Создатели мира грёз

Только когда за окном посветлело, Дима понял, что скоро утро. Всю ночь он не спал — сидел, прислонившись к стене этой темницы, пытался уложить в голове все, что не желалось укладываться.

После того, как стражи приволокли его сюда и заперли, прошел наверно час, прежде чем пришел высокий надзиратель, похожий на скелет, обтянутый кожей и обряженный в костюм, и возвестил, что по распоряжению Его Величества короля Артемия Великолепного завтра на закате солнца его велено повесить.

- Но за что? - проорал Дима, все еще разозленный поведением одноклассницы. - Я же ничего не сделал!

Надзиратель некоторое время рассматривал его словно не очень привлекательную вещь, а потом назвал причину — прерывание официального приема в честь приезда послов.

- Да это его Шут ненормальная на меня накинулась! Я вообще никого не трогал!

При имени Шута надзиратель отшатнулся от решетки камеры.

- С ума ты сошел, мальчик, так отзываться о Безумном Шуте? - проскрипел он.

- Безумном Шуте? - переспросил Дима.

- Официальное звание Шута при дворе, - сухо прокомментировал надзиратель. - Значит, не угодил ты чем-то и Шуту, и Его Величеству.

Поглядев на мрачное лицо Димы еще некоторое время, он сказал:

- Не волнуйся, мальчик. Я думаю, это будет быстро.

После этого надзиратель ушел, а Дима остался один. В темноте.

Похоже, Косточкин оказался прав: Дина действительно стала Безумным Шутом. Безумие читалось в ее глазах, она казалась почти неузнаваемой, когда чудила на этом приеме.

И что же ему теперь делать? Ведь он должен был ее вытащить из этого мира, а вместо этого, кажется, еще и будет казнен здесь! Его пробрала дрожь. Неужели все так и закончится?

Рассвет пробрался внутрь темницы сквозь маленькое зарешеченное окошко. Дима встал и, подпрыгнув, зацепился руками за прутья и подтянулся. В глаза ему ударил утренний свет. Окошко выходило во двор, и Дима видел ствол каштанового дерева, растущий прямо возле стены замка. Двор был пуст.

Внезапно за его спиной раздались шаги, и Ростоцкий разжал руки. Вгляделся в подземельную тьму. Шаги были тихими, осторожными, а вскоре из глубины коридора показался свет фонаря, который кто-то нес в руке, продолжая оставаться тени. Наконец, шаги остановились возле Диминой камеры. Человек, несший фонарь, поставил его на пол, и Ростоцкий узнал Дину. Точнее, нет. Он узнал Безумного Шута.

Правда, в этом образе он все же больше напоминал Ростоцкому его одноклассницу, хотя бы потому, что белая маска была стерта, на щеках Госпожи Шут остались лишь два символа: на левой щеке — красные черви, на правой — черные пики. Копна кудрявых волос рассыпалась по плечам гривой. Она была одета иначе, чем вчера днем — это было что-то вроде шаровар в заплатках и бело-черно рубашки с асимметричными рукавами.

Поставив фонарь, Дина обернулась, прислушиваясь к тишине за спиной, и сказала нормальным своим, совершенно обычным голосом:

- Вроде нет никого. Бал закончился, все завалились спать, так что есть время поговорить без свидетелей. Стража и надзиратель тоже спят.

- Бал? - прошептал Димка, делая шаг вперед и хватаясь за прутья решетки своей камеры. - Какой бал?

- По случаю прибытия послов, конечно, - спокойно сказала она, будто в жизни не слышала вопроса глупее.

- Так ты что здесь, не сошла с ума, Ясноглазова? - поинтересовался Дима. Дина поморщилась, услышав собственную фамилию, и скорчила рожу.

- Не больше, чем обычно.

- И... узнаешь меня? - ехидно спросил он.

Дина закатила глаза.

- Тогда что это было?! Что за концерты в зале? - не выдержал он.

- Прости, ты... орешь на меня?

- Да! Потому что из-за тебя меня завтра казнят! - крикнул Дима.

- А о чем ты думал, появляясь в Королевстве Больших Каштанов и заявляя, что тебе нужно поговорить с Шутом?! Совсем уже?!

