Нептономикрон

Еще только подходя к квартире Марка, я услышала игравшую на всю громкость музыку в стиле ретротехно. Дверь была не заперта, а в гостиной яблоку было негде упасть от огромного количества собравшихся гостей. Одеты все были вразнобой: кто-то был в элегантных вечерних платьях и смокингах, а кто-то в шортах и пляжных сланцах. В дальнем углу было устроено что-то вроде подиума, где в этот момент то ли читал стихи, то ли разыгрывал какую-то пантомиму весьма странный тип, одетый только в черное обтягивающее трико и высокую неоновую шляпу-цилиндр. Рядом с лестницей, выходившей на открытую террасу, был устроен небольшой бар, где за стойкой стоял сам Марк с какой-то ногастой брюнеткой, которая все время вешалась на него и смеялась над каждой его шуткой. На потолке были включены специальные прожекторы и зеркала, так что вся гостиная напоминала импровизированный танцпол и светский раут одновременно. В расщелинах между образовавшимися островками по интересам бегал с подносом запыхавшийся Уолли, разнося гостям замысловатые коктейли и легкие закуски.

Раздался звонок в дверь, и в квартиру ввалилась новая партия шумных гостей. Одну полуодетую блондинку с броским макияжем сразу же вырвало на ковер, и она сунула мне в руку свою бутылку с какой-то странной мутной розовой жидкостью. Не зная, что делать, я решила, что лучше всего будет ее сразу выкинуть в находившееся неподалеку мусорное ведро.

— Мудрое решение, – произнес незнакомый голос за моей спиной.

Оглянувшись, я увидела стоявшего передо мной симпатичного молодого человека с очень светлыми, почти пепельными волосами, уложенными по последней хипстерской моде, но без экстравагантно-эксцентричного экстремизма, как начес Грэга. На загорелых, рельефно очерченных скулах сексуально выделялась ухоженная небритость. Внимательный, добродушный взгляд прятался за строгими очками в черной пластиковой оправе. Одет он тоже был строго, но, наверное, по последней моде, в черную водолазку и легкую болотного цвета парку со множеством кожаных ремней, отчасти напоминавшую невероятно стильный костюм химзащиты. Не знаю, почему мне сразу так понравился Крейг. Среди всего этого паноптикума он единственный казался нормальным. Слишком нормальным.

— Это «Фата Моргана», альмагетик, – добавил он. –Популярный местный алкогольный напиток с примесью марихуаны, разбавленный большим количеством энергетика.

— Боже! Какая гадость... – поморщилась я. – Неудивительно, что бедняжку сразу вывернуло на ковер...

— Меня зовут Крейг, – улыбнувшись, представился элегантный блондин. – Мы работаем с тобой вместе в редакции. Мое рабочее место находится неподалеку от твоего.

— Приятно познакомиться, а я Александра, – немного смутилась я. – Прости... Я тебя, наверное, не заметила... Я тут новенькая, слишком много впечатлений за эту пару дней...

— Я понимаю... – снова улыбнулся он своей мягкой игривой улыбкой. – Просто не успеваешь охреневать от происходящего, да?

— Ну да... Что-то в этом роде... – смущенно улыбнулась я. – У тебя хорошо получилось сформулировать суть.

Тут передо мной непонятно откуда вдруг возник уставший Уолли с нагруженным подносом, на котором стояла большая тарелка с симпатичного вида канапе в виде маленьких забавных пингвинчиков и бокал с какой-то темно-красной жидкостью. Я взяла бокал и осторожно понюхала.

— Спасибо! А как ты догадался, что я люблю гранатовый сок? – удивилась я.

Или мне показалось, или робот, загадочно моргнув своим дисплеем, действительно закатил глаза. Ничего не ответив, он просто молча двинулся обратно к кухне.

— И чем ты занимаешься в редакции? – поинтересовалась я.

— Я астролингвист, – ответил блондин, доедая оливку из своего коктейля. – Занимаюсь компьютерным анализом естественных и искусственных языков.

