49 глава
Прошла неделя.
В Ницце по-прежнему светило солнце, будто календарь ошибался. Декабрь был тёплым, ленивым, пронзительно светлым. Только внутри виллы стояла другая погода — сухая, холодная, тягучая. Лео не разговаривал с Нико. И Нико, как назло, тоже не нарушал тишины.
Каждый день был одинаковым. Лео просыпался поздно, листал ленту, потом спускался вниз. Плавал. Иногда готовил. Иногда просто сидел на кухне в тишине, слушая, как холодильник гудит. Еда — изолированный процесс. Музыка — больше как фон, чем утешение.
Он будто остался один в этом доме, даже если слышал, как где-то наверху проходили шаги.
И вот — конец очередного такого дня. Лео снова на кухне. Нож скользит по мягкой мякоти помидора, на сковородке потрескивает курица. Он в домашней футболке, рукава закатаны, волосы чуть влажные после душа. Всё кажется по-настоящему мирным. Пустым, но мирным.
До тех пор, пока не хлопает стеклянная дверь.
Он замирает.
Нико входит в дом. Сад, тень пальмы за спиной, тёплое пальто. Холод в глазах. Он проходит мимо, не говоря ни слова, даже не взглянув на кухню. Просто идёт — будто он всё это время был где-то совсем в другом измерении, где нет Лео.
Шаги растворяются вглубь дома. Лео опускает взгляд, снова режет. Молча ест. Моет тарелку. Всё как всегда.
Он поднимается наверх, привычным движением облокачивается на перила, когда слышит голос.
Глухой. Приглушённый. Из-за двери Нико.
Лео замирает.
Он не хотел подслушивать — но ноги сами несут ближе.
Нико говорит по телефону. Сначала — только шум.
Потом:
— Я не хочу это обсуждать. — Голос сухой, отрезающий. — Я не собираюсь на ней жениться.
Пауза. Ответ не слышно, но слышно, как Нико тяжело выдыхает.
— Меня это не волнует. Хотите свадьбу, ищите кого-то другого. Это не моё.
Лео отступает чуть ближе к стене. Сердце стучит, но он не дышит.
— Это всё спектакль. Иллюзия. Я и так делаю достаточно, чтобы держать лицо перед окружающими. Зачем ещё эта комедия?
Следом тихий, почти глухой смех. Без радости.
— Не стоит пытаться снова меня запугать.
Он замолкает. Шорох — Нико, должно быть, двигается. Потом тише:
— Это не по любви, и даже не по расчёту. Это просто контроль, вы хотите меня контролировать. Я это прекрасно понимаю.
Лео замирает.
Он разворачивается и уходит, шаги лёгкие, как у вора. Закрывает дверь в свою комнату и садится на край кровати, не включая свет. Комната наполняется синим полумраком.
Он не знает, что именно сейчас почувствовал. Облегчение? Неловкость? Злость?
Потому что Нико ничего не говорит. Будто и не существует. И даже сейчас, когда говорит о свадьбе, будто бы о своей жизни — он держит её закрытой. Запертой. От всех. И от Лео в первую очередь.
Утро в Ницце было обманчиво светлым: сквозь прозрачную крышу террасы пробивался мягкий, но блеклый свет, а небо, затянутое облаками, будто готовилось к новой волне дождя. Воздух стоял влажный, прохладный, и в доме всё казалось тише обычного.
Лео спустился по лестнице в свободной домашней одежде, волосы ещё чуть влажные после душа. Его лицо было спокойным, но в этом спокойствии чувствовалась натянутость — как перед бурей. Ночь он почти не спал. Мысли гудели, как фон, и раздражение копилось где-то в груди, требуя выхода.
На кухне уже был Нико. В тёмной футболке, поверх которой небрежно накинуто пальто, он стоял у стола, с чашкой кофе, и — впервые за долгое время — выглядел... почти расслабленным. Даже усмехнулся, увидев Лео.
— С добрым утром, Спящий красавец, — сказал он с лёгкой насмешкой, — Ты рано.
Лео ничего не ответил. Просто подошёл к кофемашине, нажал на кнопку, и пока та гудела, наливал себе воду из графина. Молчал. Внутри всё кипело, ещё со вчерашнего вечера, с того момента, как он услышал тот разговор. Он не хотел этой сцены. Но и сделать вид, что ничего не было тоже не мог.
Он взял кружку с кофе, вдохнул аромат и, не оборачиваясь к Нико, сдержанно, но отчётливо спросил:
— Как идёт подготовка к свадьбе?
Тишина. Абсолютная, как будто звук выключили. Только лёгкий шум дождя за стеклом и гул в ушах.
