Глава 17. «Снег»
Предрассветные сумерки осторожно, недоверчиво отступали, растворялись в первых лучах сонной зари, обжигающей утренний морозный воздух. Вахтанг безучастно глядел на алое кровавое пятно, расплывающееся по швам каменной плитки, что строго облепила собою Столичную площадь. Он судорожно пытался отдышаться, но ледяной воздух будто бы ранил его лёгкие, разрывал нутро с каждым тяжёлым вдохом. Мужчина, как бы прискорбно то ни звучало, нелепо упустил момент, когда былые силы его бесцеремонно покинули, а на замену им, внезапно, прибыла наступающая старость, пусть и на вид он всё ещё был довольно молод.
Хищник упорно сражался всю ночь, отчаянно направлял свой народ в бой, но побороть бесчисленные людские армии, казалось, попросту невозможно.
- Вот я и добрался до тебя.
Вахтанг обернулся не сразу, чугунная усталость навалилась на него тяжким, неподъёмным грузом, но стоило ему направить взор на источник звука, как он чуть ли не наткнулся на остриё направленного на него окровавленного меча. Перед ним стоял предводитель людей - Феанор Нуаре Де'Поль, только что отбросивший своё тёмное пальто куда-то в сторону.
Их окружали оставшиеся немногочисленные воины, большинство из которых продолжало бесконечный, бесплодный бой.
- И что теперь? Убьёшь меня? - Хищник решительно выпрямился, выдыхая моментально растворившийся в ледяном воздухе пар.
Очкастый довольно ухмыльнулся:
- Знаешь, я наслышан о тебе. О том, к примеру, что когда-то ты даже сражался на стороне людей.
- И что с того? - Прерывая противника прошипел Вахтанг, - Это в прошлом.
- Все эти восстания - абсолютная чушь, выдуманная Окрылённым. Ты ведь не глупец, Хищник, должен осознавать, что победу здесь одержат люди, иначе и быть не может. Не выгоднее ли тебе вновь примкнуть к нашей стороне?
- С чего бы? - Оскалился Хищник, - Ты ведь тоже не глупец, человек, должен осознавать, что в моих глазах ты - всего лишь еда.
И мужчина яростно накинулся на врага, ведомый дикими, первобытными инстинктами и необузданной яростью, накрывшей в тот миг его с головой. Парень же среагировал моментально и ловко отбил первую атаку Вахтанга.
Его движения были отточены до идеала, мастерство, которым он обладал, действительно поражало и обезоруживало соперника своей непоколебимой точностью. Феанор был холоден и внимателен, в то время как Вахтанг варварски размахивал оружием во все стороны, выпуская наружу всю свою жестокость и весь свой неуправляемый гнев, поощряя тем самым собственное грубое превосходство в силе и громоздкости.
Всё восстание в одно мгновение легло на не то чтобы хрупкие плечи Хищника, но всё же столь нахальный побег Окрылённого с главной арены, с гущи настолько значительного события, глубоко его возмущал и приводил в жуткое, мягко говоря, негодование.
Тогда он попросту посчитал Рейвена жалким, беспомощным трусом.
***
- На твоём месте я бы не доверяла восстание Вахтангу. - Как бы вскользь проронила Клеа, при этом пропитывая сказанное неким укором в сторону Окрылённого.
- А что теперь может Вахтанг? - Несмотря на бессонную ночь парень был достаточно бодр и пребывал в неплохом расположении духа, - В глазах людей теперь он враг, как и я, сбежать не сможет. Да и если сбежит, какая разница? Народ всё равно уже зажжён.
Беззаботность Рейвена поражала, в особенной мере сейчас, когда он со своей компанией оказались в никому не известном месте и попросту шли куда глаза глядят. Рейвен обыкновенно не строил никаких планов, но после прыжка со скалы он всё же надеялся вернуться к мятежу под утро, чему не суждено было исполнится.
С восходом солнца путники направились, как они предполагали, к Столице, но тут же обнаружили, что безвозвратно заблудились.
За безмолвными просторами заброшенного кладбища открывался вид на выжженную нишу, обрамлённую заснеженными горами вдоль горизонта. С гор тех рваными порывами дул колючий северный ветер, мелодично перебирающий косточки любого из находившихся поблизости существ. В какую из одинаково живописных, но далеко не приветливых сторон стоило направляться - было неизвестно, Столица располагалась где-то за одним из окружающих хребтов.
У подножия гор сплошным скоплением разноцветных крыш в долину спускались небольшие торговые города, куда, не долго думая, и положили курс сопровождающие Окрылённого.
