По ту сторону нас

Денис

---

Жизнь снова шла своим чередом. Я вернулся в родной город, и всё здесь казалось таким знакомым и одновременно новым. За время моего обучения на Кипре многое изменилось — и в городе, и во мне самом.

Поездка по обмену была для меня настоящим открытием. Я встретил людей со всего света, учился в университете, который сначала казался чужим, а потом стал почти родным. Тёплый климат, бесконечные пляжи, неспешный ритм жизни — всё это подарило мне массу ярких воспоминаний. Иногда я даже ловлю себя на том, что скучаю по тем вечерам у моря, когда ветер трепал волосы, а вокруг раздавался смех друзей.

Но, несмотря на всё это, возвращение домой наполнило меня особым теплом. Здесь каждое дерево, каждая улочка напоминала мне о детстве. Друзья, семья — всё то, что казалось обыденным раньше, теперь ощущалось особенно ценным. Я понял, что вырос. Вроде бы всё осталось на своих местах, а я — другой.

За долгое время я встретил Ринату. Когда-то, в шестнадцать лет, она была совсем девочкой — наивной, открытой миру. Тогда она смотрела на всё с каким-то особенным светом в глазах. Сейчас она сильно изменилась. Повзрослела. Стала уверенной в себе, красивой до головокружения. Настоящая сногсшибательная женщина. Только вот теперь — не моя.

Я поступил как последний мудак по отношению к ней. Тогда у меня не было выбора, так нужно было. Я убеждал себя в этом снова и снова. Но сейчас всё иначе. Сейчас я больше не собираюсь отступать.

К вечеру я подъехал к университету. Сегодня хотелось встретиться с моими друзьями-однокурсниками. Намечается тусовка у кого-то чела из хоккейной команды. Типичная вечеринка, алкоголь, девочки и тому подобное. Я не так часто посещаю такие тусовки, да и мне это не надо. Обычно Руслан затаскивал меня на них и в этот момент было непонятно кто из нас подросток, а кто взрослый человек. Мы с ним дружим с самого детства. Руслан стал мне, не только другом, но и братом , а также крепким плечом. Именно он всегда прикрывал меня и помогал решать вопросы с гонкам, когда возникали проблемы.

Был в нем один минус, он любит перемен. Никаких. Вот только из-за его я разгребаю проблемы, которые возникли два года назад и по сей день.

Из мыслей меня вырвал стук по окну автомобиля. Я моргнул, вернувшись в реальность, и, открыв дверь, выбрался наружу.

Передо мной стоял Фил — мой одноклассник и старый друг.

Если бы кто-то попросил меня описать его двумя словами, я бы без раздумий сказал: лёгкая небрежность.

Он всегда выглядел так, будто ему абсолютно всё равно, как он одет, но при этом всё равно притягивал взгляды, словно магнит.

Растрепанные светло-русые волосы будто только что растрепал ветер. На макушке, как всегда, красовались его тёмные солнцезащитные очки, которые он умудрялся не снимать даже в помещении. Серые глаза лениво щурились, а в уголках затаилась теплая, добродушная улыбка.

Фил часто опирался на руку, как будто устал от всей этой суеты — хотя на самом деле просто любил наблюдать за происходящим.

Одет он был по-простому: свободная рубашка серо-синего оттенка поверх белой футболки, мешковатые джинсы и несколько тонких колец на пальцах, будто случайно подобранных, но каким-то чудом идеально дополняющих его образ.

Фил — человек, о котором хотелось сказать: "свой в доску", даже если ты знал его всего пять минут. И в этом была его особенная магия.

— Какие люди к нам приехали! — с усмешкой протянул он, хлопнув меня по плечу. — Кипр тебе на пользу пошёл. Раньше был бледный, как вампир, а теперь хотя бы на здорового человека похож.

— Фил, завязывай, — скривился я, не в силах сдержать улыбку. — Твоих тупых шуток не хватало, вот и пошло на пользу.

— Ой-ой, смотрите, какие мы, — с притворным возмущением воскликнул Фил. — Ты сегодня с нами?

— Да. Только чья тусовка? — спросил я, оглядываясь.

— Знаешь Матвея? Того, который капитан хоккейной команды, — подмигнул мне Фил. Я кивнул. Матвея я помнил ещё с первого курса: адекватный, умный, настоящий. Мы тогда хорошо общались, пока меня не увезли за границу.

— Помню, — подтвердил я, чуть удивившись. — Это он устраивает?

— Ну, парень не совсем из его команды... — Фил начал объяснять, но вдруг махнул рукой, — Вон, кстати, и сам Матвей! Эй, Матвей!

Я обернулся. К нам уверенной походкой направлялся Матвей.

Матвей — высокий, крепкий, с темными взъерошенными волосами и выразительными чертами лица.

На его светлой коже красовались свежие следы матча — царапины и синяки, будто боевые шрамы.

Серые глаза смотрели сосредоточенно и немного настороженно, словно он что-то обдумывал. В каждом его движении чувствовалась внутренняя сила и спортивная выносливость.

— Привет, — первым поздоровался я, протягивая руку. Матвей, перекинув на плечо спортивную сумку, пожал её крепким хватом.

— Давно вернулся? — спросил он с лёгким удивлением. Но в его взгляде что-то насторожило меня. Он явно хотел поговорить о чём-то важном.

— Два дня назад, — ответил я, пожав плечами.

Матвей огляделся, словно проверяя, кто нас слышит, и нахмурился.

— Хорошо, что встретил. Есть разговор.

Я напрягся. В голосе парня было слишком много серьёзности.

— Что-то случилось? — спросил я, облокотившись на капот машины. Матвей бросил быстрый, недоверчивый взгляд на Фила — явно не хотел лишних ушей.

— Всё нормально. Он со мной, — заверил я, уловив его молчаливый вопрос. — Лишнего не болтает.

Матвей кивнул и, скрестив руки на груди, заговорил:

— Аврора — твоя сестра, верно?

Я только кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— В общем, её бывший, Олег... — Матвей запнулся, откашлялся и продолжил, — Он дружит с парнем из нашей команды. И, короче... — он сжал кулаки, словно сам еле сдерживал злость, — Олег собирается слить интимные фото Авроры на весь универ.

У меня мгновенно заиграли желваки. Кулаки сжались сами собой, нервы натянулись, как струны, готовые вот-вот лопнуть.

— Откуда у него фото? — голос мой звучал хрипло от ярости.

— Говорил, что сам её фотографировал... когда она спала, — с отвращением ответил Матвей. — И это он не шепотом обсуждал. В нашей раздевалке, при всех.

