Сердце тигра

Дождь, барабанивший по крыше, словно отстукивал ритм нетерпеливого сердца Форда. Наконец, они с Силли достигли её дома – старого, кирпичного здания, угрюмо взирающего на мокрую улицу. Девушка с настоятельной просьбой попросила парня зайти к ней домой, объясняя это тем, что у неё ужасно голодная кошка, которую срочно нужно покормить. В доме ее вновь охватило странное ощущение: тяжелая, давящая атмосфера тоски висела в воздухе, пропитывая стены и наполняя каждое помещение горькой меланхолией. Ему показалось, что сам дом стонет от невысказанного горя.
Поднявшись на второй этаж, Силли, сбросив мокрую кофту и швырнув её на пол, с характерным для неё небрежением, присела на корточки, протягивая руку к темному пространству под кроватью. 
– Кис, кис, кис, – прошептала она, мягкий свет лампы играл на ее лице, подчеркивая нежную красоту. – Вот ты где, Боудикка.
Из-под кровати грациозно выскользнула кошка – пышная, с блестящей черной шерстью, напоминая маленькую пантеру. Она посмотрела на Форда холодным, оценивающим взглядом, и парень подумал, что не кошка жила в этом доме, а люди жили по её правилам. 
– Сейчас, малышка, я принесу тебе поесть, – сказала Силли, уже направляясь к выходу, оставив Форда наедине с кошкой.
Оставшись один на один с Боудиккой, Форд почувствовал себя наблюдаемым. Кошка, сидя перед ним, не отрывала взгляда, кажется, в её умных глазах читалась вся история этого дома, его скрытые печали и тайны. Он попытался привлечь её внимание, протянув руку:
– Кис, кис, кис.
Но кошка осталась невозмутима, сидя с тем же спокойствием и упорством, что и её хозяйка.
Внезапно, Форд почувствовал на себе чей-то взгляд. Медленно повернув голову, он увидел миссис Тайним, мать Силли. Женщина стояла у косяка двери, сжавшись, словно от холода, или от страха. Ее лицо было бледным, черные круги под глазами, замеченные Фордом еще при первой встрече, казались еще более глубокими. Ее взгляд был пустой, серый, как туманный зимний день, беспросветный и безжизненный. Форд увидел в ней отражение той самой глубокой тоски, которая пронизывала весь дом.
– Миссис Тайним, – начал Форд, но не успел закончить фразу.
Силли, вернувшаяся в комнату, бросила на мать взгляд, полный жестокой решимости. Это был немой приказ, и миссис Тайним, словно испуганная призраком, немедленно исчезла за дверью. Силли закрыла дверь за собой, преграждая путь любопытству и, возможно, сочувствию.
– Малышка моя, я принесла тебе покушать, – пропела Силли, с неожиданной нежностью в голосе, насыпая в миску кошачий корм.
Боудикка, словно в ответ на нежность хозяйки, с удовольствием принялась за еду, прекратив свой холодный, оценивающий взгляд на Форда.
Силли посмотрела на Форда, и он ответил ей взаимностью. Между ними повисло некое напряжение, не настолько сильное, чтобы казаться неуместным, но достаточно ощутимое, чтобы нарушить лёгкость момента. Силли стояла перед ним в мокром топике и штанах, и, хотя по всем правилам приличия ей следовало бы смущаться, а Форду – отвернуться, ничего подобного не происходило. Они смотрели друг на друга с нескрываемым интересом, как два урагана, готовые смести всё на своём пути. Только через несколько секунд Силли, сделав круговые движения пальцем, тихонько попросила Форда отвернуться.
Форд послушался, чувствуя, как взгляд Силли скользит по его спине. Быстро, почти машинально, девушка стянула мокрые штаны, бросив их к куче других влажных вещей, и переоделась в пижамные шорты и майку.
– Поворачивайся, – скомандовала она, – и сними хотя бы кофту, а то простудишься.
Форд пожал плечами, стянул кофту и, скрестив руки на груди, встал перед Силли.
– Так, так, – Силли рухнула на кровать, устроившись по-турецки, – о чём же ты хотел со мной поговорить?
– Да… не совсем важное, – начал Форд, немного неуверенно, – можно куда-нибудь присесть?
Силли едва заметным кивком указала на стул у письменного стола. Форд подошел, взгляд его на мгновение зацепился за какие-то разбросанные на столе мелочи — быстрый, беглый взгляд, — прежде чем он взял стул. Ощутив прохладу гладко отполированного дерева под пальцами, он развернул его спинкой к Силли и осторожно опустился, уперевшись руками в спинку. Древесина мягко пружинила под ним, и он, чувствуя на себе взгляд Силли, приготовился к разговору.
– Кстати, как давно я в Сан-Бернардино? – задумчиво спросил Форд, – сколько времени уже прошло?
– Вроде бы не так уж и давно, – ответила Силли, – но я думаю, не этот вопрос ты хотел мне задать
– Верно, – согласился Форд, – просто… можно плавно перейти к главному, поговорив о несущественном.
– Мне кажется, проще сразу к сути, – возразила Силли.
– Возможно. Но мы с тобой так давно не болтали.
– Болтали, но это была ненормальная болтовня.
– Давай теперь поговорим нормальной.
