Темный исток

– РИШИ!

Этот внезапный выкрик потряс до глубины души. В жизни бы не подумал, что обычно весьма сдержанный Аргус способен так орать. Он подступил ко мне на шаге в пустоту и, протянув руку, попробовал ухватить за рукав рубища. Облитые перчаткой пальцы промахнулись на считанные миллиметры, а я с все возраставшей скоростью понесся навстречу с собственной смертью.

Да, это был не самый разумный поступок. Однако в свою защиту скажу, что другого выхода у меня попросту не было. Да, я мог бы вернуться в клетку. Но что бы это дало? Больше пыток, больше боли, больше угроз. А в завершении, как гнилая ягодка на плесневелом торте, – отделение души от тела. С любого угла перспективка казалась паршивенькой. Так чего удивляться, что, загнав себя в угол, я пошел на самый отчаянный шаг?

Самому себе удивляясь, я не орал и не жмурился, а покорно ждал конца. Уровни проносились перед глазами один за другим, но дна по-прежнему не было видно. Холодный ветер свистел в ушах и забирался в под больничное рубище. Сердце колотилось где-то в районе глотки. А в башке так и пульсировало: «Дурень, Дурень, Дурень!»

Пролетев с сотню метров, я начал задумываться над тем, что ждет меня внизу. Помимо очевидной гибели, конечно же. Шахты плазмодобычи давно не работали, но не могли же просто упираться в океан сжиженного газа? Или могли? Теряясь в догадках, я вдруг осознал, что вовсе не готов умирать.

Вспомнив о том, кем меня все это время пытались выставить, я задумался над тем, как все-таки выправить на первый взгляд безвыходную ситуацию. Ответ был один и казался простым до безобразия. В конце концов, Тень помогла мне там, наверху. Так почему бы не призвать ее снова? К примеру, сделать так, чтобы падение замедлилось, а может быть даже и вовсе прекратилось? Умудрялись же как-то древние лейры парить в воздухе, вопреки силе притяжения! Одна загвоздка: ящик-то захлопнулся! А как заново достучаться до его жуткого обитателя я понятия не имел.

Вместо этого в голову пришла идея воспользоваться снятыми с тела убитого стража наручами и активировать энергоклинок, чью восхитительную способность с легкостью разрезать стенки конденсаторов успел продемонстрировать Аргус. Под напором энергетического лезвия прозрачный материал, похожий на пластик, плавился, точно масло под раскаленным ножом.

Не мудрствуя особо, я вдавил кнопку активации и вонзил застрекотавший клинок в ближайшую колонну.

С жутким, раздирающим перепонки скрежетом лезвие взрезало темную стенку плазмовода, значительно замедляя мое, ставшее теперь отчасти контролируемым, падение. Еще сотня метров (а может и больше) пронеслась и исчезла, точно сон. Я понял, что совсем остановить спуск так не получится. Только отсрочить неизбежный конец. Все еще не желая безвременной встречи с предками, я стал озираться в поисках подходящего пандуса или уступа. Было жуть как неудобно, но уж лучше раскорячиться, чем совсем ничего не делать.

Недаром говорят, перед лицом смерти уверуешь во все что угодно.

Я никогда не отличался особой религиозностью и жил по собственному своду неписаных правил. Отчасти навеянный мышлением Мекета, свод этот не подразумевал существование высшего разума, неусыпно следящего за нашими поступками, но неизменно отталкивался от принципа неизбежного воздаяния. Что посеешь, то и пожнешь, как говорится. Простейший принцип сохранения энергии, гласящий, что если где-то убыло, то куда-то непременно прибавится.

Стоило пропустить мимо себя еще с десяток-другой уровней, я увидел снизу неприметную решетчатую платформу, опоясывавшую соседний конденсатор. Небольшая, но достаточно близко расположенная, она казалась благословением космических сил.

Действовать пришлось быстро. Сделав один глубокий вдох, я выждал, когда платформа достаточно приблизится, чтобы на нее можно было прыгнуть. Уперся ногами о гладкую колонну и, резко выдернув лезвие энергоклинка, изо всех сил оттолкнулся назад.

В этот момент могло произойти все, что угодно.

Я мог не рассчитать силу прыжка и не дотянуть до цели, мог промахнуться и полететь вниз, а мог наоборот перестараться и сигануть так, чтоб врезаться в колонну напротив.

Но все случилось так, как задумывалось.