Я чувствовал, как кровь стучит в висках.

Фил рядом напрягся, лицо его стало каменным. Он знал Аврору и Ринату ещё со школы. И ему, как и мне, было наплевать, кто и сколько за это заплатит — тронуть их было равносильно подписать себе приговор.

— Аврора унизила его новую пассию, Элис, с факультета, где девчонки учатся, — продолжил Матвей. — Рината заступилась за подругу. Они тогда наговорили Олегу лишнего, задели за живое.

Теперь они хотят отомстить. Элис займётся Ринатой, а Олег — Авророй.

На этом мои последние нервы окончательно сдали.

Никто. Никогда. Не имел права тронуть мою сестру или Ринату.

За них я был готов стереть этот город с лица земли.

— Ты знаешь, где сейчас он находится? — спросил я Матвея, тот отрицательно покачал головой.

— Мой приятель, кажется знает, — спустя секунду ответил мне брюнет.

Вечер был прохладный, воздух пах мокрым асфальтом и уставшими фонарями, которые слабо моргали над пустым двором.

Я уже собирался предложить ребятам ехать к тому человеку , когда взгляд сам собой зацепился за одинокую фигуру, спешащую к остановке.

Тёмно-каштановые волнистые волосы, зелёные глаза, упрямый изгиб подбородка...

Чёрт, да я бы её узнал даже в кромешной тьме.

Рината.

Моя Рината.

Та самая ураганная девчонка, которая врывалась снова в мою жизнь со смехом, яростью и какой-то непередаваемой теплотой. Я смотрел на неё, на то, как она спешит, сжимая ремешок сумки, и в груди что-то странно сжалось.

Она всегда казалась мне сильной, как буря, но сейчас в её спешке было что-то тревожное.

И вдруг я заметил.

Из переулка за ней вынырнули несколько девушек. Они не просто шли — окружали, сжимали кольцо.

Я напрягся всем телом.

В голове что-то щёлкнуло.

— Матвей, Фил, погодите, — бросил я, уже на ходу, — там что-то не то.

— Это Элис, — вдруг подал голос Фил.

— Поджидали походу, чтобы её одну окружить, — со злостью подытожил Матвей.

- Ребята, подсобите мне в голубой Лагуне? - спросил я парней. Я не знал, сколько там будет его дружкой, а я хоть и имею хорошее телосложение, явно не выстою против толпы.

- конечно, — сказал Фил и я посмотрел на Матвея и добавил, — ты не обязан взлезать...

- Все в порядке. не один день с тобой знакомы и поставить надо его на место

Кивнув им в знак благодарности, я бросился вперёд, не думая ни о чём, кроме одного — успеть.

Рината свернула в тёмный проход между корпусами, и эти твари последовали за ней.

Они завели её туда специально.

В ловушку.

Внутри меня вспыхнула ярость. Такая, что на секунду я перестал слышать даже собственные шаги.

Какого хрена она вообще одна?! Почему рядом никого нет?! Почему именно она?!

Я свернул за угол, когда всё уже началось.

Её зажали в углу, окружили пятеро. Я видел, как одна из девиц потянулась к ней, как вторая замахнулась. И как Рината — моя огненная девочка — пыталась сопротивляться, одна против всей этой стаи.

Гордость и боль одновременно вспыхнули в груди. Она дралась. Не сдавалась.

Но их было слишком много.

В тот момент, когда её толкнули к стене, я не выдержал.

— Не трогайте её, — бросил я, шагнув вперёд, и в голосе прозвучало такое холодное обещание расправы, что вся их стая замерла.

Мир словно застыл.

Я видел её — растрёпанную, со сбитой губой, с зелёными глазами, в которых сквозила боль, ярость и упрямое "я не сдамся".

И в тот миг я понял: плевать на всё.

Я никогда больше не позволю, чтобы её кто-то обижал.

Никогда.

Я быстро оказался рядом с ней, оттолкнув одну из старших девушек в сторону, и опустился к Ринате, обхватывая её запястье.

Тёплое. Дрожащие пальцы.

Как стеклянная. Как самое дорогое, что можно разбить одним неосторожным движением.

Чёрт, как же она мне дорога.

Когда я увидел кровь на её губах, что-то внутри меня оборвалось.

Я хотел вырвать глотки всем, кто к ней прикоснулся. Но девушек не трогаю, с детства учил меня этому отец. Отыграюсь на Олеге. Он пожалеет, что на свет родился. Гнида.

— Кто это сделал? — спросил я так тихо, что сам удивился, как в этом шёпоте поместилось столько ярости.

Они затряслись. Девушка со светлыми волосами, видимо Элис бледнела на глазах.

— Просто... недоразумение, — пробормотала она.

И тогда я сказал то, что давно хотел сказать всем:

— Запомните. Рината — моя девушка. Тронете ещё раз — мало не покажется.

Когда я сказал это, я видел, как на её лице мелькнуло удивление, потом что-то ещё... что-то такое, что заставило моё сердце ухнуть в пятки.

И в то же время — мне стало легче. Будто я наконец поставил всё на свои места.

Элис и её шайка попятились, переминаясь с ноги на ногу. Тогда я понял, что могу прямо сейчас узнать, где находится этот Олег.

- А и еще, Элис, — грозно сказал я. Было трудно не заметить, как у неё подкосились ноги. В очередной раз убеждаюсь, что люди хуже гиен. — так же тронешь мою сестру Аврору мало не покажется.

— Ты..ты ее брат? - дрожа ответила она , а я краем глаза посмотрел на миллиграмма. Её глаза сверкались от этого зрелище. Признаюсь, мне самому нравилось это.

— Да, и ты можешь себе добавить плюсиков к карме, если скажешь ,где он сейчас находится, - сказал я и моя рука снова сжалась от злости на этого придурка. А тут и мне стало страшно. Ри это почувствовала и напрягаясь. Наверное поняла, какая следующая остановка будет.

- В клубе, голубая лагуна, - прошептала она и дав им заветную команду свободны, они рванули из переулка.

— Всё хорошо, Ри, — тихо сказал я. Она этого старалась не показывать, но было видно как моя девочка перепугалась — Теперь всё хорошо.

Я крепко держал миллиграмма за талию, будто боялся, что она исчезнет и снова я проснусь и не увижу ее рядом. От этого мне стало неловко и когда мы отошли от переулка, я заговорил:

— Ты, конечно, фурия, Ри, — с усмешкой сказал я, проводя пальцами по ее сбитой щеке, будто хотел стереть боль. — Я видел, как ты их раскидывала. Почти жалко этих дур.

