Нептономикрон

Большой зал отеля «Риц-Атлантис» был похож на роскошный дворец Шахерезады, затерявшийся где-то далеко в космосе. Спустившись по парадной лестнице, празднично оформленной гирляндами с искусственными цветами, я даже на секунду закрыла глаза, чтобы привыкнуть к столь необычной обстановке: все вокруг мерцало, словно живая галактика. Искусственное небо под куполом отеля имитировало захватывающее полярное сияние, раскрашивая ночь яркими, кружащимися цветами. Голографические звезды танцевали на потолке, отбрасывая мягкое радужное сияние на собравшихся внизу высокопоставленных знаменитых гостей. Стены, сделанные из умного стекла, постоянно менялись, сверкая то полупрозрачными видами раскинувшегося в пустыне небоскреба, то абстрактными космическими узорами, словно реагируя на ритм музыки. Приглашенные гости курсировали от одного интерактивного островка к другому, огибая установленные посередине зала танцпол. Островки антигравитационных платформ словно висели в воздухе, позволяя гостям подниматься и спускаться в трехмерном пространстве по своему желанию.

В дальнем углу танцпола играл специально приглашенный оркестр, который настолько виртуозно дирижировал своими музыкальными инструментами, что казалось, они существовали только в свете и звуке. Музыка, смесь классических мелодий и футуристических электронных тонов, наполняла воздух вокруг футуристично-сказочной атмосферой. Официанты в черных фраках, почти неотличимые от гостей, за исключением красного свечения их галстуков-бабочек, проворно маневрировали сквозь толпу с подносами творений высокой молекулярной кухни. Сферы коктейлей, охлажденных жидким азотом, плавали на их подносах рядом с богато украшенными канапе всевозможных видов и форм, меняя свой вкус с каждым укусом, а их ароматы сопровождались легкими всплесками пряного тумана.

В дальнем углу собравшаяся небольшая группа гостей все время о чем-то дискутировала вокруг одного весьма необычного игорного стола, где результаты игры определялись непредсказуемым поведением субатомных частиц. Рядом находился уголок дополненной виртуальной реальности, позволяющий гостям временно переноситься в любые экзотические места по всей галактике, не покидая гала-приема. Вокруг него в основном вертелась толпа из конференции популярных блогеров «Трутни». Держа в руках свои натруженные гаджеты, они записывали прямые эфиры для своих социальных сетей.

Повертевшись немного у огромного зеркала в углу, я еще раз отдала дань вкусу Грэга: в этом платье, сотканном словно не из ткани, а из чистого белого света, и в невыносимо неудобных, но чрезвычайно эффектных серебряных туфлях я чувствовала себя настоящей Золушкой, которая приехала на бал в карете, сделанной из тыквы. Надеюсь, мне не придется сегодня также поспешно убегать, когда часы начнут бить полночь.

— Bellissima! – Неожиданно раздался смутно знакомый голос за моей спиной, заставив меня слегка вздрогнуть.

Оглянувшись, я увидела, что за мной уже какое-то время с бокалом в руках наблюдает Крейг. Для гала-приема он выбрал образ «total black». Черная шелковая рубашка была небрежно растегнута на пару верхних пуговиц, оголяя загорелую, изрядно удобренную одеколоном кожу, идеально скроенный смокинг украшала едва заметная серебряная оторочка по лацкану воротника. На щеках привычная ухоженная небритость. Ну хоть прямо сейчас бери сниматься в рекламу нового парфюма от Armani Prive.

— Ну просто прекрасная рыжеволосая богиня, которая только что вышла из морской пены! – восхищенно продолжил он, неприкрыто пожирая меня глазами меня с ног до головы.

— Не смущай меня... Мне обещали, что это платье не просвечивает... – смутилась я, в панике еще раз бросив взгляд на свое отражение в зеркале. – Мне самой очень непривычно в этом хрустальном платье для Золушки...

— Хорошо-хорошо! Как хочешь! Больше не буду! – рассмеялся он, беря меня под руку. – Пока ты меня не побила, давай пойдем поприветствуем Баскервилля, он как раз про тебя только что спрашивал.

