Нептономикрон

Главный конференц-зал роскошного отеля «Риц-Атлантис», чудо космической инженерии и искусства, был ультрасовременной симфонией из стекла и стали. Украшенный редкой флорой со всего космоса, он как будто специально был спроектирован для проведения самого значимого события в галактике — DCLXVI Межгалактического конгресса. Как и в других залах отеля, пол был выложен мозаикой из полудрагоценных камней, изображающей историю галактики в самых подробных деталях. Сводчатый потолок представлял собой купол из прозрачного кристалла, открывающий захватывающий вид, позволяя делегатам смотреть на бескрайние небеса пустыни, где два солнца окрашивали пески в оттенки золота и малинового.

Даже воздух здесь имел привкус озона и чего-то сладко незнакомого — запаха сходящихся тысяч миров. Экзотические растения из тысячи миров выстроились вдоль жидкокристаллических стен, их яркие цвета и сладкие ароматы создавали домашнюю атмосферу для приехавших гостей. Подготовленный устроителями технологический рай удовлетворял все потребности и прихоти приехавших делегатов конгресса. Обеденный зал являл собой гастрономическую страну чудес, предлагающую деликатесы со всех уголков Вселенной. Празднично украшенные столы ломились под тяжестью изысканных блюд, приготовленных самыми искусными шеф-поварами, специализирующимися на межгалактической кухне. Экзотических фрукты из джунглей Ксилара соседствовали с кристаллическим нектаром из ледяных пещер Бореалиса, ароматные специи из пустынь Вортиса дополняли карамельные трюфели из лесов Нурии.

Пройдя по оживленному вестибюлю, где, казалось, меня повсюду окутывала какофония звуков, запахов и электромагнитных импульсов, я оказалась перед павильоном переводчиков, где меня встретил не очень дружелюбный на вид робот-модератор.

— Добро пожаловать на DCLXVI Межгалактический лингвистический конгресс! — монотонно прощебетал он. — Пожалуйста, пройдите в регистрационную камеру!

Регистрационная камера представляла собой огромную сферическую комнату, стены которой были увешаны мерцающими экранами, на которых отображался постоянно меняющийся набор различных символов, глифов и узоров. Я приблизилась к одному из плавающих регистрационных шаров, положив руку на его прохладную металлическую поверхность. Лира проходила аналогичный контроль через свою регистрационную камеру.

— Александра Гринева, делегация из «Нового дня», — стараясь как можно четче произносить слова, произнесла я. –Шар запульсировал мягким голубым светом, сканируя мои биометрические данные и нейронные паттерны.

— Идентификация подтверждена, — монотонно произнес робот. — Вам открыт доступ в центр переводов! Обратите внимание, что ваш нейронный интерфейс будет синхронизирован с коллективной лингвистической матрицей. Вы даете на это свое согласие?

— Да, я даю согласие... — ответила я, глубоко вздохнув.

Легкое покалывание распространилось от основания всего моего черепа, промчавшись по всем нейронным путям моего мозга. Внезапно мой разум взорвался информацией — все заявленные языки, диалекты и способы общения межгалактического конгресса заполонили мое сознание, словно к уху мне приложили ту самую знаменитую вавилонскую рыбку. Это было ошеломляющее, волнующее и ужасающее ощущение одновременно.

Кабина переводчиков была чудом биоорганической инженерии. Живые усики люминесцентной флоры переводчиков представленных растительных делегатов переплетались с самыми последними моделями квантовых компьютеров, создавая пространство, которое было одновременно естественным и искусственным. Я заняла свободное место около Крейга в одном из узлов перевода, где мой нейронный интерфейс мгновенно синхронизировался с системами концентратора.

Казалось, Крейг был так напряжен и поглощен подготовкой к предстоящей работе, что даже не заметил моего появления. Я перевела взгляд, продолжая с удивлением изучать окружающую меня непривычную обстановку. Вокруг меня переводчики со всей Вселенной работали в безумном танце переклички сотен различных видов галактических языков. Рядом со мной сидел весьма странного вида головоногий рептилоид, чья кожа рябила сложными разноцветными биолюминесцентными узорами. Как я потом поняла, это был переводчик с Хикс'лита.

Неподалеку от меня небольшой коллектив кристаллических существ общался посредством сложных преломлений света. Их мысли отражались от специально разработанных кристаллических призм, стоящих перед ними на столе.

— Внимание всем переводчикам! — раздался электронный женский голос в моем наушнике. — Церемония открытия DCLXVI Межгалактического Конгресса начнется через пять стандартных единиц. Всем приготовиться к синхронному переводу!