– Форд Брайт, что тебе нужно? – спросила Силли, резко меняя тон.
– Да что ты сразу так грубо? Может, у тебя есть вопросы ко мне?
– О боже, – простонала Силли, – я так понимаю, ты не перейдёшь сразу к делу. Ладно. Что бы у тебя такого спросить… – Силли задумалась, прикусив губу.
– Да о чём угодно.
– Цыц, я думаю, – пригрозила Силли, – давай по-честному, почему ты начал встречаться со Стелой?
– Я ведь уже говорил, – ответил Форд, но Силли его перебила.
– Мне кажется, если бы я… ну… первая сказала бы… – Силли замялась.
– Ты же мне сказал, что я тебе не нравлюсь. Ты же говорила, что это всего лишь месть. Но! Почему эта месть настолько… неправдоподобна? Была ли настоящая эта месть? М-м-м?
– Слишком много вопросов, – вздохнула Силли.
– Зато так мало ответов, – парировал Форд.
Неловкость висела в воздухе, окутывая их обоих. Силли чувствовала себя некомфортно. Ей казалось, что Форд никогда не переступит некую невидимую черту. Раньше так и было, но сейчас эта черта, казалось, исчезала, и это пугало её.
Силли, прижав колени к груди, смотрела на Форда, её взгляд был одновременно вызывающим и растерянным. Солнечный свет, пробивающийся сквозь занавеску, рисовал на её лице причудливые узоры света и тени, подчеркивая хрупкость и одновременно непоколебимость её позиции.
— Пожалуйста, давай перейдем к сути, — прошептала она, голос её был тих, но полон скрытой силы.
Форд, погруженный в свои мысли, немного замялся. Его взгляд скользил по её лицу, задерживаясь на едва заметном дрожании губ, и на искринке непокорности в глазах.
— Я не ответил на твой вопрос, — мягко напомнил он, стараясь скрыть свою внутреннюю борьбу.
Силли отмахнулась, движением руки, лёгким, почти невесомым, как взмах бабочки.
— Ну да, только задал больше. Но это уже не важно, — её голос звучал увереннее, но в нём проскальзывало скрытое напряжение.
— Видимо, важно, раз ты всё время спрашиваешь, — Форд почувствовал, как в нём вскипает терпение. — Как ты в первый раз и сказала, мне её было жаль. Это правда. Жалость, она подавила меня, и я решил согласиться. Я почему-то подумал, что смогу полюбить Стеллу. Хотя, в тот самый момент, чье-то сердце привлекло мое внимание, но удержать его не удалось надолго... — он сделал паузу, взгляд его остановился на лице Силли, на её серых глазах, в которых теперь загорелась тонкая искорка надежды. — Но я её полюбил? Закрыл глаза на мимолетную симпатию. Она, как солнышко в грозовые дни.
Силли лишь едва заметно кивнула, её губы тронула едва уловимая улыбка. 
— Как мило звучит, — прошептала она, голос её был спокоен, но в нём сквозила скрытая ирония. Форд, слегка наклонив голову, его голос стал тише, интимнее:
— Спасибо. Но хочу продолжить. Я её, вроде, полюбил, но чувствую какое-то опустошение… и теперь не уверен в своих чувствах. По-настоящему ли я полюбил Стеллу?
— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос, — Силли впервые прямо посмотрела ему в глаза.
— Знаю, но не хочу принимать. И почему-то не уверен, что меня любит Стелла, — признался Форд, его голос звучал уже не так уверенно.
— Разве? Она ведь, как ты говоришь, как солнышко, которая светиться только рядом с тобой, — в её голосе проскользнула лёгкая усмешка.
— Не ожидал услышать это от тебя.
— Я просто констатировала факт. Да и это видно, — Силли снова взглянула на него, словно пыталась прочесть его наизнанку. Её интересовало всё, что касалось намерений Форда. Она жаждала ответить на все его вопросы, но в глубине души чувствовала, что эти вопросы ей не понравятся.
— Кстати, а ты с друзьями как-то поддерживаешь связь? — Силли сменила тему, её тон смягчился, но в нём по-прежнему скрывалась осторожность.
— О, да, — ответил Форд. — Со многими. Но в основном с Алексом, моим другом детства. Он аналитик. Говорит прямо, без колебаний.
— Это круто, — тихо сказала Силли.
— Конечно. И сейчас я хочу взять частичку того самого аналитика, — тон Форда стал жёстче, его взгляд — более целенаправленным. — Силли Тайним, расскажи мне всю правду о тебе и Кае. Я понимаю, что все слухи — ложь, точнее, чувствую. Плюс, я слышал ваши разговоры…
Силли застыла, её лицо побледнело. Этого вопроса она ожидала меньше всего. Её ответ завис в воздухе, не находя выхода из лабиринта невысказанных слов и болезненных воспоминаний. Она начала ерзать на кровати, движения стали нервными, беспокойными, как птицы в клетке. Она хотела сказать что-то, но слова застревали в горле, как комок земли.
— У тебя это получилось… — прошептала она наконец, её голос срывался, словно она держала на своих хрупких плечах тяжёлый груз тайны. — Я… я…
Силли отползла назад, оставляя за собой мятые следы на простыне. Её молчание стало ответом. Ответом, полным боли, отчаяния и страха перед правдой. Она отчаянно пыталась найти слова, но понимала, что ничего не может сказать, не причинив себе еще большую боль.
