпеливо собрал крошки печенья и спрятал в пакет.

— Это же хлеб, — объяснил он. — Вдруг кто-то наступит на него? По исламу нога человека не должна наступать на хлеб.  

Девушка покраснела, устыдившись своего незнания. С другой стороны, она лишь недавно стала мусульманкой. И как раз такие друзья помогут ей стать знающей.

Садясь на мотоцикл во второй раз, Майя уже не боялась его. Обнимая Магу за крепкий торс, она уже не смущалась. Слова Юли не преследовали ее, и ей казалось, будто они с мужчиной были знакомы уже очень долго.

Дагестанцы отличались от русских. Они были религиозными, порядочными и честными, не пытались соблазнить. Раз Мага сказал, что хотел лишь дружить, значит, ему нравилась другая. Да и Майя не была первой красавицей, чтобы он выбрал именно ее.

Съезжая с горы, они встретили Ибру и его гостей, которые только поднимались к Гамсутлю. Посигналив им, Мага спросил свою спутницу:

— Успеем на другую гору, пока наши смотрят аул?

Девушка взглянула туда, куда он смотрел, и увидела гору, испещренную полосами серых скал и зеленой растительности. Ее сердце восхищённо сжалось, мечтая покорить каждую вершину Кавказа.

— Успеем, — решительно кивнула она.