Ну или почти.

Нет, приземлился я как надо – прямо в задуманную точку. Только разок перекувырнулся и с размаху стукнулся подбородком о переплетение стальных прутьев решетки.

Слезы брызнули пресловутым фонтаном. Перед глазами затанцевали звезды, а челюсти свело. Но я был жив и это радовало.

Несколько мгновений уделив восстановлению дыхания, я только потом заставил себя подняться на трясущиеся от напряжения ноги. Ящик все еще казался закрытым, а скрывшее в нем чудище – крепко спящим.

Здрав голову и не различив даже намека на Аргуса и Метару, я поразился высоте, которую успел преодолеть. Только представив себе, что запросто мог превратиться в лепешку, я почуял, как волосы на загривке встали дыбом.

Здесь было заметно холоднее, чем наверху. И это особенно чувствовалось пониже спины, где, как я к своему неудовольствию заметил, обнаружилась прореха. Видимо, во время прыжка тонкая ткань не выдержала и порвалась в самом неподходящем для этого месте. Выругавшись и постаравшись хоть как-то прикрыть видневшийся срам, я, наконец, осмотрелся.

Платформа, на которую меня угораздило приземлиться, служила чем-то вроде подъемника для техперсонала. Не больше метра в ширину, она должна была иметь при себе независимый от центральной сети рычаг управления. Но, каким бы смешным это ни казалось, похоже, не обладала таковым в принципе.

Я очутился в ловушке.

Дна по-прежнему не наблюдалось. Казалось, я навсегда застрял между небом и землей.

Чертыхнувшись в мекетовском духе, присел и начал шарить руками по решетке. Понятия не имею, на что я рассчитывал. На очередную несмешную шутку судьбы? Так или иначе, зацепился пальцами за что-то похожее на плоскую рукоятку, почти вплотную прижатую к краю платформы.

Не рискуя облегченно выдыхать, я с силой потянул за рукоятку.

Раздался громкий скрежет. Платформа резко качнулась.

– Твою мать! – прошипел я, вцепившись в стальные прутья что было сил. То, что в подъемнике откуда-то взялась энергия, меня почти не взволновало. В отличие от страха оказаться выброшенным обратно в шахту.

Медленно пришли в движение невидимые механизмы, заставляя платформу обогнуть конденсатор и по тоненько хорде, соединявшей между собой несколько колонн, проползти к дальней стене. В стене виднелся ряд серых панелей, похожих на маленькие квадратные двери. Состыковавшись с одной из них, платформа сама активировала замки, вынудив дверку открыться.

Моему взгляду предстал узкий коридор, уходящий куда-то в темноту.

Выбор был не особо велик, так что, присмотревшись для порядка, я шагнул вперед.

Створка сомкнулась позади меня, стоило только войти. Почти в тот же миг на потолке загорелись мелкие круглые лампочки. Тусклые и темноту почти не разгонявшие, они, тем не менее, указывали путь. И на том спасибо.

Коридор оказался короче, чем я ожидал. Едва ткнувшись в его противоположный конец, я обнаружил, что очередная створка с легкостью поддается напору.

Как только она ушла в стену, мне выпала возможность осмотреть новое помещение, почти такое же полутемное, как и предыдущий коридор, но куда более просторное. Я думал, что был уже не в силах удивляться.

Я ошибался.

Застыв на пороге с вытаращенными глазами и широко раскрытым ртом, я ошалело разглядывал научный полигон, масштабы которого было трудно вообразить.

Границы похожей на ангар лаборатории терялись в полутьме. Белые лампы, длинными тонкими дугами украшавшие стены, казалось, только сгущали окружающую тьму. Во мраке по всему периметру тянулись ряды прозрачных еле светящихся сфер, один в один схожих с той, что продемонстрировали мне наверху.

И в каждой из этих сфер кто-то плавал.

Сомневаться в здравости собственного рассудка причин пока не было, но и поверить в увиденное оказалось непросто. Огромный инкубатор, где выращивали разумников, служил Метаре неиссякаемым источником образцов для ее жутких опытов с сепарацией.

Все здесь почти один в один повторяло лабораторию в Цитадели. Отличались только масштабы, да оборудование поновее. Если загончик доктора Гугсы напоминал малую экспериментальную базу, то здесь все выглядело с размахом и поставленным на поток. Пара нелепых медицинских роботов порхала над сферами, точно насекомые-опылители.

