Воскрешение Любви
С той ночи прошло два дня. И все стало ясно. Олег — тот самый Олег, в которого она так верила, — нагло изменил Авроре с нашей одногруппницей Элис.
Это было мерзко. По-настоящему. Не просто "ошибка" или "недоразумение", как он потом попытается это подать. Это было осознанное, расчетливое предательство.
Я зашла в наш общий чат — тот самый, где обычно скидывают мемы, обсуждают пары, планы на выходные. И всё подтвердилось.
Там мелькали сообщения, полные иронии, полушепота, косых намёков, будто все давно знали, а сказать боялись.
Да что там — просто не хотели вмешиваться. Легче ведь молчать, правда?
Элис, как оказалось, сама не скрывала "своё достижение". Её сторис были слишком откровенны. Вечеринка Блики от фонаря. Чья-то куртка, которую я узнала. Его куртка.
Следом и их совместная фотография с подписью "Любимый"
Я сжала телефон в руке так сильно, что побелели пальцы. Аврора. Боже, как ей сейчас больно? Мы с ней переписывались каждые пять минут. Без пафоса, без фильтров, без попыток казаться сильнее, чем есть. Я не солгала ей в тот вечер — вернуть всё назад будет чертовски трудно. Но одно я знала точно: я прощу ей любой поступок. Любую ошибку. Потому что наша дружба... она не идеальная.
Это не та дружба, про которую пишут в книгах, где подруги носят одинаковые кулоны и заканчивают друг за друга фразы.
Не как в романтических комедиях, где ссоры заканчиваются хеппи-энд через три минуты.
Мы с Авророй часто ссоримся. Часто не понимаем друг друга, злимся, отворачиваемся.
Иногда неделями молчим из-за глупостей. Иногда говорим слишком резко. Но что бы ни случилось — мы всегда связаны.
Какими-то тонкими, почти невидимыми нитями. Словами, которые были сказаны давным-давно, и воспоминаниями, что не сотрутся.
Эта связь не требует доказательств. Она просто есть. И именно она делает нашу дружбу настоящей.
Настоящей, а не идеальной.
Я смотрю на своё отражение в зеркале — и не узнаю себя. Не потому что выгляжу плохо. Внешне — всё идеально. Чёрный топ с открытыми плечами облегает фигуру так, будто создан именно для меня. Кожаные брюки сидят безупречно, подчёркивая силу в каждом движении. В руке — куртка, которую я всё ещё не надела, будто она может защитить от того, что скоро случится. Белые кроссовки — мой последний островок уюта в этом вылизанном образе. Я красива. Чужим взглядом — да. Но не сегодня. Не себе.
Волосы мягко ниспадают по спине — длинные, тёмно-каштановые, с лёгкими волнами. Я столько раз слышала, как они "волшебно струятся", как "такие только в рекламе". Но всё это сейчас звучит как из другой жизни.
Сердце ноет. Через несколько минут я увижу его. Человека, которого не видела два года. Человека, который когда-то был всем. И который однажды сделал вид, что я — никто. Растоптал мои чувства и выбросил, как что-то ненужное и отвратительное.
А теперь мне нужно делать вид, что ничего не произошло. Что всё в порядке. Что между нами нет боли, нет обид, нет тех слов, после которых я плакала по ночам, зажимая рот, чтобы не услышал Руслан.
Я должна улыбаться, говорить спокойно, смотреть в глаза и не дрогнуть. Ради мамы. Ради папы. Ради Руслана, который всё ещё считает, что мы в хороших отношениях. Что тот человек — часть нашей жизни. Что я не сломалась.
Я красивая. Да. Но внутри — хаос, тревога и почти паника. И всё же я глубоко вдыхаю, выпрямляю спину, поправляю волосы. Рука немного трясётся, и нервоз проносится по всему телу. На первом этаже услышала весёлые крики мамы и как входная дверь открывается и закрывается.
"— Пора идти. Представление начинается," — произношу я в голове и делая глубокий вдох и выдох выхожу из комнаты и закрываю дверь.
