Темный исток

Следующие несколько часов ни Метара, ни Аргус не появлялись. Один только Симпкин суетился поблизости, что-то беспрестанно бормоча себе под нос, да время от времени раздавая указания двум новым мед-зондам, вызванным им чуть погодя. Я старался не тормошить его лишний раз, наивно полагая, что покладистость уменьшит количество уколов и мне не придется ощущать себя полупьяным. При этом я не оставлял попытки придумать способ выбраться из опостылевших оков. Прикидывал как-нибудь дотянуться до одного из роботов и, вырвав из его манипуляторов инъектор, попробовать с его мощью закоротить силовые цепи.

– Надеюсь, вы понимаете, что с вашей стороны разумно будет не сопротивляться? – спросил Симпкин, насторожено и как-то исподволь заглядывая мне в глаза.

Краем глаза наблюдая за траекторией полета зонда, я поинтересовался в ответ:

– А что случится, если я не захочу?

– Боюсь, вы н-не оставите мне выбора, и я сделаю вам больно. – Доктор старался говорить уверенно и даже немного дерзко, но дрожь в голосе выдавала его с головой. – У-у меня небольшой опыт в сфере выработки условных рефлексов, но я смогу заставить вас реагировать на боль и делать, что говорят.

Его слова заставили меня оторваться от парящего робота и вложить все имевшееся в душе презрение в вопрос:

– Вам так нравятся пытки, доктор?

Симпкин с серьезным видом покачал головой:

– Н-ненавижу на самом деле. Но, что бы вы обо мне ни думали, собственный халатик ближе к телу. Я не намерен рисковать жизнью, помогая вам в... чем бы то ни было.

– Так все дело в страхе? Что ж, это понятно. Тоже, своего рода, условный рефлекс. Метару и Аргуса вы боитесь сильнее, потому и действуете по их прихоти. Как домашняя скотинка. Ну не забавно ли, а?

Россыпь странных наростов на пятаке Симпкина зашевелилась. Я не понял, то ли он разозлился, то ли испугался еще больше. В любом случае, доктор обратился к роботам с четким приказом:

– Приступайте!

Зонды выпорхнули из пределов досягаемости моей клетки и, подобравшись к консоли, щелкнули тумблерами.

В следующий миг я пожалел о том, что появился на свет.

Силы электрического тока было недостаточно, чтобы умереть, но вполне хватило, чтобы заставить меня желать смерти. Тело выгнуло дугой, кулаки сжались так крепко, что ногти впились в кожу почти до крови. Сначала я еще пытался терпеть, сжимая челюсти и крепко жмурясь, но боль только нарастала. Раскрыв рот, я заорал что было мочи. И вопль этот эхом отдавался внутри моего черепа.

Пытка длилась секунды, ставшие для меня вечностью.

– Ну? – осведомился Симпкин, когда все резко прекратилось. – Что вы теперь нам скажете, юноша?

Обвиснув в невидимых путах, я пропыхтел:

– Мне жаль...

Симпкин, кажется, малость воодушевился. Даже переспросил:

– Что-что? Я не расслышал...

Собрав остатки воли в кулак, я четко и с расстановкой произнес:

– Мне жаль, что Аргус не придушил тебя, когда была возможность!

Коротышка дернулся, как от пощечины. Его и без того пасмурное лицо моментально перекосилось. Мстительно сверкнув глазами, он снова обратился к своим механическим приятелям:

– Пациент еще не готов. Повторите разряд, ребята!

И ребята повторили.

Я бился в конвульсиях и страшно орал. Вдвое дольше, вдвое громче. Ощущение, словно мной овладел бешеный демон. Казалось, каждую клеточку тела пронзают раскаленными крючками и растягивают их во все стороны одновременно. Слезы брызнули из глаз, и весь мир вокруг перевернулся с ног на голову, превратившись в какую-то неправдоподобную абстракцию на себя самое. Теперь я жалел, что не мог добраться до ящика. Уколы сыворотки сделали свое – каждый раз, когда ярость нарастала, возможность уворачивалась из-под рук, словно скользкая рыба.