— Я тоже по образованию лингвист, – ляпнула я, и сразу же прикусила губу, помня, что лучше было бы об этом не распространятся.

— Ты даже не представляешь, как мне приятно наконец-то встретить здесь родственную душу... – с замученным видом вздохнул он.

— А что же астролингвист делает в редакции «Нового дня»? – поинтересовалась я.

— Ну, это очень большая государственная корпорация Алгоритмии. Ей принадлежат здесь практически все... – ответил он через некоторую паузу. – Несколько лет назад Министерство Пропаганды Алгоритмии поручило нашему издательству создать проект Babel Nebula с целью расшифровки одного вымершего древнего языка для разработки мунияза, нового языка Алгоритмии. Вот над ним я имел честь все это время трудиться, пока... – вдруг осекшись резко замолчал он.

— Пока что? – спросила я, отчего-то понизив голос.

— Пока не возникли некоторые сложности... – осторожно продолжил Крейг. – И работу над проектом заморозили. Сейчас я работаю над реконструкцией этого самого языка и созданием первого издания «Нового словаря межгалактического универсального языка».

— Звучит как очень много работы, – улыбнулась я.

— Поверь мне, это так и есть... – вздохнул он, выпивая очередной бокал мартини.

— Тем более для одного человека.

— Раньше я работал над ним не один, – произнес он со странной усмешкой. – Но что я все жалуюсь и жалуюсь? Расскажешь тоже что-нибудь о себе?

— М-м-м, да что обо мне рассказывать... – замялась я. – Никто толком не знает, чем я на самом деле занимаюсь. Все эйчары шарахаются от моего диплома как от прокаженного... Поэтому я и зацепилась за вакансию младшего редактора в вашей редакции, когда случайно наткнулась на нее в сети.

— Все понятно. Можешь мне больше ничего не рассказывать, – к моему облегчению, рассмеялся блондин, поставив свой бокал на поднос проплывшего мимо Уолли. – Ладно! Давай я введу тебя немного в курс кто есть кто на этом празднике жизни и поминках печени.

Я не смогла удержаться от улыбки. Интеллигентное обаяние и чувство юмора сразу же располагали к этому незнакомцу, и через несколько минут нашей беседы мне казалось, что мы были знакомы уже очень много лет.

— Вот видишь того импозантного мужика с зачесанной назад, редкой шевелюрой? – усмехнулся он.

— Ага.

— Это Арчибальд Краули. Три сборника посредственных стихов, двадцать еще более унылых романов. За первый из них он получил Прустнера. Сейчас издает в нашем издательстве свою антологию. Больше его эго только его счет в банке. Лучше обходи его стороной. Полный ретроградный Меркурий.

— Кто, прости?

— Претенциозный мудак.

— А, понятно.

— А вон так экстравагантная парочка, – указал он в сторону стоявших в глубине зала высокого патлатого блондина в женском парчовом платье и широкополой шляпе и женщину с ежиком красных волос, одетую в черный комбинезон-смокинг. – Дарси Дэниэлс со своей супругой-продюсером. Местная поп-звезда. Три премии Стрэмми. Поклонницы всех возрастов ревут на концертах от восторга, забрасывая сцену своими трусиками в мечтах взять штурмом его гримерку, но чтобы попасть к нему в койку придется сначала переспать с его женой.

— Пожалуй, пропущу эту очередь, – проронила я, слегка содрогнувшись.

— Логичное решение, – улыбнулся он. – А вот тот мрачный лысый тип, который все время пьет и не закусывает,

— Тот худосочный мрачный брюнет, который похож на щепку?

— Да. Это великий и ужасный Пит «Дик» де Вассер, – продолжил он, кивнув на небольшую группку людей возле находящейся посередине зала инсталляции с составленными друг на друга бокалами шампанского.

— И чем же он так знаменит?

— Во-первых, тем, что через его руки проходит все, что предназначается к публикации, – вздохнув, пояснил Крейг. – Он является руководителем Отдела Цензуры нашей корпорации, а цензуре у нас подвергается абсолютно все. Даже названия пачек сигарет. Его все боятся как огня. Жуткий тип.

