Нептономикрон

Открыв глаза, я поймала на себе взгляд сидевшего рядом со мной на корточках Марка. Лунный свет отражался в его холодных, прозрачно-бирюзовых глазах. Эффект был почти гипнотический.

— Ну, как ты? – спросил он, помогая мне подняться с земли.

— На удивление нормально... Мне удалось более-менее сгруппироваться перед падением, так что в этом падении пострадало в основном только мое самолюбие... – вздохнула я, стряхивая со своих джинсов и футболки остатки земли и песка.

— Но... как ты тоже здесь оказался?

— Когда ты свалилась со скалы, мне ничего не оставалось, как сигануть вслед за тобой... – дернув плечом, ответил он.

Я тяжело вздохнула, потирая рассеченный в кровь локоть.

— Спасибо... Я знаю, I am a kinda a piece of trouble...

— Прекрасная проблема, – улыбнулся он, краем ладони нежно смахнув с моей щеки оставшуюся травинку. – Ладно, нам надо подумать над тем, что мы будем делать... По темноте вернуться обратно у нас уже не получится. Придется разбить свой временный лагерь и заночевать где-то здесь.

— Да, ничего другого не остается... – согласилась я, бросив взгляд на окружавшую нас долину.

Три луны уже высоко поднялись на ночном небе, озарив раскинувшуюся вокруг нас долину своим серебристым сиянием. Звезды на бескрайнем небосклоне сверкали словно с особенным блеском, отбрасывая мерцающие отражения на раскинувшиеся внизу прозрачные озера. Возвышающиеся со всех сторон величественные горы были окутаны густым туманом. Их вершины пронзали небеса, словно древние часовые, наблюдающие за всеми со своей недосягаемой высоты. Пышные леса простирались по всему горизонту — море изумрудной зеленой листвы, словно нашептывающей свои секреты теплому ласковому ветерку, смешивающимся с нежным течением близлежащих ручьев.

Деревья вокруг казались колоссальными. Своими могучими древними стволами они образовали замысловатые узоры, а их мощные ветви, украшенные белыми цветами, испускавшими мягкое, пульсирующее свечение, казалось, дотягивались до самого неба. С гор тонкими ажурными лентами текли реки жидкого серебра, изгибаясь причудливой змеей по всей долине, прорезая ландшафт с безмятежной и мелодичной грацией.

Воздух здесь казался удивительно свежим и бодрящим, словно наполненным ароматом недавно прошедшего дождя и цветущего жасмина. Вдоль берегов яркие луга раскрасились нежными цветами белых и розовых оттенков. Их проснувшиеся к ночи ароматы смешивались в воздухе, создавая непередаваемую сложную гармонию терпко-сладких запахов. Неведомые ночные птицы с радужным оперением порхали между деревьев, разнося вокруг свои мелодичные песни, лившиеся замысловатой симфонией звуков, сливающейся с царившей вокруг безмятежной тишиной и шелестом листьев, пританцовывающих при легком дуновении ветра.

Мы прошли чуть дальше, и в этот момент нашему взору открылась небольшая тихая поляна, в центре которой доминировало небольшое безмятежное горное озеро. Вода в нем заманчиво сверкала, словно наполненная магическими свойствами, отражая лунный свет и сверкавшие на небе бесчисленные созвездия, будто сверкающее серебро.

— Черт, как же все-таки хочется искупаться... – вслух высказала я свою мысль, вглядываясь в сверкающую среди зарослей белых цветов гладь воды.

— И что же тебя останавливает? – улыбнулся Марк.

— Как-то не захватила с собой в сумочке купальник...

— В ночи тебя здесь все равно никто не увидит.

— Кроме тебя.

По его лицу промелькнула смутная тень.

— Хорошо, если ты стесняешься раздеваться при мне, я отвернусь, пока ты будешь заходить в воду, – предложил он.

Я иронично улыбнулась.