Рината, как маленькая вскинула подбородок, чуть улыбаясь:

— Ну а что ты хотел? — фыркнула она. — Всем накостыляю, кто полезет. Мне папа и Руслан ещё в детстве объяснили, что мир делится на тех, кто дерётся, и тех, кого дерут.

— Похоже, ты определённо из первой категории, — мягко усмехнулся я и аккуратно убрал с моего лица выбившуюся прядь волос. Её волосы были такие мягкие, запах у них был наверное как шоколад.

Было заметно, что Ринате это понравилось, но она упрямо вскинула бровь:

— Не переживай, Барсов. Если что, я и за тебя могу вломить, — поддразнила Ри меня, и я ели как сдерживался, чтобы не заобнимать мою маленькую защитницу.

— О, я даже не сомневаюсь, маленькая бестия, — прошептал я и, склонившись ниже, вдруг очень нежно и в удивление для самого себя коснулся своим лбом ее. Она была очень красивой. Ниже меня ростом, а её глаза пленили меня своей неземной красотой. Я любил эту девушку, всегда любил, люблю и буду любить, даже если против нашей любви.

— Пошли к машине, — добавил я спустя секунду, обнимая ее за плечи. — Ты замёрзла. И давай без споров. Идёшь рядом. Если рухнешь — поймаю, не бойся.

Я шагал медленно, подстраиваясь под ее рваный шаг, не выпускал ее из руки ни на мгновение.

— Кстати, — хмыкнул я, когда мы почти дошли до парковки, — мак хочешь? Или мороженое? Надо же как-то подбодрить мою огненную девчонку после такой битвы.

Она рассмеялась сквозь боль и качнула головой. Её смех это рай для моих ушей и колыбельная для моей души.

— Сначала мороженое. А потом мак. Фурия должна восстанавливать силы.

— Фурия, — с нежной усмешкой повторил я и открыл перед ней дверцу машины. — Самая красивая фурия в этом чёртовом городе. Вдруг для самого себя добавил я и посмотрел на Ринату. Она была смущена и удивлена. Одно было понятно. Я ей не безразличен, хоть она и пытается меня вычеркнуть из своей жизни. Но игра началась ещё в тот вечер на балконе и я не сдамся.

— Барсов, их тут нет, — нервно усмехнулась она, сидя в машине. — Можешь не делать вид, что ты мой парень.

Я чуть склонил голову на бок, глядел на нее. Это только вопрос времени. Подумал про себя я и усмехнулся. Рината ещё больше смутился, от чего я ощутил себя в свои подростковые годы, когда я постоянно так её смущал.

— Ах, да, точно, — лениво протянул я. — Привыкаю к новой роли.

"Как же хочется быть твоим настоящим парнем. Если бы я мог, ты бы стала моей ещё два года назад" Подумал про себя я и закрыл дверь и сел в машину.

Обещаю самому себе, что снова сплету наши нити судьбы и больше никто нам не помешает. Обещаю моя любовь.

Я краем глаза наблюдал за ней — за тем, как она, морща нос, закидывала сумку на заднее сиденье. Даже в этом, вроде бы обычном движении, было что-то до боли родное. Черт возьми, даже ее раздражение мне нравилось. Она была настоящая. Живая.

– Всё-таки, – подала голос Ри, хлопнув дверцей и бросив на меня прищуренный взгляд, – зачем ты им сказал, что я твоя девушка? Мы не в каком-то фильме, – с легкой насмешкой вскинула бровь.

Я сглотнул, стараясь держать лицо каменным. Что я ей скажу? Что каждую ночь она снится мне, а днём я думаю о ней как придурок? Что два года я только и мечтал о моменте, когда смогу назвать её своей? Ха. Рассмеется в лицо. Или — что куда хуже — решит, что я совсем съехал с катушек. Хотя, судя по её взгляду, она уже иногда так думает. И всё из-за Руслана, сукиного сына. Не был бы другом — прибил бы к чёртовой матери.

Я резко повернул влево, чтобы скрыть смущение за лишним движением.

– Они ведут себя как животные, – буркнул я вместо объяснений.

– Это я уже поняла, – фыркнула Ри, скрестив руки на груди, – но зачем представляться моим парнем?

Я чуть усмехнулся, глядя, как у неё сердито поджались губы. Маленькая, упрямая... даже смешная в этом своём гневе.

– Это как пищевая цепочка, – пояснил я, выруливая на широкую дорогу. – Они — зайцы. Едят траву. Их больше ничего не интересует.

Она прищурилась, переваривая мою метафору.

– Ну, спасибо, – с издёвкой отозвалась она, – значит, я — трава?

Я едва удержался, чтобы не рассмеяться. Боже, как она хороша в эти моменты — когда надувает губы, фыркает, закатывает глаза. Хотелось остановить машину, притянуть её к себе и сказать: "Тебя я ни с чем не сравню. Ты — моя вселенная."

Но вместо этого я только тепло посмотрел на неё.

– Не обижайся, миллиграмм, – пробормотал я, специально протягивая её любимую кличку, – это просто образ. Но на каждого зайца найдётся свой волк.

– То есть ты у нас этот волк? – прищурилась она, но уголки её губ предательски дрогнули.

– Ну да, – честно признался я, чуть сжав руль.

Она фыркнула, смеясь:

– Надеюсь, трусов с волком ты не носишь?

Я вздрогнул, вспомнив мемы, о которых мы когда-то угорали ночами напролёт. Она засмеялась звонко, заразительно, и я поймал себя на том, что любуюсь ею, каждым её движением, каждым смешком.

– Ну началось, – проворчал я для приличия, хотя внутри меня растеклось тепло. – Ты мне Фила напоминаешь. Тоже как скажет что-нибудь — хоть стой, хоть падай.

– Сам себе друзей выбираешь, вот и терпи, – язвительно поддела она.

– Тебя я как раз не выбирал, – усмехнулся я.

– Конечно, – кивнула она важно, – это я тебя выбрала. В тот день, когда увидела, как ты косички плетёшь, понравилась твоя работа вот и пожалела.

Несколько минут мы ехали в тишине. Только лёгкое постукивание её пальцев по экрану телефона да негромкая музыка из колонок наполняли машину. Я украдкой косился на неё — Рината переписывалась с кем-то, слегка хмуря брови и прикусывая губу. Иногда она улыбалась сообщениям, и в эти моменты её лицо будто подсвечивалось изнутри.