— Тебе пора домой.
— Я не пойду, пока ты не расскажешь.
— Тебе пора домой! — голос Силли стал громче, но неувереннее.
— Силли, пожалуйста, я переживаю за тебя, — Форд произнёс это почти шёпотом, но в его голосе звучала искренняя тревога.
— Что ты только что сказал? Переживаешь? Да что за бред ты несёшь! Ты сам издевался надо мной, хотел, чтобы я исчезла из твоей жизни, ты стал одним из… — Силли поняла, что оговорилась, и замолчала, прикрыв ладонями рот.
— Одним из кого? Силли!!! — Форд резко поднялся, его голос был полон боли и негодования. — Я сейчас сожалею, правда, — прошептал Форд.
— Сейчас? А тогда? Тогда тебе было всё равно. Хотя, я понимаю почему. Сама в этом виновата— устало ответила Силли, — уходи.
Слова повисли в воздухе, неразрешенным диссонансом в тишине комнаты. Силли свернулась калачиком, спиной к Форду, оставляя его наедине с бушующим штормом своих эмоций. Её поза — отказ, укрытие, глубокая и беззащитная уязвимость, противоречащая прежней решительности.
Форд медленно подошёл к кровати. Он хотел, нет, нуждался в ответах, в разрешении этой мучительной неопределенности. Его желание узнать правду, разобрать по полочкам все тайны, было почти физически осязаемым. Но одновременно, в глубине его души, что-то его сдерживало, препятствовало. Некое неопределимое чувство, глубокое и неуловимое, как подводное течение, отталкивало его от неё, от желаемых ответов.
Эта уверенность, казавшаяся непоколебимой еще мгновение назад, растаяла, как утренний иней под лучами восходящего солнца. Он ожидал от неё откровения, готов был принять любой ответ, но действительность оказалась гораздо сложнее, болезненнее, чем он мог себе представить.
— Ладно, я уйду, — произнёс Форд, слова прозвучали тихо, словно выдох облегчения, смешанного с горечью. Но прежде чем обернуться к двери, он задал вопрос, который терзал его с самого начала. Вопрос, ответ на который мог перевернуть всё, — Силли, ты влюблена в меня?
Вопрос повис в воздухе, тяжёлым, неразрешимым узлом. Силли оставалась неподвижна, её молчание — стеной, непроницаемой и пугающей. Форд ждал, надежда, подобная хрупкой свече, таяла в безмолвии. Он искал ответа, ключа к разгадке, но тишина оставалась глухой и непробиваемой.
Парень поднял свои вещи, влажные от дождя. Рука уже коснулась дверной ручки, когда раздался тихий, чуть слышный голос Силли. Слова, произнесенные на французском, прозвучали словно шёпот ветра сквозь листву древнего леса.
— Oui. Vous le remarquez, mais vous le niez. Pourquoi donc? (Да. Ты это замечаешь, но отрицаешь. Почему так?)
Форд уловил лишь одно слово — «Да». И в тот же миг на его губах появилась улыбка. Радость? Облегчение? Возможно. Но в тот же момент, охваченный внезапной ясностью, он понял: Силли, возможно, и ответила на его вопрос, но она не готова к серьёзному разговору. Или, что ещё вероятнее, он задавал вопросы не тем людям. Стелла никогда не скажет правду, Кай, скорее всего, тоже. Силли, сейчас не готова.
Тогда где же он найдёт истину? От кого получит ответы на все мучительные вопросы, висящие над ним подобно дамоклову мечу? Ирония судьбы заключалась в том, что этот путь привел его в новый город, место, где тайн было, кажется, больше, чем самих жителей. Форду всего семнадцать, но, пережив то, что он пережил, проживая все дни в Сан-Бернардино, казалось, что парень намного старше своих лет. Юность, с её легкостью и беззаботностью, казалась ему таким же далёким и недоступным прошлым, как и разгадка загадки, которая, словно магнит, влекла его вперёд.
***
Форд лежал на кровати, тяжёлое послевкусие вчерашнего разговора с Силли давило на него. Вечер, задуманный для беседы со Стеллой, обернулся провалом. Девушка отшутилась, занятая просмотром фильма с братом. Форд, подавив вздох, пожелал им спокойной ночи, и в нём, как зажатый пружиной, скручивался клубок эмоций. Разговор с Алексом так и не состоялся — телефон, разбитый в ярости, лежал осколками на полу. Ложь, тайны, отсутствие ответов — всё это душило, выворачивало наизнанку. Засыпая, Форд подумал о себе как о человеке двойственном, и это слово, словно клеймо, застряло в его сознании.
Сейчас, проснувшись, он всё ещё не мог понять причины собственного определения. Желание угодить только себе? Страх предательства, снова переживаемый после расставания? Или, может, это боязнь осуждения, если он начнёт встречаться с Силли? Почему именно он стал заложником этой запутанной игры чувств? Зачем ему эти мучительные метания, этот хаос эмоций? Почему он не может жить спокойно, не притягивая к себе неприятности? Он пожалел, что всё это началось. Одно «да», сказанное когда-то, изменило всё, притянув к нему бурю страхов и мучений.