Хотя я была всего лишь переводчиком на замену, я все равно сразу почувствовала мощный прилив адреналина. Это было то, к чему я совершенно не готовилась, поэтому все для меня было удивительно и ново. Весь мой разум словно стал проводником проходившего мимо меня для мощного потока информации.

Когда два солнца поднялись высоко над горизонтом, бросая сапфировое сияние на пустыню, началась церемония открытия. Представители различных делегаций медленно собирались в конференц-зале, их наряды были такими же разнообразными, как и сами галактики, которые они представляли. Наконец, приветственная музыка начала угасать, и представители бесчисленных галактических рас стали занимать свои места в зале в амфитеатральном стиле, окружающем большую центральную трибуну.

Посол из Конфедерации Головоногих грациозно скользил по полированному обсидиановому полу, его щупальца рябили биолюминесцентными узорами, которые словно передавали бурлившие в нем эмоции и идеи. Он осторожно приблизился к Старшей Дриаде, возвышающемуся древовидному существу из лесов Арбореи, чьи листья шелестели на мелодичном языке, непонятном большинству собравшихся. Ветви Старшей Дриады качнулись, выпустив легкое облачко пыльцы, которая образовала в воздухе сложные, мимолетные символы. Рядом с ней загудел личный робот-переводчик, его голографический дисплей замерцал, обрабатывая пыльцевую приветственную речь. Через несколько мгновений словно ниоткуда появился представитель Квантового Хора Гармоникса, причудливых созданий чистой энергии и вибрации, чье существование было языком в чистом виде, каждое колебание в их резонансе — поэмой, тезисом, или политической декларацией.

Возвышающиеся над всеми огромные гролтаны с их переливающейся чешуей и глубокими, звучными голосами стояли рядом с элегантными элоранами, чьи изящные полупрозрачные формы, казалось, мерцали при каждом движении. Маленькие, но мудрые слифианцы, чьи глаза были похожи на полированный обсидиан, молча наблюдали за всем происходящим и едва покачивали своими многочисленными головами, словно маленькие Змеи Горынычи.

Ослепительные гортанцы с их кристаллической кожей, преломляющей свет в ослепительном спектре цветов, стояли рядом с крошечными скеликами, чьи тонкие крылья едва заметно трепетали. Водные талассиане, заключенные в мерцающие водные сферы, общались на музыкальных тонах с загадочными, меняющими форму морфами. Рядом с ними гудели наутилусоиды — существа, представляющие собой подобие живых кораблей, тоже приехавшие с полностью покрытых водой планет.

Когда в зале стих гул голосов и воцарилась абсолютная тишина, на трибуне в центре зала словно ниоткуда материализовался огромный мерцающий портал, через который появился загадочный незнакомец в черном плаще с кровавым подбоем.

— Уважаемые гости со всех уголков нашей Вселенной! Я рад вас приветствовать на открытии DCLXVI Межгалактического Конгресса, — начал он, и его голос, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. — Спасибо всем делегатам, которые, несмотря на сложную обстановку, приняли наше приглашение. Мы постарались сделать все возможное, чтобы ваше пребывание здесь было максимально комфортным и безопасным. Мы собрались здесь не только для того, чтобы отпраздновать наши различия, но и чтобы сплотиться под знаменем мира и сотрудничества между нашими государствами. Пусть этот конгресс станет объединяющим маяком надежды для всех видов! – добавил он, одновременно с его речью над аудиторией появлялись голографические изображения с презентационными карточками каждого участвующего делегата.

Присутствующие участники конгресса встретили речь верховного лидера Алгоритмии аплодисментами, гармоничным сочетанием хлопков, щелчков и других доступных им выражений одобрения, после чего наконец-то началась работа конгресса. Выступление каждого из участников было ограничено всего пятью стандартными единицами, так как было заявлено 350 докладов из 42 галактик. Первым оратором было существо из чистой энергии, делегат загадочного Квантового Хора. Его язык представлял собой сложное взаимодействие субатомных вибраций, каждое его высказывание словно изменяло саму ткань пространства-времени. Мой нейронный интерфейс работал на сверхнагрузке, преобразуя квантовые флуктуации в понятные для меня мыслеформы.