Сегодня мы нашими семьями собрались в ресторан. Эта идея была тети Полины и мама с удовольствием приняла её предложение. Конечно немного расстроилась, что не смогу отравить или плюнуть в еду Дениса, но ладно, переживу. Мало того, что мне придётся его терпеть, так ещё и готовить для него, пускай идёт лесом.
С этими мыслями я спустилась со второго этажа и прошла в гостиную.
Снова я перенеслась в тот день, когда я так же впервые выходила к семье Барсовых. Если тогда меня за руку держал старший брат, то теперь я была одна.
Мама оглянулась в мою сторону и подойдя ко мне нежно взяла за руку и повела в круг гостей.
— Здравствуйте, — поздоровалась я с дядь Димой и тёть Полиной.
— Привет, Рината, — радостно поздоровался со мной Дима и обнял меня и я обняла его в ответ. Потом так же и Полина.
С самого детства рядом со мной был Дима. Не просто друг отца — он был моим вторым отцом. Я даже не могу вспомнить момент, когда его не было рядом. Учил быть сильной, когда хотелось заплакать. Он не давал советов, которые звучат как лекции, он просто был рядом — молча, уверенно
А Полина... Полина — совсем другое. Мамина подруга, вечно с кофе в руках и ярким голосом, как звон стекла. Она всегда появлялась с какой-то новой историей, вечно что-то обсуждала, хохотала так, что её смех можно было услышать ещё за дверью. С ней было тепло, как будто она приносила в дом солнце даже в самый пасмурный день. Но я знал, что за всей этой лёгкостью скрывается стальная воля. Она знала всё — о маме, обо мне, о нашей семье. И если бы кто-то попробовал причинить нам боль, Полина разорвала бы его в клочья, даже не смазав помаду.
Для меня она была как тётя, но не по крови — по душе. Та, что всегда почувствует, если ты врёшь, и всегда даст обнять, если уже не можешь держаться.
Полина и Дима — две противоположности, которые дополняют друг друга.
— А где ваши дети? — спросила Дилара у Полины.
— Они ещё на улице, Денис машину паркет, а Аврора с ним, — сказала Полина обнимая своего мужа.
— Без помощи не как, — усмехнулась я, — возьмёт ещё наедет на дом.
Все дружно посмеялись и входная дверь снова хлопнула.
— Это наверное Руслан, пойду к нему, — отозвалась я и пошла к прихожей.
Действительно был Руслан, но не один. Рядом с ним разувалась Ава.
Она стояла у зеркала, словно актриса перед выходом на сцену. В этом красном платье она выглядела как героиня голливудской драмы — яркая, эффектная, с идеальной укладкой и безупречным макияжем.
Но я знала правду.
Знала, что за этим блеском — боль.
Что за этой стойкой спиной — бессонные ночи, заплаканные глаза, которые она мастерски замазала консилером.
— Рината, в следующий раз ты пойдёшь парковаться, — говорил мне брат смеясь.
— Ты с ними, что ли был? — спросила я облокотившись на стену и усмехнулась.
— Да этот дебил уже забыл ,как на машине парковаться нормально, — говорил брат подходя ко мне, — Я ему говорю сдавай назад по прямой, а он как левее начнёт, — возмущался он и я улыбнулась, — Где родители?
— В зале, только папе не попадался, он ещё помнит то день рождения, — усмехнулась я, а он со вздохом пошёл к ним. Тогда он в пьяном угаре приехал домой в три часа ночи. Имениник развес друзей на машине Руслана по домам. Лицо родителей надо было видеть, они же думала, что если на машине, то пить не будет, но у Руслана были другие планы. Но благодаря ему, я незаметно смогла пробраться домой через гараж и лечь спать, пока родители с ним разбирались и я как хорошая сестра следующий день за ним ухаживала и прикрыла перед папой.
— Ты как? — спросила я, оттолкнувшись от стены.
— Уже лучше, Денис хочет поговорить с Олегом, — говорила подруга приобнимая меня в качестве приветствия.
— Ой, только его не хватало, — скривилась я и отстранилась от Авы внимательно на неё смотря.
— Всё нормально? — бросила она и посмотрела вниз на себя.