Я перевёл взгляд на дорогу, стараясь не залипать, но это было чертовски трудно. Как можно не смотреть на неё? Даже в молчании она для меня была громче любой песни.

Мы ехали в сторону ближайшего "МаКа". За окнами лениво проплывал ночной город — витрины с яркими огнями, мокрый асфальт, отражающий неон, редкие прохожие, спешащие домой. Ночь пахла бензином, свободой и её духами, едва уловимыми в замкнутом пространстве машины.

В такие моменты я понимал: мне не нужно ничего сверхъестественного. Ни идеальных слов, ни громких признаний. Только вот так — ехать рядом с ней сквозь ночь, слушать, как она печатает сообщения, и ловить каждую её улыбку.

– С кем? – спросил я, не отрывая взгляда от дороги.

– С Русланом, – нехотя призналась Рината, продолжая печатать что-то в телефоне. – Попросила его прикрыть меня перед родителями.

Я кивнул нахмурившись. Почему-то это имя всегда звучало как заноза под кожей.

– Ясно, – глухо ответил я.

Несколько секунд в машине вновь повисла тишина, нарушаемая только шорохом её пальцев по экрану. Вдруг Ри отложила телефон на колени и, чуть наклонившись ко мне, осторожно произнесла:

– Денис...

Я скосил взгляд на неё — в её голосе слышалась та осторожность, которой обычно говорили, когда подходили к дикому животному.

– Зачем тебе нужно было знать, где сейчас находится Олег? – спросила она, почти шёпотом.

При одном только упоминании его имени меня будто обожгло изнутри. Я сильнее сжал руль, побелевшими пальцами вцепившись в кожу. Мышцы на челюсти заиграли от напряжения. Рината это заметила — я краем глаза видел, как она едва заметно дёрнулась на сиденье. Какая бы смелая она ни была — страх проскользнул в её взгляде.

Я медленно протянул руку и аккуратно взял её за ладонь. Осторожно, почти невесомо. Чтобы успокоить её... и, может быть, самого себя тоже.

– Поговорить надо, – наконец выдавил я.

– Ты и поговорить? – слабо усмехнулась она, но глаза её оставались насторожёнными. – Две разные вещи, Денис...

Я тихо вздохнул, отпустил её руку и на мгновение взглянул на неё — на моего маленького, упрямого "миллиграмма", который всё понимал без лишних слов.

– Ладно, – хрипло сказал я. – Этот урод... у него есть откровенные фотографии Авроры. Он угрожает их слить.

Я выдохнул сквозь зубы, вновь сжимая руль так, что костяшки пальцев побелели.

Рината нервно сглотнула. Её лицо сначала вытянулось от шока, а затем нахмурилось в бешенстве.

– Вот сука... – процедила она сквозь зубы. – Урод. Да я бы ему...

– Этим я сам займусь, – перебил я её, усмехнувшись уголком губ, хотя злость внутри кипела, распирая грудную клетку. – Ты сегодня и так насражалась от души, – сказал я, кивнув на её лицо.

Она с лёгкой обидой дотронулась до своей щеки, затем опустила зеркало в машине и начала рассматривать себя.

– Это я только разминалась, – буркнула она, трогая синяк на скуле. – Их там было больше... целая стая гиен.

Я не удержался и тепло улыбнулся, глядя, как она ворчит, хмурится, дотрагивается до лица. Такая настоящая. Такая своя.

И ради неё, ради Авроры — я точно сделаю то, что должен

Мы подъехали к "МаКу", который круглосуточно обслуживал через окно для машин. Неоновая вывеска лениво мигала красно-жёлтым светом, подсвечивая тёмный асфальт под колёсами. Перед нами стояла ещё пара машин — кто-то с сонными глазами заказывал кофе, кто-то смеялся в салоне, держа в руках пакеты с бургерами.

Я опустил стекло, и в лицо сразу пахнуло смесью жареной картошки, кофе и чего-то сладкого. Этот запах был настолько знакомым, что на мгновение стало тепло, словно мы вернулись в беззаботное детство.

Динамик возле окна для заказа трещал от старости.

– Доброй ночи! Ваш заказ? – бодро раздался голос девушки из колонки.

Я повернулся к Ри:

– Что будешь? – спросил, бросив на неё взгляд.

Она всё ещё улыбалась чему-то в телефоне, но, услышав мой вопрос, надула губы, как всегда, когда пыталась сделать серьёзный выбор.

– Картошку фри... и маленький ванильный милкшейк, – наконец выдала она, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, словно это был вопрос жизни и смерти.

Я еле сдержал улыбку и передал заказ через динамик. Нас попросили подъехать ко второму окошку.

Ночное МакАвто будто существовало в параллельной реальности — здесь не нужно было притворяться взрослыми. Только мы, глухая музыка в колонках, мягкий свет фонарей и тёплый запах жареной картошки, перемешанный с ароматом ванили, исходящий от её милкшейка.

Когда я протянул ей заказ, наши пальцы случайно соприкоснулись. Мимолётное прикосновение — едва заметная искра, от которой внутри всё сжалось. Рината благодарно улыбнулась, ловко забрала стакан и фри.

– Спасибо большое, – чуть ли не промурлыкала она, обнимая пакеты, как самое ценное сокровище. – Я тебе что-нибудь должна? – добавила, подняв на меня глаза из-под длинных ресниц.

Я нахмурился:

– В смысле?

– Ну... денег, – пожала плечами она, сделав такой невинный вид, что я только сильнее сжал руль, чтобы не растрепать ей волосы от умиления.

– Нет, – чётко отрезал я, глядя на дорогу. – Ещё раз спросишь такое — больше не буду тебя спасать.

– Ой-ой, – закатила глаза Рината, демонстративно отпив из своего милкшейка. – Думаешь, появился эффектно — так всё? Герой, значит? – с усмешкой спросила она, и я краем глаза увидел, как она дерзко изогнула бровь.

Я усмехнулся, не отвлекаясь от дороги.

– И вообще, – продолжила она, хитро прищурившись, – как ты вообще здесь оказался? Ты что, следишь за мной? – наигранно возмутилась Рината, при этом едва сдерживая улыбку.

– Ага, – подыграл я ей с иронией. – Решил проследить. Вдруг встретил бы твоего таинственного парня. – Я скосил на неё взгляд и добавил с ухмылкой: – А что это он тебя не встречает в такое-то время?

Рината фыркнула, демонстративно отвернувшись в окно.

