Нептономикрон

Открыв глаза, я увидела только мерцавшие надо мной красные звезды неоновой подсветки зеркального потолка. Спине моей было мягко и комфортно, откуда я сделала сперва успокаивающий вывод, что я не упала в обморок, и не лежу сейчас на холодном полу в баре, а нахожусь на уютной кровати с очень удобным ортопедическим матрасом. Однако бросив взгляд по сторонам, к своему ужасу, я поняла, что обстановка мне совершенно незнакома. Это не мой номер. Мое сознание неведомым мне образом раскололось. Часть меня говорила, что что-то здесь очень сильно не так, а другая пребывала в каком-то странном возбуждении и умиротворении одновременно. Абсолютно все начало приводить в восторг и погружало в негу эйфоричного безразличия.

Мысли мечтательно витали в розовых облаках беззаботными радужными пони, унося в сомнительную даль иллюзорных замков, странных наваждений и виртуальных миров далеко за пределами воображения. Где-то глубоко внутри все-таки слышался предупреждающий внутренний голос, скептически говорящий, что такая резкая смена настроения подозрительна. Слишком подозрительна. В горле пересохло еще сильнее, сердце колотилось в бешеном ритме, больно отдавая в виски. Шампанское... ЧТО-ТО БЫЛО В БОКАЛЕ ШАМПАНСКОГО! После него-то все и пошло не так... Да! Но что там было? Какие-то странные когнитивные усилители настроения? Снотворное? Наркотики? Не так давно мне попадалась статья об одном из новых видов галлюциногенов, которые вызывали перевозбуждение нервной системы с последующим изменением сознания и мышления, потерей критичного отношения к происходящему за счет того, что их компоненты усиливали выброс серотонина... Фата Моргана... Но подсыпать что-то в мой бокал мне мог только один человек...

В этот момент я увидела склонившуюся надо мной голову Крейга. Вернее, две его блондинистых головы в странном, словно заблюренном фокусе.

— Где я? – спросила я, заторможенно водя взглядом по красным стенам вокруг.

— Ты в моем номере.

— Почему я здесь?

На лицах Крейга мелькнули две кривые ухмылки.

— Потому что мне нужно было тебя куда-то принести, когда ты грохнулась в обморок посреди бара.

— Ты что-то подложил в мой бокал с шампанским... Что там было?

— Ничего особенного, – хмыкнул он. – Обычный амальгетик с маленькой таблеточкой экстази. Обычный коктейль для местных вечеринок. Не знаю, почему тебя так сильно развезло.

Я попыталась приподняться на локтях, но поняла, что ни руки, ни ноги меня не слушаются.

— Зачем ты это сделал?

— Не рыпайся! – рявкнул он, снова завалив меня на кровать.

— Все, это уже не смешно... – с раздражением в голосе произнесла я, снова поднимаясь с кровати. – Это была плохая шутка, Крейг. Я пошла...

Но не успела я подняться с кровати, как он грубо схватил меня за плечо и бесцеремонно кинул обратно на кровать, зажав на этот раз своими ногами мои колени. Я бросила него удивленный взгляд, пока не особо понимая его намерения. Снова сверкнув в полутьме своими улыбками, он достал из кармана тонкий складной нож, сверкнувший в миллиметре передо мной своей белой, перламутровой рукояткой.

— Хороший ножик, да? – склонившись надо мной, прошептал он мне на ухо. – А представляешь, что он может сделать с твоей кожей?

Опустив свою руку ниже, начиная распарывать на мне платье. С вырвавшимся возгласом боли я дернулась было в сторону, но он слишком сильно сдавливал мои колени.

— Что ты делаешь?! – через подтупившие слезы закричала я, лихорадочно дергаясь, словно птица, попавшая в силок.

— Пока еще вежливо спрашиваю... – ответил он, больно стиснув меня за плечо.

Вместо ответа у меня вырвался только новый крик боли.

— Г-д-е о-н? – по буквам процедил он, продолжая распарывать оставшиеся участки платья своим карманным ножом.

— Кто он? – с недоумением спросила я.

Распоров последние остатки платья, нож в его руке начал лихорадочно скользить по моему телу, огибая мочку уха, пульсирующую жилку на шее, медленно спускаясь по взволнованно вздымавшейся груди.