Нико не сразу повернулся. Медленно, словно переосмысливал, что услышал. Усмешка на лице погасла. Он поставил чашку на стол, не отводя взгляда от Лео.
— Что ты сказал?
Лео повернулся к нему, делая вид, что всё спокойно.
— Просто интересуюсь.
Нико медленно подошёл ближе. Лицо — маска, но в глазах темнело. Очень опасно.
— Ты подслушивал?
— Нет, — тут же ответил Лео. — Я проходил мимо. Случайно услышал. И да, я остановился. Не специально.
— Случайно, — тихо повторил Нико, будто пробуя это слово на вкус. Его голос стал суше. — Конечно.
Он отвернулся, снова налил себе кофе, будто пытаясь собраться, но пальцы сжались так, что костяшки побелели.
— Ты всё слышал?
— Только то, что ты собираешься жениться. Этого, поверь, более чем достаточно.
— Это не твоё дело, Лео, — резко бросил Нико, не поворачиваясь.
— А я разве претендую на объяснения? — голос Лео стал колючим. — Просто было бы здорово, если бы ты хотя бы не делал вид, что меня нет. Или не держал в доме, как кота, пока обсуждаешь там будущую жену.
Нико развернулся. Резко. В глазах — холод и что-то едва сдерживаемое.
— Ты не понимаешь, во что ты лезешь. Это не твоё и никогда не будет.
— Знаешь, — Лео выдохнул, опёршись на край стола. — Тогда, может, я просто поеду домой? В Париж. Мне же не обязательно тут торчать.
Пауза.
Глубокая.
Слишком глубокая.
Нико медленно подошёл. Вплотную. И заговорил негромко, но с такой тяжестью в голосе, что каждый звук резал воздух:
— Ты никуда не поедешь.
— Почему? — Лео не отступал. — Потому что ты так сказал?
— Именно, — жёстко отрезал Нико. — Потому что я так сказал.
— А я тебе кто? — в голосе Лео звучало презрение. — Домашнее животное? Узник?
— Не испытывай моё терпение, — прорычал Нико, уже почти не сдерживая себя. — Я сказал нет. Значит нет.
— Это насилие, — бросил Лео. — Ты это понимаешь?
— Я понимаю, что ты начинаешь играть в опасные вещи, — Нико посмотрел на него так, что воздух словно похолодел. — И я не позволю тебе всё разрушить. Даже если для этого придётся закрыть все двери на замок и нацепить на тебя цепь.
Он схватил ключи, резко развернулся, прошёл к двери быстрым, злым шагом. На ходу накинул пальто и открыл стеклянную дверь настежь. Мокрый воздух влетел внутрь.
— Ты не выйдешь отсюда, — бросил он через плечо. — Даже не мечтай.
Он хлопнул дверью и скрылся. Через секунду снаружи завёлся мотор, и чёрная машина резко рванула с места, унося Нико прочь, в серый дождь.
Лео остался стоять в кухне, с горячей кружкой в руках и ледяной пустотой внутри. Руки дрожали. Он смотрел в окно, но не видел ничего, кроме своей злости и ощущения, что его жизнь снова выскользнула из рук.
Прошло три дня с того вечера. Ничего не поменялось. Даже погода.
На вилле стояла влажная тишина. Дождь за окном смыл пыль с террасы, и теперь всё вокруг выглядело свежим, но каким-то чересчур чистым, как больничная палата. День был слишком светлый для такого гнетущего настроения.
Лео стоял у раковины на кухне, уставившись сквозь широкое стекло на мокрый сад. Он держал чашку с недопитым кофе, даже не замечая, как давно она остыла. Плечи были напряжены, губы плотно сжаты. За последние дни он почти не разговаривал с Нико — и не потому что хотел молчать. Он просто не знал, о чём ещё говорить, если слова постоянно врезаются в бетонную стену.
На фоне, в нескольких шагах от него, на кожаном диване полулежал Нико. Он казался внешне спокойным: смотрел в планшет, время от времени откидываясь назад. Но Лео чувствовал — за этой маской буря. Напряжение между ними было таким плотным, что можно было порезаться.
И вдруг тихий, но отчётливый щелчок ручки стеклянной двери.
Лео чуть повернул голову, думая, что это, может, ветер. Но нет — в проёме уже стояла она. С зонтиком.
Высокая, уверенная, в бежевом пальто и с глянцевыми волосами, перекинутыми на одно плечо. Чемодан на колёсиках за ней будто подчеркивал: она пришла не в гости.
— Серьёзно?.. — вырвалось у Нико.
