Глава 19
Джон
В глазах стояло то, как убежал Норман к полицейской машине. Ощущалось — дождь вымочил его, но Джон не чувствовал холод. А потом оледенел, когда увидел Кристофера, выходящего из машины, и плашмя падающего в следующий миг.
Из самолета выбежала Женнифер и помчалась вслед за Норманом. Спустя десяток метров брюки по колено измарались грязью, но она все равно спешила помогать мужчине поднять Криса. Дождь отскакивал от них, Норман, кажется, что-то кричал, но Джон не слышал. Свинцовые тучи тяжело толпились над ними. Он не сразу проснулся от ступора и наконец понял, что кричал Норман.
— Уилл, скажи пилоту зажигать двигатель! — холодные капли стучали о голову. Волосы прилипли к ушам.
Джон разглядел, как кровавые пятна стекают вместе с дождем по лицу Кристофера. Он в отключке. Руки в наручниках. Он в форме полицейского. Джон качнулся, потемнело в глазах. Норман и Женнифер зашли по лестнице в самолет. Он схватился за периллы и ощутил, как морозь заняла всё место в легких. Кровь ударила в голову, наливаясь в висках.
Кто-то прокричал его имя. Анжел схватил за плечо и потряс. Он быстро понял, это — бесполезно: потянул на себя, и затащил в самолет. Ударил в глаза искусственный свет. Норман склонился над Кристофером и что-то шептал на ухо, пока он не приоткрыл веки. Закрыв дверь, стало тихо настолько, что Джон услышал тихое мерцание лампочки сверху и сиплое, дыхание Криса.
— Доминик, ты меня слышишь? — выдавил Норман и взял его пясть. Она все ещё была в сомкнутых наручниках. Голос ослаб, — Донни, ты будешь жить. Слышишь?
— Норман..., — Крис не сразу заглянул в глаза — пару секунд он смотрел в потолок, — можно тебя кое о чем попросить в самый последний раз? — спокойным голосом попросил Кристофер. Он сощурился и взглянул на качнувшего головой Нормана. Крис обхватил руку своими двумя, произнося:
— Убей меня, Норман.
Норман замер. Голос врезался в стены:
— Нет. Всё не может быть так плохо. Давай я..., — Норман расстегнул замок на синей куртке полностью.
Он застыл, когда он увидел грудную клетку. Пальцы спустились с бегунка куртки. Рубашка без пуговиц, полностью пропитанная кровью. Вся его одежда была мокрая. Струйка свежей крови из резанной раны побежала по торсу. Старый шрам в виде надписи был разрезан на двое: зачёркнутый. Норман, отойдя от шока, снял халат и убрав из него все лишнее, накрыл рану, вывернув на внутреннюю сторону. Крис зажмурился, чуть выдыхая.
Джон ощутил, как что-то качнулось в желудке. Это самолет начал взлетать или вид разломанных костей так сдавил? Он понял, что не может стоять, и прислонившись спиной к стене медленно скатился. Анжел выглядел бледным, он присел рядом с Дэвидом, сжимая рукой рот. Темно-рыжий сидел на чемоданах, перевязанный с закрытыми глазами. Он обнимал укутанную пледом Триш. Джон оглянулся на Женнифер, которая замерла вместе с Норманом. По ее щекам текли слезы, а глаза остеклянели. Уилл прижал девушку к себе.
— Доминик, мы уже поднялись... Я... — выдавил блондин, — прошу тебя, оставайся в сознание сколько можешь. — Норман сжал пальцами волосы, спускаясь с его тела. Конечности сжались в кулаки, вены на предплечьях вздулись, — Я его убью.
— Не надо убивать мертвых дважды, — Крис хмыкнул, и Норман обеспокоенно заглянул в глаза. Он прошептал дальше, — Я его застрелил собственным пистолетом.
— Я ...так и знал, что ты, — он вдохнул глубже, наклоняясь, — захочешь вернуться в номер за дневниками.