Кажется, я обмочился. Хотя даже это не заставило Симпкина угомониться.

Его негромкий голос доносился до моего затуманенного болью сознания как будто откуда-то из-под толщи воды:

– Перестаньте упрямиться. Это не поможет. Даже если мне придется свести вас с ума, чтобы заставить содействовать, я так и поступлю. У вас нет другого выхода, Риши. Либо покориться, либо сломаться. Третьего не дано.

– Да уж, – просипел я во время короткой передышки, – третьего не дано.

Симпкин изучил показания зондов.

– Только, прошу, не держите на меня зла, – сказал он, не отрывая взгляда от мониторов. – В этом нет ничего личного. Впрочем, если быть до конца откровенным, я не считаю, что существам, вроде вас, есть место среди нормальных разумников. Лейры заслужили то, что с ними случилось. И вы свое получите тоже.

Я не успел ответить. Пытка возобновилась. Мир снова превратился в мешанину света и шума. Сердце долбилось о ребра, как сумасшедшее. Отбойным молотком, до звона в ушах, до боли в черепе.

Или это уже было не сердце? В такой обстановке немудрено перепутать.

Впрочем, на самодиагностику плевать. Закрыв глаза и прикусив губу до крови, я попытался представить себя где-нибудь за границей сущего, где электричество не причиняло вреда. Одинокий пик, выше, чем все горы на всех планетах, посреди чернейшей пустоты. И я на его вершине. В руках у меня черная шкатулка – ящик, да! А что спрятано в ящике?.. Тень!

Новая передышка стала неожиданностью для всех.

– В чем дело? Я не приказывал останавливаться! – возмутился доктор.

Я безвольно обмяк в силовом поле, не чувствуя собственного тела. Яркие пятна плясали перед глазами, словно стая взбесившихся светляков. Дышалось с трудом. Я с жадностью глотал воздух, надеясь, что хоть это не даст сознанию соскользнуть в бездну беспамятства. До всклокоченного Симпкина, пытавшегося выяснить причину внезапной проволочки, мне не было дела.

– Да что случилось?! Все ведь исправно! Цепь не разомкнута, напряжение имеется... Я не понимаю!

Я все-таки взглянул на него.

Доктор, кажется, стал осознавать, что с его механическими ассистентами не все ладно. Оба застыли возле пульта управления, чуть покачиваясь, как будто захваченные мощным электромагнитом. Крышка ящика распахнулась, явив на свет нечто, что освобождать не следовало.

– А это еще что?!

Я не ответил. Только подумал о том, как было бы хорошо снова стать свободным.

И почти тут же понял, что больше не заперт в клетке. Устройство пытки, как и силовые узы, удерживавшие меня в подвешенном состоянии, обесточились. Ощущение невесомости исчезло, и я мешком рухнул на холодный металлический пол. Рядом с парой зондов, превратившихся в две похожие кучки искореженного металла и пластика.

– Что происходит?! – заверещал Симпкин.

Приложив чудовищные усилия, я приподнял голову. Череп казался до краев заполненным бетоном. Два дня в подвешенном положении сказались на всем теле. Шею ужасно ломило, а руки и ноги отказывались слушаться.

Наши с Симпкином взгляды пересеклись. Землистое лицо доктора в тот же миг утратило все краски, а дрожащая рука потянулась в карман. Кажется, он все понял.

– М-м-мы помогли в-вам познать с-себя, юноша, – проблеял доктор. – Н-не зачем м-мстить такому же н-невольнику, как и в-вы.

– Неужто? – оскалился я. Чувство незамутненной ясности нахлынуло ледяной волной. Вся боль и усталость сошли на нет, будто и не было. Неведомая мне прежде сила заструилась по телу, наполняя его чистой энергией. Казалось, я мог бы подойди к Симпкину и одним щелчком переломить его шею. – Мне вас пожалеть что ли?