Не успела я что-то возразить, как он подвел меня к стоявшей неподалеку компании мужчин, среди которых я сразу узнала сверкающую лысину сэра Джона. Рядом с ним стоял, как всегда улыбающийся, Гренвилл Барнс, и оба они о чем-то оживленно беседовали со странным незнакомцем в черном, с которым я почти столкнулась лицом к лицу в день, когда в редакции застрял лифт. Сказав последнюю фразу, он пожал руку Баскервиллю, и я успела заметить, что она у него целиком бионическая. Повернувшись, он поправил слегка слетевший с лица капюшон, оголивший черную железную маску, на которой красным огоньком мерцал единственный глаз.

В этот момент откуда не возьмись выросшая живой стеной плечистая охрана оттеснила всех на почтительное расстояние, создав что-то вроде живого коридора для высокопоставленного гостя с его многочисленным гаремом космических русалок в серебристых обтягивающих комбинезонах под белым плащом.

— О, Александра! Я вас как раз искал! – воскликнул при видя меня Баскервилль. – Хотел вас предупредить, что нам придется вас задействовать в качестве одного из переводчиков на завтрашнем открытии конгресса.

— Но я не готовилась... – начала было возражать я. – Я очень давно не переводила, и уж тем более не занималась синхронным переводом... А это совершенно другая специфика...

— Я уверен, что вы справитесь! – резко перебил меня Баскервилль. – Тем более что вы просто будете страховать других переводчиков, если кто-то не сможет продолжить работу. Во время таких ответственных мероприятий всегда случается какой-нибудь форс-мажор! – вздохнул он. – Это просто обычная перестраховка, не волнуйтесь.

— Хорошо... – вздохнув, сдалась я.

— И знаю я вас, молодежь! – добавил он насмешливым тоном. – Не засиживайтесь допоздна. Завтра у нас тяжелый день! Пару коктейлей и не позже двенадцати сразу спать!

— Да ладно тебе, Джон, – вступился профессор Барнс. – Ладно, мы, старики, которым ничего не нужно. Не надо и молодежь лишать праздника! Развлекайтесь, танцуйте, веселитесь! Carpe diem, как говорили древние римляне! – добавил он, слегка похлопав меня по ладони, после чего вслед за Баскервиллем направился к выходу.

— Какой милый старик... – вырвалось у меня.

— Не сказал бы, – с ироничной ухмылкой возразил Крейг. – Как появился в нашей корпорации, сразу же мне все везде перекрыл, забрав практически все мои текущие проекты, понизил меня чуть ли не до лаборанта! Это меня-то! Самолюбие старика так сильно задели мои слова про его говнопьесу в театре!

— Они бы задели абсолютно любого человека на его месте... – вырвалось у меня.

— Черт, еще и этот здесь... – вздохнул Крейг, увидя подходившего к нам Грэга в своем эксцентричном, расшитом золотыми пайетками фраке. – Для полного паноптикума не хватает только Перпетуа, – шепнул он мне на ухо, – но она, наверное, как обычно, в одиночку напивается у себя в номере.

— О, друзьяшки! Приветики! – с привычной улыбкой радостно замахал нам Грэг. – Наконец-то я нашел в этой пафосной толпе снобов хоть какие-то знакомые лица!

— Простите, я вынужден вас покинуть, – поспешно бросил Крейг, оглядываясь по сторонам. – Что-то разболелась голова... Лучше поднимусь к себе, и, следуя совету Баскервилля, лягу пораньше. Завтра мне надо будет быть трудоспособным прямо с раннего утра.

— Да, конечно... – улыбнулась я.

Но не дожидаясь ответа он уже торопливо пересек зал, чуть не столкнувшись с одним из курсировавших по залу официантом с огромным подносом.

— Ну, когда эта мрачная личность наконец-то ушла... Могу тебе сказать, подруга, что ты сегодня просто потрясающе выглядишь! – с довольной улыбкой заметил Грэг, взяв меня за руку и покрутив вокруг своей оси. – Я здорово потрудился, учитывая, какой прискорбный исходный материал у меня был в начале!