- А что еще я должен был сделать? Я пришел сюда за тобой!

- За мной? - крикнула Дина, но тут же понизила голос. - Зачем это?! И вообще, откуда ты узнал, где я и почему...

- Потому что если ты не вернешься домой, тебя проглотит твоя собственная фантазия, и ты никогда уже не сможешь вернуться к нормальной жизни! Тебя и так уже все забыли в нашем мире!

- Как это... забыли? - спросила Дина, до этого, видимо, собиравшаяся спросить о другом. - Но Калисп сказал...

- Твой Калисп обманул тебя, если ты еще этого не поняла.

- Я много чего поняла, но не думала, что... - Она осеклась и подозрительно прищурилась. - Постой, если все меня забыли, то почему ты помнишь?

- Я тоже забыл. Сначала. - Нехотя сказал Ростоцкий. - Потом вспомнил. Благодаря Косточкину и...

- Кто это?

Дима вздохнул, сел на пол, напротив фонаря и начал рассказывать.

Он начал с того утра, когда ему приснился ее голос. Он говорил, говорил и свет фонаря по другую сторону решетки тоже колебался, освещая лицо Дины разными тенями.

- Он сказал мне, если не я, то никто больше не сможет этого сделать, потому что они с Калиспом должны постоянно быть по разные стороны. Они не могут находиться в одном мире. Только я могу вытащить тебя отсюда.

- Ты, конечно же, сопротивлялся, - предположила Дина насмешливо.

- Конечно. Я, в отличие от тебя, не одержим странной идеей гулять по миру фантазий. Но... печально осознавать, что ты можешь стать убийцей, если ничего не сделаешь.

Дина хмыкнула.

- Как же ты меня раздражаешь!

- Взаимно, - без улыбки откликнулся он. - Как ты вообще могла согласиться на эту авантюру?! Тебе не пришло в голову, что это какая-то ловушка?

- Пришло, - пожала плечами Ясноглазова. - Это она и оказалась.

- Почему тогда...

- Мне нечего было терять.

Они замолчали. Затем нехотя, с трудом подбирая каждое слово, она рассказала о своих первых впечатлениях от замка и королевства.

- Это было все равно, что попасть в свой собственный волшебный сон. Только вот сказочности здесь мало. Много интриг, и расплата за участие в них более суровая, чем просто презрение и бойкот от зажравшихся одноклассников. Но, собственно, у меня и должность такая... соответствующая. Должность интригана. Просто нужно быть хитрее окружающих и просчитывать все за несколько шагов вперед.

- И как ты... Ты просто пришла и сказала, что ты Шут?

- Да. Так все и было. Потомственный Шут. Замок был совсем не таким как сейчас. Разруха, пыль и серость. Потрескавшиеся полы и стены, разбитые окна, молчаливые люди. Все прятались по своим комнатам, будто доживая свой век.

- И все это из-за того...

- Из-за того, что мы почти все это забыли, да. И я начала все восстанавливать. Вживаться в роль. Завела дружбу с их величествами, слугами, придворными, стала тормошить всех праздниками и балами. И очень скоро все ожили.

- Но откуда ты знала, что делать?

- Я не знала. Я просто чувствовала. - Пожала она плечами. - Но я все дело правильно, говорю же.

- Постой, но... как много времени прошло с тех пор, как ты оказалась здесь?

- Не знаю... месяца два-три.

- Месяца два-три? - со всевозрастающим изумлением поинтересовался Ростоцкий. - Но... тебя не было в классе всего неделю. На прошлой неделе мы устроили этот побег с урока английского, помнишь?

- Ах, побег... Это мое последнее воспоминание. - На миг лицо Дины просветлело, но потом она снова нахмурилась. - Я правильно сделала, что ушла. Никто меня и не вспомнит. Никому я и не была нужна.

- Но нужно возвращаться. Еще есть шанс вернуться к нормальной жизни, и все тебя вспомнят.

- Шансов нет, Ростоцкий, понимаешь ты?! Нет! - в отчаянии крикнула она. - Или ты думаешь, что я не хотела вернуться назад, как только замок восстановился, и моя миссия была выполнена? Поэтому ты не должен был приходить! Теперь ты тоже в ловушке!..