Ибис безмятежно шла позади всех, и пока Рейвен с Клеей горячо обменивались размышлениями по поводу будущих действий, а Жан будто бы и вовсе душою находился далеко не здесь, она неспеша переваривала в голове монолог желтоглазого, рождённый для неё этой ночью. История Окрылённого во многом её убедила, к примеру в том, что Рейвен поистине безумен и в большинстве непредвиденных ситуаций действует согласно спонтанно вспыхнувшим эмоциям. Эта его черта по большей части пугала девушку, одна из будущих таких, как она считала, безрассудных идей, мгновенно пришедших в его голову, вроде того же самого прыжка со скалы, однажды непременно увенчается печальным завершением. Так же и без того шаткое, с трудом балансирующее на игле доверие к Вахтангу и вовсе свелось к абсолютному нулю, целиком утонуло в бездне.
- Куда этого девать? - Кивнула в сторону Жана хмурая Клеа.
- Пока побудет с нами, а дальше посмотрим. - С какой-то чересчур тривиальной лёгкостью отозвался Окрылённый.
- Не думаешь, что три полузверя с человеческим заложником выглядят подозрительно? - Прямолинейно высказалась крольчиха, - В цивилизованный город всё-таки направляемся...
- Пустяки.
А вот и ещё одна весьма спорная черта Рейвена - излишняя самонадеянность. Ибис никогда не понимала этого, полагаться на появившуюся из неоткуда уверенность в собственных не самых внушающих доверие действиях казалось ей абсурдным ходом, в какой-то степени даже глупым. Но несокрушимая вера Окрылённого в самого себя волшебным образом заражала собою и его верных последователей. А потому он становился непобедимым.
- И что будет после того, как мы прибудем в город?
- Для начала нужно сытно отобедать, - Заулыбался парень, - А затем разузнать дорогу до Столицы.
- Как будто у тебя имеются деньги.
- Денег нет, но зато есть талант договариваться.
И вновь эта пресловутая самоуверенность. Подобную она встречала на роскошной сцене не менее роскошного аукциона, когда к ней, на всеобщее обозрение, желая блеснуть собою и своими монетами, вышел один неоднозначный аристократ, которого в будущем ей придётся величать «господином Жаном», её же он продемонстрировал и на ветхом подвесном мосту, возвращая своих беглянок, Ибис и Арго, обратно в удушающую неволю.
И всё же, самоуверенность Жана неимоверно разнилась самоуверенности Рейвена, как и все остальные аспекты, в которых так или иначе можно было бы сравнить парней. Если один - джентльмен, то второй - безнадёжный хам. Вечно улыбающийся актёр, истинные помыслы которого были для окружающих непостижимой загадкой, да по-детски открытый и простодушный весельчак, которому действительно хотелось довериться. Богатый и бедный, человек и полузверь. Две совершенно несовместимые стороны.
В пути, как и ночью, Жан был непривычно молчалив, что с непринуждённой лёгкостью можно было объяснить: за последнее время с ним произошло слишком многое, большинство из чего являлось довольно шокирующим. Жан, которого она знала, под влиянием синдрома избалованного ребёнка яростно бы сопротивлялся, без устали напоминая похитителям о своём малозначительном в подобной ситуации статусе. Но ныне, находясь на пустынной равнине, где возможностей сбежать у него было несчётное количество, он лишь покорно шёл за захватчиками, ни проронив с ночи ни единого слова. Похоже, он столкнулся с таким явлением, как отчаяние. Полная безысходность.
- Кажется, я примерно понимаю, куда нам дальше. - Адресовано это было явно Рейвену, но Клеа вполоборота смотрела на Ибис.
- Знаешь? - Восхищённо переспросил Окрылённый, глаза которого загорелись наивным, ребяческим восторгом и какой-то гордостью за свою подопечную.
- Места знакомые. - Поправила себя девушка, - Насколько я знаю, здесь неподалёку должна быть таверна. «Потёртое Седло». Там близко до Столицы.
Господин Жан, услышав название, видимо, знакомого заведения, тут же встрепенулся и по губам его проплыла тень самоироничной, саркастичной улыбки, что заметить было довольно сложно.
- Разве у нас есть время? - Предпочла вернуть разговор в прежнее русло, к предложению желтоглазого отобедать, крольчиха.
- Есть. На самом деле я бы хотел застать прибытие его отца, с очкастым у нас с самого начала как-то не заладилось.
- Думаешь, с герцогом будет лучше?
- Попробовать стоит.
Вид Жана будто бы отчаянно скрывал наличие того факта, что беседа сейчас идёт о его драгоценной родне. Как будто и сам он желал бы стереть с лика планеты своё к ним причастие.
- Как хочешь. - Клеа, судя по всему, сдалась. - Таверна, так таверна.
Всем знакомый мираж - город, казалось бы, совсем рядом, под боком, заглянуть в него можно в любой момент, но в начале пути внезапно неприятно осознаёшь, что непростительно ошибался. Сбежать в далёкие дали от Столицы, целеустремлённо спускаясь в полевую котловину было проще простого, подниматься же обратно - оказалось непосильной задачей. Подъём к городу занял, по ощущениям, волевую бесконечность.