— Норман, — позвал Кристофер. Он не откликнулся, и тот смог поднять дрожащиеся руки, чтобы прислонить ладонь к мокрой щеке, — Не плачь...
Начали виднеться красные пятна на медицинском халате.
Норман прижался к его пальцам и тихо всхлипнул, вздрагивая. Кристофер прикрыл глаза. Джон, вздохнув, вспомнил разговор в заброшенном здании. Он не врал про садиста. Темные глаза осмотрели тело Криса. «Вернее, Доминика» — смог, наконец, себя поправить Джон.
Пугала шея Доминика. Фиолетово-синие пятна в форме стиснутых пальцев. Устрашало лицо, которое было прелестным недавно в его руках. Лопнувший сосуд в белке глаза, сделавший его красным, царапина на брови и разбитая губа. Также красный синяк на левой скуле и сломанный нос. Но более того, то, что он весь в запекшейся крови, она блестела на волосах, привнеся бордовый оттенок, и трескалась на лице.
— Норман... — Доминик назвал его имя, тараторя, — проткни мне сердце. Ты же хирург, сделай это. Я не хочу мучиться... ощущать, как слабею, выползающие кишки, как уходит жизнь, — Норман отпустил руку. Щелчок. Наручники с изрезанными запястьями внутри упали. Доминик простонал, прикрывая веки. Норман начал мотать головой, шепча отказ.
Он зажмурился. Губы стиснулись, прежде чем Доминик выдохнул:
— Тогда... хотя бы сними с меня наручники. Не хочу умирать закованным. — Норман запрокинул голову, убирая рукой слезы.
— Я попробую.
Джон увидел, как сверкнул нож. Он сидел от тела Доминика в ногах и только блеск дошел до глаз.
Перед тем, как Норман начал ковыряться клинком в замке, или пытаться сломить цепь, он обернул кисти Доминика тканью своей кофты, что снял. Доминик лежал с закрытыми глазами, пока Норман не заметил это.
— Открой веки и дыши глубже, — Донни незамедлительно проворчал:
— Больно дышать. Меня клонит в сон. — он зажмурился, перед тем как приоткрыть глаза, вглядываясь в потолок, — Мне кажется, мою голову кто-то сверлит. Так нестерпимо больно.
— А ты дыши, и не закрывай глаза, — пробурчал Норман и нахмурился. Хруст и кончик ножа сломался, оставшись в замке, — Черт... — казалось прошла минута, прежде чем он заглянул в глаза, — Прости.
Доминик ничего не ответил. Джон видел, как медленно поднимается кровь на белом медицинском халате, стремясь заполнить его полностью
— Я ненавижу зиму, — начал Доминик, — В ноябре случаются самые отвратительные вещи в моей жизни. Например, это задание, — он тяжело выдохнул, — А я так не хотел соглашаться...
— Доминик, — пробурчал Норман. По тону ясно: он против того, чтобы тот упоминал смерть.
— А что? — Донни заглянул в лицо и закатил глаза, — Всю жизнь я убегал от самодовольных идиотов, одним из которых, ты и Алекс. И где я в итоге? Умираю перед тобой, думая о Алекс. — Он попытался усмехнуться, но поперхнулся. Мокрый кашель. Доминик пытался вдохнуть воздуха, хрипя, но лишь задыхался.
Норман оперся лицом в руки, закрываясь. Доминик замолк, закусывая губу, и выдыхая через нос. Женнифер вытерла слезы, расставаясь из объятий Уилла. Она присела на колени и наклонилась над Домиником.
Шатенка провела по ладони пальцами.
— Доминик, не важно кем ты был, спасибо, что доверился нам. Ты хороший человек, — он смог найти ее глаза и слегка улыбнулся. Однако, Донни не нашел слов хоть как-то ответить, но этого и не требовалось, — Я тебя не забуду.
Женнифер погладила руку, смотря в глаза. Доминик кивнул, и она вернулась к Уильяму, что, не переставая разглядывать ее силуэт молчал.