— А во-вторых?

— Во-вторых, он может выпить практически все спиртное в баре и совсем не захмелеть. Несмотря на его тщедушную комплекцию, видоизменение у его печени почти как у танкера.

— Ну а в-третьих? – улыбнулась я.

— В-третьих, своим прозвищем. Но никто точно не знает как и при каких обстоятельствах он его получил. Вернее, никто не хочет это проверять.

Мы дружно рассмеялись.

— Кстати, раз уж ты упомянул бар. А кто вон та девушка? – как бы ненароком поинтересовалась я, кивнув в сторону стоявшего неподалеку от нас Марка в обнимку все с той же брюнеткой.

— Это Глория, – бросив беглый взгляд в их сторону, ответил Крейг. – Личная помощница Баскервилля.

— Что за имечко-то у нее еще такое... Г-ло-рия... – вырвалось у меня со вздохом.

— Прости, не расслышал... – прокричал Крейг, прижав к уху ладонь. – Очень громкая музыка!

— Нет, ничего, – спохватилась я. – Так, мысли вслух... – добавила я, наблюдая за тем, как взяв Марка за руку, брюнетка повела его в сторону коридора, где находились спальные комнаты.

В этот момент в правом ухе Крейга замигал какой-то зеленый огонек и завибрировал наушник. Он чуть поморщился, и, извинившись, отошел ответить на звонок. Ретротехно сменился на глубокий хаус, бьющий по барабанным перепонкам. Судорожно соображая, куда бы спрятаться от царившего вокруг шума, я поднялась по лестнице на открытую террасу, устроенную в «кроне» гигантского дома-дерева.

Не знаю, сколько времени я просидела там на одиноко примостившейся у кадки с каким-то странного вида фикусом скамейке. Пунцово-лиловое вечернее небо на горизонте уже начало заметно светлеть и приобретать мягкие оттенки бирюзы. К горлу почему-то снова подступил предательский комок, и я опять почувствовала себя совсем одинокой и потерянной. Что я делаю в этом месте? Зачем я здесь? На глаза начали медленно наворачиваться слезы. Чтобы совсем не разреветься, я решила уйти в свою комнату, но в этот момент на пороге почти столкнулась со стоявшим в дверях Марком.

Видимо, он какое-то время наблюдал за мной, поскольку уже успел докурить свою сигарету. Странно. Он так быстро управился со своей ногастой брюнеткой, или это все-таки было не то, что я подумала? И почему меня это вообще волнует? Лучше было бы сразу уйти, но поскольку он все еще продолжал стоять в дверях, мне ничего не оставалось, как снова вернуться на свое место.

— Слушай... Я понимаю... Я сам не люблю все эти шумные компании... – вздохнул он, садясь рядом со мной на скамейку. – Просто у меня сегодня день рождения, и друзья ввалились ко мне без спроса, решив устроить для меня вечеринку-сюрприз.

— День рождения? – удивленно посмотрела на него я. – Как же неловко... Я даже тебя не поздравила... Почему ты мне ничего не сказал?

— Потому что это неважно... Я его не праздную.

— Почему? – удивилась я.

— Не вижу для этого особого повода.

— Извини, но у тебя какой-то странный подход к жизни, –сама не знаю почему, вдруг решила просветить его я. – Сколько таких дней рождения нам отмерено? Почему бы не позволить хотя бы одному дню в году быть особенным и провести его с теми, кто тебе дорог?

— Вот именно, что с теми, кто тебе дорог... – со странным видом хмыкнул Марк, продолжая задумчиво всматриваться в светлеющую линию горизонта. – Вся моя семья — Уолли. А так, все мы острова... Острова без океанов. Между нами протянуты невидимые нити коммуникации, но каждый из нас может затонуть и превратиться в ничто абсолютно в любой момент.

— Мне очень жаль...

— Что именно?