Боялся одиночества? Возможно, ведь новые друзья, знакомства… И всё это могло исчезнуть, как исчезла его мама, унося с собой всё привычное, оставляя пустоту и страх. Теперь этот страх, кажется, утих, уступив место решимости. Он готов разорвать отношения со Стеллой, чтобы прийти к Силли и обнять её. Ему мучительно было думать о Силли, о том, как она, после всего пережитого, морально истощена, от тех разговоров с Каем, в которых Форд понял: виновата не Силли, а Кай. Глубоко в душе он верил — фотографии были ложью, чувствовал это каждой клеточкой своего существа.
Форд, погружённый в лабиринт собственных переживаний, внезапно услышал резкий звук. Дверь распахнулась и с грохотом захлопнулась. Джейк сегодня работал во вторую смену, поэтому первое, что пришло в голову Форду, — это отец. Отец… Считал ли он его отцом? Да? Нет? Сложный вопрос. Джек был заботливым, добрым, и в его глазах читалась безусловная поддержка. Или… а может он, это просто воспоминание о любви всей его жизни? Всё возможно.
— Что вы здесь делаете? — прозвучал голос Джейка, от которого Форд вздрогнул. Тревога за друга подхлестнула его, и он бросился вниз, проверить, всё ли в порядке. Кто знает, кто мог явиться в этот час, ведь в жизни встречается немало ненормальных людей.
— Джейк, всё хорошо? — спросил Форд, спустившись вниз.
— Форд, всё в порядке, просто незваные гости, — спокойно ответил Джейк, бросая на вошедших короткий, полный неприязни взгляд. В нём ясно читалось: «Проваливайте».
Форд посмотрел на гостей. Пожилая женщина и мужчина. Мужчина выглядел крепким, но от него веяло суровой строгостью и сдерживаемой яростью. Полная женщина с каре седых волос излучала осуждение и презрение.
— Так вот как выглядит отпрыск Анабель, — презрительно бросил мужчина, словно глядя на мусор. — Не скажешь, что наглая… копия тебя, Джейк. Но, смотрю, кое-что от матери он всё же унаследовал. Глаза. Даже этот взгляд, отвратительный.
— Закрой рот, — рявкнул Джейк, глаза его вспыхнули.
Форд понял: это родители Джейка, его бабушка и дедушка. Холодная волна пробежала по его спине. Началось.
— Вы вообще, чего приперлись? — рявкнул Джейк, ярость в его голосе была ледяной. — Сколько лет вас не было, а тут вернулись!
— Сынок, ты что, не рад родителям? — наигранно удивилась женщина.
— А с чего бы мне радоваться вашему визиту? После всего, что вы говорили про Анабель… Я же говорил, что не хочу вас больше видеть!
— Глупец, — прорычал мужчина. — Столько лет прошло, можно и обиды забыть.
— А что они говорили про маму? — вмешался Форд, его голос был тих, но в нём слышалась сталь. Он был готов защищать память матери до последней капли крови.
— Форд, иди в комнату, — попытался успокоить его Джейк.
— А ты чего его выгоняешь? Папашей стал, Джейк? — язвительно фыркнул мужчина. — А может, это вообще не твой сын? Кто знает, с кем твоя Анабель гуляла и кувыркалась… Пусть малец узнает правду о своей мамаше!
— Сколько раз повторять, чтобы вы проваливали?! — взревел Джейк. — Я уже наслушался ваших историй про Анабель! Но напомню, она была не такой, какой вы её до сих пор считаете!
— Была шлюхой и умерла шлюхой! — омерзительно выплюнул мужчина.
Джейк, стиснув кулаки, рванулся к двери, указывая на выход. Он привык к этим оскорблениям, слышал их годами по телефону, но от них, как всегда, пронзительно резало яростью и разочарованием.
Но Форд не смог сдержаться. Он не смог простить этих слов. Он подошёл к мужчине и, собрав всю силу, ударил его в лицо. Мужчина, крупнее и сильнее, дал отпор, но Форд, объятый праведным гневом, не остановился.
— Тобиас, ты покалечишь его! — крикнула женщина, Сьюзен.
— Ничего, — прошипел Тобиас, — может, выбью всю дурь из этой мамашиной крови…
Форд, не обращая внимания на крики, бился с яростью отчаяния, с яростью защитника памяти любимой матери. Кулаки его обрушивались на сморщенное лицо деда, на лицо, которое произносило ненавистные слова. В этот момент не было деда, не было внука – был только нескончаемый поток боли и гнева. Сражение внука и деда, война поколений, разворачивалась в маленьком доме, разрывая его изнутри.
Сьюзен, отчаянно пытаясь разнять дерущихся мужчин, вцепилась в руку своего мужа, а Джейк, рискуя получить удар от Форда, пытался оттащить его от разъярённого Тобиаса. Их борьба была неистовой, отчаянной – столкновение ярости, боли и неумолимого желания доказать свою правоту. 
— Форд, успокойся! — кричал Джейк, голос его срывался от напряжения, но Форд не слышал. Слова Тобиаса просто не укладывались в голове. Как можно так говорить о матери?!
— Форд, Форд… — вдруг послышался знакомый голос. Силли. — Форд, отпусти его!