— Да ладно... Чего такого ты у меня уже не видел, правда? – ответила я, бесстыдно стаскивая у него перед глазами порядком истрепавшуюся футболку.

Марк растерянно рассмеялся и поступил точно так же. Разом освободившись от последней остававшейся на его теле одежды, через несколько секунд он пронесся к озеру с громким боевым кельтским кличем, с головой погрузившись в рассыпающуюся мириадами лунных бликов воду.

Раздевшись, я прикрыла своими длинными волосами все основные смущающие меня места и неуверенно подошла к воде, попробовав краешком пальца холодную, мерцающую отражениями мириад звезд воду.

— А вода не такая уж и теплая... – заметила я дрогнувшим голосом.

Я сделала еще пару неловких шагов по слизким камням, покрытым густым слоем цветущего мха. Вода тут же приняла мои лодыжки в свои холодные тиски. Сердце резко заколотилось. Кровь загудела по всему телу лихорадочными толчками.

— Вообще ни разу не теплая...

— Надо сразу прыгать, так она не будет казаться такой холодной! – крикнул он мне, вода уже обнимала его за шею.

— Ты, возможно, можешь так сделать, а я нет... – вздохнула я.

Ночной прохладный воздух коснулся моего тела, неуловимым прикосновением развивая спутанные длинные локоны. В животе у меня от голода чуть подсасывало, начинала пробирать легкая дрожь. Доплыв почти до середины озера, Марк снова повернул ко мне голову и призывно помахал рукой.

— Да-да, я ид-ду... – чуть слышно стуча зубами, сказала я. – Мне надо просто еще немного настроиться...

Вдруг я заметила, что он раскинул в стороны руки и с головой начинал погружаться под воду.

— Что случилось? – испуганно крикнула я.

— Ногу свело судорогой! – захлебываясь, крикнул он мне, на секунду вынырнув из воды, разнесся вокруг высокий фонтан брызг. – Не могу плыть!

Не раздумывая, я сиганула в темную воду, и за считанные секунды доплыла с невиданной для себя скоростью до того места, где раздавались брызги, к своему удивлению обнаружив, что он на самом деле не тонет, а спокойно стоит под водой на огромном валуне, не испытывая никаких проблем со своей ногой.

— Наглый лжец! – забравшись на плоский валун, негодующе начала бить его в грудь я.

— Другого способа затащить тебя сюда не было, – хитро улыбнулся он, отбиваясь от моих ударов. – И ведь сработало!

— Да, в воду меня так коварно еще никогда не затаскивали...

— Убедилась, что вода здесь гораздо теплее температуры воздуха?

— Действительно... Странно... – согласилась я, чувствуя всей своей кожей, что наши тела сейчас разделяет только узкая прослойка воды.

— Вода нагревается гораздо медленнее, чем воздух, но и тепло отдает не так быстро из-за разной теплопроводности.

Небо разверзлось над нами бескрайней и загадочно мерцавшей в ночи бездной. Обернувшись по сторонам, я удивилась, насколько широким казалось озеро отсюда. Повсюду его окружали горы, тянувшиеся ввысь огромными истуканами, затянутые кое-где густым облаком тумана. В тихих заводях слегка шелестел своими листьями болотный аир, словно донося до нас свою бессловесную песнь ветра. Высоко над нами светили три красные луны, образуя посреди озера своеобразную лунную дорожку.

— Чтобы не замерзнуть нам надо двигаться, – напомнил Марк.

— И чем же ты предлагаешь нам заняться? – игриво улыбнулась я.

— Для начала предлагаю доплыть до того берега, – как будто тоже улыбнувшись своим мыслям, ответил он.

Мы медленно поплыли рядом. В отличие от меня, он держался на воде очень уверенно. Плыл с широким замахом в гребке, тратя именно столько энергии, сколько нужно, чтобы спокойно держаться на воде. Водная гладь рассыпалась вокруг меня мелкими бликами и загадочно мерцала, создавая гипнотический эффект.