Свет в комнате непрестанно моргал, создавая гнетущую атмосферу дешевого ужастика.

Доктор сглотнул. Нашарив наконец-таки бластер, он вынул его и наставил на меня.

– Я в-в-выстрелю! К-к-клянусь!

Я поднялся и расправил плечи. Изгаженное рубище, надетое на голое тело, правда, немного смазало эффект. Но Симпкин все равно попятился.

– Н-не вздумайте п-п-приближаться!

– И не собираюсь, – откликнулся я, отдавшись во власть мрачного восторга.

Кто-то из лейров однажды сказал, будто Вселенная состоит из наших мыслей. Теперь я получил подтверждение этому.

Стоило лишь захотеть и тщедушное тельце доктора размазало о переборку со смачным чавканьем и хрустом. Легко и просто.

Я не испытывал жалости. Отвращение – да, но никак мук совести за то, что превратил Симпкина в бесформенную груду плоти и костей. Добровольно или нет, мерзавец работал на куатов. Его роботы пытали меня. Его рука вонзала инъектор. Он заслужил смерти. Так или иначе.

Я перешагнул через труп и направился к выходу. Я не был уверен, что камеры видеонаблюдения вышли из строя вместе с другим оборудованием, но на всякий случай решил поторопиться.

Двери оказались не заперты и распахнулись передо мной, пропуская в полутемный коридор. У стены меня поджидала пара охранников в серой броне. Пока они растерянно разглядывали мой внешний вид, я, не теряя времени, повторил трюк, проделанный с Симпкином. Ярость, накопленная за часы мучений, вырвалась из ящика невидимым щупальцем и в одно мгновение лишила стражников жизни.

Оглядев замершие в неестественных позах тела, я почуял холодок, прокатившийся по позвоночнику. Это был далеко не первый раз, когда мне приходилось отнимать чужие жизни, но еще никогда прежде я не испытывал от этого столь явного восторга. Мне не понравилось, куда это вело.

Твари, выбравшейся из ящика, это не понравилось. Рыкнув так, что заложило уши, она вернулась в свое тесное обиталище, громко хлопнув крышкой.

Меня снова замутило. Только теперь не из-за приступа слабости, а от отвращения к самому себе. И это я называл Аргуса спятившим мясником! Кто тут настоящий психопат, еще надо подумать.

Впрочем, времени на самобичевание не было.

Подобрав бластер одного из солдат, я невольно зацепился взглядом за блеснувшую серебром наруч. Знаменитое оружие серых всегда казалось мне сверхъестественным, темным, чем-то, к чему нельзя прикасаться. И все же я не устоял. Не без омерзения прикоснувшись к трупу, я отстегнул широкий браслет и аккуратно, так, чтобы ненароком не активировать лезвие, нацепил на себя. Металлический обруч оказался шире моего запястья и постоянно норовил соскользнуть.

Когда со снаряжением было покончено, я совершил еще один глубокий вдох и, со всей живостью, на какую был способен, помчался вперед.

Ясное дело, я понятия не имел, куда держать путь. Станция казалась запутанным лабиринтом ходов и поворотов. Куда ни ткнешься, нарвешься на развилку или анфиладу пустых и темных комнат. И ни намека на патруль или хотя бы одинокого стража. Словно куаты нарочно сговорились не мешать мне с побегом. Я решил, что для начала надо добраться до ближайшей панели связи и отправить сообщение Мекету. Пусть после слов Аргуса я и не был уверен, что брат откликнется на зов, однако Мекет оставался единственной серьезной надеждой на побег. Во всем остальном оставалось полагаться на чудо.