Её голос, тихий, но пронизывающий, словно волшебный заклинание, прорезал туман ярости. Как будто под гипнозом, Форд остановился. Его руки опустились, и он отшатнулся назад. Силли прикоснулась к его руке, обхватила её своей ладонью, и, словно буксир, стащила его прочь от места битвы.
— Ладно, кровь семьи Брэгг в тебе течёт, — пробормотал Тобиас, еле переводя дыхание. — Такой же, как и твой папаша, под каблуком.
— Боже, у меня такое желание сломать тебе шею, но думаю, тебе уже хватило, — процедил Джейк сквозь зубы, снова указав на дверь.
Сьюзен, с трудом, но настойчиво, потащила мужа к выходу. Тобиас сопротивлялся неохотно, словно ещё что-то хотел сказать, но слова застревали в горле.
— Вообще-то, я приехал извиниться… но, когда увидел его… — Тобиас замялся, ища нужные слова. — …не могу. Ещё она… как тебя… Силли, вроде? Чёрт, да она вылитая Анабель! Я смотрю на Форда и Силли, и вижу вас с этой чертовкой в молодости. Много ошибок совершите, и в итоге окажетесь совершенно одни. Знаешь, ты мог с нами пить чай, а не со своей малолетней соседкой, которую отец беспощадно избил.
Дверь захлопнулась. Джейк остался стоять один, лицо его было бледным, а тело пронизывала истощающая усталость. Всё это казалось абсурдным кошмаром. Последние слова отца были словно сшиты из противоречий – жестокость и раскаяние переплелись в них в ужасающей мешанине. Но правда оставалась правдой: Силли и Форд действительно похожи на него и Анабель в молодости. И в этом жутком сходстве скрывалась болезненная истина, которая пронзала его насквозь.
Форд стоял, весь красный от крови и синяков, пытаясь отдышаться. Ярость, бушевавшая несколько минут назад, медленно угасала, уступая место холодному, ледяному ужасу. В голове кружились новые, невыносимые вопросы. Избивал ли отец Силли? Эта мысль, словно ядовитая змея, обвивалась вокруг его сердца, сжимая его всё сильнее. Ему становилось дурно от собственных догадок.
— Тебя избивал отец? — тихо спросил он, крепко сжимая руку Силли.
— А-а-а… э-э-э… — Силли не смогла выдавить из себя ни слова. Её глаза, расширенные от ужаса и боли, всё рассказали.
— Сегодня у нас четверг. Точно, — прошептал Джейк, словно сам себе напоминая о реальности. — Силли, если ты не против…
— Не против, — быстро ответила Силли, пытаясь вырвать руку. — Я… я тут вспомнила, что уроки должна сделать… — Она резко высвободила руку и, словно убегая от чего-то ужасного, выскочила из дома.
— Силли! — крикнул Форд ей вслед, но девушки уже не было.
Форд и Джейк остались стоять, глядя друг на друга. Отец и сын, до боли похожие друг на друга, отражали друг друга в молчании, в глубокой, всё ещё не осмысленной до конца трагедии. Джейк опустился на стул, подперев голову рукой. Брайт заметил на лице отца усталость, такую глубокую, что казалось, будто все яркие краски покинули его, оставив только серость.
Форд сел рядом. Ему нужно было узнать правду о матери, о её отношениях с Джейком, о причинах ненависти и презрения со стороны его родственников, о том, почему мама так и не рассказала ему о нём.
— Джейк, может, я не вовремя, но, я хотел бы услышать о маме, — сказал Форд, осторожно потирая ушибленные костяшки. — Я хочу знать, как вы познакомились, как полюбили друг друга, почему мама не говорила о тебе… и… об этих… родственниках… хочу узнать всё.
Джейк медленно поднял глаза на Форда, и в его взгляде, обычно скрытом за маской спокойствия, мелькнула глубокая, почти невыразимая печаль. Уголки губ дрогнули, вырисовывая едва заметную улыбку – скорее, тень улыбки, призрак давно забытого счастья. Это была улыбка, пропитанная годами молчания, годами скрытой боли и невысказанных слов. В ней чувствовалась тяжесть прожитых лет, груз невыплаканных слёз и невысказанных признаний. В глубине его глаз, словно в древнем колодце, отражались воспоминания — яркие, живые образы, которые долгие годы хранились в запертом ящике его души. Молчание, окружавшее их долгие годы, начинало трещать по швам, готовое рассыпаться под напором накопившихся чувств. И Джейк понял: настало время открыть этот ящик, выпустить наружу всё то, что так долго его терзало, всё, что он так долго скрывал от сына. Настало время рассказать правду.
— Тогда запасись попкорном, — пытался пошутить Джейк, — история будет длинной.
— Я внимательно слушаю тебя, — тихо ответил Форд.
***
18 лет назад.
Школьный звонок – оглушительный аккорд, взрывающий тишину коридора. Поток учеников, несущийся по узким проходам, подобен бурному потоку реки. Джейк, стоя у стены, наблюдал за этим хаосом, его взгляд был прикован к Анабель, смеющейся и болтающей с подругами. Они были словно две параллельные прямые, никогда не пересекающиеся, хотя все в школе знали о его тайной страсти к ней. Многие считали, что Джейк, парень сдержанный и немногословный, просто поиграет с ней и бросит, но это было далеко от истины. Никто не знал, что их связь уже давно перешагнула границы дружбы. А началось всё с падения…
Домой Джейк возвращался привычным маршрутом, миновал привычные деревья. Он не любил никакие секции, предпочитая тихий отдых после школы. В этот день, однако, его внимание привлёк один из тополей – необычный звук, доносящийся оттуда: мяуканье кошки и приглушённый женский голос. Любопытство пересилило, и он подошёл ближе.
