Глава 9
Дэвид
Женнифер выпроводила Анжа и Уильяма для разговора наедине. Когда дверь закрылась, наступило холодное, абсолютное молчание. Женнифер зависла у двери, спуская руки в карманы. Дэвид присел на стул напротив. Шероховатая поверхность обивки прошуршала от пальцев девушки. Он ссутулился и накрыл глаза, оттягивая веки.
Дэвид ощущал, как съел гору праха.
Женнифер подошла к стойке с гитарами и подтянула струну на своей. Холодный пот прокатился по шеи от шепота:
— Что ты чувствовал, когда твоя мачеха заколола, как свинью, твоего брата? — Женнифер процитировала его. Тот разговор, когда Уилл настоял и остальные поддержали. Группа стала незнакома, когда попросила рассказать о себе.
Дело в том, что Дэвид охотно участвовал в историях и был не прочь веселиться. Знал абсолютно всё только Джоэль, но его убили. Когда друзья попросили рассказать о том, кто он, Дэвид осознал, как далеко он ушел. Зашел в пустоту и выключил значимость дружности коллектива, их самих. «Вы мне никто» вертелось на языке в порыве горечи. «Вы — мое убежище» застряло в горле в порыве боли. Но ничего не было произнесено вовсе. Молча уйти. Забыть. Исчезнуть, будто бы этого не было.
Дэвид поправил волосы, заводя за уши, и молчал. Тот разговор состоялся позавчера. Дэвид осознал, что пропасть между ними не бездонная, но меньше всего на свете ему хотелось рассказывать о себе.
Его история кроется на пороках и боли: он знал, что они его не поймут и больше всего боялся, что осудят, не примут. Отвергнут. Дэвид преодолел это унижение, зная, что, промолчав лишь сделает хуже. Он рассказал свою историю. В подробностях, как есть, и было. Он помнил взгляд Джона и Уильяма: отвращение, плотно скрытое за безразличием. Дэвид видел грустные глаза Анжела, выражающие чистое сочувствие.
Но хуже всего было сопереживание Женнифер, потому что оно было искренним. Со стороны женщины, что он никогда не любил. Они не должны были понять — думал Дэвид и ошибался.
— Будто бы меня зарезали, а не его, — выдавил Дэв.
Женнифер посмотрела на него своими чисто-зелеными глазами. Проявилась складка между бровями:
— Ты начал ссору, чтобы обидеть меня или что-то другое двигало тобой? — Между своими пальцами девушка перебирала аккуратно медиатор, не задевая сгрызенные ногти с болящими заусенцами.
— Вы после разговора боялись меня. Вы отнеслись ко мне, как к незнакомцу — мне казалось. И я поверил. — Дэвид накрыл лицо ладонями.
Женнифер хмыкнула и встала со скамейки. По звуку она начала складывать ноты и прятать тело за курткой, накидывая старый портфель Джо. Дэвид осмотрел вещицу Джо и понял, как сильно скучает. Он стиснул пальцы, борясь с желанием обнять портфель. Не успел Дэв привыкнуть к беспокойной жажде, как Женнифер обернулась и сказала, что уходит.
Дэвид сразу после нее оказался на улице. Шел мелкий дождь, и камень здания в округе блестел от единственного работающего фонаря. Он касался лбом фанеры двери. Где-то далеко проезжали машины, где-то поближе ползали крысы, но ничего его не волновало. Дэв отошел и увидел худую фигуру Женн впереди. Тревожные мысли не покидали его, вызывая ползающих червей внутри. Уходящая женская фигура. Такая же, какую Дэвид вспоминал, думая о матери. Он вдохнул побольше влажного кислорода и вздернулся от озноба, медленно покрывавшего кожу.
Дэвид видит тень слишком поздно. Взмах. Удар выбивает из легких кислород. Толчок. Голова оказывается вжатой в мокрую стену. Рот заткнули, царапая щеки. Тело окоченело от холодного лезвия на шеи. Шея стала мокрой.
— За Кейтилин.
Так звали его мать.
А затем шесть сантиметров вошло в живот холодным поцелуем, упираясь ручкой ножа. Дэвид вцепился в рукав, но рука сползла. Нож воткнули ещё. Мир расплылся. Переулок качнулся. В последний раз неизвестный скрутил нож, и бросил тело, как тряпичную куклу. Дэвид не смог вскричать.
Он простонал, приподнимаясь. Влажные руки заскользили по тротуару. Тело рухнуло. Дэвид смог разжать глаза. От вида крови, голова стала тяжелой. Сжав челюсти, пальцы пробежались по одежде, полностью мокрой. Ладонь нашла стену.
Дэвид приподнялся, держась за щель между кирпичами. Пальцы царапнули фасад. Руки тряслись, а корпус не сгибался. Вновь прохрипев, он узрел Женнифер вдали. Раны пульсировали.
— Ж-Женнифер..., — прошептал Дэвид. Выдыхая, фонарь качнулся. Подкашиваются ноги.
Шаг вперед плечом по стенке. Дорога поплыла перед глазами, все заливалось черно-желтым. Подошва шуршала от ползков. Все, что слышал Дэвид — как капает кровь.
— Женнифер, стой! — отчаянно прокричал он.
Мир стягивался. Вдох заставил согнуться, оглушая. Свет фонаря слепил. Гул сердца слышался по сторонам. Дэвид продвинулся на три шага вперед и снова замер. Запах железа завис в ноздрях. Дэвид проморгал слезы с глаз.
— Женнифер!
Показалось, что она остановилась, а на деле остановился мир. Он упал и вскричал. Бессильно, жухло. Слёзы катились по щекам. Голова тянула прилечь, остаться тут, внизу. «Не сопротивляйся» шептали здания. Дэвид стер ногти об асфальт.
Его ждут дома. Дэвид знал: нельзя останавливаться. Нельзя тут лежать! Усмехнувшись, губы сжались, оскалив зубы. Дэвид в одиночку преодолевал полстраны, не умея водить машину, чтобы достать таблетки! Несовершеннолетний! Ради своего отца. С украденной тысячей долларов и угнанной машиной.
Дэвид поднялся, и боль повела в бок. Мусорный бак врезался в стену. Эхо вторило скрежет железки. Запнувшись, тело рухнуло.
— Дэвид! — раздался женский голос. Он зарыдал.
Женнифер смогла поднять его. Дэвид не мог самостоятельно стоять. Он простонал, пытаясь разогнуться. Она закинула руку на плечо. Дэвид взмолил:
— Женнифер, помоги мне. Пожалуйста, Женнифер, не бросай меня — он всхлипнул, — Женн, мне нельзя умирать...
Женнифер заплакала, осознавая беспомощность. Она стиснула в руках одежду, удерживая.
— Дэвид, пожалуйста, не теряй сознание, — он сжал куртку. Дрожь не отпускала тело. Рука сползла. Она вернулась. Она пришла за ним.
— Женнифер, пожалуйста, прости меня. Я идиот, — ослабшим голосом проронил Дэвид.
Женнифер молча приобняла его. Тень стала единым целом. Казалось, шли часы, пока они шли метры. Слезы на щеках Женнифер не высыхали. Она нашептывала одно, пока он дышал:
— Не сдавайся. Всё наладится.