– Боится по улице ночью гулять, – с вызовом бросила она, а потом, резко повернувшись ко мне, зло сузила глаза. – Хватит ломать комедию! Ты же и так понял, что никого нет.

Я чуть ухмыльнулся, делая вид, что размышляю.

– Да? – протянул я, не отпуская иронии. – Так выходит, ты обманула не только меня, но и своего крестного. Ай-ай, Кострова...

– Барсов! – завопила она, страдальчески заламывая руки, словно я только что смертельно её оскорбил. – Ты невыносим!

Я хмыкнул, не скрывая довольства.

– Я знаю, – гордо ответил я и, наконец, позволил себе коротко взглянуть на неё. Она была взлохмаченная, сердитая, с щёчками, пылающими от эмоций. До невозможности милая.

На секунду захотелось притянуть её к себе за капюшон и поцеловать. Но я только сильнее вцепился в руль.

– Ладно, если серьёзно, – сказал я, чуть сбавляя тон, – я сегодня хотел на тусовку заехать. К одному знакомому. Людей увидеть... пообщаться.

Рината скептически подняла бровь, усмехнувшись.

– На тусовках не общаются, – фыркнула она. – Там пьют и танцуют.

– Ну... это тоже верно, – усмехнулся я, бросив на неё долгий, чуть тёплый взгляд.

И в эту ночь, среди огней города и запаха картошки фри, я вдруг до конца осознал — всё, что мне действительно хотелось, уже сидело рядом. Смеялось, ворчало, спорило... и заставляло моё сердце биться чуть быстрее.

— Так зачем соврала? — тихо спросил я, глядя ей прямо в глаза.

Она тяжело вздохнула и на мгновение отвела взгляд, будто собираясь с силами.

— Хотела, чтобы ты побесился, — ответила она с лукавой усмешкой, сделав шаг ближе ко мне.

Мы стояли в пробке, и я мог позволить себе полностью сосредоточиться только на ней. Ее дыхание было неровным, глаза — полными озорного огня.

— Ты бесился? — игриво спросила она, чуть склонив голову набок, напоминая мне в этот момент задорного котенка.

Конечно, она знала ответ. Знала и дразнила меня нарочно.

И если она хочет поиграть... что ж, будет по её правилам.

Я медленно приблизился к ней, почти вплотную, ощущая тепло её тела в замкнутом пространстве машины. Осторожно, словно боясь спугнуть хрупкий миг, я поднял руку и нежно коснулся её щеки. Она вздрогнула от неожиданности, но не отстранилась — наоборот, замерла, внимательно наблюдая за каждым моим движением.

Ей было интересно, как далеко я зайду.

— И только это? — прошептал я, кончиками пальцев ласково проводя по её коже. — Или что-то ещё?

Она прикусила губу, колебалась, словно на грани признания.

— Я не хотела... — выдохнула она, и на секунду замолчала, собираясь с духом. — ...чтобы ты знал, что у меня никого не было, — тихо призналась она.

Её слова будто ударили током.

Я моргнул, не веря, что услышал это.

Она отвернулась, словно стыдясь своей откровенности.

— Знаешь, как долго я пыталась избавиться от чувств к тебе? — прошептала она, и её голос дрожал.

— Ринат... — я тяжело вздохнул, чувствуя, как в груди поднимается что-то необузданное. — Ты права. Я бесился. И знаешь, что это значит?

Она посмотрела на меня, в глазах — боль и вызов.

— Что ты потерял человека, который был от тебя без ума, — тихо сказала она.

Её слова обожгли сильнее, чем любой упрёк.

Если бы всё было так просто...

Я сжал зубы, пытаясь удержать рвущиеся наружу эмоции.

— Считай так, как тебе удобно, — тихо сказал я и, убирая руку с её щеки, медленно отстранился.

Машина сдвинулась с места. Мы ехали дальше, но между нами висела напряжённая тишина, наполненная всем тем, что так и не было сказано.

Наконец я заговорил снова, голос мой был тихим, но твердым:

— Но знай, те слова в ту ночь были правдой. Мне действительно пришлось поступить так... И я не жду, что ты сразу поверишь. Но если ты позволишь, я докажу, что мои чувства к тебе никуда не исчезли.

Она долго молчала, глядя в окно, словно пыталась спрятать от меня своё лицо.

— Я не могу довериться снова, — прошептала она почти неслышно. — Однажды ты был честен... и я поверила. А потом осталась с разбитым сердцем. Я не хочу снова чувствовать эту боль...

Я протянул руку и осторожно взял её ладонь в свою, прижав к губам, как к чему-то бесконечно ценному.

— Я понимаю, — сказал я. — Но я не отступлю. Я буду рядом, сколько бы времени ни понадобилось.
Буду доказывать каждое своё слово поступкам ... если ты позволишь.

Она наконец посмотрела на меня. И в её глазах сверкнула та самая искра, которую я помнил.

— Разрешу, — тихо ответила она.

«Голубая Лагуна» снаружи казалась обычной — неоновая вывеска мерцала в полутьме, подсвечивая обшарпанные стены грязно-синим светом. Небольшая очередь курящих и смеющихся подростков скучала у входа, а в дверях стоял угрюмый охранник, лениво проверяя документы. Но стоило только переступить порог — и мир вокруг менялся.

Злость захлестнула меня, как цунами.

Каждая мышца в теле была натянута до предела, словно струна перед разрывом. Я ощущал, как горячая кровь приливает к лицу, пульсирует в висках тяжелыми ударами. Кулаки сжались сами собой, ногти больно впились в ладони, но я даже не заметил — меня заполнила одна-единственная эмоция: ярость.

— Денис, — вдруг прошептала Рината, — можно мне с тобой? — в её голосе была тревога.

— Нет, сиди здесь, — твёрдо сказал я, обернувшись к ней. Мой взгляд был холодным и чётким. — Тебе лучше этого не видеть.

— Но... — она хотела что-то ещё сказать, но я резко приблизился к ней, так близко, что её губы задрожали от неожиданности.

— Миллиграмм, — прошептал я, сдерживая рвущуюся наружу ярость, стараясь быть мягким. Передо мной была моя девочка. Моя родная, нежная, самая важная. — Я не хочу, чтобы ты это видела. Я не буду с ним разговаривать мило. Если понадобится, я заставлю его сожрать собственный телефон, — тихо проговорил я, тщательно подбирая слова, чтобы не ранить её уши грубостью. — Там будет... не для таких чудесных глазок.

Её глаза блестели, отражая клубный свет. Она не отступила. Напротив — подошла ещё ближе и неожиданно обняла меня за шею. Я чувствовал, как её ладони дрожат на моей коже.