Доминик смог оглядеть всех вокруг, чуть щуря глаза от яркого света. Единственным человеком, на ком он задержал взгляд, была Триш. Звон цепочки раздался в тишине комнаты. Доминик поднес пальцы к губам. Норман очнулся и наклонил голову.
— Не чувствую...
— Доминик, у меня с собой есть кое-что для тебя, — Норман взял старый фотоальбом, что лежал рядом. Затем он открыл и показал.
Свежий голос с призывом «дать» вызвал подобие радости у блондина. Он досадно улыбнулся. Норман поправил взмахом пальцев полуседые волосы и протянул. Доминик взял альбом, но при попытке перелистнуть, он выпал из слабых рук. Доминик посмотрел на Нормана, и он понял друга без слов.
Он, доставая по одной фотографии, давал ему. Доминик впервые за вечер улыбнулся, когда разглядел фотографии.
Джон был уверен: это — та самая искренняя улыбка, которую он искал.
Фотографии были некрупные и желтые от старины. Сзади была подписана дата и иногда событие, и кто с ним на фото. Доминик все узнавал и без этих данных.
— О, это ребята меня с больницы встречают. Помню, как полил ливень вечером, и Людовик не хотел возвращаться домой, потому что промок до нитки, — Норман протянул ему следующую и Доминик сжал ее с другой фотографией:
— День рождение Людовика. — ещё, — Это мы группой отмечали Новый год, а потом неделю отходили... А, это праздник в честь дня Святого Патрика. Мы на вечеринку попали, потому что там были бесплатные кексы с изюмом. А это — день рождения Алекс, — спустя несколько молча просмотренных фото ещё, — О, а это моё...
Норман взял фото и перевернул его.
— Тебе должно было исполниться тридцать через месяц? — Доминик кивнул, а Норман поник.
Уилл переглянулся с Джоном, явно думая об одном и том же. «Тридцать?»
Доминик сощурился, рассматривая все фото до одной. А затем прижал стопку к месту, где сердце. Улыбка ещё не сходила с лица, обрамляя небольшие ямки на щёчках.
Норман закрыл лицо руками и вытер влагу с лица. Он оглядел время на часиках. Она дрожала на весу. Норман посмотрел на Доминика, что лежал с закрытыми глазами. Он хотел снова прикрикнуть, но Доминик его опередил:
— Норман, вот уж не думал, что скажу это тебе, но... Спасибо. Я бы хотел в следующей жизни снова быть твоим другом.
Все слова перестали иметь значения. Норман прижал пальцы к краснеющим глазам и потер веки. Через пару минут, он все же смог ровно прошептать:
— Донни, глаза держи открытыми, ладно?
Отклика не было и Норман взял его запястье, проверяя пульс. Доминик лениво убрал руку, шепча:
— Да понял. Просто я, кажется, три дня не спал...
Норман нахмурился, когда он не открыл глаза. Блондин потряс за плечо, но даже так Донни не разомкнул веки. Блондин прислонил голову к носу. Затем выдохнул. Доминик уснул. Норман убрал пропитанный кровью халат и накрыл раны своей кофтой, вывернутой на изнанку. Кровь даже в долгосрочной перспективе не хотела останавливаться. Норман долго смотрел в лицо, а затем встал.
— Кто у вас за главного? — Уилл поднял руку, и Норман хмыкнул. — Понял.
Норман подобрал ручку и блокнот с пола. Что-то черканул и, оторвав, передал листок Уиллу.
— Это улица. Там вы сможете перевести деньги в местную валюту. Комиссия за мой счет. Если среди вас случайно не найдется лингвиста со знанием французского, то с вами пойду я.
Все медленно обернулись на Дэвида. Он открыл глаза и прохрипел:
— Я вам что гид? Мы, хотя бы, куда летим? — Норман хмыкнул, стискивая руки на груди:
— В Бордо. — Дэвид покачал головой и опустил глаза. По взгляду было ясно, что он понятия не имеет, где это.