— Не знаю... – замешкалась я, в панике подбирая подходящие слова. – Я вижу за твоими словами какую-то ноющую в сердце боль. К сожалению, невозможно любить и не терять. Хотя Теннисон думал, что все-таки лучше любить и потерять, чем не любить вообще...

— Да ладно! – грубо расхохотался он. – Теннисон фигни не скажет!

Он наклонился вперед, вперив взгляд своих холодных бирюзовых глаз, смотревших на меня в упор сквозь небрежно свисавшие на лоб синие пряди волос, и по исходившему от него легкому запаху алкоголя я мгновенно поняла, что он пьян.

— Извини, я сегодня очень устала... – сказала я, резко вставая со скамьи. – Хочется просто пойти к себе в комнату, упасть и заснуть.

— Подожди... Не уходи! – вдруг произнес он, схватив меня за руку. – Если подождешь несколько минут, я покажу тебе кое-что интересное.

— Да у меня и так уже за эти дни масса впечатлений... – мягко стала отказываться я, высвобождая свою ладонь.

— Конечно, я тебе не обещаю, – продолжил настаивать он, – что мы увидим как все зло земное и все наши страдания потонут в потоке милосердия, но я покажу тебе сейчас небо в алмазах!

— Что-что ты мне покажешь? – сразу испугалась я, с опаской оглядываясь по сторонам.

— Посмотри туда! – воскликнул он, указывая правой рукой в сторону горизонта.

Я подняла глаза к небу и почувствовала как у меня перехватило дыхание. Небосвод был усыпан звездами, но не такими, какие я привыкла видеть на Земле. Эти звезды были ярче, больше, и, казалось, были ближе. Они сияли всеми цветами радуги — от темно пурпурного до ярко изумрудного.

— Обрати внимание на те звезды на горизонте, образующие что-то похожее на огромный кристалл, – сказал он, указывая на группу звезд прямо над ними.

Я проследила за его пальцем и увидела семь ярких звезд, соединенных тонкими линиями межзвездного газа, которые действительно образовывали форму, напоминающую огромный сверкающий кристалл.

— Это так называемое созвездие Кристалла, – объяснил он с улыбкой. — Вон та самая яркая звезда в его «наконечнике» носит название Кох-и-Нур. А вон то созвездие, что находится неподалеку от него, – указал он на большое скопление звезд, напоминающих гигантский летающий корабль, — называется Корабль Тесея. Его самая видимая звезда так и называется — Тесей. Это самая близкая к нам звезда, хотя она на самом деле находится в десятках сотен световых лет от нас.

— Это близко? – улыбнулась я.

— В масштабах Вселенной это практически не расстояние, – дернув плечом, ответил он.

Пока мы наблюдали за небом, мое внимание привлекло необычное движение. Три луны разного размера и цвета медленно поднимались над горизонтом, двигаясь по своим орбитам с завораживающей грацией.

— Это невероятно, – удивленно выдохнула я. – Как они движутся! Кажется, будто они танцуют!

Самая большая луна была бледно-голубой, излучающей мягкое сияние, которое окрашивало ландшафт в призрачные тона. Вторая луна, меньше размером, имела красноватый оттенок, напоминавший марсианские пустыни. Третья, самая маленькая, была ярко-зеленой и, казалось, мерцала, словно изумруд в ночи.

Через несколько секунд, к своему изумлению, я вдруг увидела как на фоне кучевых розовых облаков с неба начали изливаться дождем, словно мерцающие метеоры фейерверков, разноцветные сверкающие кристаллы, падая за кромку желто-сиреневого горизонта. Никогда в жизни я еще не видела более завораживающего зрелища. Мерцающий поток не прекращался несколько минут, пока наконец небо окончательно не прояснилось, став лазурно-голубым.

— Боже, какая красота! – воскликнула я, не в силах оторвать взгляда от мерцающих на небе алмазов. – Это метеоритный дождь?