Он резко поднялся с дивана, подошёл ближе к ней, но не касаясь. В голосе — удивление и нарастающее раздражение.
— Что ты тут делаешь?
— Спокойно, Нико, — девушка улыбнулась, словно он только что встретил её в бутике, а не вломившуюся на охраняемую виллу. — Папа сказал, что я должна пожить тут какое-то время. Убедиться, что всё… ну ты понимаешь… прилично.
— Ты шутишь? Как тебя вообще пропустили?
— Ты думаешь, я бы пришла сюда по своей воле? — Селин закатила глаза. — Нет, конечно. Мне самой это дико. Но папа сказал, что «в доме не должно быть сомнительной атмосферы», цитирую. Охрану не трогай, я немного пригрозила.
Лео замер на месте, прижав пальцы к чашке. Он не слышал, о чём они говорили, но видел девушку, чемодан и Нико, который явно с ней знаком. И всё это выглядело, мягко говоря, дерьмово.
Он фыркнул, поставил чашку в раковину и отвернулся к окну, стиснув зубы. Внутри поднялась волна раздражения. Ты серьёзно, Вальтури? Привёл кого-то прямо в дом? А меня держишь здесь?
Тем временем Селин спокойно прошла вглубь комнаты, будто у себя дома. Легко огляделась, оценила интерьер и вдруг обратилась к Лео — будто знала, кто он.
— Привет! Ты, должно быть, Лео? — её голос был слишком тёплым, слишком сияющим для всей этой абсурдной сцены. — Я Селин. Сестра Нико.
Лео медленно повернулся, не пряча скепсиса в лице. Он посмотрел на неё, потом на Нико, потом обратно. Уж не очень ему верилось что она — действительно сестра.
— Ага, — кивнул он глухо. — Приятно. Наверное.
Селин рассмеялась, совсем не обидевшись.
— Не волнуйся. Я не кусаюсь, и я здесь не из-за тебя.
— Хочется верить, — пробормотал Лео, бросив взгляд на Нико, который всё ещё стоял, сжав руки в кулаки.
Он не смотрел ни на Лео, ни на сестру. Лицо его было каменным, холодным, как будто каждый мускул сопротивлялся происходящему.
— Я не уверен, что отец в своём уме, — процедил он, наконец. — Это всё — абсурд. К чему это всё?
— Ну а я при чём? — вздохнула Селин, сбрасывая пальто. — Ты хочешь, чтобы я ушла? Окей, позвони отцу и объясни ему сам, что ты взрослый мальчик и справишься без няньки.
Он не ответил. Просто тяжело выдохнул сквозь сжатые зубы.
— Дай мне комнату, — сказала Селин. — И забудь, что я здесь. Я не мешаюсь.
Несколько долгих секунд Нико молчал. Потом резко развернулся, махнул рукой — идём.
Проходя к лестнице, он бросил на него быстрый, тревожный взгляд — короткий, но в нём читалось всё: злость, напряжение, раздражение, и почти мольба не раздувать пламя.
Лео не шевельнулся. Он стоял, как вкопанный, пока двое поднимались по лестнице.
И только когда шаги затихли на втором этаже, он выдохнул — медленно, глухо, будто из него выпустили воздух.
Сестра? Проверка?
Он ещё не знал, насколько это всё плохо, но знал одно: в этом доме теперь стало теснее. И куда-то страшнее.
На ужин Нико спустился не сразу. Селин появилась первой, в уютном свитере и с распущенными волосами, как будто она не в чужом доме, а у себя. В руках — бутылка вина, уже открытая.
— Ты пьёшь? — спросила она, подсев к столу, где Лео уже нарезал салат.
— Когда как, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Но, думаю, сегодня — да.
Селин усмехнулась:
— Знаешь, я ожидала, что ты будешь вечно молча смотреть в стену и строить из себя трагического героя.
Лео впервые чуть улыбнулся. Он всё ещё с трудом верил, что она действительно сестра Нико. В голове крутились мысли: может, всё-таки любовница? или актриса? может, очередная странная игра?
Но в манерах Селин не было ни одного лишнего жеста. Она вела себя уверенно, свободно — и когда Нико наконец спустился, её первая фраза только это подтвердила:
— Сколько ты ещё собирался сидеть у себя как буркун? Мы тут с Лео уже почти по-домашнему.
Нико смерил её взглядом, но не ответил. Он молча прошёл к столу, взял вилку и просто сел. Молча.
Селин будто нарочно игнорировала его настрой и начала болтать:
— В детстве Нико боялся собак. Зато умудрялся каждый раз говорить, что это собака боится его. Представляешь?