— Сколько нам лететь? — выпалил Анжел. Норман ещё раз взглянул на часы.
— Пять часов, — он сжал руку в кулак и опустил, — все желающие поговорить, выйдите в каюту пилота, — Норман указал рукой на белую дверь, добавляя, — только тихо.
Женнифер наклонила голову и догадалась, что он хочет сделать. Она оглядела спину вслед, но на Доминика Женн уже не посмотрела. Норман, отойдя к сумке, достал воду и полотенце.
— А если мы тоже захотим попрощаться с Домиником? — блондин ссутулился и посмотрел в окошко. Они летели над облаками. Где просвечивали тучки, можно было углядеть, как начинается Атлантический океан.
— А вы хотите? — обернулся он, вглядываясь в лица. Женнифер, а также Анжел — кивнули. Норман закатил глаза, — Валяйте.
После этого остальные зашли в каюту пилота. Дэвид перенес Триш на руках. Джон зашел и удивился виду в огромном лобовом стекле. Турбулентность не ощущалась. Небо заставляло восхищать голубизной. Уилл повернулся на Женнифер, прежде чем плотно прикрыть дверь. Дэвид аккуратно спустил Триш на свободное кресло, усаживая ее. Девушка проснулась и слабо прохрипела:
— Мы летим...? — Дэвид взглянул на нее и кивнул. Она погладила остаток своих волос, накрываясь пледом. Одета в одежду Женнифер, она чувствовала себя некомфортно. Футболка в области груди надавливала. Найдя плечо Дэвида, пальчик постучал, чтобы он обернулся, — Всё позади? ...Правда?
Джон увидел, как Дэвид обнял плачущую девушку. Уилл хмыкнул, оглядываясь на черноволосого парня с передними крашенными прядями:
— Триш... Получается, вы с Домиником знакомы? — Триш слабо кивнула, вытирая слезы. Уилл увидел, как отвел взгляд Джон, — Понял...
Джон шагнул ближе к стеклу и осознал, что кошмар закончился.
Застряла в голове мысль: с какого момента всё началось? Когда Томас, его старший брат, крепко сжал его руку, убегая из дома, где они так долго жили, с одной сумкой? Ощущение брошенности, когда мама оставила их одних. Томас пусть и не пустил в комнату, но Джон увидел в окне, как ее тело висит на веревке. Всю дорогу они молчали, а потом Томас засмеялся, убеждая Джона, что всё будет хорошо, пока они вместе. Брат был старше его, Томасу было пятнадцать, Джону — десять. Ноющие стопы и спина от постоянной дороги автостопом отзывались в памяти. Кажется автостопом они бродили полгода, пока не стало холодно. Однако, Джон не помнил ни разу слез, Томас умел его развеселить, да так, чтобы не чувствовать голода. Томас был рядом всегда.
Или всё началось, когда Джон не мог уснуть и случайно услышал разговор брата с какими-то дядями?
— Да-да, ему одиннадцать, — тяжелый бас голоса заполнил пустоту. Они шептали, но мальчик всё слышал.
— А ты уверен в том, что готов подписать договор с нами завтра? Сомнения не примутся в тот день, когда мы его заберем.
— Завтра, так завтра. Главное, я правда получу пятьсот долларов? Это же, ...мне хватит на пять доз! — всё растворилось.
Джон помнил, как спустя полчаса, брат вернулся и лег с ним рядом на ткань, что была кроватью. Как обнял его, прижимая к себе, и вскоре уснул. Джон же не спал.
Когда наступило утро, он ни разу не сомкнул глаз. Слезы успели высохнуть на щеках дорожками, но Джону мерещились слова в голове. Крутились вопросы, непонимание, принятие. Однако, ясно одно – Томас его предал. Старший брат оставит его, как мать, как отец, которого он не знал. Как все в этом мире, закрывая перед брошенными детьми с фермы дверь.
Нет, Джон не позволит себя предать ещё раз.