— Нет, – ответил Марк, указав рукой в сторону горизонта, – они движутся слишком медленно для метеоритов. И посмотри, они не сгорают в атмосфере. Верхняя атмосфера Органона состоит в основном из гелия и водорода. В верхних слоях температура достигает –120 градусов. А в нижних слоях появляются более тяжелые элементы и вещества, в том числе метан, а температура и давление гораздо выше. Постепенно они достигают такой величины, что метан распадается на водород и углерод, которые под давлением атмосферы превращаются в алмазы.

Пока мы говорили, небо продолжало менять свои оттенки. По мере того как на город опускалась ночь, новые созвездия появлялись на небе, и каждое было еще более ярким и удивительным, чем предыдущее. Мы увидели группу звезд, образующую форму, похожую на старое дерево с раскидистым каскадом ветвей. Другое созвездие напоминало какое-то неизвестное животное с длинной шеей и шестью ногами. Третье созвездие походило на огромного огнедышащего дракона.

Но самым впечатляющим было появление широкой полосы света, пересекающей все небо. В отличие от Млечного Пути Земли, эта космическая река переливалась всеми цветами радуги, создавая впечатление гигантского небесного моста.

— А это так называемый Галактический Диск, – слегка кивнув в его сторону, объяснил Марк. – Правда, наблюдать это интересное явление в атмосфере можно достаточно редко.

— Я никогда не видела ничего подобного... – завороженно выдохнула я. – Эти цвета... какие-то невероятные! Почему они такие разноцветные?

Марк задумчиво дернул плечом.

— Не знаю, может быть, это из-за состава газов в атмосфере Органона.

Вдруг наш разговор прервало внезапное движение в небе. Огромная тень пронеслась по звездам, на мгновение затмив их свет. Последний падавший с неба алмаз как будто рассыпался прямо над нами миллионами разноцветных сверкающих искр, ослепив нас своим сиянием.

— Интересно, а что же вы делаете с этими алмазами? – поинтересовалась я. – Собираете как грибы в лесу?

— Нет, – качнув головой, сказал Марк. – Они падают слишком далеко в атмосфере. Но поговаривают, что где-то на севере находится Алмазное озеро, берега которого наполнены, словно галькой, россыпями этих сверкающих драгоценных камней.

— Ох, ну вот! Значит, халявных бриллиантов себе на свадебное платье опять не соберу... – с чего-то решила пошутить я.

При моих последних словах по лицу пристально на меня смотревшего Марка пробежала какая-то неясная тень. Мне почему-то снова стало неловко.

— Ладно, пойду-ка я спать... Уже очень поздно... С днем рождения еще раз!

— Спасибо, – машинально поблагодарил он, как будто погрузившись в пучину своих размышлений. – Спокойной ночи.

— Спокойной ночи! – улыбнулась я и не оглядываясь направилась к выходу.

***

Только я подошла к своей комнате, как обнаружила, что во время приема где-то посеяла свою левую сережку. А поскольку за свои непосильным трудом заработанные бриллианты я платила сама, я решила все-таки попытать счастья и поискать их в гостиной, пока Уолли не прошелся там со своим умным пылесосом. Поползав на карачках несколько чрезвычайно комичных минут, я наконец-то нашла злополучного беглеца, притаившегося возле одной из ширм, рядом с которой мы с Крейгом стояли во время вечеринки.

— Вот ты где, маленькая засранка! – радостно воскликнула я, зажав ладонь с блестевшей в темноте блеклыми бликами сережку.

В этот момент я вдруг услышала звук приближавшихся шагов и какие-то неясные голоса. Не знаю почему, я запаниковала и на всякий случай торопливо заползла за черную пластиковую ширму, стараясь почти не дышать.

— Странная она какая-то... Слишком странная... – недовольным тоном сказал Уолли. – Не нравится она мне! Ой как не нравится, хозяин!

— Я знаю, Уолли... Я знаю... – задумчиво проронил Марк. – Как ты думаешь она оказалась здесь? Не волнуйся... У меня все под контролем.

— Что на все это скажет Питер, когда вернется?

— Питер не вернется... – бесстрастным тоном ответил он. – Я получил от него наш условный сигнал.

— Жаль... Он был нашей последней надеждой.