Лео фыркнул.
— Удивительно, насколько это не меняется с возрастом.
Селин засмеялась. Лео невольно присоединился, впервые за дни позволив себе просто — смеяться. И ему это понравилось. Легко, странно, как чужая одежда, но приятно.
Селин продолжала:
— Или вот ещё — он когда-то в школе подрался из-за шоколадки. Причём чужой. Честно говоря, у меня до сих пор нет объяснения, зачем.
Нико поднял глаза. Холодно.
— Ты закончила?
— Вообще-то нет, — парировала она весело. — Я теперь живу здесь. Придётся терпеть.
Лео посмотрел на них обоих и вдруг сказал:
— Селин, я в жизни бы не подумал, что ты его сестра. Ты... намного приятнее.
Селин приподняла брови и с широкой улыбкой посмотрела на него:
— Ну вот, а я уже думала, ты меня не перевариваешь. Спасибо. Приятно слышать.
Но в тот же момент он почувствовал: Нико смотрит. Его взгляд был резким, прямым — как острие ножа под рёбра. Не громкий, но отчётливо говорящий: ещё одно слово — и ты об этом пожалеешь.
Лео поймал этот взгляд. И у него, несмотря на усмешку, пошли мурашки по спине. Он чуть откинулся на спинку стула и сделал глоток вина, с трудом сдерживая улыбку.
— Не волнуйся, Нико, — сказал он невинно. — Я просто вежливый.
— Пугающе вежливый, — буркнул Нико, не отрывая глаз.
Селин, кажется, этого не заметила или сделала вид, что не заметила. Она повернулась к Лео и начала рассказывать историю о том, как Нико однажды заблудился в горах, будучи уверенным, что знает «идеальный маршрут».
Лео слушал, смеялся, отвечал колко, но внутри всё всё равно сжималось.
Он знал: это не просто игра.
Он сейчас сидел между двух огней.
И пламя медленно подбиралось всё ближе.
После ужина Нико резко поднялся из-за стола. Не глядя на них, он направился вверх по лестнице. На лице застыло выражение почти каменного спокойствия, но Лео хорошо знал, что за ним стоит. Он не хотел уходить, это было видно, но ушёл. Может, надеялся, что разговор быстро затихнет. Может, просто решил дать им время чтобы убедиться в чём-то. Или проверить.
Они остались вдвоём в полутёмной гостиной, где свет мягко падал с подвесной лампы, а за окнами медленно утихал дождь. Сад мок под фонарями, воздух наполнился лёгкой прохладой.
— Он всегда такой? — Селин облокотилась на спинку кресла, смотря в сторону лестницы.
— Такой — это какой?
— Ходячая туча с функцией подавления кислорода, — усмехнулась она. — Серьёзно. Как ты его вообще терпишь?
Лео рассмеялся. Настояще, с облегчением.
— Я не терплю.
Селин улыбнулась.
— Ха. Ну звучит, как инструкция по выживанию.
— Или как аннотация к клетке, — пожал плечами Лео.
— Слушай, ну я знала, что у него странные замашки, но не думала, что до такой степени. Тут же как в музее: всё дорогое, но трогать нельзя. И он — главный экспонат. Ходит, ворчит и грызёт всех, кто не по феншую.
Лео почти закашлялся от смеха, не ожидая такой формулировки.
— Господи, ты правда его сестра?
— Ага. Только у меня мозг живой и лицо не вызывает страх, — подмигнула она. — У нас разные мамы, если что. Может, дело в этом.
Разговор неожиданно стал простым. Лео не чувствовал напряга, не думал о каждой фразе. Он не пытался защищаться. Это было новое. И за последние недели — единственное настоящее, человеческое общение.
Они заговорились: обсуждали французские новости, школы, какие-то мелочи, которые так приятно цепляют, когда просто хочешь не думать о себе. Селин легко шутила, вставляла сарказм, но без злобы. Она слушала Лео внимательно, с интересом. И в её взгляде не было жалости. Только любопытство, и лёгкое уважение.
Лео почти забыл, где он.
Почти.
Глухой удар посуды по столу вернул его в реальность.
Нико спустился, бесшумно, но теперь стоял у столешницы. В одной руке чашка, в другой — пустой взгляд, который сразу вонзился в Лео.
— Что, — произнёс он с ленивой, фальшиво-ироничной интонацией, — нашёл собеседника получше?
Чашка со звоном оказалась на столе. Не разбилась, но звук был как выстрел.
Селин чуть нахмурилась. Лео молча отвёл взгляд и сжал губы, будто хотел ответить, но передумал.