Мальчик встал и увидел, как он ещё спит. В следующий момент Джон нашел кучу ткани и придавил его лицо, найдя свои пальцы на том месте, где голова. Казалось, прошли часы, прежде чем тело Томаса перестало дергаться. Джон ощутил новые слезы на щеках, как понял, что он убил последнего близкого ему человека. Но какое это имело значение, если Томас хотел продать его, отказавшись? Джон возненавидел брата и пообещал себе никогда его не прощать.
Воспоминание о нем, вызывали ощущение слабости. Ненависти к своей части души, которые скучали по Томасу. Старому Томасу. Но он больше не маленький мальчик.
Джон вгляделся в синие волны внизу. Он так редко ворошил прошлое, что и не помнил, как Томас выглядел. Отчего-то, мысли о нем, порождали тоску и ностальгию. Джон похоронил воспоминание о Томасе, там, в Новой Америке, двенадцать лет назад. Он больше не мальчик, которого швыряют, когда он просит помощи, оставляют, когда нужна выручка, и предают, когда другой путь становится сложнее, а этот легче.
Пусть, Джон всё ещё ненавидит себя за слабость. Но его друзья воспринимали его всерьез. Он для них бас-гитарист, тот, кто стоит всегда позади и много слушает, просто — Джон. Он ни разу не видел в их глазах неприязни к себе, какую Джон подрисовывал себе заслуженно.
Они, даже зная то, что он убил кучу людей за деньги, воспринимали его как Джона. Он после года спокойной жизни с ними, научился расслабляться и забыть о самонаказании. Спасибо им за доброту, какой всегда не хватало...
Джон прикрыл глаза, набирая полные легкие.
Хотя их первая встреча оказалась довольно сумбурной. Джоэль его осмотрел, после показанной игры и присвистнул. Джон научился играть на бас гитаре ещё когда был маленьким. Его мама показала, как надо и научила понимать аккорды. Уилл, казалось, был в два раза меньше ростом, Джоэля и просто повторял движения за ним.
— Где учился, если не секрет? — с улыбочкой узнал Джо, и Джон пожал плечами:
— Где-то. Не важно.
Как раз в этот момент в гримерку зашли, пререкаясь, Дэвид и Женнифер. У них недавно был концерт — они все при параде: у Дэвида уложены волосы, он был в своем фирменном пиджаке, а Женнифер ещё была в юбке с капроновыми колготками. У всех в комнате, кроме Джона, были черные тени на глазах. У Женнифер под блузкой засверкала красно-черная змея с белой полоской.
Джон оглох от свирепого крика:
— Джо, этот болван снова спер мои трусы! — воскликнула девушка, краснея.
— Ну, сорян, Женн. Моей леди нечего было переодеть, а твой рюкзак открытый валялся в нашей гримерке.
Джоэль хохотнул, ставя руку на плечо Женнифер. По серьёзному взгляду, не было очевидно, что он выкатит подобное:
— Дэв, эта цаца стоила того? — Дэвид показал улыбкой передние зубы и достал из-под пиджака кружевной бюстгальтер.
— Черт, да! — Джоэль присвистнул, поднимая брови.
— Тупицы! — воскликнула Женнифер и пнула Джоэля. Затем подошла и вмазала пощечину Дэвиду. Джоэль оправил брюки, а темно-рыжий скорчил лицо. Успокоившись, взгляд упал на Уилла и она, подойдя, погладила его по волосам, расправляя их из-под заколок. — Ну, как тебя зовут?
Джон понял, что девушка обратилась к нему. Он кивнул:
— Джон. — Женнифер оглядела Джоэля, всё ещё хмурясь.
— Кхм, Джон. Ты отлично сыграл, поэтому присоединяйся к нам. И... — Джо оглядел то, как Дэвид обмотал лифчиком лицо и завязал — прости, если это представление тебе показалось странным, — мужчина протянул руку, и Джон спустя секунду её пожал, — Отлично, договор мы с тобой заключим чуть позже. Послезавтра утром в баре, встретимся и сыграемся. Женн передай Джону мой номер, я едам на что ориентироваться. Место у моста будет, там ещё вывеска с рыбкой... Понял?