— Ты выглядишь потрясающе, — ответила я, и это была правда. Но я бы отдала всё, чтобы она сейчас чувствовала себя хотя бы наполовину так же, как выглядела.
Аврора держалась. Держалась, словно упрямо цеплялась за эту глянцевую маску, пока внутри всё кричало. Я видела, как дрожат её пальцы. Как на секунду задерживает дыхание, чтобы не позволить себе заплакать прямо здесь.
Но она стояла. В платье, которое само по себе как вызов. В губной помаде цвета крови. С глазами, в которых боль — но и огонь.
И я знала — этот огонь сожжёт всё к чертям, даже если сначала он обожжёт её саму.
— Ты сама как? Сможешь? — спрашивала она меня и так же внимательно взглянула на меня, — выглядишь, как дерзость воплоти, — усмехнулась она.
— Выдержу, — вымучена улыбнулась я и Аврора рукой поправила мои волосы.
— Если что, скажи, мы придумаем, как уйти, — сказала она и я ей кивнула и направила её в гостиную.
Достав ключи от байка из куртки переложив их в сумку хотела я уйти, но не успела.
— Аврора, я наконец-то припарковался, идеально ровно, — голос за спиной был до боли знаком.
Он зашёл, не взглянув. Думал, что это его сестра стоит.
Но когда поднял глаза — замер.
И я тоже.
Он изменился. Стал выше, шире в плечах. Волосы чуть длиннее, взгляд глубже. Он мужчина, а не тот парень, что ломал мне сердце.
Но я тоже изменилась. И он это увидел.
Он не мог оторвать взгляда. Я почувствовала это каждой клеткой.
— Привет, Денис, — сухо бросила я, когда он сел, чтобы развязать шнурки.
Он всё ещё смотрел на меня, будто впервые.
Я подошла ближе. Наклонилась. Почти шепотом, прямо у уха:
— На младших сестёр слюнки не пускают. — прошептала я со злорадством и почувствовала, как он на мгновение перестал дышать.
— Я знаю, что ты рад меня видеть, но давай не так откровенно. — как кошка элегантно выпрямилась я и развернувшись на носочках пошла в зал . Высоко подняв голову, будто ничего не было. Хотя сердце — колотилось, как бешеное.
Но теперь мы не дети.
И правила игры другие.
Я почувствовала себя будто на чужой планете — красивой, дорогой, немного кинематографичной. Всё здесь выглядело так, словно его оформили для съёмки сцены из модного фильма: глубокие тени, зеркала, которые отражали больше, чем хотелось бы, и этот потолок, усыпанный крошечными светящимися шарами, будто мы сидим под звёздным небом, но в очень чётко выверенном порядке.
Темнота тут была не пугающей, а обволакивающей — как бархат. Стены цвета мокрого асфальта, матовые, строго-лаконичные, украшены сухими ветками в чёрных вазах — почти как инсталляции из галереи. Даже они выглядели слишком элегантно, чтобы к ним прикасаться. Всё кричало о стиле, сдержанности, вкусе.
Столы из тёмного камня с лёгкими золотистыми прожилками выглядели как что-то, чего я боялась поцарапать. Хрустальные бокалы сияли, даже если на них просто падал слабый свет, а на каждом столике — маленький букетик сухоцветов, хрупкий и точный, как сама атмосфера в этом месте. И кресла — чёрные, гладкие, с изгибами, словно из журнала о дизайне.
Я сидела, немного скованная, стараясь не показывать, что мне непривычно. Рядом — Денис, спокойный, будто так и должно быть. А я — будто случайно сюда попала. В этот ресторан, в этот вечер, в это ощущение чего-то важного. Даже бокал в руке казался мне хрупким, как я сама в этот момент.
В этом ресторане всё казалось слишком идеально. Как будто попала в чью-то инстаграм-картинку, а не на обычный семейный ужин. Потолок — весь усыпан светящимися шарами, словно маленькими лунами, отражающимися в зеркалах. Столы — холодные, мраморные, идеально сервированные, бокалы звенят от любого движения. Пространство вокруг казалось глянцево-искусственным, как и вся эта встреча.
Мы сидели двумя семьями. Мои — мама , папа , брат Руслан. И — Полина, Дима, Аврора... и он. Денис.