— Ай, ай, ай, падаю! — крикнула девушка, и с лёгким стоном упала вниз, прямо на него. Когда она открыла глаза, то увидела Джейка, лицо которого скрывал тёмный силуэт.
— Прости, прости, — пробормотала Анабель, всё ещё лежа на нём и смотря на Джейка раскосыми глазами, полными извинений.
— Может, слезешь с меня? — спросил он, и девушка послушно приподнялась.
— Я… я просто хотела кошку достать, она застряла, — пояснила Анабель, — и слезть не может.
— Да ты что, — удивился Джейк, заметив, как кошка сама спрыгнула с ветки.
— Упс…
— Анабель, тебе скучно живётся? — неожиданно спросил он.
— Ты знаешь моё имя?
— Конечно. Разве ты не ходячая катастрофа, крушащая всё на своём пути? И самое удивительное – с твоего лица не сползает улыбка. Некоторые считают, что ты ненормальная.
— Почему?
— Потому что ты всё время улыбаешься.
— А чего грустить?
— Хотя бы потому, что ты всё крушишь.
— Не вижу смысла грустить. Сломала – ну и что? С кем не бывает.
— Со многими, — усмехнулся Джейк.
— Возможно, — промурлыкала Анабель.
— Я пойду, — сказал Джейк, засовывая руки в карманы.
— Стой, подожди меня! — крикнула девушка.
— Чего увязалась?
— Подумала, что тебе будет скучно одному.
— Меньше думай, — бросил Джейк.
— Хорошо, — и продолжила идти рядом.
Джейк понял, что она не отстанет. Всю дорогу она что-то говорила, рассказывала, а он отвечал коротко и думал, что она, наконец, свернёт в другую сторону. Но её это ничуть не смущало. Наоборот, казалось, она вдохновлялась его молчанием. Дойдя до его дома, она обняла его и поцеловала в щеку. Джейк немного удивился и покраснел.
— Ты первый, кто меня дослушал и не сказал «заткнись», — сказала Анабель, — Можно твой номер?
— Хочешь изливать мне свою душу? — поинтересовался Джейк.
— Если можно, — ответила Анабель.
Джейк не понимал, почему дал ей свой телефон. Он знал, что это плохая идея, но сердце подсказывало обратное. Получив номер, девушка попрощалась и убежала.
Вечером он лежал на кровати, читая книгу, как вдруг услышал стук в окно. Это была она, Анабель. Джейк открыл окно, вопросительно глядя на девушку.
— Я, видимо, неправильно записала твой номер. Не могу ни позвонить, ни написать, — сказала Анабель.
— Боже… — сказал Джейк, — А до завтра не могла подождать?
— Я хотела тебе такую историю рассказать! — воскликнула она, с сияющим лицом.
— Ну, давай, перепроверим.
Он снова продиктовал цифры своего номера, и оказалось, что вместо цифры пять она записала шестёрку.
— Вот же, идиотская шестёрка! — проругалась Анабель, — Пока тогда. И спокойной ночи!
И, оставив его в приятном изумлении, скрылась в темноте. Она пришла ночью, только чтобы проверить номер телефона. Джейка это позабавило, очень позабавило. Удивительная девушка.
После той встречи Анабель стала неотъемлемой частью жизни Джейка. Каждый день – звонки, сообщения, долгие прогулки, заполненные её неуёмной энергией и жизнерадостными историями. Иногда Джейк уставал от её натиска, от этого водопада слов, но всё чаще он ловил себя на мысли, что ему нравится её компания. Её неугасающий позитив, её энтузиазм, с которым она рассказывала о мелочах, постепенно проникали в его сердце, превращаясь в нечто большее, чем просто дружба. Их общение, начавшееся с падения с дерева, переросло в тёплые отношения, которые с каждым днём становились всё крепче.
Прошёл месяц. И вот, очередная ночь. Анабель вновь появилась у его окна. Напротив дома росло старое дерево, его ветви тянулись к окну, словно приглашая наверх. И Анабель залезла на него.
— Ты же упадёшь, — пробормотал Джейк, тревога сжимала его сердце.
— Не упаду, лучше ко мне иди. Тут такой вид на звёзды. Может, на них посмотрим, и как раз попробуешь моё печенье.
Джейк, не в силах ей отказать, осторожно перелез через подоконник и, следуя за ней, начал карабкаться вверх по стволу, цепляясь за толстые ветви. Они устроились рядом на одной из них, поддерживая друг друга. Внизу расстилался мир, погружённый в ночную темноту.
— Смотри, какое сегодня небо невероятное, — Анабель смотрела на звёзды, затаив дыхание.
Джейк не смотрел на звёзды. Его взгляд был прикован к ней. Её изумрудные глаза, словно два глубоких озера, отражали мерцание небесных светил. Она была для него ангелом, но чёрные волосы всё же напоминали о шаловливом чертёнке, скрывающемся внутри.