Вдруг, словно мимолетной вспышкой, я увидела в отражении перед собой раскинувшуюся прозрачную гладь неведомого моря. Теплый летний день, горячее солнце, жгущее сгоревшие плечи, бирюзовые глаза, которых почти не видно из-под копны его черных смоляных волос, свисающих на лоб густыми длинными прядями. Капли воды, скатываясь с кончиков его волос, стекают тонким ручейком по выпуклым кубикам прокаченного пресса. Марк крепко держит меня в своих сильных загорелых руках, но я все равно ухожу под воду под тяжестью собственных ног, которые упорно тянут меня ко дну.

Он громко смеется, в уголках его красивых бирюзовых глаз слегка проступают «гусиные лапки» мелких морщинок.

— Плавание почти как боевые искусства, – терпеливо продолжает объяснять он. – И то и другое основано на умении отрешиться от навязчивой приверженности человеческого тела к вертикальному положению. И то и другое требует напряжения всех мускулов, о существовании которых ты даже не знал. И то и другое требует выносливости и учит экономному расходу силы и отказа от ненужных движений. И то и другое учит бесстрашию, потому что вынуждает тебя каждый раз кидать себя в бездну неизвестного. Но только когда ты преодолеешь свой врожденный природный страх, ты научишься владеть своим телом как единым отлаженным механизмом, который не подведет тебя ни в одной критической ситуации.

Перед нами уже показались заросли высоких белых цветов, сиявших в ночи словно воздушные белые свечи, издавая свой терпко-сладкий медовый аромат. Я резко остановилась, пораженно вглядываясь в колдовскую гладь темного озера, но странное видение уже растворилось без следа. Марк повернул ко мне голову и спросил:

— Все в порядке? Ты вдруг побледнела.

— Да... просто устала... – стушевавшись, ответила я.

— Ладно, тогда поплыли обратно.

Мы повернули назад. Марк доплыл и выскочил из воды первым. Наскоро вытерев своей черной футболкой тело, он по-солдатски быстро оделся, после чего растянул передо мной бордовый шарф, в который я обернулась, словно в полотенце. Не отходя далеко от воды, я сразу же застирала на ближайших камнях свою испачканную песком и глиной футболку и повесила ее сушиться, после чего обновила свой гардероб, приспособив свой шарф-шаль в качестве импровизированного платья, повязав два его конца себе за шею. Марк тоже не терял даром времени, собрав из найденных поблизости веток небольшой костер, который чуть слышно потрескивал и от порыва ветра бросал вверх фонтан ярких красных искр.

Безмятежная ночь окутала долину своим туманным покрывалом. Стихло пение птиц, так что слышан был каждый шорох и потрескивание угольков в костре. Марк сидел около нашего маленького очага, приспособив в качестве скамейки лежавшее в стороне от нас упавшее деревце. Теплое сияние теней танцевало на его красивом, спокойном лице. Я подошла и молча села рядом. От горевшего пламени по моему телу мгновенно раздалось расслабляющее блаженное тепло. Я чувствовала себя одновременно опустошенной и в то же время до краев наполненной этим днем.

— Вот. Нашел, пока собирал ветки... – произнес он, опустив в мою ладонь горсть темных ягод.

— Ежевика! – удивилась я. – Как ты ее нашел в темноте? Я очень ее люблю!

— Я знаю, – сказал он, накидывая на мои замерзшие плечи свою кожаную куртку.

Прогорев, ветка в костре запустила ввысь новый фонтан искр, пробежав по лицу Марка неясными тенями.

— Почему у тебя так много татуировок? – вдруг спросила я.

— В тату-салоне были скидки на каждую десятую татуировку, – повернув ко мне голову, улыбнулся он. – Почему ты спрашиваешь? Тебе не нравится?

Я медленно провела рукой по его широкой мускулистой груди, зачарованно рассматривая открывшиеся передо мной захватывающие дух виды.