Я села как можно дальше от него, но всё равно чувствовала его взгляд на себе. Прямо в висок. Как будто хотел прожечь дыру в моей голове. Или в сердце. Не знаю, где болело сильнее.
— Ну, Денис, рассказывай, как тебе учёба на Кипре? — Мама спросила так радостно, что её улыбка казалась искренней.
— О, мне очень понравилось, — охотно ответил он. — Жил недалеко от Лимассола. Универ был крутой, у нас же партнёрка с их айти-факультетом. Всё суперсовременно, много практики...
Я сделала вид, что слушаю, улыбнулась. Но внутри всё сжималось. Хотелось вылезти из этого красивого чёрного платья, сесть на байк и уехать далеко. Очень далеко. С ним сидеть за одним столом — пытка. Предатель. Он, блин, предал всё, разрушил все.
— Как быстро вы выросли, — протянула Полина, осматривая нас всех. — Аврора и Рината уже заканчивают первый курс... Руслан давно работает... Денис — почти выпускник.
— Время летит, — вздохнул папа. — Помните, как в детстве они вместе проказничали?
— Ага, — хмыкнул Дима. — Как Рината с Авророй застукали Руслана и Дениса с той дорогушей вазой?
Я хмыкнула, глядя на бокал воды. Я хмыкнула, глядя на бокал воды, когда к нашему столу подошёл официант. Он с улыбкой принёс наши заказы. На столе оказались роллы разных видов, с яркими кусочками авокадо, тунца и икры, словно маленькие произведения искусства. Затем перед нами поставили супы — ароматный том ям с чили и пряными травами, а также рамен с ломтиками свинины и зелёным луком.
К бокалу вина мы подняли тост, наслаждаясь его лёгким фруктовым вкусом, мама на удивление к нему даже не притронулась. Для меня и Авроры принесли зелёный чай — свежий и успокаивающий, а для Руслана и Дениса — освежающие пинаколады, с крошками льда и ломтями ананаса. Вся эта еда и напитки создавали атмосферу уюта, но я всё равно чувствовала, как тяжело мне быть здесь рядом с ним.
— Жалко, что веселье быстро закончилось. Я бы ещё поиздевалась над Денисом.
Он, конечно, не промолчал:
— Ты всегда была жестокой, Рината.
Жестокой?.. Серьёзно? Я чуть не задохнулась от злости. В голове промелькнуло: А ты тогда как поступил, а? Если я такая жестокая, то кто ты тогда?
— Не тебе судить, Денис, — процедила я сквозь зубы. — Лучше на себя посмотри.
— Дорогая, — вмешалась мама, — что случилось?
Руслан фыркнул:
— Да она всегда такая, как колючка.
Я пнула его под столом. Он — в ответ. Мы оба сделали вид, что ничего не происходит.
— Вот выросли, а ведёте себя как дети, — всплеснула руками мама.
— Прям как мы с Лёхой в молодости, — рассмеялся Дима. — Помнишь, как я учил Ринату на мотоцикле кататься?
Аврора аж подалась вперёд:
— Так это ты её научил?
— Конечно я, — гордо кивнул Дима.
Мне до сих пор смешно вспоминать, как всё началось. Я просто стояла рядом, когда Дима на заднем дворе копался в своём мотоцикле и потом проверял мотоцикл Авроры. Он, как всегда, в чёрной футболке, с вечно запачканными руками и этим своим взглядом, в котором читалось: «Ну что, попробуешь?»
— Я? — спросила я тогда как будто не мечтала об этом с тех пор, как впервые увидела, как он срывается с места и исчезает за поворотом. Как будто не я с удовольствием и с адреналином смотрела на Аврору и Дениса, которые участвовали в гонках.
Он только усмехнулся и кивнул.
— Ты. Хватит уже прятать свой интерес, Ринатка.
И всё. Через полчаса я уже сидела на байке Авроры, который стоит у нас уже больше месяца без дела он держал руль вместе со мной, объяснял, как чувствовать баланс, как слушать звук двигателя, как не сжимать тормоз из страха. Я ошибалась, глохла, чуть не падала — а он ни разу не прикрикнул. Только поднимал бровь и спокойно говорил: «Ты умная. Просто отпусти страх.»