— На, попробуй, — с улыбкой она сунула ему в рот печенье.
Он откусил кусочек.
— Восхитительное, — сказал Джейк.
Девушка рассмеялась.
— Да оно отвратительное! Но мне так жалко их выкидывать, поэтому я и принесла тебе, чтобы ты помог мне съесть, — её слова растворились в общем смехе.
— Чудная ты, — прошептал Джейк, чувствуя, как тепло разливается по его телу.
— О, да, — ответила она, её голос был тихий и задумчивый, — И могу оставаться чудачкой только рядом с тобой.
Эти слова коснулись его до глубины души. Он почувствовал себя особенным, единственным. От её слов он покраснел, сердце забилось чаще.
— Моя чудачка, — прошептал Джейк, голос его был едва слышен.
Он смотрел на неё, и, кажется, она услышала его слова. Анабель медленно приблизилась, наклонилась, и её изумрудные глаза встретились с его.
— Что ты только что сказал? — её голос был тихим, полным ожидания.
Джейк смотрел на неё с мягкой теплотой, окутанный чувством защищённости и уюта.
— Я сказал, что ты моя чудачка, — снова прошептал он.
И после этих слов Анабель поцеловала его. Их первый поцелуй. Нежный, трепетный, полный невыразимой нежности и обещания. Первый поцелуй, который стал началом их любви, истории, наполненной яркими чувствами и незабываемыми моментами.
18 лет спустя
Джейк замер на пороге палаты, не веря своим глазам. Анабель… После стольких лет… Сердце заколотилось в груди, а в горле встал ком. Она лежала на больничной койке, такая хрупкая и бледная, но в её грустных, пустых глазах мелькнула тень улыбки. Она жестом пригласила его войти.
Он опустился на стул рядом с ней, не в силах отвести взгляд. Слезы, горячие и неконтролируемые, текли по его щекам.
— Почему… почему сейчас… – прошептал он, голос дрожал.
— Прости меня, дуру, — слабо произнесла Анабель, сжимая его руку. — Кстати, у меня есть сын.
Джейк замер, пораженный. Он смотрел в её изумрудные глаза, которые когда-то пленили его сердце, и не мог поверить, что наконец-то снова прикасается к ней, чувствует тепло её нежной руки.
— Да? — выдавил он. — И как его зовут?
— Форд, — ответила Анабель. — И это твой сын.
Мир Джейка рухнул.
— Что…
— Знаю, сложно в это поверить, — продолжила Анабель, — но это правда. Помнишь, когда я сбежала? Твой отец… Он мне угрожал. Я рассказала ему о беременности, когда тебя ждала, глупая… Испугалась за ребенка. И почему-то решила…
Джейк разрыдался, не желая слышать оправданий. История не имела значения. Если Анабель сказала, что Форд его сын, значит, так и есть. Ему хотелось просто быть рядом с ней, каждой клеточкой ощущать её присутствие.
— Боже, Анабель, какая же ты дурная, — прошептал он, нежно поглаживая её щеку. — Не надо, я понимаю. Так жаль, что времени осталось так мало… Я буду приезжать каждый день.
— Джейк… — Анабель разрыдалась, — прости меня, пожалуйста.
— Что было, то было, — сказал Джейк, — уже ничего не вернуть. Хотя я так мечтал об этом… Я же коп, а не смог тебя найти. А ты всего лишь фамилию сменила. Хитрюга.
Анабель слабо улыбнулась. Её изумрудные глаза тускнели с каждой секундой, и это пугало Джейка до глубины души.
— Но почему ты не связалась со мной?
— Думала, у тебя семья…
— Боже, Анабель, я так и не смог никого полюбить. Ты моя первая и последняя любовь.
Джейк наклонился и поцеловал Анабель. Это был их последний поцелуй. Нежный, полный любви и невыносимой боли прощания. Поцелуй, который навсегда запечатал в его сердце образ любимой женщины.
***
— После этого мы начали встречаться, только никому не говорили. Счастье любит тишину, — тихо произнёс Джейк, его голос был полон грусти, пропитанной годами молчания. — Да и мои родители не хотели, чтобы я тратил время на отношения. Для них на первом месте был бизнес, всё остальное отходило на второй план. Но все же произошел день, когда родители узнали о моих отношениях. После того, как они узнали о нас, сразу же начали оскорблять Анабель. В один день я не выдержал и избил отца. Так продолжалось постоянно: каждый раз, когда они её обзывали, я избивал его, снова и снова. Я не мог позволить родителям обижать и оскорблять её.
Форд, слушая отца, сжимал кулаки. В его сердце поднималась волна негодования и боли. 
— До конца жизни она оставалась с улыбкой на лице, — прошептал Форд, голос его был хриплым от слёз, — Но почему же тогда она уехала в другой город и бросила тебя?