— Спасибо. Вот это комплиментище... – хмыкнула я, вымучив на лице улыбку.

— Просто ужасающе запущенный случай!

— Еще раз спасибо.

— Омерзительно плохой вкус и запустение, которое просто кричало о помощи!

— Ох, и вот еще один комплимент...

— Поразительное равнодушие к потенциалу своей внешности!

— Спасибо.

— Катастрофическое непонимание модных трендов...

— Что бы я без тебя делала!

— Да не за что! – добродушно махнул рукой он. – Обращайся!

— Обязательно.

— Но зато посмотри на себя сейчас! Чистая поэзия!

— Спасибо.

— Настоящая мелодия красоты!

— Да ну тебя.

— Волшебная живопись Боттичелли во плоти!

— Прекрати.

— Ты просто сразу обламываешь мне все крылья... –печально вздохнул он. – Я бы придумал еще кучу крутых метафор, ведь я, вообще-то, талантливый журналист...

— Кстати, что интересного удалось узнать на вечеринке журналистов? – скорее не из интереса, а чтобы переменить тему спросила я.

— Ах! – со вздохом ответил он. – Лучше не спрашивай! Тоска зеленая... Вторая древнейшая уже давно превратилась в первую... Сборище исписавшихся коллег, которые только и могут, что лить сплошной сладкий сироп о том, в каком замечательном государстве будущей великой Алгоритмии мы живем! Безрезультатно полчаса шнырял по залу в поисках интервью со светилами науки и политики, но все словно засунули себе язык в одно место... Два типа боязливо откашлялись, третий вообще сразу убежал, как только я включил диктофон. Даже говорить тошно... Пришлось оставшуюся часть вечера заливать свою экзистенциальную тоску в баре на смотровой площадке отеля. К несчастью, столкнулся там с Перпетуа, которая занималась там точно тем же. Конечно, не хочу говорить о ней ничего дурного...

— Ну да, конечно же, нет!

— Но из всех жутких баб, которых я когда-либо видел, она самая жуткая! У ее змеиные волосы и ужасно противный говор, от которых просто кровь стынет в жилах! Жуть! До того омерзительно стервозна, что даже слушать ее просто какая-то адская мука... Отвратная, склизкая, хитрая женщина! Заговорила меня так, что мне пришлось платить за ее коктейли!

— Ты абсолютно прав, что не говоришь о ней ничего плохого...

— И не говори!

— Мне очень жаль, что у тебя был такой неудачный вечер, – хлопнув по его плечу, подбодрила я.

— Ох, да... – вздохнул он. – Самый интересный разговор за весь вечер у меня был с одним прикольным мужиком в том же самом баре.

— Что за мужик? – спросила я, радуясь, что он переменил тему.

— Весь вечер буравил меня своим томным взглядом. Я сначала даже обрадовался, подумал, что он ко мне клеится, но, как оказалось, он каким-то образом узнал, что я из «Нового дня» и хотел у меня узнать, не могу ли я его под каким-нибудь видом представить Аль Квазиру. Я ему, хихикнув, ответил, что когда мы с ним в последний раз крючком вязали друг другу рождественские свитера, он строго-настрого запретил мне приводить с собой незнакомцев. На что он сразу вышел из коммуникации, на прощание спросив, не нужны ли мне по дешевке лишняя упаковка нитроглицерина и моток бикфордова шнура, а потом посоветовал на всякий случай заказать себе новые обратные билеты.

— О боже! – ужаснулась я. – Ты думаешь, что это действительно террорист и он планирует покушение на одного из высокопоставленных гостей конгресса?

— Нет, конечно! – усмехнулся Грэг. – Знаешь, сколько на этих конгрессах подобных психов с поехавшей кукухой ходит? Ко мне здесь уже клеилось несколько типов сомнительного вида с похожими предложениями. В общем, таких сабжей здесь сотни, если не тысячи... Слушать бред каждого и принимать за чистую манеру — себе дороже.

— Но может лучше на всякий случай хотя бы сообщить кому следует? – неуверенно спросила я.