На свой страх и риск я сделал шаг вперед, но зонды никак не отреагировали.

Глядя на все эти то ли живые, то ли неживые тела, плавающие в прозрачной жидкости, до краев заполнявшей странные наэлектризованные аквариумы, я ощутил себя героем ужасной драмы. Понимая, что едва ли получится кого-то разбудить, я все равно ступал как можно бесшумней. Все-таки, мало ли что.

Все тела, заключенные в сосуды, были полностью сформировавшимися взрослыми особями. По большей части мужского пола. Хотя и женщины тоже встречались, но сильно реже. Понятия не имею, чем было вызвано такое соотношение, но факт оставался фактом. Похоже, Метара своему полу не слишком доверяла.

Выглядели тела весьма жалко. Скрючившиеся в позе зародыша, они напоминали восковые фигуры из риоммского музея кошмаров, чем созданий из плоти и крови. В призрачном сиянии ламп их кожа отливала неестественным синевато-маслянистым блеском, а лица походили на плохо забальзамированные маски покойников, что только добавляло атмосфере жути.

Следовало бежать как можно дальше, но я не мог заставить себя уйти, хоть и понимал, что в любую минуту сюда могут ворваться люди Метары и попытаться меня опять захватить. Чем дольше я бродил по зловещему лабиринту из сфер, тем слабее становилась тревога за собственную жизнь, и тем возрастал интерес к происходящему. Вместе с шевелением внутри ящика.

Я блуждал до тех пор, пока не почувствовал десятки взглядов, пристально наблюдавших за мной.

Я остановился, ожидая увидеть отряд серых стражей, медленно обернулся и обомлел.

Оказалось, обитатели сфер не так уж и бессознательны! По крайней мере, в тех рядах, мимо которых я успел пройти. Синтеты прильнули к стенкам своих аквариумов, точно молодые ростки, потянувшиеся к солнцу. Они смотрели на меня, и на их несчастных лицах читалась то ли зависть, то ли любопытство. Словно видели мою Тень насквозь.

Рука невольно потянулась к месту в середине груди, где с самого детства я ощущал постороннее присутствие. Тогда я еще не называл это ящиком и брату ни о чем не говорил, но понимал, что рано или поздно это таинственное нечто запросится на свободу.

– Эй, – осторожно позвал я ближайшего анаки, чья кожа почти утратила всякий намек на здоровую синеву. На вид ему было пятнадцать-семнадцать. – Вы слышите меня?

Синтет не ответил. Лишь продолжал пристально смотреть и не моргал. Обычно серые для его расы глаза налились неестественной краснотой.

Я поежился и отошел. Повернувшись к его соседу – чешуйчатому мекты похожего возраста, спросил:

– Вы давно здесь?

Они все выглядели примерно моими ровесниками, что не могло быть правдой. Если верить всем собранным сведениям, работа Гугсы в Цитадели завершилась задолго до того, как здешний полигон заселила Метара. Какова вероятность, что она позволила Симпкину играть с генами и манипулировать ростом? Претор непохожа не ту, кто привык терять время. Утратив труды запертого в подземелье доктора, она могла вспылить и возобновить исследования в ускоренном темпе. Она жаждала заполучить оружие, которое бы поставило всю Галактику на колени. Только не могла ограничиться одной чудо-бомбой и создала целую батарею.

Перед глазами пронеслась чудовищная картина: сотни душ, запертых в крошечных самонаводящихся капсулах, падают на звезды по всей Галактике...

Повинуясь озарению, я резко крутанулся на месте и ринулся к консоли управления, притаившейся в сцепке между несколькими сферами. Пусть я не мог обратить вспять все, что натворили Симпкин и Метара, но зато мог выпустить несчастных на свободу. Измученные жизнью взаперти и сепарацией, они имели право на шанс стать хозяевами собственных судеб.

Благородный порыв затмил все прочие чувства. Забарабанив по панели компьютера, я попытался привести его в чувство. Где-то тут должна быть кнопка, снимавшая все запоры с пузырчатых клеток. И если ее нажать у Метары и ее стражей появится на несколько десятков проблем больше, чем один голозадый я. Не самая радужная, но все-таки перспектива.

Я, кажется, дал маху, назвав местное железо новее того, с которым работал Гугса. Внутренности терминала еле ворочались, с огромной задержкой отзываясь на простейшие команды. Теряя терпение, я даже разок лягнул его.