Джон прикинул, где это, и кивнул.
— Отлично. Есть какие... — Джо заткнулся на полуслове, видя как Дэвид, играется с бюстгальтером на голове и кривляется перед Джоном. Он его притянул и убрал нижнее белье, выкидывая то к дивану. Джоэль оперся плечом. — Джон, остались вопросы?
Черноволосый поправил волосы за ухо и ещё раз осмотрел их.
— Это ваш сын? — Джон показал на Уильяма и тот нахмурился. Дэвид поперхнулся, громко смеясь. Комната залилась истерикой.
Женнифер ответила нет, а Джоэль, наклоняясь и загребая мальчика в объятия, воскликнул:
— Конечно! Мой сынуля Уилл, — парень с медными волосами все ещё хохотал, никто не обращал внимание. Джоэль приятно улыбнулся и добавил: — Моя гордость.
Уильям перестал сопротивляться и чуть порозовел, смущаясь.
Джон ощутил тепло внутри и обернулся, оглядываясь назад. Старые порезы перестали фантомно колоться, и он улыбнулся. Дэвид гладил руки Триш, находясь на коленях перед креслом, а Уилл стоял и плотно стискивал руки крест-накрест. Он глубоко вздохнул и признал, что пусть и не хотел сюда вступать, но был рад жить вместе с ними все время. Что группа, даже не требуя от него ужасной правды о прошлом, приняла его таким, какой есть.
Джон помнил дождливое утро, как он не хотя добрался до бара. Пусть и ужасно опоздал. Весь мокрый. Заходя, он думал объявить, что он сделал ошибку и уйти, пока договор не заключен. Однако, назвав код, Джон увидел постороннего в комнате и замер. Он нахмурился тому, как Дэвид воскликнул:
— Джо, вот видишь. Голос невероятный!
Брюнет с косматой прической на голове, закачал головой. Он с трудом выдавил:
— Это правда... Как тебя зовут, парень? — Джоэль подошел и поставил руки на плечи. Блондин, чуть посторонился лицом от Джо.
— Мое имя Анжел. — У Джо, от восхищения, вскинулись брови:
— Черт, ты правда ангел, — Анжел чуть заколебался, пока он не добавил, — Скажи что-нибудь ещё.
Джон обошел их, рассматривая блондина, и встретился с Женнифер. Она, пока что, не обратила на него внимания. Уилл, Джоэль и Женнифер были сухие, а Анжел с Дэвидом лишь чуть-чуть намокли. Джон ощутил себя белой вороной, когда услышал, как капает с него лишняя вода.
— Мне двадцать два. Мой рост пять и восемь десятых фута. Мой день рождение уже скоро будет – первого февраля. А..., меня сюда притащил Дэвид. Я его знаю ровно один день.
Джоэль похлопал по его плечам, улыбаясь. Анжел отклонил голову, когда он приблизился ещё.
— Петь умеешь? Если нет, я тебя научу. — Анжел побледнел, губы чуть изогнулись:
— У... умею. — выдохнул он. Дэвид подпрыгнул, выкрикивая. Довольное ликование. Джоэль стиснул Анжела в объятиях, проговаривая:
— Ты нам нужен. — блондин оттолкнул его, краснея. Джо был не против, — Вступай к нам в группу.
Анжел отошел на шаг. Сзади стоял Дэвид, поэтому он опустил пальцы на плечо.
— Музыкальную что-ли? — Анжел вскинул бровями от удивления. Дэвид добавил:
— Все риски мы переносим вместе. Мы как семья уже больше года. ВОН, даже сын есть. — парень с медными волосами указал на нахмурившегося Уильяма, сидящего на стульчике.
Все замолкли, ожидая ответа блондина, пока он не пожал плечами:
— Ладно. Давайте я вступлю, раз вы зовете.
