19 глава - Котенок
— Куда хочешь пойти после?
Семья сидела в кафе. За окном ярко сверкало весеннее солнце, напоминая о скором приходе лета. Многие уже ходили в лёгкой одежде, оголяя большие участки своей кожи и наслаждаясь теплом солнечного дня.
— Не знаю, — Эмили пожала плечами, поднося очередную ложку с мороженым к губам.
— Скоро твой день рождения. Что хочешь, чтобы мы сделали на этот раз?
Ни на один из своих дней рождений Эмили никого не звала. Этот день они всегда проводили только вдвоём. Когда Эмили исполнилось десять, они ходили в парк аттракционов. Это был её первый день рождение вне детского дома, она впервые в жизни была в подобном месте и хотела попробовать всё. Но после нескольких каруселей её начало мутить, и продолжение пришлось отложить до следующего раза. У Анны такой возможности не было. Она никогда в жизни не сидела на лошади, не ходила с родителями в парк аттракционов или просто на пикник летним днем. Родители не спешили создавать ей прекрасные детские воспоминания, а теперь было уже слишком поздно. Кто бы что не говорил, но упущенный момент уже не вернуть никогда. Да, извиниться никогда не поздно. Да, попробовать что-то новое всегда можно, но лучше не упускать момент, потому что есть огромная разница между тем, чтобы извиниться в момент ссоры или через год после неё.
— Не знаю.
— Твоя фантазия совсем потухла?
— Я доверяю твоему выбору, он ещё ни разу не разочаровал меня, — ответила Эмили, доедая уже подтаявшее мороженое.
- Я доверяю твоему выбору, - улыбнулась Эмили.
— Тогда я должна буду постараться в этот раз.
— Не переусердствуй, иначе будет сложно превзойти себя на следующий год.
— Я не собираюсь создавать себе планку, лишь хочу, чтобы ты запомнила этот день.
— Мам, у меня нет пожеланий по поводу того, как мы его проведём, но могу я попросить тебя о подарке? — неуверенно спросила Эмили, слегка потупив взгляд.
— И что же ты хочешь?
— Я хочу завести котёнка.
— Нет, — резко оборвала Анна, отвернувшись от Эмили.
— Но почему?
— Если хочешь животное, можешь выбрать собаку.
— Мам, — тихо протянула Эмили, словно обходными путями пробираясь к цели.
— У меня аллергия на кошачью шерсть, прости, дорогая.
За эти 2 года одну вещь Эмили поняла точно: Анна никогда ей не врёт. Взрослые в детском доме любили врать, они делали это настолько часто, что порой это уже казалось чем-то привычным, как дыхание, что преследует нас всю нашу жизнь. Они врали, что детей не бросали, а просто так случились обстоятельства. Врали, что за ними придут, что всё будет хорошо и у них обязательно появится семья. Они врали о глобальных проблемах, а после начинали врать и о чём-то обычном. Не запрещали ходить в подвал, а придумывали страшные истории. Но Анна так не делала. Она не врала, чтобы уберечь, — она бросала правду на стол, позволяя столкнуться с ней лицом к лицу, и, как бы болезненно это не было, но Эмили была ей благодарна за это. Да, порой она выдавала что-то очень странное и слишком завуалированное, более в книжном стиле и не совсем понятное, но она говорила лишь то, что сама считала правдой. Если она не хотела отвечать, она не отвечала, порой не объясняя причины, и Эмили всё понимала. Таких ситуаций было немного, но, когда они происходили, девочка знала, что смысла требовать ответов – нет. Как бы любопытно ей не было, она не могла пойти против, не могла упрашивать её, не могла надавить. Она верила, что именно так и должно быть.
— Мама, почему ты врёшь?
Анна посмотрела на Эмили, и уголок губ приподнялся в легкой ухмылке, а мышцы лица расслабились. Всё её тело вновь прислонилось к стулу, и дыхание стало ровнее. Понимание, что не вышло соврать самому близкому человеку, доставило облегчение. Она скрывала и прятала слишком многое, чтобы еще и врать Эмили.
— Потому что мне больно. Я знаю, что тебе очень хочется, знаю, что мне не следует лишать тебя этих эмоций, но я не могу. Я... — она закрыла глаза, сделав глубокий вдох, а после продолжила, — я не могу, Эмили, — за её улыбкой скрывались слезы, которые она прятала где-то глубоко внутри, и лишь это говорило о её боли. О её детской боли, которая всё ещё пряталась в ней и, кажется, должна была бы уже давно пройти, но шрамы не исчезают.
— Мам, я буду рада любому твоему подарку.
— Анна, угадай, что это? — Марго прятала свои руки за спиной.
— Что? — затаив дыхание, спросила девочка.