– Шевелись ты, железяка ржавая!

Минуты три прошло не меньше, прежде чем компьютер доложил о готовности принять команду деактивации. Оставалось только дать команду и ткнуть в кнопку. Палец почти прижался к сенсорной панели. И тут сознание атаковали сомнения. Подобно стайке кислотных муравьев с Семерки, они набросились на мою уверенность в собственном праве и точечными укусами стали превращать ее в желе.

Что будет, если синтеты разом получат свободу? Какова вероятность, что они не набросятся на меня? Ведь я понятия не имел, насколько развито их мышление и имелось ли оно вообще. Что, если за хилой оболочкой скрываются лишь голые инстинкты, подчиненные императиву истребления? И что, если внезапное пробуждение произошло не просто так, а за ним кроется нечто, куда более зловещее?

Сломать себе голову в попытка разобраться в этих вопросах мне было не суждено.

Я не услышал ни единого звука, который намекнул бы об этом, но знал, что больше не один, как если бы в затылок встроили датчик движения.

Она пришла бесплотным призраком, сотканным из тени на границе падавшего с потолка света. Вся в черном, будто вдова в трауре, тварь выглядела довольной новой встречей.

Сил удивляться, не говоря о желании куда-то бежать и снова прятаться, не осталось, поэтому, тихонько выругавшись, я на секунду прикрыл глаза, а затем развернулся к Метаре лицом.

– А ты хорош, маленький Риши, – признала претор. Она стояла в пяти сферах от меня и с неприкрытым интересом разглядывала вышедших из спячки синтетов. Приклеившись ко мне взглядами, те игнорировали ее совершенно. – И сколько еще в запасе у тебя таких трюков?

– Я их не репетирую, так что сказать не могу. Однако спасибо, что отметили.

– О! Это самое малое, что я могла бы сделать...

Какое-то время Метара еще приглядывалась к безмолвным обитателям сфер, после чего изволила сосредоточить внимание на моей персоне.

– Для полуголого и замученного беглеца ты очень даже неплохо держишься. Должна сказать, мне еще не попадался столь трудный для изучения экземпляр.

Я вскинул брови:

– Хотели бы, чтобы все было просто?

– Искренне на это рассчитывала, – призналась она. – И я не говорю об Аргусе, которого твой героический прыжок привел в неописуемое бешенство. В жизни не видела, чтобы он вот так злился! – Судя по ухмылке, перекосившей зеленовато-коричневое лицо, саму Метару открытие сильно забавляло.

Все еще держа руку занесенной над кнопкой, я сказал:

– Думается, он это переживет. Но, на тот случай, если вдруг не свидимся, передавайте ему мои искренние извинения. Злить его мне совсем не хотелось.

Улыбка Метары стала натянутой. Устало вздохнув, она проговорила:

– Риши, достаточно. Пикироваться мы можем хоть целый день, только что это изменит?

– Кроме того, что просто доставит мне удовольствие? Понятия не имею. Но вам лучше не двигаться, – предупредил я, предвидя ее желание приблизиться, – иначе я нажму вот эту симпатичную кнопочку и освобожу ваших домашних питомцев из их клеток.

Угроза, впрочем, особого эффекта не произвела.

– И что же, как ты думаешь, произойдет?

Не представляя себе ответ, я честно пожал плечами:

– Что бы ни произошло, хуже мне от этого не станет.

– Ты в этом так уверен? – Метара еще раз окинула жадным взглядом вдруг ожившие плоды многолетних трудов своих. Те ничем не давали понять, что наш разговор для них что-нибудь значит. – Скажи, ты хоть понял, что произошло, когда вошел в эту комнату?

Вопрос меня озадачил. Однако искоса глянув на ближайшее лицо, напоминавшее маску утопленника, и поразмыслив немного, я пришел к выводу, что меня это не волнует.

Так и ответил.

Метара выпрямилась, словно мои слова и тон, которым они были произнесены, ее оскорбили. Или же она мне просто не поверила.

– Мекет – весьма искусный лжец, а вот тебе эта его способность не передалась. Не знаю, к худу или к добру, но актер из тебя никудышный.

Я скривился:

– Ой, уж вы разбираетесь!

Она фыркнула и, проигнорировав мое предупреждение, приблизилась на пару коротеньких шажков. Будто проверяла.