— Какая интересная мысль! И кому именно? – с усмешкой спросил меня Грэг. – Ну даже предположим, что меня выслушают и сразу не отправят в психушку в ужасно безвкусной смирительной рубашке, что я им скажу? Что по мне подкатил какой-то мужик и предлагал незаконным путем купить у него взрывчатку?

— Да, это, наверное, глупая идея... – потупив глаза, согласилась я.

Вдруг из кармана Грэга стали разноситься какие-то странные вибрации и звуки веселой попсовой песенки. Несколько секунд с задумчивым видом пропялившись на экран, он все-таки ответил.

— У аппарата! – своим звонким мелодичным баритоном проголосил он, перекрикивая звуки оркестра, начавшего играть новую мелодию. – А, привет-привет! Как ты?

Бросив на него взгляд, я заметила как сразу оживились его глаза, а тон голоса принял более игривые, дразнящие нотки.

— Ого, вот это да! Не может быть! Да ты гонишь! – начал громко смеяться он. – А ты такой большой проказник, я смотрю! Ой, ну прекрати! Нет, прекрати... Уже не могу, прямо умру сейчас от смеха! Вот ты придумал! Ха-ха!

С другого конца трубки до меня донеслись нечеткие резкие звуки.

— Ладно, давай потом... Да, наберу тебя позже... Ну, давай... Я кладу трубку... Ладно, я кладу трубку... Нет! Ты первый! – продолжил настаивать он. – Ах-ха-ха! Нет, первый ты! Нет, ты! Ты, я сказал! Ах-ха-ха! Ну хорошо, тогда я... Да, давай... Как хочешь... Береги себя! – наконец положил трубку он.

— Кто это был? – с нескрываемым любопытством спросила я. – Вы так душевно общались!

— Понятия не имею... – ответил Грэг, смахнув невидимую пыль со своего расшитого золотыми пайетками фрака. – Какой-то очередной телефонный мошенник ошибся номером.

Давясь внутренним смехом, я захохотала, и мы вдвоем громко рассмеялись, так что на нас даже начали с подозрением оглядываться стоявшие неподалеку высокопоставленные гости конгресса.

— О, ну вы смотрите, кто у нас тут нарисовался! – вдруг воскликнул Грэг, указывая в толпу.

Я повернулась, и, к своему удивлению, увидела приближавшегося к нам Марка. В черном классическом смокинге и с причесанными на прямой пробор волосами его было почти не узнать. Белоснежная накрахмаленная рубашка и атласный галстук-бабочка почти скрыли все его татуировки, за исключением тех, что виднелись на его руках из-под манжет. Узкий шелковый пиджак заметно стеснял его движения, и в его походке чувствовалась некоторая взвинченность, но вместо обычной флегматичности в его глазах сейчас горел огонек решимости.

— Ну вы на него только посмотрите! – усмехнулся Грэг. – Как только пиджак на нем не лопнет от такого количества тестостерона!

— Можно тебя пригласить на танец? – подойдя ближе, спросил он.

Я оглянулась по сторонам, как будто для того, чтобы убедиться, что его слова предназначались именно мне.

— Ну, я даже не знаю... – неуверенно замялась я.

— Не волнуйся. Я не кусаюсь, – улыбнулся он, протягивая мне руку.

— Хорошо... Почему бы и не потанцевать немного? – согласилась я, бросив взгляд на закатившего глаза Грега. – Все-таки это бал...

— Береги туфли, подруга! – со смешком напутствовал меня он.

Оркестр начал играть новую мелодию. Мы вышли на танцпол, Марк взял мою ладонь в свою, и по мне как будто мгновенно пробежал электрический ток, а все мое тело будто стало гибким и невесомым. Платье, легчайшая мерцающая ткань, переплетенная с тончайшими биолюминесцентными нитями, предательски запульсировало под вздымающейся от волнения грудью.

Музыканты заиграли незнакомую, но завораживающе красивую мелодию, смесь классических струнных и современных электронных тонов. Как будто по команде, умный жидкокристаллический пол под нами тотчас превратился в закрученную улиткой мерцающую золотыми огнями туманность, создавая иллюзию того, что мы танцуем среди звезд.