Дэвид обнял парня сзади и потерся щекой о его.
— Ты не пожалеешь...! — лицо от внезапных объятий успело нахмуриться. Стать кислым. Однако голос показался прежним:
— Надеюсь... — Джоэль, широко улыбнувшись, обернулся.
Раздался крик, и все вздрогнули. Женнифер рассмеялась, а Уилл улыбнулся. Джоэль вобрал полные легкие воздуха, а потом выдохнул:
— О господи, Джон... — брюнет и сам вздрогнул от прикрика-испуга. Он хотел, наконец сказать, что уходит, но Джоэль похлопал его по плечу. — Ты под дождь попал? Ужас... — он начал смеяться вместе с Женнифер.
Анжел убрал руки Дэвида и осмотрел Джона. Они посмотрели друг на друга, и Анжел ушел к рюкзаку.
Джон посмотрел на протянутую серую кофту. Он заглянул в глаза и удивился тому, как они светятся от падающего света. Ярко-голубые. Анжел, когда одежда оказалась в руках Джона, улыбнулся розоватыми губами и запричитал:
— А вот надо читать прогноз погоды, ...Джон. — он ощутил, как перестал мерзнуть от холода. Джон хотел его поблагодарить, но Женнифер увлекла Анжела и начала со всеми знакомить.
Джон зашел в туалет и переодевшись, ощутил тепло. Кофта была как раз, пусть он и больше Анжела ростом и шире плечами. Он погладил ворс кофты, и тот остался направлением от ладони. Кофта сидела невесомо. Джон убрал мокрые волосы за ухо и ужаснулся.
Ему незнакомый человек отдал свою кофту, увидев то, как он дрожит от холода.
Джон, вернувшись бледным, как поганка, повесил мокрую водолазку на спинку стула. Женнифер приманила его к другим:
— А вот и Джон. Привет ещё раз.
Это воспоминание вертелось в голове каждую ночь.
С тех пор Джон посматривал за Анжелом и находил связь между именем и поступками. Однажды он принес коробку выпеченного печенья на репетицию. Все с этого выпали, но каждый съел по паре штук, радуясь тому, какое оно сладкое. Сладости стали редкостью. Джон часто вспоминал, как он говорил о тех вещах, которые никто не замечал. Как оставляет хлебные крошки в пакете, чтобы позже выйти в парк и набросать их воробьям, смотреть за ними и улыбаться. Джон помнил мурашки на своем теле, которыми накрывал голос Анжела на сцене. Джон не жалел, что остался. Он познакомился с прекрасными людьми, которые искренне подкалывали друг друга, праздновали вместе праздники и дарили подарки. Больше всего Джон хотел узнать Анжела поближе.
Но не настолько... как он узнал. Джон игнорировал то, как Анжел уводил парней после концерта целоваться. Джон в это время всегда курил. Вроде бы случайно, а вроде бы и просто хотелось на это взглянуть. Вульгарно, пошло. Джон отрицал то, что хотел бы быть на месте этих парней.
После сказанного Дэвидом, Джон разломал в каком-то заброшенном здании все пустые бутылки и убил костяшки о стены. Этого не может быть. Анжел дарил тепло, давал такое чувство комфорта, какое он испытывал лишь со старым Томасом в детстве. Джон отрицал все сказанное и сам же всё меньше верил. Желчь поднималась к горлу от мысли об этом. Джон знал: Дэвид может сделать всё, что он хочет, но он не станет врать. Не станет. Не станет. Не станет. После его дня рождения Джон потерял дар речи. Дэвид не соврал, а он просто пользовался им. Джон думал, что если скажет ему об этом напрямую, то они перестанут общаться или поссорятся. Ничего этого он не нашел.
Джон тогда ощутил, как он опустел. Как он был жалок. Как наивен, словно ребенок.
Он отрекся от той части себя, которая не хотела верить. Джон до этого часто грезил об Анжеле и не мог воспринять то, что он оказался ... продажным нытиком. Как Томас.