— Но Аврора — моя подруга тоже, — прошептала она, почти умоляя. — И мне будет намного страшнее, если я останусь здесь одна.

Я замер.

Её слова пронзили меня насквозь.

Я смотрел на неё, на её искренние глаза, и с трудом сдерживал желание тут же прижать её к себе сильнее, поцеловать, утонуть в этих губах, которые столько раз снились мне. Такие родные и такие недосягаемые сейчас.

— Почему страшно? — спросил я, хотя ответ уже знал.

— Я буду переживать за тебя, — призналась она, её голос дрожал.

Я не удержался — на моём лице расползлась улыбка. Горькая, нежная.

— Миллиграмм, — снова прошептал я, срываясь на хриплый смешок. — Я не буду один. Со мной будут парни — Фил и Матвей. Матвея ты видела? Он этой своей клюшкой направо и налево всех разметает. Мы как три богатыря — только без коней и шлемов, — добавил я, вспомнив старый добрый мультик. Даже внешне была какая-то смешная похожесть.

Она слабо улыбнулась, но тревога в её глазах не исчезла.

— Посидишь здесь? Обещаю, я быстро, — сказал я, наклоняясь ближе. Легко, едва касаясь, я поцеловал её в щеку.

Тёплую, нежную. Такую родную.

Вышел из машины, аккуратно закрыв за собой дверь. И всё-таки ни смог не обернуться.

Рината смотрела на меня через стекло, прижимая ладонь к той самой щеке, где только что остался мой поцелуй и улыбалась.

Сразу же увидел, как к парковке подъехала старая «Тойота» это машина принадлежала товарищу по команде Матвея . Двери распахнулись, и из машины выскочили двое — Фил и Матвей. В их глазах не было веселья, только решимость. Я не знал, что чувствовать в этот момент, но знал одно: эта ночь не будет для нас обычной.

— Ну что, босс, — усмехнулся Фил, но в его голосе не было ни капли шутки, а в его взгляде был затаёна яростью. — Готов к возмездию?

Я едва сдержался от того, чтобы не развернуться и не распахать дверь обратно. Ничего не сказал, только ответил хмуро.

— Готов. А вы? И если рядом будут его друзья — их тоже.

Матвей, с его мощной фигурой, достал из багажника биту. Он не выглядел с ней опасно, он с ней просто был — как продолжение его тела. Всё в нём говорило о том, что сейчас будет жёстко. Мне даже не нужно было спрашивать, готов ли он помочь. Всё уже было решено. Это не просто была месть, это был вопрос чести.

Фил заметил мой взгляд, когда я немного замешкался.

— На всякий случай, — сказал он с усмешкой, словно понимая, что именно я подумал. Его глаза сверкали, и я почувствовал, как в нём пробуждается этот звериный инстинкт. — Этих тварей нужно поставить на место.

Он был во всем чёрном как ночь. Такой же тихий, как и Матвей, но в его глазах горела не только решимость, но и холодная ярость. Матвей, с его телосложением, в толстовке с капюшоном выглядел как настоящая угроза.

— И Матвей, — Фил повернулся к нему и прямо посмотрел в глаза, — Почему ты согласился помочь?

Вопрос был прямым, и Матвей не стал скрывать ничего. Его голос был холодным, но в нём проскальзывала та самая боль, которую невозможно было забыть.

— Скажем так, эти твари точно так же поступили с одной девушкой, — его слова звенели в воздухе, оставляя холодок в груди. Его лицо, обычно уверенное, было мрачным, и в его глазах горела не только ярость, но и призрак прошлого.

Фил молчал, ожидая продолжения. Я ощущал, как воздух вокруг нас стал плотным, тяжелым.

— Не только, — Матвей сжал кулаки, как будто его слова сами по себе были оружием. — Они её слили, издевались... И один вообще её изнасиловал, а она... она выбросилась.

Эти слова словно вонзились мне в грудь. Земля ушла из-под ног. Я почувствовал, как мне стало тяжело дышать. Я знал, что это не пустые слова. Матвей говорил с таким гневом, с таким горем в глазах, что это было не просто откровение. Это было откровение души, и это заставило моё сердце биться быстрее. Мы не просто шли сюда за справедливостью — мы шли сюда за правдой. За тем, чтобы всё это не повторилось.

Фил тяжело вздохнул и подался вперёд, чтобы не дать Матвею погрузиться в этот мрак.

— Она была тебе близка? — спросил он.

Матвей, не глядя в глаза, кивнул, не скрывая боли.

— Да, — его ответ был коротким, но тяжёлым как камень. — Но давайте не об этом. Сейчас нужно не дать случиться этому с Авророй.

Я почувствовал, как мои пальцы сжали руки в кулаки. Я уже был готов вырваться из этой тирады мыслей и действий, чтобы всё это закончить, завершить на своих условиях.

Фил молча кивнул.

— Всё понял, — его голос стал твёрдым и решительным. — Давно пора было этим гнидам объяснить, где их место.

Это было сказано так, как будто уже всё решено. Всё, что нам оставалось — только действовать. Мы шагнули к клубу, и с каждым шагом я ощущал, как в груди нарастает ярость. Я не мог и не хотел отпускать этого чувства. Я был готов уничтожить их — и я знал, что мы добьёмся этого.

Мы подошли к дверям клуба, и сразу же почувствовали этот знакомый запах — смесь алкоголя, пота и сигарет. Но в этот раз это не был просто клуб. Это была арена, на которой мы должны были закончить начатое. Это было не просто месть — это было исправление мирового порядка.

Охрана пропустила нас без вопросов. Мы шли, как тени, уверенные в своих действиях. В клубе было темно, только вспышки лазеров срывались с потолка, образуя зловещие картины на полу. Гул музыки сливался с бешеным ритмом моего сердца, и в этот момент я знал, что не отпущу этого ублюдка. Олег не уйдёт отсюда живым, если только не поймёт, что его время истекло.

Я сразу увидел его. Он сидел в углу, распластавшись на кожаном диване, как будто здесь его королевство. С улыбкой, которая была больше похожа на усмешку хищника, он держал в руках телефон. Рядом с ним было несколько парней и две девицы, пьяные, смущённые его вниманием. Они смеялись, а он показывал им фотографии.

Фил прошёл вперёд, его лицо было как камень. Он не шутил. Это был не тот парень, с которым можно было просто поугарать.

— Там он, — сказал Матвей, указывая на Олега. Его голос был холодным, даже немного злым, но это было ещё не то. Мы шли за правдой, и он знал это.