— Приветствую вас, господа делегаты, — перевел его речь Крейг, его лицевые мышцы были заметно напряжены, словно разум из последних сил мчался за сложными нюансами речи Квантового Хора. — Мы, собравшиеся здесь, соединенные фундаментальной силой общения, должны объединить наши усилия перед надвигающейся катастрофой. Сама природа реальности, — продолжал переводить он, и на его лбу выступил пот, пока он боролся с абстрактными квантовыми концепциями делегата, переводя их в слова, — все наше восприятие, сформированное нашими языками, которые мы каждый день используем для общения, находится сейчас под зловещей угрозой. На этом конгрессе мы были...

В этот момент у делегата словно возникли какие-то технические помехи.

— Катастрофа неизбежна...

Речь докладчика окончательно прервалась, хотя он еще не выбрал установленный лимит на выступление. Очевидно, что либо сама речь Квантового Хора, либо ее содержание, были особым вызовом, и ее концепция вышла за рамки проходящего конгресса.

«Ошибка... ошибка... — прощебетала с громкоговорителя коллективная лингвистическая матрица. – Невозможно обработать ввод. Превышено концептуальное значение языкового знака».

Появившиеся словно ниоткуда модераторы конгресса, взяли под контроль того делегата, и, лучезарно улыбаясь, вежливо вывели из резко погрузившегося в ледяную тишину зала. Крейг снял с себя свои наушники с микрофоном и смачно выругался. Никогда бы не подумала, что он знает столько ядреных, даже для лингвиста, крепких матерных выражений.

После этого неприятного инцидента работа конгресса успешно продолжилась. Делегаты начали обсуждать вопросы торговли, мирных договоров и общих технологических достижений. Дебаты были очень оживленными, но благодаря усилиям модераторов достаточно уважительными. Каждый новый делегат привносил свою уникальную точку зрения на стол. Грольтанцы выступили с инициативой поделиться своими передовыми энергетическими технологиями, обещая снизить зависимость от истощающихся планетарных ресурсов. Они предложили свой метод вторичного производства новых видов полезных, ну, по крайней мере, не очень вредных продуктов из огромного количества невостребованных промышленных отходов и продуктов жизнедеятельности. Среди делегатов пустили образцы выпускаемой грольтанцами продукции, среди которых были нерыба, сделанная из прошедших специальную обработку пластиковых бутылок; немясо, синтезированное из переработанных костей и кожи; наконец, невода, сделанная из прошедшей фильтрацию мочевины, дождевой воды и опресненной морской воды с добавлением очень полезных минералов и витаминов, правда, не уточняя их происхождение, делавшие эту воду, по мнению их фокусной группы, гораздо полезнее ужасно переоцененной минеральной воды Evian. Несмотря на очень сильную рекламную кампанию, никто из делегатов не отважился попробовать новую нерыбу и немясо. От неводы все тоже благоразумно отказались.

Слитианцы, известные своим непревзойденным опытом в медицине, предложили создать всеобщий альянс здравоохранения, нацеленный на искоренение болезней по всей галактике. Среди предложенных им мер были принудительная вакцинализация, чипизация, частичная ампутация и новые виды имплант-терапии, позволяющие имплантировать новый мозг практически без каких-либо критических последствий побочных реакций. Особенно они гордились своими разработками с гормональными препаратами-гермафродизитариями, позволяющими любой не определившейся или жаждущей новых впечатлений особи менять туда и обратно свой пол без какого-либо хирургического вмешательства. Ну и особой гордостью их лабораторий были их новые методы деторождения, когда семя искусственно подсаживалось на клетки яичников и давали всходы в специальных теплицах с особой досветкой и гормональными усилителями роста, позволяющими регулировать развитие плода.

Тем временем элорцы выступали за сохранение находящихся под угрозой исчезновения экосистем, призывая все миры защищать свою уникальную флору и фауну. Тем не менее по мере продвижения конгресса трудности перевода нарастали. Переводчикам пришлось переводить для видов, которые общались через гравитационные волны, а затем тех делегатов, которые обменивались гигабайтами информации в микросекундных вспышках, и даже коллективный разум, который говорил только в вероятностном будущем.

Но все еще больше усложнилось, когда свою презентацию закончил очередной делегат, и на трибуну вышло высокое, стройное существо с удлиненными конечностями и глазами, которые мягко светились в тусклом свете. Он был облачен в мантию мерцающих оттенков, которые, казалось, менялись с каждым его движением, отражая загадочную природу народа планеты Ксенотера, которую он представлял, небольшого мира, известного своими передовыми научными изысканиями и очень странным языком, одновременно существовавшим в пространствах между разными измерениями, и был парадоксальной смесью тишины и бесконечного смысла.