Я мало что знал о Тиссане. Парочка общеизвестных фактов, но ничего конкретного. Планета была третьим газовым гигантом в одноименной системе, располагавшейся на периферии Риомма, и не считалась пригодной для жизни. Ходили, правда, легенды, будто миллионы лет назад Тиссан населяли некие экстрамерные существа, способные управлять пространством и временем, но никаких даже самых притянутых за уши доказательств тому обнаружено не было. Слишком высокое атмосферное давление и температура вместе с отсутствием твердой поверхности немало препятствовали колонизации. Хотя так оставалось лишь до той поры, пока риоммцы не обнаружили, что нижние слои атмосферы планеты богаты плазмой-кварра, служившей одним из ключевых источников энергии в Галактике. Эта разновидность плазмы считалась достаточно ценной, чтобы заставить несколько частных компаний-плазмодобытчиков объединить усилия и под флагом Риомма организовать строительство около десятка, напоминавших сплюснутые конические светильники, автономных станций прямо посреди объятого свирепыми грозами газового океана. Чтобы не быть уничтоженными суровой погодой, каждую станцию окружали коконом защитного поля, которое питалось за счет той же плазмы.

Слепые блуждания вывели меня к так называемой зоне обогащения – необъятная и похожая на широкую шахту. Судя по виду, она давно уже не использовалась по назначению. Обшарпанные стены со стертыми панелями устремлялись так далеко вниз, что дна не было видно; громоздкие консоли на краю наблюдательных платформ, точно грибы раскинувшихся по периметру шахты, покрывал толстый слой пыли, гигантские плазмоводы, пронзавшие помещение зоны, точно прозрачные хорды, выглядели безжизненно, а редкие лампы на стенах едва рассеивали мрак. Все это наводило на мысли о запустении, царившем здесь как минимум десятилетие. Что малость удивляло, так как мне всегда думалось, будто добыча плазмы считалась весьма прибыльным предприятием.

Пройдясь по длинному узкому мосту, я поразился масштабу работ, которые здесь когда-то велись.

Позади что-то громыхнуло, послышались приглушенные крики, сути которых было не разобрать. Казалось, кто-то швырнул нечто тяжелое. Я вздрогнул, тут же вспомнив об Аргусе и его свирепых мордоворотах, и, покрепче стиснул бластер.

Практически следом тишину станции разорвал сигнал тревоги. Все сразу встало на свои места: меня наконец-то хватились!

Забыв о всякой немощи, я, точно ужаленный, метнулся за одну из дальних панелей управления, расположившихся чуть выше пересекавшего шахту моста, и, присев, затаил дыхание. Отсюда открывался отличный обзор на оба главных входа.

Я понятия не имел, удастся ли призвать жуткого монстра из ящика вновь, но твердо решил ни при каких обстоятельствах не возвращаться в ту гравитационную клетку и тешить раздутое самомнение Метары. Уж лучше умереть, пытаясь сбежать, чем позволить ей играться со мной во что вздумается!

Распахнулись двери. Чеканящий шаг Аргус, в сопровождении четверки стражей, вышел взошел на мост. Вновь скрыв лицо за безобразной маской, он слушал доклад одного из шагавших чуть позади солдат.

– Прочесали весь уровень. От мальчишки не следа. Будто растворился гаденыш.

Другой страж ему вторил:

– Если этот проныра сбежит, нам несдобровать. Претор не станет церемониться и поубивает всех к лейрам.

– Зря всю станцию не подключили к системе наблюдения, – подал голос третий. – Давно бы уже нашли поганца.

Аргус на их болтовню не реагировал, продолжая свое стремительное движение по центральному мосту.

– Мальчишке некуда деться, – бодро отозвался четвертый страж, единственный, чей шлем находился не на голове, а в руках. Вид у него был на редкость воодушевленный, словно общая нервозность не довлела над ним, как над прочими. – Челноков на станции нет, только преторский. А наш корабль ему не угнать. Пацан в ловушке, пусть хоть целый день бегает. С Тиссана ему не удрать.

Тот, что говорил первым, вдруг с энтузиазмом спросил:

– Эй, а вы видели, как он Симпкина разделал? И не поймешь, то ли у доктора теперь голова в заднице, то ли задница на голове. Чистый восторг!

Страж, не носивший шлем, предостерегающе толкнул соседа в бок:

– Башкой шевели, прежде чем ерунду молоть. Два наших парня только что погибли. Или их мертвые задницы тебя тоже забавляют?