Он чувствовал, как по спине медленно пробежал холод. Он хотел смеяться, но дыхание перехватило.
— Ну-ну, — пробормотал Нико, шагнув чуть ближе, — молчание — знак согласия, да?
Селин резко встала, не давая ни одному из них сделать глупость.
— Всё, парни. Стоп. Я в этом участвовать не хочу.
Она подошла к Лео, положила руку ему на плечо и с силой, почти по-сестрински, потянула его на себя:
— Пошли, выйдем. Дождь уже закончился, а воздух — гораздо чище, чем здесь.
Лео на секунду встретился глазами с Нико. В этих глазах было всё: ярость, напряжение, неуверенность, ревность, злость.
Он ничего не сказал. Просто последовал за Селин.
Дверь мягко закрылась. Внутри остался Нико. Один.
С чашкой.
И с мыслью, что кто-то начал играть против него — у него дома.
Ночной воздух был влажный, чистый, как стекло после дождя. Двор залит мягким светом фонарей, и капли ещё висели на листьях — их тихо сдувало ветром.
Селин шла немного впереди, оборачиваясь через плечо. Лео не спешил.
Он молчал, как будто внутри него что-то резко опустилось, тяжелое, липкое.
— Ты в порядке? — спросила она, остановившись у края дорожки.
Лео кивнул, но это был неуверенный кивок, почти механический. Губы чуть подрагивали. Он резко вдохнул, как будто воздух вдруг стал тяжелее. Плечи напряглись.
Зачем он так посмотрел?..
Почему это снова… так похоже?..
Он сделал ещё шаг и остановился. В глазах — на секунду потемнело. Резкое, острое ощущение, будто всё сжимается, пространство, грудная клетка, мысли.
— Эй, эй… — Селин быстро подошла, поставила руки ему на плечи. — Лео. Смотри на меня. Всё нормально. Здесь никто тебя не тронет, ясно?
Он сглотнул, стараясь держать дыхание. Не сразу получилось.
— Просто… — выдохнул он, — у него бывают такие взгляды… как будто...
Он не договорил. Голос сел, будто пропал на миг.
Селин мягко сжала его плечо.
— Я знаю, какие у него бывают взгляды. Поверь, я выросла рядом с этим взглядом. Ты не один.
Лео поднял на неё глаза. И в первый раз с того момента, как они начали говорить, в них промелькнуло что-то искреннее — благодарность, слабость, живое.
— Спасибо.
Селин чуть улыбнулась.
— Всегда пожалуйста. Но в следующий раз — давай обойдёмся без полуприступа, а? Мне же будет скучно без тебя.
Он усмехнулся — коротко, криво, но всё же по-настоящему.
И в этот момент сзади открылась стеклянная дверь. Тихо. Почти беззвучно. Но он услышал. Почувствовал.
Нико стоял на пороге. Сигареты у него не было, но поза была как будто он курит. Силуэт на фоне света казался длиннее, темнее.
— Лео, — спокойно, почти лениво сказал он. — Зайди ко мне сегодня ночью. Надо поговорить.
И исчез — будто исчезновение тоже было запланировано. Дверь закрылась так же тихо, как и открылась.
Лео остался стоять. Сердце застучало резко, будто проснувшись от комы. Он почувствовал, как будто внутри опять поднялась волна, как тогда в клубе, как в особняке, как в тех моментах, которые он так долго не хотел вспоминать.
Он опустил взгляд, пытаясь совладать с дыханием. Челюсть сжалась. Он ничего не ответил.
— Ну, — произнесла Селин, потянувшись. — Думаю, это была та часть, где должно быть музыкальное сопровождение из фильма ужасов.
Лео не удержался и хрипло рассмеялся — почти на выдохе.
— Ты сумасшедшая.
— Конечно, — гордо сказала она. — Меня же держат в одном доме с Нико. Ты думал, я нормальная?
Они пошли дальше, по тропинке между клумбами. И вот впереди показался бассейн, тёмный, тихий, как зеркало. Несколько светильников вокруг подсвечивали его дно, и вода отливала голубым.
Селин подошла ближе, провела пальцами по перилам.
— Ты тут плаваешь?
— Почти каждый день, — кивнул он. — Это единственное место, где можно не слышать, не думать и не существовать.
Она уселась на край бортика, разулась, опустив босые ноги к воде.
— Ты знаешь, — медленно сказала она, глядя в воду, — мне казалось, что Нико вообще не способен привязаться к кому-то. Но сейчас…
Она бросила на него взгляд.
— Похоже, всё не так просто.
Лео посмотрел на воду.
И ничего не сказал.