Матвей не сказал ни слова. Он уже шагал вперёд, и я чувствовал, как его тень нарастает, как некий бурный поток, готовый вырваться наружу. Он был камнем, готовым рухнуть на голову тому, кто осмелится встать на его пути. Его молчание было его оружием — в нём было больше угрозы, чем в самых громких криках.

Олег заметил нас. Он медленно поднял глаза, и его ухмылка стала ещё более ехидной. В его взгляде читалась самоуверенность, как будто он уже знал, что будет на его стороне, но это было всего лишь мгновенным заблуждением.

— Ну, что у нас тут? — сказал он, с наслаждением оглядывая нас, будто мы были его игрушками, которые он мог растерзать в любой момент. Его дружки начали вставать, но я не обратил на них внимания. Мы были здесь за одним — за местью.

— О какие люди, — протянул Олег, — Дениска с Кипра прилетел, — заржал он, указывая своим друзьям Стёпе и Вите. Слава, низкий, крепкий парень с короткой стрижкой, и Витя, длинный и худощавый, с видом старого храброго щенка, готового подставить лысую голову под первый удар. Оба были в тёмных спортивных костюмах, с мутными глазами, полными цинизма.

— Да, разговор есть, поболтать хотим, — сказал я, указывая им на чёрный выход, где меньше всего людей, меньше свидетелей.

— Не вежливо такому человеку, как ты, Барсов, отказывать, — усмехнулся Олег своей улыбкой, и меня передёрнуло. Его смех был как нож в спину. Фил и Матвей переглянулись между собой и пошли за мной. Бита Матвея была при себе, он был готов, что они могут на нас напасть.

Выйдя на улицу, я ощутил свежесть ночи, которая контрастировала с горячим напряжением, сгустившимся в воздухе.

— Зачем пожаловали... О, Матвей, — усмехнулся Стёпа, смотря на хоккеиста, — Давно тебя не видели, что решил вспомнить нас?

— Решил в глаза ваши посмотреть, — говорил он холодно. Это было не просто заявление, а вызов, в котором Матвей сдерживал всю свою ярость. Чувствовалось, что у них было своё тёмное прошлое, за которое Матвей был готов убить. — Сначала над одной издевались девушкой, теперь над второй?

— Это столько лет назад было, я её уже даже и забыл, — расхохотался Олег, а я почувствовал, как весь мир вокруг Матвея начал сжиматься, как будто он сейчас будет давить всех нас. — Но она была горячей, мне тогда даже понравилось, — Фил положил руку на плечо парня и шепнул ему что-то, что сразу сделало атмосферу ещё более угрожающей.

— Олег, — обратился я к парню, не скрывая своего гнева, — удаляй фотографию моей сестры, — холодно сказал я ему.

— А то что? — усмехнулся он, но в его глазах мелькнуло неуверенное сомнение. Он, возможно, не осознавал, что его часы тикают.

— А то пожалеешь, — ответил я, ощущая, как каждый нерв в теле натягивается как струна.

— Не боишься, что из-за твоего наглого языка она пострадает сильнее? И не только она, — зловеще сказал Витя, его слова были как дымящийся уголь, готовый в любой момент взорваться.

Фил шагнул вперёд. Его шаги звучали уверенно как приговор. Его голос прозвучал весело, но в его глазах было столько опасности, что я почувствовал, как мурашки ползут по коже.

— Ты даже не знаешь, что с тобой сейчас будет, Олежка, — сказал он с издевкой, но сразу же подёрнул плечом, как бы подготавливая его к удару. Он хотел видеть, как Олег будет бояться.

— Ты думаешь, что можешь посмеяться? — вмешался Матвей, его голос был низким, хриплым от ярости. Он был как зверь, который наконец выпустил зубы, готовый рвать на части. Его рука крепко сжимала биту, и я видел, как его тело напряглось, готовое к действию. — Ты будешь платить за каждый твой грех, Олег.

Олег посмотрел на него с насмешкой, но его глаза начали терять уверенность. Он не мог понять, что происходит. Он всё ещё думал, что мы просто обычные парни, которые испугались его глупых слов.

Но он ошибался.

В этот момент я прыгнул на него. Его смех оборвался, когда я с силой ударил его кулаком прямо в лицо. Его голова откинулась назад, и он едва не упал. Я не дал ему оправиться и врезал ещё один удар, на этот раз в живот. Он согнулся, задыхаясь, но его гнусная усмешка не исчезала с его лица.

— Ты всё ещё думаешь, что это шутки? — я задыхался от ярости. Он не заслуживал ни жалости, ни пощады.

Матвей был рядом. Он взял одного из его парней за грудки и поднял в воздух, словно того, кто весит меньше. С силой он швырнул его на пол, где тот с глухим стуком упал. Звук был таким, как будто рушился целый мир. Матвей не хотел просто напугать их. Он хотел их сломать, чтобы они не смогли больше никому угрожать.

Фил, не теряя времени, зацепил другого парня за шею и потянул к себе. Его удар был быстрым и точным. Рука Фила молниеносно метнулась, и парень рухнул, будто его изрезали тысячей иголок.

Олег, видя, что происходит, начал пятиться назад, но не успел. Я влепил ему ещё один удар — на этот раз по подбородку. Его челюсть пошла в сторону, и он рухнул на пол, как мешок с картошкой. Его рот открылся, и кровь потекла по его подбородку, пачкая асфальт. Он не двигался.

— Ты получил то, что заслужил, — я стоял над ним, моя рука тяжело опустилась вниз, и он больше не двигался. Глаза Олега были полны страха и боли. Он больше не смеялся.

Матвей посмотрел на меня, его лицо было ещё более мрачным, чем прежде. Он повернулся к своему оппоненту, который пытался встать. С каждым движением Матвея его рука с битой казалась всё более смертоносной.

— Ты мне всё ещё что-то скажешь? — его голос был холодным, и в нём не было ни жалости, ни страха. Это был голос человека, который больше не может терпеть издевательства.

В этот момент, словно по команде, мы все встали рядом. Наши глаза встретились, и мы понимали, что теперь мы не просто уходим. Мы оставляем позади их страхи, их запугивания, их грязные игры.

Мы ушли, оставив их в клубе, где они остались в реальности, которую они сами для себя выстроили. Теперь всё было завершено.

Только звуки нашей драки эхом отдавались в темной ночи, и я знал, что сегодня мы не просто наказали их, мы освободили всех, кто когда-либо страдал из-за этих людей.