– Нет. Нет, конечно! Просто...

Но тут Аргус, дойдя до середины моста, застыл, и все разговоры мигом стихли. Со своего наблюдательного поста, я видел, как медленно из стороны в сторону поворачивается его жуткая маска, скрывавшая холодное серебро глаз. Казалось, серый чует, что я где-то поблизости, но никак не может определить, где именно.

– Если он не дурак, то не стал бы здесь прятаться, – проговорил страж без шлема. С похожей на аргусовскую черной бородой-косицей, он выглядел неизмеримо старше своего командира. – Все выходы замкнуты. Только дно ведет в плазмозаборник. Вряд ли он настолько отчаянный, чтобы сигануть туда. Лейры-самоучки летать без гравиранцев, вроде, пока не научились.

– Он полон сюрпризов, – обронил Аргус, чей измененный вокодером голос эхом отдавался меж темных колонн.

Кто-то из стражей усмехнулся. Тот, что восхищался моей работой над Симпкином, сказал:

– Мастер, почему этот пацан так важен? У нас же этих недолейров хоть пруд пруди. Разрешите поделиться наблюдением: вас этот парнишка беспокоит не только из-за претора. Я прав?

Перестав смотреть по сторонам, Аргус развернулся и практически уперся маской в шлем не в меру проницательного солдата:

– Так заметно?

Вопрос Аргуса казался простым до безобразия, но стража почему-то насторожил. Даже те трое, что шагали чуть позади, отступили еще на шаг. Над мостом разлилось густое напряжение.

– С тех пор, как он на станции, вы изменились, – проговорил он. – Скажите, мастер, у вас к нему какой-то личный интерес?

Аргус неожиданно признался:

– Так и есть.

Стражи, явно растерянные не меньше моего, переглянулись. Тот, что без шлема предположил:

– Это из-за случая в Цитадели? Хотите отомстить?

Аргус не стал ни подтверждать теорию, ни отрицать ее. Только отрезал:

– У вас полчаса, чтобы найти его. Разойтись!

Стражи отсалютовали и поспешили рассредоточиться по станции. Они рассыпались в разных направлениях, убежав по расходившимся мосткам и скрывшись в примыкавших к зоне коридорах.

Предводитель уходить не спешил.

Чуть опустив голову, он, казалось, глубоко о чем-то задумался. Серый плащ мерно колыхался от поднимавшихся со дна шахты воздушных потоков. Я смотрел на него и все недоумевал, что за интерес мог питать ко мне Аргус? И был ли с этим связан мой непутевый братец?

Вдруг, будто услышав мои мысли, Аргус резко поднял голову и посмотрел прямо на консоль, что служила мне укрытием.

Я вздрогнул и едва заставил себя остаться на месте. В густой тени, создаваемой панелями и плазмоводами, меня просто невозможно было разглядеть.

Аргус все смотрел, да так долго, будто одним только взглядом был способен пронзать пласты бытия. Он не шевелился и вида, что заметил меня, не подавал. Только дернул рукой, активировав энергоклинок.

Я сглотнул. Сердце замерло, а воздух застрял где-то на полпути между трахеей и легкими. Стало до того жутко, что захотелось в туалет. Стараясь сделаться как можно менее заметным, я съежился в комок.

Аргус продолжал стоять, как будто решаясь на что-то. Даже ногу занес в мою сторону. Похожее на жидкое стекло лезвие стрекотало в тишине зоны обогащения...

Зуммер вызова разорвал напряжение.

Аргус отвернулся и, не раздумывая, принял сообщение:

– В чем дело?

Голос, раздавшийся из динамика, принадлежал Метаре:

– Ди, солнышко, ты нашел мальчика?

Бросив на загораживающую меня консоль короткий взгляд, серый холодно отозвался:

– Как раз этим и занят.

– Отчего так долго? Мне уже начинает казаться, будто твои люди недостаточно компетентны в своем деле.