Дождавшись, пока в зале снова воцарится тишина, он обратился к собранию, начав свой доклад, но не на одном из распространенных межгалактических языков конгресса. Зал затих, переводчики в кабине обменивались между собой растерянными недоумевающими взглядами.

Мелодичный, но бессмысленный ритм его речи наполнил воздух. Его символы и последовательности были насыщены музыкальной тональностью. Пока он продолжал, стало очевидно, что ни один из переводчиков не мог перевести его доклад. По залу начал распространяться недовольный шепот. Некоторые делегаты пытались расшифровать передачу с помощью своих личных устройств перевода, но безуспешно.

«Ошибка... ошибка... — снова пропищала электронная коллективная лингвистическая матрица в громкоговоритель. – Невозможно обработать ввод».

В кабине переводчиков начался твориться настоящий хаос. Никто не мог понять доклад представителя из планеты Ксенотера. Язык оказался слишком сложным взаимодействием мысли, эмоции и квантовой вероятности для роботизированной переводческой матрицы. Лицо Крейга от напряжения от мертвенно-бледного стало почти сизым, биолюминесцентные узоры сидевшего рядом рептилоида, переводчика Хикс'лита, стали бешеным, непонятным размытым пятном. Кристаллические сущности вибрировали на частотах, которые грозили их разбить.

Зависнув на несколько секунд, на экране начала возникать транслитерация текста доклада:

— Боже, что это за язык такой? – удивленно спросила я, повернувшись к Крейгу.

— А черт его знает! – сердито сказал он, безрезультатно бегая пальцами по клавиатуре своего лэптопа. – Он не зарегистрирован в языковой базе нашего конгресса!

На экране подошедшей к нам Лиры замелькали маленькими синими огонькам цифры и буквы.

— Это диалект народа Шепотов Пустоты, называется Shú˥˩ian, – произнесла она.

— Черт! Тогда это все вообще не имеет смысла! – с досадой захлопнув свой лэптоп, выругался Крейг.

— А ты сама можешь его перевести? – попросила я.

Лира отрицательно качнула головой.

— К сожалению, их система тонов слишком тонкая для моих алгоритмов.

— Переводчиков требуют продолжить работу! – заорал громкоговоритель на стене.

— Да, ситуация патовая... – сокрушенно качнула головой Лира.

— Твою ж мать... – в сердцах бросил Крейг, вставая с кресла и скидывая с себя гарнитуру. – Я не хочу за это отвечать! У меня перекур. Я и так уже работаю без перерыва почти два часа!

В этот момент, не особо отдавая отчет свои действиям, я надела гарнитуру, сделала глубокий вдох, отключила коллективную лингвистическую матрицу из своего уха и, полагаясь только на свое чувство языка, закрыла глаза и стала вслушиваться в послание делегата, позволив шепоту речи делегата течь сквозь меня неотфильтрованно. То, что я испытала, не поддавалось описанию — язык за пределами языка, смысл за пределами смысла. Снова открыла глаза, я как будто обнаружила себя свободно плывущей по морю непонятных мне до этого концепций, не привязанных к обычному физическому миру.

— Дорогие делегаты, — начала переводить я, резонируя вместе с делегатом сразу в нескольких измерениях, – мы должны выйти за рамки наших традиционных методов. Как вы, наверное, знаете, на планете Ксенотера практически нет природных ресурсов, но несмотря на это, и, я даже позволю себе сказать, благодаря этому, именно мы находимся в авангарде создания передовых технологий использования космической энергии и квантовой навигации нового поколения... – продолжила переводить я словно на автомате, пока на большом жидкокристаллическом экране, прикрепленном над окном переводчиков, пробегали странные символы и знаки.

Когда через несколько минут делегат закончил свой доклад, чувствуя себя как выжатый лимон, я снова опустилась в кресло, все еще не придя в себя от ужасного напряжения из-за перегруженности всех моих когнитивных процессов.

— Как у тебя это получилось? – удивленно спросил меня Крейг, снова возвращаясь в свое кресло.

— Если честно, сама не знаю... – призналась я, потирая виски и чувствуя подходящую головную боль, которая уже начала пульсировать в моей голове. – Чистая импровизация...

Казалось, сам счастливый случай проложил попутную дорогу для выступавшего через несколько минут профессора Барнса. Почти театрально взойдя на трибуну в своем элегантном черном костюме, он обвел своим лучезарным взглядом присутствующих, ожидая пока прекратятся обсуждения по поводу предыдущего доклада и председатель собрания даст ему разрешение начинать презентацию.