Пронзив меня насквозь своим холодным взглядом, он осторожно положил свою левую руку на мою талию, как будто выпустив наружу то особое гравитационное поле, которое неудержимо все это время меня влекло к нему. Мы медленно начали кружиться в воздухе, и, перейдя на одну из антигравитационных платформ, поднялись на уровень выше остальных танцующих пар бала. Его движения стали на удивление плавными и грациозными, словно не обремененными гравитацией. Музыка постепенно увеличивала темп, он уверенно вел меня по сложной серии головокружительных поворотов на высоте нескольких метров над землей. В его объятиях моя голова кружилась от водоворота противоречивых чувственных ощущений, балансируя одновременно на грани ужаса и экстаза. Сердце бешено колотилось в ритме музыки, разгоняя кровь по уставшим венам, в висках взволнованно застучал пульс. Он крепче прижал меня к себе, и я почувствовала его учащенное дыхание в миллиметре от своей кожи и знакомые амброво-мускусные нотки его парфюма. Наши разгоряченные тела начали двигаться почти синхронно в такт, на какое-то мгновение став одним целым.

Пока мы кружились, зал вокруг размывался тысячей золотых огней, а голографические звезды растягивались вокруг нас в сплошную линию света.

Мы сошли с платформы и снова оказались на танцполе.

Внезапно темп музыки изменился.

К моему изумлению, пол под нами неожиданно покрылся мелкой рябью, за несколько секунд превратившись в море жидкой серебристо-прозрачной ртути. Мы медленно спустились по прозрачным ступеням, наши ноги едва касались теплой обволакивающей сверкающей поверхности, когда мы скользили по ней. Каждый наш шаг посылал волны сверкающего света, которые расходились вокруг нас многочисленными кругами, призрачно мерцавшими в полумраке зала, создавая свой своеобразный галактический узор.

Мелодия оркестра достигала своей кульминации, собравшиеся вокруг зрители начали сдержанно аплодировать танцующим парам. Марк уверенным движением запрокинул меня назад. Наклонив голову, я на миг поддалась этой приятной неге, изнеможденно выгнув спину, и, вытянув руки, обняла его за шею, чувствуя как пульсируют жилы на его напряженных мышцах. Наши взгляды на несколько секунд снова встретились, зависнув во времени и пространстве в этом мимолетном мысленном проникновении. В этот момент с потолка на нас обрушился мерцающий золотой дождь звездной пыли.

Музыка резко стихла, мы медленно спустились обратно в зал. Когда наши ноги снова коснулись мраморного пола, оставшиеся зрители взорвались аплодисментами, которые многократно усиливались акустическими колонками-усилителями, встроенными в стены. Моя грудь все еще учащенно вздымались, но пульс медленно начинал приходить в норму.

Мы снова посмотрели друг на друга, и на мгновение замерли, окруженные угасающим сиянием этого странного танца — мимолетного, неуловимо прекрасного момента, запечатленного теперь только в нашей памяти среди бесконечного пространства роскошного бального зала.

— Спасибо за танец, – отдышавшись, сказала я. – Это было... Волшебно.

— Мне нужно поговорить с тобой, – вдруг произнес он, снова взяв меня за руку.

— Говори. Я внимательно тебя слушаю, – ответила я, поправляя растрепавшиеся за время танца волосы.

— Нет, я не хочу делать это здесь, на людях... – робко начал он. – Давай отойдем куда-нибудь в более укромное место.

Умные стеклянные стены снова трансформировались, сменив звездную галактику на городской пейзаж, выведя посередине гигантские часы, бьющие полночь.

— М-м-м, а тет-а-тет не хочу говорить с тобой я... –

устало вздохнула я. – Извини, мне надо завтра рано вставать...

Сняв с себя туфли, успевшие уже натереть заметные мозоли, я по усыпанному золотым конфетти холодному мраморному медленно начала продвигаться сквозь толпу к выходу.

— Хотя бы держись подальше от Крейга! – с досадой крикнул вдогонку он, и его слова гулким эхом разнеслись по опустевшему залу.