- Погоди... но как же зеркала, твоя карта...

- Она не подействовала. Карта была, зеркала были, но ни одно из них не вернуло меня назад. Они все были просто зеркалами, и я обошла каждое в этом королевстве. Каждое. Даже за пределами замка. Времени на то, чтобы просто бродить от одного зеркала к другому, у меня не было, но я все равно сделала это. Прошла через подвалы и чердаки. Пусто. Я оказалась в западне. Потом я поняла, что кто-то или что-то сводит меня с ума. Я выкинула карту, которую Калисп велел мне всегда носить с собой.

- Выкинула?!

- Спрятала. Далеко и глубоко. Пока она была рядом со мной, я чувствовала, как что-то словно нашептывает мне: «Сделай что-то гадкое, сделай хоть что-нибудь, устрой им всем разнос, напугай их, запутай их следы!» Этот голос звучал и днем, и ночью, я просыпалась от него. И как только я убрала эту карту, стало легче. Безумие отступило.

- То есть... кто-то, кто заодно с Калиспом, мог просто заколдовать эти зеркала? Закрыть от тебя?

- Возможно. А может, и нет. Может быть, путь из Отражариума совершенно другой. - Равнодушно заметила Дина. - В любом случае, я его не знаю.

- Но... надо же что-то делать! Надо убежать отсюда! Отражариум же огромный, надо пойти в другое место. В другое королевство! Лично я не хочу всю жизнь прожить в этих интригах...

- И не получится, если тебя завтра казнят. - Спокойно сказала Дина.

- Спасибо тебе за это, кстати, - едко сказал он.

- Я не знала, что он тебя велит казнить! - бросила она. - На тот момент у меня не было другого выхода! Они и так за мной постоянно следят, боятся, что я свалю отсюда.

- Но... почему?

- Я не знаю. Если бы я знала, давно была бы дома. В любом случае... Отражариум постоянно меняется. Нет точных карт, мы можем пропасть, только выйдя за порог. Угодить в чужую фантазию с чужими правилами... Это очень опасно.

- Ты не побоялась шагнуть через зеркало в другой мир, но боишься перемещаться внутри этого другого мира?

Дина встала.

- Кто тебя просил приходить и спасать меня? - спросила она спокойно и подобрала фонарь с пола. - Все равно в обычной жизни тебе было на меня плевать. Я исчезла, как вы все и хотели. Так нечего было и тащиться за мной сюда!

- Ну что ж, - Дима тоже встал. - Совсем скоро твои мучения от моего пребывания здесь все равно закончатся. Сможешь и дальше сидеть и не рыпаться с места. Может, карта и не захватит тебя, но, судя по тому, что я здесь уже увидел и услышал, это место и твоя чудесная должность тебя вскоре все равно обработают. Шут ведь как никак здесь Безумный.

Дима отвернулся и улегся на свою лежанку. Некоторое время Дина еще постояла возле его камеры, но лица ее он уже не видел — заслонял свет фонаря. Но со слухом у Димы проблем не было, и конечно, он услышал, что сказала его одноклассница напоследок:

- Это не просто какое-то «это место». Ты имеешь к нему не меньшее отношение, чем я. Так что нечего делать вид, что ты совершенно нормальный и адекватный. Ты тоже создатель королевства.

Она развернулась и скрылась со своим фонарем в темноте коридоров, а Дима закрыл глаза и вскоре провалился в глубокий сон.

***

Правосудие в Королевстве Больших Каштанов всегда вершилось быстро.

Не имело значения, виновен ты или нет.

Не угоден королю? Виновен. Раздражаешь любимую фрейлину королевы? Виновен. Посмел не знать каких-то правил или законов? Виновен без разговоров.
Легче легкого вершилась судьба и тех, кого король, королева или придворные видели всего лишь раз в жизни. Нет длительных привязанностей — значит, нет сомнений на пути вынесения вердикта.

Так что если уже вердикт вообще нужно было выносить, он был, как правило, однозначным. Виновен.