— Нравится... – выдохнула я. – Просто ты как древний дикий человек, который превратил свое тело в волшебную карту...

— Я и есть дикий человек, – усмехнулся он. – Я практически не знал своей семьи. Моим домом и семьей была улица, на которой я вырос. Вот эта татуировка, например, –показал он на рисунок дракона на своем предплечье, –появилась у меня, когда мне в 10 лет разодрал плечо спущенный с поводка доберман и нужно было как-то прикрыть шрам.

— А что случилось с твоей семьей? – спросила я.

Тени от костра снова пробежали невидимыми силуэтами по его лицу, и, помолчав, он все-таки ответил:

— Это длинная история, не для сегодняшнего разговора.

— У меня осталось несколько ягод, будешь? – решила переменить тему я.

— Ты хочешь меня покормить? – снова улыбнулся он своей загадочной улыбкой.

Подхватив своими горячими губами с моей руки пару растрескавшихся темным ароматным соком ягод, он одновременно властно и нежно взял меня за запястье и облизнул мою ладонь. Я почувствовала как по моему телу, словно электрическими токами, пробежали знакомые мурашки, и чтобы скрыть смущение, опустила взгляд, рассматривая догоравшие в костре угольки.

— А что вот это за татуировка? – спросила я, указывая на занятную выполненную монограмму на его запястье.

— Эту я сделал, когда мы начали встречаться, – опустив взгляд в заданном направлении, произнес он. – Как ты можешь догадаться, что две буквы R составленные в виде сердца.

— Да, я поняла... – вздохнула я, рассматривая знакомые буквы на его руке.

— Так как же мне обращаться к тебе?

— Первое, чему учит язык, это то, что у всего есть значение... – ответила я, опустив голову ему на грудь. – Значение есть и у меня, просто я его не знаю. Вообще, меня даже немного раздражает, что у всего в жизни есть свое определение... Но как объяснить словами ту зияющую пустоту глубоко внутри все эти годы, терпко-сладкий аромат черемухи прохладным весенним днем, цвета радуги после первого летнего дождя, то кружение сердца, когда мы танцевали с тобой на балу? Почему о чувствах всегда так тяжело говорить словами?

— Наверное, потому, что о чувствах говорят поступками, а не словами, – улыбнулся он и еще сильнее укутал меня в свои объятия.

Когда огонь догорел до тлеющих углей, мы устроились на ночлег на своем импровизированном одеяле, которым стала расстеленная на траве куртка Марка. Держась за руки, мы какое-то время молча лежали, устремив наши взгляды на сверкавший над нами мириадами звезд бесконечный космос. Высоко над нами загадочно сияло уже знакомое созвездие Кораблей Тесея. Рядом, ближе к своеобразному Млечному Пути по центру горизонта сиял Кох-и-Нур.

— Ночь все-таки имеет неоспоримое преимущество перед днем... – вдруг произнес он.

— И какое? – улыбнулась я.

— Потому что можно вот так лежать и часами любоваться на звезды, – вздохнул он, после чего добавил:

Когда восходит луна и звезды к небу льнут,

В тишине ночи, в объятиях тьмы

Мои мысли бегут, словно облака,

И ветер гонит их вдаль

В те края, где пески поют и цветы растут

На клочке земли у безбрежного моря,

В те былые дни, когда я любил,

А мир был еще молод и свеж.

Когда все спят и во снах видят сны,

В шепоте травы, в ропоте зари

Мои мысли текут, словно ручейки

И реки влекут их вдаль...

— Чьи это стихи? – спросила я.

— Мои, – чуть смутившись, ответил он.

— Красивые... – улыбнулась я, сжав его ладонь. – А как они заканчиваются?

Он вздохнул, снова устремив взгляд в расшитое, словно гобелен, звездное небо, после чего продолжил:

К тем морям, где мечты мои обрели приют,

Затонув в океане людской печали.

В мире, где все одинокие острова

Я бреду один без надежды найти свой берег.