– Впервые вижу, чтобы человек так реагировал на скрытый комплимент. Обычно негодуют, когда сталкиваются с обратным.

– Так ведь я необычный, сами говорили!

– Это верно, – признала Метара. – Потому и пришла сюда одна. Пока Аргус со своей ватагой переворачивает станцию вверх дном, я надеялась, что мы с тобой побеседуем. С глазу на глаз.

Чувствуя подвох, я напружинился.

– По-моему, мадам, мы с вами уже достаточно наговорились.

Опять стрельнув глазами в сторону аквариумов, претор надула губки.

– Ты не прав. И чтобы доказать это, позволь мне еще раз спросить: понял ли ты, что произошло, когда вошел сюда?

Вопреки всякому желанию, еще раз заглянув в немигающие глаза ближайшего синтета, я озвучил очевидное:

– Они очнулись.

Метара благосклонно кивнула.

– Да, но почему?

Вопрос показался глупым. Если так дальше пойдет, мы договоримся до того, что начнем обсуждать причинно-следственные связи в поведении растений. Я тряхнул головой.

– Откуда мне знать? Может, они и не спали вовсе.

– О, нет, они еще как спали! Мертвецким сном! И сколько бы мы с Симпкином ни бились, не могли их пробудить. Но оглянись теперь – они глаз с тебя не сводят! В чем же причина?

Пожимая плечами, я предположил:

– Вы сами говорили, что я отличаюсь. Может, в этом все дело? Насколько я знаю, лейры всегда чувствовали Тень друг друга, если та была достаточно мощной.

– Верно рассуждаешь, – одобрила Метара, наугад закидывая удочку с наживкой из моей тяги к определенности. – А теперь напрягись еще немного и реши загадку.

– Мне не до загадок! – тут же отрезал я.

Претор улыбнулась:

– Я знаю, мой мальчик. Я очень хорошо это знаю. Но иначе – никак.

– А это что еще значит?

Она алчно сверкнула глазами.

– Я объясню, если позволишь.

Как и положено порядочной добыче, наживку я заглотил. Вместе с крючком. Ну и пусть. Все равно деваться было некуда.

Уловив мое настроение, Метара слегка просветлела лицом:

– Отлично. Полагаю, прежде ты никогда не задумывался над тем, откуда вообще взялись твои способности? Как удавалось находить утерянные предметы, подчинять своей воле животных, наводить морок на лиц, неотягощенных разумом? Поправь, если ошибусь, сказав, что ты не особо усердствовал, вдаваясь в подробности. Но что-то ты ведь об этом думал?

Прекрасно понимая, к чему она клонит, я не стал отпираться:

– Меня всегда тянуло к лейрам, если вы об этом. Всю сознательную жизнь. Я изучал их, насколько мог, собирал информацию, часами просиживал в инфосети. Я читал о Тенях и о том, как они действуют. Пытался понять принципы. На самом деле, я не уверен, что получилось, но сложить два и два было несложно. Я понял, что связан с ними. Вот только не представлял, как именно и почему. До сего момента.

Внимательно выслушав, Метара вдруг качнула головой:

– Ты и сейчас не слишком близок к разгадке. – И прежде чем я успел возразить, прибавила: – Впрочем, как и я сама несколько часов назад.

Теперь мне было нужно пояснение, и оно не заставило себя ждать.

Метара сказала:

– Реакция моих ненаглядных синтетов на твое присутствие открыла мне глаза. Хотя, если быть точной, подозрения закрались, когда Симпкину не удалось идентифицировать твою генетическую метку. Прежде все процедуры работали, как часы, и вдруг – такая новость! Это было... неожиданно. Но из-за Симпкина, заразившего меня своим энтузиазмом, я не смогла разглядеть корень проблемы сразу. Я поверила, что ключ наконец-таки найден, из-за чего едва не просчиталась...

– И в чем же вы ошиблись, Метара?

– В том, что ты такое.

– То есть?