Аргус вдруг огрызнулся на хозяйку:

– Они – лучшие бойцы. Но не ищейки.

Смех, донесшийся из громкоговорителя, казался роем острых кинжалов, вонзаемых в мое самообладание.

– Серая Стража охотится на лейров, – мягко напомнила Метара. – Неужели так сложно отыскать одного несчастного запуганного мальчишку? Станция-то не бесконечна. Подстегни своих солдатиков, пока я сама за вас не взялась!

Связь оборвалась, а Аргус вновь впал в созерцательное состояние. Несмотря на маску, по-прежнему скрывавшую его лицо, я чувствовал, какой шквал эмоций бурлит у серого стража в душе. Госпожа претор довела своего главного помощника до кипения. Внезапно взревев, он со всей дури опустил клинок на ближайший конденсатор. Полуметровый луч вошел в темную колонну так же легко, как нож в мягкую плоть.

Выплеснув раздражение, страж деактивировал оружие и, не взглянув больше в мою сторону, вылетел вон.

Я позволил себе высунуться из укрытия лишь после того, как удостоверился, что никого нет поблизости. Выждал несколько мгновений и, шлепая замерзшими пятками по холодному настилу, оставил зону обогащения позади. Мысль отыскать передатчик по-прежнему главенствовала среди всех прочих.

Несмотря на поднятую тревогу, ближайшие коридоры все еще оставались пустынны. Ни единой живой души не подвернулось по пути. И ладно бы души, даже робота завалящего не встретилось! Как если бы куаты нарочно сговорились дать мне возможность свободно разгуливать по станции.

Чураясь каждой тени, я до того трясся наткнуться на патруль, что не сразу заметил, как вышел к неприметному терминалу, едва-едва выступавшему из рельефной черной стены. Крохотные синие огоньки, время от времени пробегавшие по узкой панельке, как бы намекали на то, что терминал вполне исправен.

Не раздумывая долго, я рискнул ввести код активации. Его мне знать, конечно, было не откуда, но годы муштры под чутким руководством Мекета научили действовать по наитию. Это не было озарением свыше. Всего лишь попытка войти в систему самым очевидным способом: нажатием всего двух клавиш: нуля и единицы.

Я тоже не поверил, когда система откликнулась на комбинацию. Вообще казалось, будто она только этого и ждала. На мониторе развернулось диалоговое окно с предложением выбрать удобный способ связи. Взволнованно выдохнув, я быстро вбил личный код брата и замер в ожидании ответа.

Долго ждать не пришлось. Но не потому что Мекет откликнулся.

– Зря стараешься, – послышалось с дальнего конца коридора.

От этого голоса сердце мое упало в пятки. Ладони вспотели и едва не выронили бластер. Ноги стали ватными. Медленно развернувшись с чувством, будто за мной пришла смерть, я увидел высокую фигуру в бледной маске и похожем на саван сером плаще.

Ди Аргус. Со всех сторон окруженный тьмой.

Даже оставаясь прикованным в клетке, я не испытывал такого страха, как сейчас. Мурашки раз за разом прокатывались по позвоночнику, а внутренности завязались в тугой узел.

Вдруг Аргус поднял руку и снял с себя маску. Показавшееся лицо было почти таким же бледным, что и кость его до этого скрывавшая. Я сглотнул.

– Идем, – сказал страж. Спокойно, без угроз или видимой злобы. Будто старый друг, раздосадованный глупой ситуацией.

– Нет, – возразил я.

– Риши, идем, – повторил он настойчивей.

Думать было некогда. Тем более о ящике. Резко вскинув оружие, я несколько раз выстрелил.

Реакция Аргуса оказалась столь же молниеносной, как и в Цитадели. Будто ожидая этого, он взмахнул рукой. Полупрозрачный луч, вырвавшийся из наручей, непринужденно отбил каждый из зарядов. Соприкасаясь с похожим на жидкое стекло лезвием, они отлетали в стороны, оставляя на стенах черные подпалины.