— Не строй из себя дуру! Ты сама все прекрасно знаешь... – начал раздражаться он, прислонив лезвие ножа к маленькой родинке на левой груди, так что на коже выступило несколько капелек крови. – Все тебе... Всегда все тебе... Самая популярная на курсе, самая талантливая в лаборатории, бла-бла-бла... А я вкалывал как проклятый все эти годы, хотя всегда был лучше и умнее тебя, но что доставалось мне? Ничего! Абсолютно ничего! Все для нашей дорогой девочки-вундеркинда! Вся слава, все деньги... А заслужила ли ты все это? Нет! Ты всего лишь маленькая подлая дрянь с завышенным чувством собственной важности...

— Да что за бред ты сейчас несешь? – недоуменно спросила я, из последних сил вырываясь из его цепких объятий.

— В последний раз спрашиваю... Куда ты его дела, дрянь?

— Да кто он?

— Нептономикрон, твою мать!

— Откуда мне знать? – морщась от боли воскликнула я, когда он еще сильнее сдавил мое плечо, оставляя на нем уже сильные красные отметины.

— Все ты прекрасно знаешь! – продолжил орать он, со слепой яростью вбивая меня в алые, словно кровь, атласные простыни.

— П-п-пожалуйста, отп-п-пусти меня... Я никому ничего об этом не расскажу... – запинающимся от тряски языком принялась умолять я.

— Х-м-м, а мне как раз нужно, чтобы ты сказала, –ухмыльнулся он, снова приподнимаясь. – Я в последний раз тебя спрашиваю... Куда ты его спрятала?

— Ничего я не знаю! – закричала я, чувствуя как немеют и перестают слушаться мои ноги. – К врачу сходи, если у тебя какие-то проблемы с адекватным восприятием действительности!

— Так, ты уже порядком исчерпала все мое оставшееся терпение... — насмешливо процедил он, с сильным нажимом водя острием своего ножа по моей щеке. — Если ты не хочешь по-хорошему, тогда будет по-плохому...

Один пронесшийся мимо радужный пони, два...

Всей своей кожей я ощущала все плавные изгибы, все мелкие зазубрины его ножа в миллиметре от моего покрывшегося сухими язвами рта.

Как же все это могло произойти со мной?

Чертова книга сыграла со мной слишком жестокую шутку. Придумать какую-то дурацкую сказку про волшебный язык, перенести меня на совершенно другую планету, чтобы бросить под нож чертова психопата, который хочет меня убить из-за какого-то Нептномикрона, о существовании которого я даже ничего не знаю.

Три радужных пони, четыре...

Медленно спускаясь, нож постепенно начал скользить по пульсирующей жилке на моей шее. В висках лихорадочно застучал пульс, отбивая бешеный ритм, словно на барабанах.

Пять радужных пони, шесть...

Бешено колотясь, сердце вырывается из груди. Все тело свело судорогой тупой, ноющей боли. По спине пробегает холодная капля пота.

Семь радужных пони...

Если не случится никакого чуда, все закончится прямо сейчас...

— Ну хорошо, – вдруг сказал он, убирая в карман свой нож. – Почему бы нам тогда сначала немного не развлечься? – усмехнулся он, резко вцепившись своими острыми ногтями в мои бедра.

Я содрогнулась от пронзившей все тело пульсирующей боли, вцепившись в скользящие, словно обжигающий лед, атласные простыни.

— Нет! Не надо! Пожалуйста!

— Да ладно... Тебе понравится... – с ухмылкой сказал он, расстегнув наподдававшуюся застежку, чтобы стащить с себя ремень. – Как ты относишься к грубым ласкам? Надеюсь, что положительно... Не могу сказать, что не мечтал об этом еще со старых времен... – добавил он, хлестнув меня по выставленному вперед колену.

— Тебе это все равно не сойдет с рук! – дернувшись от боли, крикнула я.

Пользуясь моментом, он петлей сложил свой ремень и закинул его мне на шею.

— А что? Ты накажешь меня? – едва слышно прошептал он, вцепившись зубами в мочку моего правого уха. – Но давай сначала я первый...

— Я буду кричать! – Из оставшихся сил продолжила вырываться я, но силы были слишком неравны.

— Кричи! – усмехнулся он, своим карманным ножом вспарывая последние остатки оставшегося на мне белья. – Меня это очень заводит!

Тихонько всхлипывая от ноющей во всем теле боли, я зажмурила глаза, слыша только бьющий в моих висках бешеный пульс и его обжигающее дыхание на моей коже.