– Знаешь, я думаю, едва ли Гугса сам понимал, чего добился, когда смотрел на тебя, плавающего в питательной капсуле. А если и понимал, то приложил немало усилий, чтобы скрыть правду. Твоя сверхъестественная невосприимчивость и психоблоки... Симпкин считал, они играли роль встроенной системы безопасности, но я думаю, это нечто другое... Во всяком случае, это хоть как-то объясняет наши постоянные неудачи в попытках повторить гугсов эксперимент. – Она устремила задумчивый взгляд к аквариумам, словно позабыв, зачем на самом деле спустилась в этот подвал. – Видишь ли, Риши, ты никогда не был первым из нового поколения лейров, искусственно выращенных в пузыре. Ты вообще не имеешь к ним отношения. – Взгляд, упавший на меня, сделался тяжелей нейтронной звезды. – Аргус первым заметил это. Не знаю, как, но он почуял изъян. Он люто ненавидит лейров и все, что с ними связано, однако к тебе вдруг проявил невероятную для себя благосклонность. С момента вашей первой встречи он думать о тебе не переставал. Ну чем не наваждение, а? Это стало еще одним сигнальным звоночком.

Внезапно и без того тусклый свет в инкубаторе сделался совсем уж жутким. Что означали все эти слова про невосприимчивость и прочее? Теряя терпение, я прорычал:

– Вы ходите вокруг да около, Метара! Скажите уже, в чем дело!

Склонив голову на бок, она спрятала дрожащие руки в многочисленных складках юбки и вымучено улыбнулась:

– А дело в том, что у тебя, Риши, нет Тени. – Потом спохватилась и быстро поправилась: – Нет, не так. Ты и есть Тень! Не могу выразиться яснее, хотя на уме дюжина вариантов. Но ни один не описывает явление, как оно есть.

Мне показалось, голова сейчас лопнет. Учитывая, что я и без того на ногах с трудом держался, это было сродни откровению. Никчемному и глупому. Как и само признание Метары. А ведь с самого начала меня не покидало предчувствие, что разговор наш ни к чему не приведет. Так оно и вышло. Только вопреки ожиданиям претора, сказанная бессмыслица ни на градус не сдвинула мое самоощущение с места и не повергла в шок. Лейры, Тени и их воплощения... Слишком много тонкостей для такого короткого промежутка времени. Тем более что большая часть сказанного ровным счетом ничего не значила. Я тот, кто я есть. Как бы там ни вышло впоследствии.

– И что мне с того? – спросил я.

Метара как будто растерялась. Захлопав глазами, она вынула руки из складок. Кажется, что-то металлическое блеснуло в ее левой ладони.

– В общем и целом – ничего. Во всяком случае, пока не придумаю, как нам с этим быть. Одно я знаю наверняка: наша с тобой история далека от завершения.

С мрачной решимостью заглянув в черное дуло вдруг оказавшегося нацеленным на меня бластера, я заявил:

– Нечего нам завершать!

Губы Метары сложились в ухмылку, которая невообразимо уродовала ее лицо.

– Ну, это ты так считаешь. Я же думаю иначе. Сам посуди, как я могу дать свободно уйти синтету, чье существование непросто противно природе, а даже оспаривает некоторые из ее фундаментальных законов?

– По-вашему, этим пистолетиком меня задержите?

Она скосила глаза-изумруды на оружие, поразмыслила немного, а затем отбросила его в сторону, словно мусор.

– Ты прав. Неэффективный способ заставить тебя подчиняться.

Заглянув ей в лицо, я почувствовал слабый отклик, донесшийся из глубин ящика.

– Вы здесь претор.

Метаре такой ответ понравился.

– О, ты просто очаровашка, Риши. Спектакль обманул Аргуса, который попросту не способен видеть того, чего не хочет. Истина ему не важна. Только убеждения. А это делает его весьма полезным инструментом.

– Ах, бедняжка, – вставил я, вспомнив слова стража о том, что все усложнилось. Имел ли он в виду именно это? – Интересно, а он догадывается, что его используют?

Пожав плечами, Метара сказала:

– Даже если и так, он слишком покорен, чтобы противиться. Да и кто бы устоял против этого? – Она указала на свое безупречное во всех смыслах тело и игриво подмигнула. – Если знаешь, что ему нужно, мужчиной легко управлять.

– Только с Мекетом вы обломались, разве не так? – И тут же осознал, что подобное невозможно из-за почти двадцатилетнего промежутка. – Хотя, нет, погодите... Это наверняка было задолго до вас...

К моему немалому изумлению, Метара объявила:

– Нет, ты прав – все это время у руля куатов была я.

– Но... как тогда?

– Проще некуда, – проговорила она и вдруг сотворила нечто, заставившее меня взглянуть на нее по-другому. Как будто проекция спала или что-то подобное... Спустя мгновение, передо мной очутилась, облаченная в те же черные одежды, древняя старуха. Редкие седые прядки, точно солома... лицо и цветом и текстурой напоминало жеваную бумагу... и два глаза, внезапно засиявших на омерзительной кожаной маске изумрудным огнем.