Папа, конечно, узнал почти сразу. Как и всегда — не от меня, а от какого-то всевидящего соседа.
— Что ты, прости господи, творишь? — ворвался он на задний двор, когда я уже уверенно каталась по кругу.
Дима даже не обернулся, только протянул:
— Учусь быть хорошим крёстным отцом.
Папа выдохнул, развёл руками и сдался с той самой фразой, которая теперь стала семейной шуткой:
— Своих байкеров вырастил, теперь и до моей кровинушки добрался... Хорошо хоть Руслана не трогаешь, а то ты был бы многодетным отцом.
Я тогда рассмеялась, а Дима только пожал плечами:
— А что, у тебя дети с характером. Я — только помогаю им этот характер не потерять.
С тех пор мотоцикл стал не просто железом на двух колёсах. Он стал символом свободы. А Дима — тем, кто первый в меня эту свободу поверил.
— Своих детей научил, теперь до моей принцессы добрался, — махнул рукой папа. — Прямо как будто новых байкеров создаём для заездов Гремлена и Вандала.
— Подожди, — Денис нахмурился. — Ты умеешь водить? С каких это пор? Ты же раньше боялась, даже со мной никогда почти не ездила?
Я взглянула на него, сдерживая раздражение:
—С тобой конечно опасно. Даже машину припарковать не смог с первого раза.
Руслан захохотал, подхватила Аврора:
— Лучше его паркуется только крот!
— Да это разные вещи, — буркнул Денис. — Спасибо, Рината, теперь они весь вечер смеяться будут. Из-за тебя миллиграм
Я сглотнула. Аврора под столом слегка коснулась моей ноги. В её взгляде читалось: Держись. Я рядом. Мы справимся.
— Надеюсь, самый младший в семье будет просить научить кататься на велосипеде, а не на байке, — внезапно сказала мама.
Мы все уставились на неё.
— Мама... — Я прошептала. — Ты беременна?
Она кивнула. Папа вскрикнул от радости, подхватил её и закружил прямо посреди ресторана.
— Так, убираем вино! — скомандовал он. — Наливайте сок!
Смех. Поздравления. Объятия. В этот момент я хоть немного забыла, что рядом Денис.
- Интересно, на кого будет похож? — задумчиво произнесла Полина,
Я взяла чашку с чаем и, отпив глоток, ощущала, как горячий напиток согревает меня изнутри. Поглядывая на маму, я тихо произнесла: — Мне кажется, и на маму, и на папу. — Это было правдой: я представляла, как этот малыш будет расти, как мы с Русланом станем старшими братом и сестрой, и эта мысль действительно обрадовала меня.
Руслан хмыкнул, склонив голову в сторону, и с лёгкой усмешкой произнёс: — Если будет похож не на тебя, я буду рад.
Я сразу смерила его взглядом, наполняя его ядовитой ненавистью. И, не колеблясь, пнула его под стол, заставив его чуть подскочить. Он не дал мне шанса — тут же ответил мне тем же, и вот мы снова были в самом разгаре нашего привычного противостояния. Злые, но знакомые перепалки, которые почти всегда завершались смехом.
Но на этот раз не выдержала Аврора. Она отложила свою чашку, облокотилась на стол и, облокотившись на руку, с укоризненным взглядом повернулась к Руслану.
— Руслан! Хватит уже, пинаться! Ты уж как будущий старший брат, а не как младший ребёнок! — её голос был ярким и полным недовольства, и она подмигнула мне, словно предлагая свою поддержку.
Руслан тут же надулся, будто обиженный на весь мир.
— А я-то что сразу? — проворчал он, показывая на меня пальцем. — Это она начала!
Я подняла брови, оглядывая его, не скрывая своих эмоций. Было похоже, что даже мои глаза могли бы выразить больше, чем все слова.
В тот момент мама, сидя с бокалом вина в руках, покачала головой, глядя на нас с сожалением, но и с улыбкой. Не выдержав этой сцены, она наконец-то сказала:
— Я умываю руки, это не мои дети, — произнесла она, как будто с облегчением, оглядывая нас всех. — Нам их кто-то подкинул...