Все это рассказал Диме надзиратель темницы, когда стража вела Ростоцкого на эшафот.

Все утро он проспал, усталость заменила собой страх и неприятный осадок после разговора с Диной. Но к обеду проснулся так резко, словно кто-то позвал его, и вмиг на него навалилось все, что успело с ним случиться: падение в озеро, рогатая лягушка, фиолетовая трава, королевство из его детства, которое жило лишь в его фантазии, а воплотилось на яву, и привычные лица одноклассников в непривычной обстановке, а еще Дина. Дина — Безумный Шут. И эта казнь.

«Как же мне спастись? Как выкрутиться?» - крутилась в его мысль, которую он обдумывал и так, и эдак, бродя из угла в угол своей камеры и не находя ответа.

Так что нечего удивляться, что к тому моменту, как по коридору прозвучали шаги стражей и надзирателя, настроение у Ростоцкого было препаршивейшим.

Руки ему сковали, и Дима шел по коридорам за надзирателем, ощущая себя самым настоящим узником.

Его вывели из замка через черный ход и по склону повели к большой круглой площади, на которой был установлен эшафот, и уже собралась толпа из обычных жителей, придворных, и короля с королевой. Возле ног короля устроился и Шут, сверкающий своей нарисованной улыбкой и новым разноцветным костюмчиком.

«Сидишь... ухмыляешься!..» - подумал Димка. - «Не верю, что ты это всерьез».

Он дрогнул, когда на помост поднялся палач в накинутом на голову красном колпаке.

- Ну что же, - провозгласил король. - Все здесь. Можно начинать!

Надо что-то делать, что-то сказать... неужели все так закончится? Вот так просто?!

В отчаянии он устремил взгляд на толпу, так явно жаждущую расправы с незнакомцем, а потом наткнулся на Дину. Ее голубые глаза сверкнули.

«Это же я создал это королевство. Я и она — мы сделали это вместе, мы выдумали его, и всех этих людей, и даже короля с королевой! Как моя задумка может убить меня?!»

В этот момент Шут подпрыгнул на месте, крутанулся колесом и пал ниц перед королем и королевой.

- Наисветлейшие Величества! Наше королевство всегда было честным и справедливым! Ведь так?

- Конечно, Госпожа Шут, к чему ты ведешь? - величественно поинтересовался Артемий.

- Мы не можем не поступить правильно! Дозвольте приговоренному к казни сказать последнее слово!

- Ты права, Госпожа Шут, это его право! - воскликнула королева. - Ваше Величество, дозвольте ему!

Ему дают слово. Последнее слово. Мысли Димы лихорадочно забегали. Дина словно прочитала их и... Нет, ей просто стало стыдно и...

Постойте. Неужели она могла так просто отправить своего одноклассника на верную смерть? Могла или нет? При их-то отношениях... Но все же, это совсем другое... Казнь — это не шутки. Значит, она думает, что он может спастись. Но как? Что он может сказать, чтобы отменить казнь? Все объяснить? Этого мало. Так что же...

Давай, Ростоцкий, давай, думай! Ты создатель королевства, ты знаешь о нем все, ты знаешь все о его жителях, придворных, королях. Если Дина смогла вжиться в роль, и сделала это легко, так почему же...

Ага, вот оно. Она вжилась в роль, потому что знала, что нужно королевству для возрождения. Она знала все его пробелы, знала, в ком и в чем оно нуждается. И он знает.

- Так что же, заключенный, тебе есть, что сказать нам напоследок? - спросил король со своего места.

- Да. Да! - выкрикнул Дима и вдруг осознал, что он все еще жив, с ним все в порядке, он может говорить. Он остается самим собой даже здесь, в стране фантазий. - Ваше Величество, меня зовут Дмитрий Ростоцкий и дозвольте мне сначала принести свои глубочайшие извинения за вчерашний сорванный прием. Я не думал, что так все выйдет, я не знал о приеме. Я прибыл издалека с одной лишь целью — поговорить с вами. Я надеялся, что через Госпожу Шут встреча с вами будет организована быстрее, поэтому и назвал ее имя стражам! Я прошу прощения еще раз.