– Ну и как тебе фокус? – проскрипело оно.

Слова застряли в глотке вместе с содержимым желудка. Ни высказать, ни описать чувство гадливости, которое испытал при взгляде на это существо, я не сумел. И только та часть сознания, что отвечала за соображалку, вопила от ужаса: она – лейр!

Метара дурой не была и прекрасно понимала, какое впечатление производила. Все мои мысли она прочитала по лицу, а когда удовлетворилась ответом, изволила заметить:

– Аргус бы этого не понял. Как не понял и твой брат, отчего-то все эти годы хранивший молчание. Хотя, Мекет, я думаю, отомстил мне иначе...

– Забрав меня?

Она кивнула, вместе с тем вернув себе прежний чарующий облик. Дышать сразу стало легче, хотя ощущение мерзости не ушло.

– Но это все дела минувших дней. К чему вспоминать о них, когда ты снова дома.

С недоверием поглядев на престранное создание, стоявшее передо мной и смевшее рассуждать о противных природе сущностях, я возразил:

– Есть у меня дом и получше.

Метара щелкнула языком.

– Уже больше нет. Ты все же синтет, которому не удастся мимикрировать под настоящего разумника, сколько бы ни старался. Наши попытки сделать из тебя хорошего мальчика этому виной, я полагаю. Сами того не сознавая, мы включили тебя, выжгли прежнюю безынициативность. Раньше ты лишь догадывался, что в тебе заперта темная сила, и использовал ее бессознательно. Теперь все стало по-другому – запоров больше нет и нет ограничений. Только возможность принятия себя таким, каков ты есть.

– Не понимаю...

– Все, в общем-то, довольно просто. Но чтобы это понять, попробуй ответить на вопрос: что ты чувствовал, когда убивал? Неважно кого. Просто ответь.

Что я испытывал? Пришлось как следует задуматься. Страх? Ну... если только за собственную шкуру, да и то не слишком сильный. Быть может, отвращение? Брезгливость? Тоже как-то не по адресу. Когда живешь на Семерке, о щепетильности обычно не думаешь. Но что же тогда? Не удовольствие, нет! Я же не маньяк! Но что-то очень близкое к этому. Настолько, что признаваться себе не хотелось. Как будто меня намеренно создали, чтобы убивать.

Внезапно я ощутил, как грудь сдавили невидимые обручи. Дышать стало трудно, а говорить – и подавно. Я открывал рот, пытаясь втолкнуть в сжатые легкие хоть немного воздуха... В итоге меня попросту вывернуло на пол. Мерзкая желтоватая жижа пенилась на металлических плитах кислотой... Зато малость полегчало.

Опершись ладонью о консоль, я утер лицо и поднял на Метару слегка затуманенный взгляд.

– Теперь понимаешь, о чем я? – довольная собой осведомилась она. – Прежде на тот же самый вопрос ты ответить не мог! А все потому, что действовал, будто зомби. Живенький и говорливый, способный сопереживать и действовать, совсем как настоящий мальчик... только совершенно, совершенно чуждый этому миру!

Меня еще мутило, а колесики в голове крутились до безобразия медленно. Поэтому я не отреагировал, когда Метара, перестав улыбаться, стремительно сократила разделявшее нас расстояние. Она будто подлетела и, пока я растерянно моргал, сорвала с моего предплечья наручи. Активировав клинок, претор с улыбкой глянула на его стрекочущее лезвие, а затем пригвоздила мою ладонь к панели.

Все, что я успел, это заорать. Разряды боли дернули плечо с такой силой, что заставили приподняться на цыпочки и едва не обмочиться дважды за день. Кровь хлынула из раны, заливая мониторы и сенсоры. В глазах замаячили темные пятна. Но я упрямо не отводил взгляда от злорадного преторского лица.

Давление клинка продлилось недолго. Ладонь оказалась свободной, хоть и безжизненно болталась на запястье. Сквозь пелену смятения и шока, я отстраненно подумал, что лейры с подобными ранами справляются в два счета.

– Давай, Риши! Я хочу увидеть твои зубки!