— Из-за моего отца. Он ей угрожал. Сильно угрожал. Я его никогда за это не прощу, — Джейк говорил с нарастающей болью, голос его дрожал. — Анабель испугалась и после окончания школы уехала, никому не сказав, куда. Родители погибли, жила она с бабушкой, которая, как могила молчала. — Слезы текли по его лицу. — Она боялась за тебя. Мы знали, что мой отец, твой дедушка, способен на всё и мог легко отобрать её у тебя. Но мне не рассказала, что беременна. Анабель хотела лучшего будущего для меня, но я так и не смог смириться с её потерей и полюбить другую, — его голос сорвался, слезы текли водопадом, — Когда она рассказала мне всё, то она пожалела, что так поступила, что всё сделала необдуманно. Но боялась, что я не приму тебя, что я вдруг подумаю, что ты не мой сын. А ты мой, и она это поняла, только поздно. Анабель никогда не хотела никого расстраивать и просто скрывала всё. Она считала, что справится сама, и в этом был её минус, который я, впрочем, тоже любил. Я любил её и продолжаю любить…
Горечь переполняла его. Форд встал и обнял Джейка, крепко прижимая к себе. Теперь он понимал всё, теперь он знал правду. Хоть она и была горька, но правда лучше лжи.
— Пап, всё хорошо, я рядом, — сказал Форд, обнимая отца.
— Я рад, сынок, — прозвучал тихий, хриплый ответ.
Форд крепко обнимал отца, чувствуя, как его собственные слёзы смешиваются с отцовскими, образуя единый поток горя и сочувствия. Тепло отцовского тела, запах его одеколона, — всё это создавало иллюзию безопасности, защищённого пространства, где можно было наконец-то отпустить накопившуюся боль. Он чувствовал, как напряжение, сжимавшее его плечи и грудь всё это время, медленно ослабевает, уступая место давящей, но всё же успокаивающей грусти. В этот момент, среди нахлынувших эмоций, среди этого потока слёз и объятий, в памяти Форда всплыло что-то ещё, что-то важное, что требовало ответа, разрешения. Острое чувство неотложности, словно укол, пронзило его. Он вспомнил о вопросе, который мучил его. Вопрос, который он так долго решался задать, и который теперь, в этом моменте близости и доверия, казался единственно важным. Его объятия немного ослабли, и он отстранился на мгновение, чтобы собраться с мыслями, прежде чем задать этот вопрос.
— Джейк, расскажи мне о Силли. Почему её избивал отец? За что? — Форд снова сел на стул, его взгляд был полон беспокойства.
— Она не рассказывала? Я думал, вы близки, — Джейк нахмурился.
— Сложно сказать, — неуверенно ответил Форд.
— В каком смысле? А ну-ка, объясни, — потребовал Джейк, его голос стал строже.
Слова текли из Форда, словно освобождённая вода из плотины. Каждый выдох был наполнен болью, каждый вздох – отчаянной надеждой на понимание. Он не просто рассказывал историю, он выворачивал наизнанку свою душу, обнажая самые сокровенные страхи и сомнения. Голос его то прерывался от накатывающих волн эмоций, то поднимался до почти отчаянного шепота, отражая всю глубину пережитого. Джейк слушал, не перебивая, чувствуя, как каждое слово Форда проникает в его сердце, вызывая отклик в самых глубоких уголках его памяти. Он видел в глазах сына не только боль, но и глубокую ранимость, хрупкость, которую нужно беречь. Молчание Джейка было не просто отсутствием слов, а глубоким сопереживанием, молчаливой поддержкой, не требующей слов. Он понимал, что сейчас любые попытки утешить, перебить, задать встречный вопрос были бы неуместны, даже оскорбительны. Сейчас нужно было просто слушать, быть рядом, давая сыну возможность выплеснуть всё то, что так долго гнете его. Это был ритуал очищения, и Джейк с трепетом и любовью был его немым участником, ощущая всю тяжесть этого доверия, возложенного на его плечи.
— Вот оно что… Сложно, однако. Хотя, кому легко? — вздохнул Джейк. — Но я говорил про твою подружку. Они сильно ранили Силли, очень сильно. Не зря у них фамилия Блэк, хоть и со стороны они выглядят как ангелы.
— Что мне делать? Как мне быть? — голос Форда был потерянным.
— Во-первых, ответь мне на вопрос. Ты полюбил Стеллу? — спросил Джейк.
— Нет, я понял, что так её и не полюбил. Да, она симпатичная, милая, добрая. Но с ней не было тех эмоций, что с Силли. С Тайним, как ты с моей мамой, столько эмоций, столько моментов. Еще эти разговоры Кая с Силли… — глаза Форда расширились, — Вот ещё одна причина. Я всегда переживаю за неё. Почему-то она мне так важна, хоть я и пытался доказать, что всё связанное с Силли – не моё дело. Со Стеллой такого не было.
— Твоё сердце выбрало одну девушку, а ты пытался заполнить другой, — сказал Джейк. — Могу рассказать о Силли, но не сейчас. Посмотри на время, у меня смена. После смены я могу приехать и всё рассказать.
— Хорошо, — сказал Форд и снова встал, обнимая отца. — Спасибо тебе, пап, за всё, что ты сказал, и за то, что ты выслушал меня.
Через несколько минут Джейк уехал на работу. Форду теперь не терпелось услышать всю правду о Силли, закрыть ответами на все оставшиеся вопросы. Он лёг на кровать, погрузившись в свои мысли. Интересно, сможет ли он при встрече со Стеллой добиться правды путем обманом? И сможет ли он порвать с ней отношения? Тишина в комнате казалась густой и напряжённой, предвещая новые, важные решения.