— Твой подарок! — она достала из-за спины маленького котёнка. — Он уже несколько дней блуждает по нашей улице, мама разрешила нам его оставить.
— Правда? — Анна радостно схватила котенка, прижав к себе.
Котёнок начал тихо мурлыкать, когда детская ручка коснулась его грязной серой шерстки.
— Правда, — с улыбкой протянула Марго. — Как же мы назовём его?
— Я бы хотела назвать его Лаки. Ему очень повезло, что ты нашла его.
— Ему повезло, что сегодня твой день рождения.
— Не могу поверить, что отец действительно разрешил завести дома животное.
Марго застопорилась, отводя взгляд в сторону.
— Видишь ли...он ещё ничего не знает. Но мама обещала поговорить с ним, как только он вернётся с работы, — поспешила успокоить сестру Марго, сама ещё сомневаясь в правдивости собственных слова.
— А когда он вернётся с работы? — с беспокойством девочка прижимала котёнка к себе ближе, словно чувствуя, что кто-то уже готов отнять его.
— Он уже сел на поезд. Через четыре дня будет дома.
Эти дни Анна почти не выпускала Лаки из рук. Она аккуратно помыла его в бочке в саду, а после накормила молоком. Он каждую ночь спал вместе с ней, засыпал прямо на её подушке. Она отдавала ему всю, а сама ложилась чуть ниже на матрас, подкладывая ладонь под голову и слушая его тихое мурчание. Она поставила ему миску в своей комнате и всегда сама кормила, гуляла с ним во дворе и играла, когда было время. Забавно, как благодаря одному маленькому существу, которое постоянно кричит и просит внимания, её жизнь стала ярче и теплее.
Отец вернулся домой не в духе: поезд задержали на одной из станций из-за неполадок, и он приехал на день позже. Ворвался в дом, словно смерть, чуть ли не вышибая дверь. Он бросил свой чемодан у входа и прошёл на кухню, чтобы выпить воды, как услышал тихое мяуканье. Котёнок подкрался к нему со спины, аккуратно коснувшись ноги. Он тёрся о его штанину, довольно мурча.
— Фу! Какая гадость! — Александр пнул животное ногой и поставил стакан на стол. — Кто запустил эту тварь в дом?
— Папа, пап, это Лаки, — Анна бежала по лестнице на кухню. Когда она вошла, отец держал котёнка ногой, прижимая его сильнее к полу. — Пап...
— Кто? Какого чёрта он здесь делает?
— Он... он здесь живёт, — тихо сказала Анна, следя взглядом за попытками Лаки выбраться. Он пищал и, кажется, звал на помощь, пытался укусить, поцарапать, но огромная нога прижимала сильнее. Глаза наполнились слезами, Анна медленно подходила ближе. — Отпусти его.
— Ещё чего, — он опустился, схватив его за шкирку, — он не будет здесь жить.
Отец направился на улицу, Анна побежала за ним, цепляясь за руки и пытаясь оттянуть назад, но её попытки были тщетны.
— Прошу тебя, позволь ему остаться. Пожалуйста, — она плакала.
— Уже успела привязаться? — отец остановился, обернувшись на Анну. — Сколько дней он здесь живёт? Один? Два? Пять?
— Пожалуйста, — молила девочка, слыша, как котёнок продолжал разрываться от криков.
— Я же сказал: никаких животных в моём доме. Никогда! — отец пошёл в сторону сада.
Он остановился у бочки с водой и обернулся назад, убедившись, что Анна последовала прямо за ним. Мужчина поднял Лаки над водой: малыш дёргался, махал лапами, пытаясь ухватиться за руку, громко кричал, но Александр словно и не слышал его писка. Рука резко опустилась вниз и скрылась по локоть в воде.
— Неет, — Анна ринулась к отцу, но не могла даже на метр сдвинуть его в сторону. Она рыдала, кричала, пыталась достать его руку, но он продолжал держать её в стороне, пока его мокрая рука не показалась перед ней.
Девочка неуверенно повернула голову в сторону бочки. Маленькое тело всплыло на поверхность: она видела его небольшой хвостик, который он, скорее всего, отморозил зимой, когда его кто-то выбросил на улицу, как ненужную вещь. Анна обессиленно сползла вниз, касаясь края бочки руками. Слёзы текли по щекам, она опиралась головой на край и рыдала. Отец стоял рядом, наблюдая, как дочь бьётся в истерике и уже начинает задыхаться от собственных слёз.
— Похорони его или сожги, — мужчина отправился обратно в дом.
Анна смотрела ему вслед, делая глубокие и прерывистые вздохи и громко шмыгая носом.
Она плакала, держа котенка в руках. Ее взгляд упал на окно на втором этаже, и она заметила Марго, что наблюдала происходящее из своей комнаты. Она отошла от окна, как только Анна заметила ее.