— Уважаемые делегаты! — торжественно провозгласил он своим профессионально поставленным голосом, получив условный знак начинать выступление. — Мы собрались здесь, чтобы обсудить величайшую проблему, с которой когда-либо сталкивались наши объединенные цивилизации — надвигающийся крах всеобщего перевода.

По рядам собравшихся делегатов пронесся ропот беспокойства, проявившийся в какофонии звуков, огней, запахов и электромагнитных импульсов.

— Проблема, как вы только что имели возможность убедиться сами, была ясна изначально, – продолжил он через паузу, бросив беглый взгляд на свои листки. – Космос соткан из гобелена языков. Проблема понимания различных видов миров принимает критичное значение для дальнейшего гармоничного развития Вселенной. По мере развития видов и присоединения новых цивилизаций к галактическому сообществу, огромное разнообразие языковых форм подавляло даже самые передовые системы перевода. Мы разработали свой метод универсального резонансного анализа языка, который может решить проблему установления межгалактической коммуникации, и предлагаем новый подход — метаязык, основанный на фундаментальных силах самой Вселенной.

Биолюминесцентная кожа посла из Конфедерации Головоногих замерцала и стала багрово-красной. Древовидный старейшина, посол Большого Гуама, заскрипел в знак несогласия, выпустив облако спор, которые выписывали сложные уравнения.

— Свести богатство наших бесчисленных языков к одной лишь физике означало бы потерять саму душу общения, — перевел из динамика голос его переводчика.

Ветви Старшей Дриады качнулись еще сильнее, заставляла рябить саму ткань пространства-времени. Образы фрактальных узоров и постоянно расширяющихся сетей заполнили умы всех присутствующих. Это было предложение за пределами слов, концепция, которую можно было только почувствовать и испытать. По залу начал проноситься возбужденный ропот.

В этот момент, словно надвигающийся шторм, в нашу кабину переводчиков ворвался сэр Джон в сопровождении Марка и неизменной личной помощницы Глории.

— Это катастрофа! – в панике воскликнул он. – Лэптоп Барнса перегорел из-за перепада электричества в сети при зарядке, и вся подготовленная им презентация пропала! Хорошо хотя бы текст речи успели распечатать на бумаге!

— А разве нельзя по сети ее снова скачать файл презентации из облака? – спросила я.

— В мерах безопасности здесь блокируется весь внешний сигнал... – возразил сэр Джон. – Это полная катастрофа... Столько подготовки, и все коту под хвост... Опозориться перед столькими делегациями, а главное... Главное... перед нашими высокопочтенными учредителями!

— Ничего, ему не впервой позориться перед публикой! – с ироничной улыбкой заметил Крейг.

— Нам срочно нужно придумать хотя бы какой-то муляж, чтобы его презентация не смотрелась уж совсем голословной... – продолжил скороговоркой он, меря своими гигантскими шагами миниатюрную кабину переводчиков.

— А что именно за муляж? – поинтересовалась я.

— Не знаю... Что-нибудь! – нервно ответил сэр Джон, проведя рукой по своему лысому черепу. – Что можно очень быстро сделать... Хотя бы гребаные монады этого идиотского мунияза!

Делать было нечего. Схватив листок бумаги и отключив свой разум, как несколько минут назад с речью Шепотов Пустоты, доверившись своему чувству языка, я начала машинально выводить на бумаге непонятные мне самой каракули символов, после чего протянула листок Баскервиллю и как всегда флегматично спокойному Марку.

— Так пойдет?

— Более чем пойдет! Блестяще! – воскликнул сэр Джон, бросив взгляд на листок. – Как тебе, Марк? – спросил он, сунув ему под нос мой листок.

Взгляд Марка, скользнув по бумаге, вновь возвратился ко мне, после чего неохотно выдавил из себя:

— Я думаю, что нормально.

— Молодец, девочка! – радостно воскликнул он. – Добавь еще несколько красивых космических картиночек и сразу выводи на экран! – добавил он, выбегая обратно в коридор в сопровождении все той же свиты.

Положив листок в сканер, я наложила на компьютере космический фон и вывела изображение на экран прожектора презентации, после чего без сил упала в свое кресло, чувствуя ужасную смесь прилива адреналина и накопившейся сенсорной усталости. Достав из сканера листок бумаги, Крейг заинтересованно несколько минут разглядывал нарисованные монады.

— Ну как? Похоже получилось? – смущенно спросила я.

— Более чем... Более чем... – задумчиво проронил он, пронзив меня насквозь своим острым, словно лезвие ножа, взглядом.