Полина первым рассмеялась, её смех был тёплый и искренний, и, не сдерживаясь, она положила руку на живот, как будто, чтобы облегчить себе этот приступ веселья. На секунду я увидела, как её глаза наполнились радостью, и это было заразительно.
Я тоже не смогла удержаться и расхохоталась. Мама , видимо, сама не ожидала такой реакции. В ответ её губы сложились в улыбку, и она закрыла лицо руками, как будто пытаясь скрыть свой смех от нас.
Руслан, совершенно забыв про свою злость, тут же присоединился, а потом и Аврора, поддавшись этому моменту, разразилась смехом. Весь этот момент словно наполнил нас чем-то светлым и ненапряженным, будто мы вновь стали детьми, забыв о всех обидах и претензиях.
Папа , ещё продолжая держать бокал с вином, тоже не сдержался, и с громким хохотом хлопнул маму по спине, как будто поздравляя её с победой в этом маленьком сражении.
— Нам их подкинули! — засмеялся он, как будто с удовольствием добавляя ещё одну нотку веселья в этот момент.
И вот, когда смех эхом разнесся по ресторану, а все мы сидели, покачиваясь от смеха, я почувствовала, как на душе стало легче. В такие моменты я осознавала, насколько важны эти простые моменты — не в борьбе, не в ссорах, а именно в таких лёгких, смешных и счастливых мгновениях.
Мы сидели, наслаждались едой и разговаривали.
— Ты сейчас где работаешь? — спросил Дима, повернувшись к Руслану с интересом.
— Всё там же, в МЧС, — ответил Руслан с лёгкой улыбкой. — Хочешь, расскажу, как мы одну даму из окна снимали, а она нам потом борщ варила?
Все рассмеялись, и эта лёгкость в разговоре словно сняла напряжение, которое накапливалось за ужином. На мгновение мне стало легче, и я почувствовала, как напряжённость от разговора с Денисом отступила. Но тут слово взял папа.
— Мы с Димой же планировали породниться через детей, а не мотоклуб создать! — вздохнул он, явно шутя, но взгляд у него был серьёзный.
Я не могла не ответить.
— Если Аврора когда-нибудь сойдётся с моим дураком братом, — смеясь говорила я, представляя этот дуэт, — я каждому из вас яхту куплю.
Руслан фыркнул и поморщился, как будто не особо был рад, что я так его назвала, но я знала, что он уже привык к моим подколкам. Смеясь, я заметила, как все чуть расслабились, и атмосфера стала чуть легче.
Дима продолжал свои шутки:
— А ты, сынок? — повернулся он к Денису. — К Ринатке не присматриваешься? Красавица ведь выросла. Не отказался бы от такой невестки для моего сына
Я ощутила, как сердце екнуло, будто кто-то вонзил в него тонкую иглу. С одной стороны, эти слова звучали как комплимент — «красавица», «невестка»... Но для меня за ними было слишком много невысказанного.
Внутри всё сжалось. Я помнила, как когда-то искренне любила Дениса, как ставила на кон своё доверие и мечтала о «мы» на всю жизнь. Я помню, как его смех для меня значил весь мир, как каждая его улыбка согревала лучше любого солнца.
Но он предал меня. Он разбил моё сердце, как тот мяч, что когда-то разбил вазу на осколки. И теперь его семья шутливо предлагает ему «приглядеться» ко мне как к невестке, а я ощущаю лишь горечь и пустоту.
"— Невестка... "— мысленно повторила я, наблюдая, как Денис невольно напряг плечи.
Я подняла взгляд на него и увидела, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на сожаление. Или это показалось мне? В ту же секунду внутри меня разгорелся смешанный вихрь эмоций: Жалость к себе, что я когда-то позволила ему войти так глубоко. Гнев, что он мог так легко разорвать то, что мы имели. Гордость, что теперь я не та наивная девочка, которой можно было манипулировать.
Но не успела я что-то сказать, как мама, которая всегда знала, как все расставить на свои места, вмешалась.
— У Ринаты другой есть, — сказала она с таким видом, будто не было ничего необычного в её словах.