— Удаляй фотографию, — сказал я холодно, не давая ему возможности протестовать. Он, очевидно, знал, что это не просто просьба. Я видел, как его пальцы замерли на экране. Он посмотрел на нас с вызовом, но в его глазах уже не было той уверенности, с которой он привык держать в страхе всех вокруг.

— Да что вы себе позволяете?! — рыкнул он, его голос стал агрессивным. — Вы думаете, я просто так удалю это? С кем вы вообще связались?! Вы знаете, кто я?

Матвей шагнул вперёд и, не сказав ни слова, выхватил телефон у Олега из рук. Он быстро проверил, где именно находится фотография, и с яростью нажал кнопку удаления. Олег ещё попытался вырвать телефон обратно, но Матвей уже сжал его руку так, что тот не мог пошевелиться.

— Удалил. Теперь ты за это ответишь, — сказал Матвей, бросив телефон Олегу в грудь.

Олег, злился и кричал, что мы все ещё пожалеем о том, что сделали, но его угрозы уже не имели никакой силы. Его взгляд стал нервным, и он, судя по всему, начал осознавать, что заигрывать с нами больше не выйдет. Он все ещё пытался сохранить достоинство, но он знал, что не сможет одержать верх.

— Ты ещё скажешь, что нас полиция не накроет? — прошипел он, сжав кулаки. — Подумаешь, ты вот так со мной поступил, я тебя запомню.

Я встретил его взгляд, не отводя глаз, и в моем голосе прозвучала угроза, которую он сразу понял.

— Ты ещё хочешь угрожать? Думаешь, твоя полиция поможет? — сказал я, склонив голову. — Смотри, что у меня есть на твоём телефоне. Ты не один такой здесь. Если хочешь, мы можем поговорить с твоими друзьями. Ты ведь хорошо их защищал, правда? Пора ответить за твои же слова и действия.

Олег сжался и, несмотря на свою внешнюю уверенность, потерял всякое мужество. Он пытался придумать ответ, но уже не мог. Мы покинули его и, не обращая внимания на его пустые угрозы, двинулись к машинам.

Когда мы подошли к машине, я заметил, как Рината сидит на переднем сиденье. Её лицо было бледным, а глаза такие большие, что казалось, она смотрит в темноту, не замечая нас. Я ни мог не заметить, как её руки дрожат, а дыхание становится все более поверхностным. В тот момент я понял, что всё, что мы пережили, в этот момент оказалось ничем по сравнению с тем, что происходило у неё в голове.

Она взглянула на нас, и сразу же стало понятно, что она не в силах справиться с волнением. Я заметил, как её глаза наполнились слезами, а потом она выдохнула, словно пытаясь зажать паническую атаку.

— Денис, что с вами? — её голос был срывающимся, и она продолжала смотреть на нас с таким ужасом, что я почувствовал, как её тревога передаётся мне. — Я думала, что... что с вами что-то случилось! Я... я так испугалась, что... что не успела ничего сделать.

Она не могла остановиться, и её слова сливались в поток, как будто она высказывала все свои страхи и переживания за несколько секунд. Моя голова всё ещё была полна гнева и усталости, но я постарался сдержать себя, чтобы успокоить её. Ведь это было важнее всего.

Я сел рядом с ней, наклонился немного вперёд и осторожно положил руку ей на плечо, как бы пытаясь притянуть её к себе, дать почувствовать, что мы живы, что всё в порядке.

— Всё нормально, Рината. Мы живы, — сказал я как можно спокойнее, но сам чувствовал, как внутри все нервные окончания сжались от напряжения. Но ей нужно было слышать мои слова. И вот, я увидел, как она пытается взять себя в руки, но тревога не отпускала её.

— Я не могла понять, где вы... — Она задохнулась, её губы дрожали. — Я думала, что с вами что-то случилось. Всё, что я представляла, что могло случиться, было хуже всего...

Я понимаю её. Она переживала за нас, думала о нас, когда мы были далеко. Но я знал, что сейчас моя задача — успокоить её. Нужно было, чтобы она успокоилась и почувствовала, что всё, что было, осталось позади.

— Рината, всё в порядке, правда, — я сжал её плечо чуть сильнее, чтобы она почувствовала поддержку. — Мы с Филом и Матвеем, всё будет хорошо. Просто ты должна успокоиться.

В этот момент Фил и Матвей сели рядом, и я видел, как их лица тоже были затянуты усталостью и напряжением, но они всё равно присоединились к нашему разговору. Матвей наклонился и мягко сказал:

— Рината, прости за всё это... Мы не хотели, чтобы ты переживала. Мы все с тобой. Всё будет хорошо.

Матвей ещё раз глянул на меня, и в его глазах я увидел что-то вроде понимания и решения, что в этот момент нам нужно быть сильными для неё. Я почувствовал, как её плечи немного расслабляются, и её дыхание становится глубже. Это был хороший знак. Но она всё ещё нервничала. И тогда я увидел, как она заметила Матвея в первый раз.

— Ты... ты Матвей, да? — Рината как-то несмело произнесла его имя, явно пытаясь разобраться в происходящем. Я заметил, как она оценивающе посмотрела на него, будто впервые встречала его в этом напряжённом контексте.

Матвей кивнул и протянул ей руку.

— Да, я Матвей, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Рад познакомиться. Знаю, что сейчас не лучший момент, но мы будем рядом.

Рината посмотрела на его руку и, немного колеблясь, пожала её. В её глазах всё ещё был страх, но я видел, как она начинает немного успокаиваться, понимая, что мы рядом. Всё, что было — это прошлое, а будущее начиналось прямо сейчас.

Я снова повернулся к ней и с лёгкой улыбкой сказал:

— Всё получилось, Рината. Всё будет хорошо.

Она посмотрела на меня с благодарностью, но в её глазах всё ещё оставалась тревога.

— Правда? Ты уверен? — её голос дрожал, но было видно, что она старается держаться.

— Да, миллиграмм, — ответил я, немного подшучивая, чтобы разрядить атмосферу. — Они ответили по заслугам. И с Авророй, и с тобой всё будет хорошо. Мы все пройдём через это.

Она кивнула, и я почувствовал, как её напряжение немного ослабло. Фил с Матвеем переглянулись, и оба молча кивнули. Мы все понимали, что Рината перепугалась за нас, за то, что она не знала, как всё закончится, что мы вернёмся или не вернёмся. Но сейчас, сидя в машине, все эти страхи, казалось, рассеивались. Она была рядом с нами, и мы были рядом с ней. Мы все были целы.