Потом он просто перестал воспринимать его, как Анжела. И это спасало какое-то время, пусть душа и тянулась с ним поговорить, другая же — заставляла его прокручивать тот поцелуй, предательство. Черт. Было больно от осознания, что он скучает по прежнему Анжелу, какого он не знал. Джон пропускал боль в руки, через лезвие, потому что не мог вытерпеть ее внутри. Её было так много. Он с детства разучился плакать, звать на помощь и нуждаться в ней. Он всегда справляется со всем сам. С помощью лезвия.
Джон обернул взглядом зашедших. Женнифер помахала рукой, а Анжел сразу примкнул к Уиллу.
Сейчас, видя перед собой группу, он понял, как благодарен за каждый данный опыт. Джон мог почувствовать себя настоящим рядом с ними. Он прямо сейчас вылетел из кошмара, которому, казалось, не было конца. Вылетел вместе с группой. Последние три года с ними пролетели незамеченными.
Триш чуть потянулась и спросила, все таким же просевшим голосом:
— Как там Доминик? И... сколько нам ещё осталось? — Женнифер прикусила палец.
— Два часа до посадки. Донни тут... Норман следит за его пульсом.
Триш покачала головой и погладила волосы Дэвида, который лежал на коленях.
Джон снова сомкнул веки. Ребята молчали, в частности от нахождения третьего лица – пилота. Анжел сидел у стены, Уилл и Женнифер рядом с ним. Джон начал пялиться на птиц, кажется, чаек, что летели внизу, пока они не сменились на пейзаж городов вдали. Весь горизонт светился, несмотря на огромные облака.
Пилот попросил выйти, перед посадкой. Джон, как и Женнифер, застыли взглядом на накрытое медицинским халатом тело Доминика. Джон увидел, как вновь заплакала Женнифер, и ссутулилась Триш.
Норман вышел из другой комнаты. Покрасневшее лицо сморщилось, веки опухли. Все без слов поняли, что произошло. Однако, Триш всё же смогла спросить:
— Когда это случилось? — Норман скукожился от вопроса и посмотрел на часы, плотно сжимая кулаки.
— За час до посадки самолета пульс исчез.
Уилл притянул Женнифер и приобнял ее. Анжел обнял их вместе, подключаясь.
Джон выдохнул и увидел, что в кармане Нормана тот альбом. Он подошел и протянул руку. Норман без слов передал старый альбом. Остаток времени группа молчала. Джон, рассмотрев его полностью, передал альбом Женнифер. Она его спрятала в сумку.
Самолет мягко приземлился, но никто не хотел аплодировать, потому что приземлилось только семь пассажиров, не восемь.
Ребята вышли из самолета и, бросив чемоданы на асфальт, огляделись.
Часто в Бордо идут дожди, или облака закрывают своим одеялом солнце, но сегодня погода удивила ослепительно ярким днем. Однако, несмотря на солнечную погоду, прохладный ветер на аэродроме остужал ребят. Когда они вышли, Норман помог перенести весь багаж. Будучи в легкой майке, Норман может и не замечал холода, но Анжел достал из сумки кофту и протянул незнакомцу.
Твердая земля под ногами, вынудила Джона проснуться. Но заставило сердце на мгновение остановиться музыка, которая заиграла в честь нового рабочего дня. Кажется, это — местное радио, Джон не понял, что там мурлыкают, но звучит как весть о погоде. Повсюду стояли громкоговорители, приятно будоражила скрипка с флажолетом, вызывая мурашки, легкую дрожь.
Они встали рядом с друг другом. Женнифер первая взяла за руки Джона и Анжела, провоцируя абсолютно остальных взяться пальцами в замки. Перед ними расстилалось голубое небо, а вдалеке уже виднелись коричневые крыши домов. Дальше их ждет столько неизвестного, неочевидно опасного и возможно угрюмого, но какая разница, если они будут все вместе до конца?
Сегодня был последний день нескончаемого кошмара группы «В костюмах».