— Чего? — я уставилась на неё, не веря своим ушам. — Какой ещё другой?
— Ну, тот... Артём, кажется. Тот, который тебя до дома провожал, — произнесла мама с таким спокойствием, что мне стало не по себе.
Мама в этот момент помогла начать «игры». Ну раз так вышло — значит судьба.
— Точно! Артёмочка, — ответила я, нарочито сладким голосом. — Такой заботливый...
Руслан в ответ прищурился и с хитрым выражением на лице спросил:
— У тебя что, гарем образовался?
Не сдержавшись, я шикнула на него:
— Не суй свой нос, мистер, в мои дела.
Аврора с недоумением посмотрела на меня, и её взгляд говорил: «Ты серьёзно? Артём?» Я заметила, как её глаза наполнились какой-то странной смесью удивления и недоумения.
Но тут я увидела, как лицо Дениса помрачнело. Я ни смогла не заметить его реакцию. Мне стало легче. Пусть почувствует, что значит быть на его месте. Ведь именно он был тем, кто растоптал мои чувства. Теперь пришла моя очередь ответить.
Я ни могла не улыбнуться про себя. Пусть теперь он почувствует, каково это — когда чувства не отвечены.
Я вышла на балкон и моментально ощутила свежесть весеннего ночного воздуха. Он обвил меня, и я глубоко вдохнула, позволяя прохладе затмить последние переживания этого вечера. Я гордилась собой: смогла продержаться, не сдать позиций, не сломаться, даже несмотря на его присутствие. Каждое слово, каждый взгляд... Я прошла через это.
Думала, что проведу пару минут одна, передохну, приведу мысли в порядок. Но я ошиблась. Через несколько секунд дверь за спиной скрипнула, и я почувствовала, как всё внутри сжалось. На балкон вышел он — Денис.
— Что ты тут делаешь? — не сдержалась я, смотря на него с ядом и страхом.
Он не ответил сразу, просто оглядел меня, как всегда — с лёгким интересом, будто я какая-то загадка.
— Вышел подышать, а ты? — его голос был спокойным, слишком спокойным.
— Может, хватит смотреть на меня, как на золото, которое может спасти тебя от бедности? — мои слова были словно ножи, режущие тишину. Он хмыкнул, и это едва сдержанное издевательство, этот смех, заставил меня вздрогнуть, как будто холодная волна прошла по позвоночнику.
— Просто ты выросла и стала... — он не закончил.
Я не дала ему продолжить, слова вырвались сами:
— Стала какой? Красивой? Сексуальной? Взрослой? — я снова посмотрела на него с укоризной. — Не отрицай, будь мы не знакомы, ты бы провёл со мной ночь, как ты это делаешь со всеми остальными.
Он удивленно прищурился. Я видела, как его взгляд застыл, он даже немного отступил, но не произнёс ни слова.
— Где та милая девочка, которую я знал? — наконец спросил он, и в его голосе была боль, но я этого не чувствовала. Это был не тот Денис, который мне был нужен. Я уже давно его.... не любила?.
— Исчезла, умерла, разбилась... Называй как хочешь, — я не могла сдержаться, горечь не отпускала. — Один мудак всё это разбил. Представляешь? С детства дружили, а у него биополярка оказалась.
Его лицо побледнело, но он не перебивал. Я продолжила, шагнув ближе к нему.
— Сегодня он меня любит, завтра говорит, что это ошибка. Скажи, мудак? — я усмехнулась с ядовитым оттенком. И тут его лицо стало мягким, тени сожаления, что, наверное, не хотели выходить наружу, всё-таки пробились.
— Рина... — выдохнул он, будто не знал, что сказать.
Я остановилась на полшага от него и взглядом пыталась пробить эту его холодность.
— Что «Рина»? Думаешь, всё забудется? Может, для тебя в ту ночь слова «я тебя люблю» были пустым звуком, но для меня это было серьёзно. Я была искренней с тобой.
Он отвёл взгляд, и его лицо вдруг стало ещё холоднее.
— Ты была ребёнком, — тихо сказал он.
Я его не слушала. И только сарказм взял верх.