- О чем ты хотел поговорить со мной? - прислушался король.

- О... работе! - выкрикнул Дима, пока эта мысль не покинула его голову. - Ваше Величество, с детства моей мечтой было лишь служить вам и вашему королевству! Я знал, что у вас нет придворного художника и рассчитывал предложить свои скромные услуги Вашему Величеству.

Молчание.

- Но... я поторопился. Я не хотел сделать ничего дурного... - голос Димы сел. Не только Ясноглазовой корчить из себя хорошую актрису!

Все затихли, площадь словно опустела, но люди по-прежнему были здесь, только вот никто не смел и пикнуть. И вдруг раздался горестный плач.

Госпожа Шут упала на колени с самым прискорбным выражением на разрисованном лице.

- Какая... печальная... история... - всхлипывая и заламывая руки, провыла она. С ней вместе тут же заголосили жалостливые тетки, и дети заорали, и придворные начали взволнованно обсуждать произошедшее.

- Так, так. Тихо! - Гаркнул король, и вмиг все снова замолчали. Артемий перевел взгляд на Димку, рассматривающего свои белые кроссовки. - Так что... Ростоцкий... ты действительно умеешь рисовать?

- Да, Ваше Величество! - спокойно сказал Дима.

Артемий помолчал, внимательно глядя на приговоренного.

- Развяжите ему руки, - наконец приказал он. - Подайте мольберт, кисти и краски. Пусть рисует. - Он посмотрел на Диму. - Что ж, Дмитрий Ростоцкий, докажи мне, что ты достоин звания придворного художника.

Дима расположился на склоне холма. Оттуда открывался самый лучший вид на замок королевства. Он знал, что будет рисовать.

Куда-то испарился страх перед неизвестностью, тревога и неуверенность в собственной судьбе. Он знал, что делает то, что должен, и не сомневался в своих действиях.

Через полтора часа он спустился к подножью холма, где расположились придворные. Неподалеку от них на площади все еще околачивался народ, желавший узнать, чем закончится эта история. Испачканные Димины пальцы держали готовую картину.

Король и королева замерли в ожидании, и Дима развернул картину к ним. Королева Марго ахнула и захлопала в ладоши. Придворные фрейлины за ее спиной с восторженным визгом подались вперед. Король немного отстранился, рассматривая картину.

- Ты талантлив, - сказал он Ростоцкому. - И добился своего по праву. Дмитрий Ростоцкий, я назначаю тебя придворным художником Королевства Больших Каштанов.

Вокруг все захлопали, а на площади кто-то издал радостный клич.

- Пусть эту картину повесят в тронной зале, - попросила Марго.

Когда все вокруг постепенно разошлись, Дима остался наедине с картиной. Он знал, что ему придется с ней расстаться и хотел подержать ее в руках еще немного, чтобы удержать это ощущение — радость от создания чего-то своего. Пока еще, в эти несколько минут, картина была его. И это было здорово.

Ему еще никогда не удавалось создать что-то настолько завершенное.

- Знаешь, даже мне понравилось, - сказала подошедшая Дина нормальным, не шутовским голосом. - А ведь мне обычно трудно угодить.

Дима скорчил гримасу, глядя на нее.

- Они увидели в твоей картине отражение своего мира, - вдруг тихо сказала Ясноглазова, - и он показался им прекрасным. Ты подарил им ощущение, что они живут в лучшем месте на земле.

Они помолчали.

- Хотел сказать тебе спасибо, но потом вспомнил, что именно из-за тебя меня чуть не повесили.

- Чуть-чуть не считается, Ростоцкий. - Дина похлопала его по плечу. - Я знала, что ты выкрутишься.

- Хм.

- Ладно, пошли, тебе теперь надо вживаться в роль придворного художника и не попасть впросак. И теперь тебе достаться может не только от меня.

- Я бы на твоем месте не считал себя настолько неуязвимым.

- Но ты не на моем месте, - бросила она.

Они пошли к замку не вдвоем — втроем, третьим была эта картина, в которой теперь обитало живое существо — белоснежный сверкающий замок, окруженный каштанами и золотящийся в лучах заходящего солнца.