— А как тебя заводит вот это? – послышался откуда-то из темноты грохот внезапно распахнувшейся двери и чья-то сильная рука стащила с меня Крейга одним резким рывком, затем нанеся мощный прицельный удар в челюсть.

Открыв глаза, я увидела стоявшего передо мной Марка. В его глазах одновременно читались тихо кипевший страх и дикая ярость. Гостиничный номер мгновенно стал ярко освещен, неоновое свечение огней на потолке отбрасывало калейдоскоп графичных теней на нависавшие вокруг узорчатые стены. Все вокруг кружилось в буйстве красок, каждый оттенок был ярче предыдущего.

— Я тебя уже вроде бы предупреждал, что если ты хотя бы прикоснешься к ней, я тебя уничтожу? – гневно бросил он, едва сдерживая кипевшую в нем ярость.

Я медленно сползла с кровати, пытаясь прикрыться остатками оставшегося на мне платья. Цветочные обои, казалось, дышали. Их цветочные узоры волнообразно колебались, словно волны психоделического океана. Гостиничный номер словно стал живым театром движущихся теней, где все обыденное стало фантастическим и странным под влиянием непонятного вещества, циркулирующего сейчас по моим венам. Все мои чувства будто заметно обострились, и обычная реальность превратилась в сюрреалистичную фантазию. Тяжелые винно-красные шторы развевались, словно крылья какого-то мифического морского существа. Узорчатый ковер подо мной, казалось, покрылся мелкой рябью, словно гладь моря, где я дрейфовала, плывя по просторам собственного разума. Воздух был таким тяжелым и густым от напряжения, что его можно было резать ножом. В центре этой психоделической страны чудес стояли Марк и Крейг. Казалось, их энергия бурлила, словно образовавшийся посреди океана грозовой шторм. Их фигуры были искажены, вытянуты, как будто сама реальность растягивалась и формировалась чьми-то невидимыми руками.

— Да ладно, Марк! – с кривой ухмылкой ответил Крейг, потирая пострадавшую челюсть. – Мы же друзья! Не будем же мы с тобой ссориться из-за какой-то шлюхи? Ты же сам зна... – отступая, добавил он.

Но он не успел договорить, потому что в этот момент Марк со всей силы схватил его за грудки и со всей силой впечатал в находившуюся за ним стену. Через несколько минут он поднялся, тяжело хрипя, его лицо исказилось от ярости и ненависти до неузнаваемости. Марк отвернулся, бросив взгляд в сторону угла, куда я сползла с кровати. Вдруг, словно исподтишка, Крейг ловким поворотом ударил по виску Марка, послав такой мощный толчок энергии, что тот пошатнулся, не сразу придя в себя. Вернув себе самообладание, он снова начал свое наступление.

Забившись еще дальше в угол, я наблюдала словно сквозь линзу калейдоскопа за тем, как они сражались среди психоделической какофонии цветов, бурлящей в моей воспаленной голове. Марк был словно морским штормом, каждое его движение было точным, но неистовым. Крейг, напротив, был лесным пожаром — непредсказуемым и свирепым, со своим каскадом длинных платиновых волос, которые, казалось, вспыхивали при каждом его движении яркими огоньками. Все его тело было словно одной натянутой острой стрелой. Он противостоял хладнокровному Марку со всей своей ярой, необузданной огненной энергией.

Каждый их шаг посылал рябь по полу, словно камешки, брошенные в пруд. Воздух потрескивал от электрического напряжения, диссонансной гармонии, которая соответствовала ритму моего колышущегося в груди сердца. Я чувствовала каждый их удар, каждое успешное уклонение в сторону, как будто сама комната была живой, реагируя на их движения яркой, пульсирующей аурой. Казалось, даже пол подо мной начал вибрировать как от заметных сейсмических колебаний, а стекла в огромных панорамных окнах задрожали от царившего всего вокруг напряжения.