Прижав раненую руку к груди, я резко попятился, спотыкаясь о крепления сфер. И при этом продолжал смотреть в лицо своей мучительнице, чьи глаза казались двумя сверкающими зеркальцами, зелеными вратами в небытие.

Я через силу выдохнул и посмотрел на рану – узкая темная дырка в центре ладони, истекающая кровью... Снова начало мутить...

– Не думай, что потеряешь сознание, и этим все кончится! – сквозь грохот пульса в ушах, послышалась угроза Метары. Она больше не делала попыток приблизиться, прекрасно понимая, что это не имеет значения. – Давай! Я хочу увидеть то, что ты показал Симпкину! Давай!

Вот как значит? Захотелось поиграть с себе подобным? Хрен тебе, злобная тварь!

Все еще негромко поскуливая, я бросился в лабиринт сфер и забился под одну из панелей. Я попытался взять себя в руки. Обитатели аквариумов, не переставая, сверлили меня бессмысленным взглядом. Метару уже не волновало, что я убегу. Она знала, что не получится, и потому вела себя расслабленно и игриво.

– Риши? – тянула претор свой напев. – Ри-и-и-ши? Ты еще здесь? Ну конечно ты здесь! Куда тебе деться? – Она вдруг рассмеялась, растеряв последние остатки дружелюбия. – Знаешь, если для того, чтоб достучаться до тебя, придется по кусочку отсекать от твоего тела, я это сделаю.

Осмыслив сказанное, я вдруг задумался. А и правда, почему бы мне не дать ей то, чего хочет? Желаете увидеть Тень? Смотрите штанишки не испачкайте!

Совершив над собой усилие, сопровождавшееся одним глубоким вдохом, я поднялся на ноги и выбрался из укрытия.

– Привет, малыш, – сладко улыбалась дева-старушка. – Давай поиграем? Покажешь мне свой большой секрет, а я покажу тебе свой?

То, что жило внутри меня, впервые проявило себя не так, как раньше. Оно бесилось и корчилось, колотя всеми конечностями (если они вообще были) в крышку ящика изнутри. Оно жгло внутренности каленым железом, терзало сознание острыми пинцетами и требовало поддаться на уговоры старой лейры, чтобы отвесить ей хорошего пинка...

И вдруг все вокруг попросту взорвалось.

Воцарился неимоверный хаос.

Я даже не понял, что произошло, и была ли в том моя вина. Лишь то, что меня подбросило в воздух, а затем с такой же легкостью прибило к полу... или потолку (теперь уже было не разобрать), а со всех сторон разверзся ад!

Метара, ближайшие к ней пузыри и все, что их окружало, исчезли в клубах взрыва.

Я почувствовал, как чья-то невидимая рука потащила меня к тлевшим останкам, и заметил огромную дыру в стене, сквозь рваные края которой, дико воя, улетучивался воздух, вместе с тем, что еще совсем недавно служило лабораторией, выращивающей искусственных лейров. Наперебой с ветром голосили сирены. Меня подхватило восходящими потоками и понесло по направлению к пробоине.

Лишь тогда до меня дошла правда: кто-то выстрелил по станции! Причем удар пришелся именно туда, где стояла лейра... Меткость, достойная снайпера.

Мысли скакали и бились о внутренние стенки черепа с той же непредсказуемостью, с какой меня самого швыряло из стороны в сторону, будто нарочно заставляя собирать все неровности и выступы, какие только оказывались на пути.

Я летел молча, раскинув конечности звездой. Я знал, как только окажусь по ту сторону стены, атмосферное давление Тиссана расплющит меня быстрее, чем успею это понять. И это, пожалуй, была бы милосердная смерть.

Но прежде чем успел вылететь в пробоину, я увидел, как незнакомый маленький шаттл завис в самом ее центре, а на его носу, примагниченная к обшивке, маячила фигура в гермокостюме. Она-то и схватила меня, едва не вывихнув и без того раненую руку, крепко прижала к себе и быстро втащила через распахнувшийся шлюз внутрь.

– Держу, – проговорила фигура через вокодер шлема. – Уходим!

Как только шлюз над нашими головами сомкнулся, оба рухнули на пол.

Я выдохся и ничего толком не соображал. Только дрожал, словно в лихорадке да глазел по сторонам.

Фигура, спасшая меня, поднялась на ноги, сняла шлем и раздраженно проговорила:

– Ты ведь не можешь, чтобы не вляпаться в какое-нибудь дерьмо, верно, Мозголом?