Мои мысли плывут, словно корабли,

И волны несут их вдаль

В те места, где я счастлив был,

В сердце моем тлел огонь,

Я ощущал ветер в парусах,

В каждом мгновении чувствовал себя живым.

— Я и не знала, что ты пишешь стихи...

— А я и не пишу, – улыбнулся он. – Так, иногда балуюсь.

Сорвав белый цветок с растущего около меня благоухающего куста, я поднесла его к лицу, вдыхая терпкий цветочно-сладкий аромат.

— Осторожно... Это цветы асфоделиуса, – предупредил Марк. – Они приносят забвение.

— Какой вред они могут нанести человеку, который и так ничего не помнит? – горько усмехнулась я. – А, может быть, забвение — это и есть тот величайший дар, который нам дарует природа? Может быть, лучшее, что есть в жизни — это уметь забывать?

— Не говори глупостей, – притянув меня к себе, сказал он. – Я люблю тебя и не хочу забывать. И я уверен, что ты все равно рано или поздно вспомнишь меня... А пока моей любви хватит на нас обоих.

— Даже такую как сейчас? – приподнявшись на локтях, спросила я.

— Вселенная менее бесконечна, чем моя любовь к тебе, – не раздумывая ответил он, и в его спокойных холодных глазах отразились все звезды и вся галактика.

— Поцелуй меня, Марк... – снова прильнув к нему, произнесла я, чувствуя пробежавшую по телу легкую дрожь. – Прижми к себе сильно-сильно... Чтобы хотя бы на мгновение не было так страшно...

— Ты же никогда ничего не боялась?

— А сейчас я всего боюсь...

— Все будет хорошо, – улыбнулся он, целуя меня в нос. – Помнишь, как ты говорила... «Когда мы вместе, мы можем править целым миром»?

— Мой мир — это ты...

Он развязал узел на моей шее, и послушный шелк послушно соскользнул вниз по телу, затем провел рукой по моему лицу, обведя мое ухо, скулу, подбородок, медленно спустившись к губам, успокоив мою дрожь своими губами, и по моему телу мгновенно разлилось приятное тепло. Пульс мелкими молоточками застучал в висках, разгоняя кровь по уставшим венам. Колдовское сияние звезд в бархатной тьме ночи, неведомые берега, таинственный новый мир, залитые лунным светом цветочные поля, биение сердца, мягкая улыбка, нежный взгляд холодных глаз... Мои робкие потаенные фантазии, словно сорвавшись с поводка, на розовом коне стремительно уносились все дальше в заманчивую, покрытую туманной дымкой даль, витая в волшебных облаках собственного воображения.

Он бережно запрокинул меня назад, прильнув губами сначала к шее, потом к родинке на моем плече, я, смеясь, запустила руки в его мягкие, словно шелк, еще чуть влажные волосы. Загадочно мерцавшие на небе неведомые звезды смешивались в моей голове с лихорадочно проносившимися мыслями и забытыми ощущениями, перемежаясь в обволакивающий тело, медленно нарастающий внутренний ритм. Он на минуту отклонился в сторону, словно чтобы немного набрать воздуха, и я увидела его прозрачные бирюзовые глаза так близко от себя, что в них, словно в лесном омуте, можно было утонуть. Мне захотелось запомнить, навсегда запечатлеть в памяти невидимыми засечками все ямочки, все трещинки на его спокойном, очерченном широкими мазками красивом лице.

Его рука потянулась к родинке на правой груди, словно к спасительному маяку. Где-то глубоко в груди снова пробежала легкая дрожь. Да, вот для чего она нужна, чтобы идеально вмещаться в его ладонь. Я закрыла глаза, послушно отдаваясь разливающейся во мне мягкими волнами приятной неге. Он уверенно скользил по моему телу как по изведанному маршруту, безошибочно находя те укромные уголки, те ракурсы, которые мне нравятся, медленно спускаясь все ниже, все глубже, пока не проник в самое сердце.