Бросив бесполезное занятие, я развернулся на пятках и, стараясь не утонуть в отчаянии, опрометью бросился обратно к зоне обогащения. Смелости хватило лишь на то, чтобы оглянуться разок. Аргус, опустив клинок острием к полу, неспешно шагал следом.

Я был на середине моста, когда страж, каким-то чудом умудрившись нагнать меня, проговорил:

– Тебе не сбежать. И Мекет не прилетит. Внешняя связь намертво глушится. Твое сообщение никуда не ушло. Метара все предусмотрела.

Я замер. Аргус был прав. Осознание этого ударило, словно молния, пригвоздив меня к месту. Огонек потух, оставив тонкую струйку дыма. Все, что я сделал, оказалось бесполезным копошением мотылька на предметном стекле. Убийство Симпкина и двоих стражей, сам побег, попытка послать сообщение брату... Бессмысленная игра в поддавки. Вот, что это было такое. Сделалось тошно. Как бы ни хотелось верить в обратное, я понимал, что из цепких ручек Метары уйти не смогу.

Обреченно уронив бластер, я повернулся лицом к Аргусу.

Он приближался, будто дикий китх, готовившийся напасть на добычу.

– Отпусти меня, – устало попросил я снова. – Пожалуйста.

Аргус будто не слышал. Он продолжал наступать.

– Останься. И я клянусь, тебя никто больше не тронет. – Он даже ладонь мне протянул! Будто и впрямь верил, что я за нее возьмусь. – Если боишься за свою душу, я не позволю Метаре коснуться ее. Никому не позволю.

Заглянув в его ставшее вдруг печальным лицо, я удивленно пробормотал:

– Зачем ты все это делаешь, Ди? Только не говори, что веришь в ее истории о новом порядке и бомбах из Теней!

Услышав собственное имя, Аргус дрогнул. Совсем чуть. Настолько, что мне запросто могло и показаться. Он сказал:

– Я верю себе.

Меня осенило:

– Это же месть, так? Ты просто мстишь моему брату за то, что он оставил куатов. Нет никакой нужды подчиняться Метаре или плясать под дудку куатов. Тебя это все не волнует. Ты просто хочешь, что ему было плохо и больше ничего!

Глаза Аргуса при упоминании Мекет зловеще блеснули, но спокойного тона он не переменил:

– Все усложнилось, Риши. С недавних пор.

– Что усложнилось?! Твоя ненависть?!

Но он не ответил. В этот момент двери позади меня распахнулись, и на мост выступила новая группа вооруженных стражей во главе с великолепной Майрой Метарой.

Я встал вполоборота и без особого энтузиазма поглядел на новоприбывших. Я отметил, что бравые войны не осмеливались приблизиться, рассредоточившись по краю пропасти и взяв меня на прицел. Сил удивляться не осталось. Впрочем, страха тоже больше не было.

– Наворковались? – премерзко ухмыльнулась Метара, выпятив подбородок. – А теперь веди мальчишку сюда. Раз уж ты и Симпкин такие размазни, я сама довершу начатое.

Я развернулся к ней всем корпусом и одарил самой презрительной усмешкой, на какую только был способен.

– Так хочется доказать свою значимость, да? – широко улыбнулась Метара, сверкнув белоснежными зубами.

Я затылком чувствовал каждый шаг приближавшегося Аргуса, но ответил на ее оскал:

– Вовсе нет. Просто не люблю, когда меня загоняют в угол.

– Ах! – Метара картинно всплеснула руками. – Такова жизнь, я полагаю. Редко когда условия подстраиваются под наши желания.

Согласный с ее мнением, я кивнул:

– Трудно получить желаемое.

– Точно! – Глаза Метары сияли изумрудным огнем.

Заглянув в их невероятную бездну и не найдя там ничего, кроме жгучего стремления подчинять все и вся своей воле, я улыбнулся с той безыскусностью, на какую обычно бывают способны те, кто оказался на грани.

– Потому и мной владеть вы не будете, – сказал я и, мельком глянув на Аргуса, шагнул в пропасть.