— Ребёнком был ты, раз полез целоваться. Интересно, может, рассказать нашим родителям, как Денчик со мной поступил? — я поджала губы и посмотрела на него с нахальной усмешкой.
Он схватил меня за запястье, как обычно, не давая уйти, и его глаза проникли в самые глубины моих мыслей. Я почувствовала, как его взгляд снова холоден, но в глубине был другой смысл — сожаление. Его голубые глаза стали такими чужими для меня.
— А что если мне всё-таки пришлось это сказать? Что если ты мне до сих пор нравишься? — шепотом произнёс он.
Я вырвала руку из его хватки, делая шаг назад.
— Да пошёл ты. Я не поверю в эти слова от тебя никогда, я больше не дура. — Я посмотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как решимость зреет во мне. В тот момент я была сильной. Я не собиралась больше поддаваться на его слова.
Он улыбнулся, но его улыбка была какой-то печальной. И тут я вспомнила, о чём он мог бы сказать.
— Дура ты сейчас, миллиграмм, — пробормотал он с лёгким укором, но я не собиралась на это отвечать.
Я, тихо, с наигранной невинностью:
— У меня парень ревнивый, отпусти. — Я улыбнулась, но эта улыбка была далека от истинной.
— А он знает об этом? — с усмешкой спросил Денис.
Я ухмыльнулась, глядя ему в глаза.
— Да, знает. — Мой шёпот стал ещё тише. — И ценит это гораздо больше, чем некоторые.
Денис отпустил меня, и я сделала шаг назад, готовая уйти. Но в последний момент обернулась и добавила, не глядя на него:
— Ты бы мог быть на его месте.
Он не ответил сразу. А потом, с лёгкой улыбкой, сказал:
— Знаю. И сейчас могу быть.
Я приподняла брови, чуть удивлённо, и ответила с холодной усмешкой:
— Такой самоуверенный?
— Думаешь, я поверю в эту байку про парня?
В воздухе он показал кавычки руками, и я лишь усмехнулась в ответ.
— Хочешь — верь, хочешь — нет. Твоё дело.
Он замолчал, а я не выдержала и, с холодной решимостью, добавила:
— Ты действительно меня больше не любишь? — его голос стал серьёзным, и в нём не было ни намёка на шутки.
Я остановилась, взглянув на него, и в глазах моих проскользнуло что-то тёмное. Я всё ещё ощущала его рядом, но уже не как того Дениса, которого когда-то любила.
— Не знаю, — я ответила спокойно, чувствуя, как на сердце становится легче. — Но ты действительно разбил во мне всё в тот день.
Его лицо стало холодным, и он безжалостно выдохнул:
— Так нужно было. Извини.
Но его глаза не обманывали. Я видела, как он сожалеет. И это горечью осело внутри. Он кинул на меня последний взгляд прежде ,чем я зашла внутрь
Его взгляд — чистый, пронизывающий, как зимнее небо перед бурей. Глубокие, синие с отблеском стали глаза — те самые, что раньше дарили мне смех и тепло. А теперь в них — неприкрытое удивление. Он смотрит на меня, будто впервые видит. Будто не верит. Будто жалеет.
А я? Я больше не та девочка с растрёпанными косичками и влюблённым взглядом. Мои зелёные глаза — ледяные, спокойные, выверенные. Но внутри них — искра. Маленькая, дерзкая. Та, что дразнит, проверяет его на прочность.
Мы смотрим друг на друга — и этого достаточно.
Разговоров не нужно. В этом взгляде всё: прошлое, предательство, боль... и то, что только начинает рождаться.
Новая игра.
Молча, не сговариваясь, мы оба понимаем: с этого момента всё меняется.
Он моргнул первым.
Я — улыбнулась уголком губ.
Хищно. Уверенно.
Как охотница, что снова увидела свою цель.
А может, как та, кто теперь не даст себя сломать.
И он это понял.
Зарождение чувств не всегда начинается с прикосновения. Иногда — с одного взгляда.
Слишком долгого, чтобы назвать случайным.
Слишком глубокого, чтобы забыть.
Слишком опасного, чтобы не затянуть в игру.