От страха я снова закрыла глаза, слыша только музыку их борьбы — какофонию звуков, состоящую из сбивчивого дыхания, шарканья ног и случайного грохота упавшей на пол лампы или сломанного стула, отлетевшего в сторону. Я снова открыла глаза. Их обмен ударами неустанно продолжался, дуги движения рисовали следы неонового света в воздухе. Марк нанес новый удар. Его кулак, казалось, замедлился, зависнув в воздухе, словно комета с пылающим хвостом. Крейг ловко пригнулся, его тело будто превратилось в ловкую змеевидную тень, которая скользнула под ударом. Гостиничный номер как будто бы тоже участвовал в этом поединке, и его стены тоже деформировались и согнулись, отражая их борьбу калейдоскопом меняющихся причудливых узоров. Я только и могла, что завороженно наблюдать за ними, молясь о том, чтобы все это поскорее закончилось. Люстра над ними заметно дрожала, отбрасывая радугу преломленного света, который странным свечением разбрызгивался по их телам.

Марк сделал выпад, его кулак прорезал воздух, словно комета. Удар был взрывным, словно вспышка цвета, заставив Крейга отшатнуться. Комната снова задрожала, и я почувствовал вибрацию даже в своих костях, как будто сама реальность подвергалась сейчас серьезному испытанию. Крейг ответил быстрым ударом ногой. Его стремительные движения были размытыми из-за скорости и эффективности, вдруг соединившись с гулким стуком разбившегося стеклянного стола.

На мгновение время, казалось, остановилось, двое размытых силуэта, вылепленные словно из света и тени, они застыли во вспышке яркого света за окном. Это был редкий удачный шанс, которым Крейг воспользовался первым, проведя серию быстрых прицельных ударов, пришедшиеся на ребра Марка, заставив его отступить. Гримаса боли исказила его лицо, но он преодолел ее, упираясь в стену, чтобы не упасть. Восстановив дыхание, он сделал ложный выпад влево, привлекая внимание Крейга, прежде чем резко развернуться вправо и нанести новый сильный удар в его челюсть.

Гостиничный номер, казалось, еще сильнее сжимался вокруг них, оставшаяся мебель разлеталась с опасной скоростью возле противника. Крейг ответил серией стремительных, хорошо рассчитанных ударов, каждый из которых был призван нарушить равновесие и ритм Марка. Но тот был к этому готов, его более хорошая физическая подготовка становилась особенно очевидной с каждым отточенным движением. Он развернулся, используя всю свою массу тела, чтобы нанести мощный удар, который попал Крейгу вбок, заставив его врезаться в стену с тяжелым хрипом. Придя в себя, без предупреждения тот снова ринулся вперед. Марк отступил как раз вовремя. Неожиданно сверкнувший в руке Крейга карманный нож отразил направленный на него луч света, который со звонким гулом пролетел в воздухе, едва не попав Марку в плечо.

Удар промахнувшегося Крейга разбил стеклянную вазу позади Марка, отправив мерцавшие осколки стремительным каскадом на глянцевый кафельный пол. Звук разбившегося стекла разнесся по номеру гулким эхом, многократно отразившись в моем сознании, словно колокол.

Собрав все оставшиеся силы, Марк нанес прицельный удар ногой в живот соперника, и захрипевший Крейг отлетел к находившемуся за ним зеркальному шкафу, вдребезги разбив зеркальное стекло, упав всей своей бездыханной тушей на осколки.

Внезапная кульминация наступила не с последним ударом, а с неожиданной, разлившейся по номеру мертвой тишиной. Проверив его пульс, Марк подошел ко мне.

— Пошли... – сказал он, поднимая меня с пола.

— Я никуда с тобой не пойду! – захлебываясь слезами, простонала я.

Сняв в себя куртку, он накинул ее мне на плечи и прижал меня к себе, так что я мгновенно ощутила жар, шедший от его тела.

— Все плохое уже позади... – спокойным тоном произнес он. – Меня ты можешь не бояться.

— Он... он жи-живой? – заикаясь спросила я, глядя на лужу крови на полу.

Он нехотя бросил взгляд в сторону шкафа.

— К сожалению... Пошли. Нам надо уходить.

Все еще дрожа от страха, я вырвалась из его объятий.

— Никуда я с тобой идти не хочу!

— У нас сейчас нет времени пререкаться... – продолжил тащить меня к выходу он.

— Что ты сделал с той девушкой... – вскричала я. – Своей невестой... Как же ее там... Ребекка! Ребекка Роквелл!

Марк резко остановился, и, взглянув мне прямо в глаза, вдруг произнес ошарашившие меня слова:

— For fuck sake! – устало вздохнул он. – Ребекка Роквелл — это ты!

— ЧТО-О-О-О-О?