Но вечность в том временном отрезке, как и близлежащий город, оказалась простым миражом, и, сколько бы на самом деле часов не прошло, путников всё же тепло встретили разномастные тканевые навесы, ярко украшающие небольшой городской рынок, за которым и располагалось заветное сооружение, «Потёртое Седло».
На первый взгляд, таверна не отличалась особой узнаваемостью, наоборот, неприметным хамелеоном сливалась с окружающим городком, точно опасная сущность, тенью скользящая средь толпы. Довольно удачное сравнение, как позже поняла Ибис, ибо данное заведение не могло похвастаться «безопасными» обитателями. Эдакий скромный тёмный уголок, преданно покровительствующий своих преступных посетителей.
Наружность не была обманчива: изнутри «Потёртое Седло» так же оказалось крайне неприветливым и далёким хоть от какого-то примитивного воплощения уюта. К счастью, одной из нежданных гостей оказалась Клеа, играющая в местной барной иерархии отнюдь не последнюю роль, а не узнать средь прибывших широко нашумевшего за последнее время Окрылённого было поистине сложно.
С такими спутниками, как надеялась красноглазая, она могла рассчитывать на относительную безопасность в подобном месте.
Чего не мог позволить себе Жан.
Он боялся. Хоть и отчаянно не хотел того осознавать. Стоило ему оказаться в руках Окрылённого, как привычные и, казалось бы, везде сопровождающие его покой и ощущение власти сыпучим песком утекли у него сквозь пальцы. Он потерялся. Не было ныне того Жана, которого лицезрело день изо дня его близкое, и не самое, окружение. Обнажилась его сокрытая глубоко в душе натура - простая и человеческая, в невинном понимании этого слова. Отступил статус, а на его место робко вышел обыкновенный парень, беспомощный и немощный. Он впервые задумался о себе без слоёв тех иллюзий, что невольно внушило ему человеческое аристократическое общество.
- Я послежу за ним. - Как можно увереннее выдала Ибис в попытке убедить в сказанном Клею, которая в ответ лишь недоверчиво приподняла одну бровь. - Я серьезно.
Крольчиха поколебалась ещё в секунду и всё же отступила к Рейвену. Кажется, общество этого богатея уже изрядно ей надоело.
Сжатый воздух пропитала свинцовая тишина. Клеа с желтоглазым с радостью оставили их наедине.
- И как вы? - Явно перешагивая через себя пролепетала девушка.
Она осторожно дотронулась до ледяной деревянной стены, у которой оставили пленника, и бездумно прислонилась к ней спиной.
- А как ты считаешь? - Парень перевёл свой светло-голубой измученный взор на Ибис, - Думаю, тебе уже нет необходимости обращаться ко мне на «вы». Я уже давно не твой господин.
- Действительно.
Жан попытался улыбнуться в своей элегантной манере той единственной, которой он мог хоть чуточку довериться. Такие выводы он сделал из её выходки на «Вендетте», что заставила его всецело переосмыслить своё отношение к этой странной девушке.
- Знаешь, я бы хотел кое о чём с тобой побеседовать. - Парень со вздохом откинул голову на стену.
Он предвидел свою неминуемую смерть. Эти монстры убьют его, незамедлительно, если он перестанет иметь в их глазах имеющуюся ценность. Да даже если его отец и преклонится пред Окрылённым в обмен на сына, Жан был уверен, в этой семье после предательства Феанора жить он больше не сможет. Весь мир его в одно мгновение безвозвратно перевернулся и прежним впредь не станет никогда. Он просто хотел вылить свою душу напоследок, пусть и той леди, что никогда не поймёт его и не простит.
- Мой отец - работорговец. А мать... Она искренний приверженец идеи о равенстве. Ей всегда было жаль вас, зверолюдей. Это и стало причиной их раздора.
Реакция девушки на начавшийся рассказ, вопреки ожиданиям голубоглазого, оказалась вполне положительной. Она с сердечной простотой смотрела на того, кто разрушил её жизнь и внимательно его слушала.
- Я, как и любой из детей, люблю обоих своих родителей, какими бы они не являлись. Кроме того, я - наследник отцовского дела, работорговли. Он всегда возлагал на меня немалые надежды, а я не желал его разочаровывать. Мать же приняла решение отказаться от нас, позабыть о нашем существовании по этой причине. И я всё же пытался добиться её признания. Полагаю, ты поняла меня. Я находился средь двух огней, одновременно стараясь находится на стороне каждого, не нанося другому сердечной боли. По итогу я так и остался с отцом и ненавистным мною бизнесом, уничтожившим нашу некогда счастливую семью.
Парень кратко взглянул на свою немую слушательницу, первую, кому он столь откровенно раскрылся и, значительно понизив голос, добавил:
- Ныне же, когда мой брат без единого сомнения отрёкся от меня, я... Понял, что не хочу быть частью этой семьи. Да и частью человечества в целом. Матушка была права.
Последняя фраза отрезонировала в голосе тоскливой дрожью. Ему было больно об этом говорить.
- И что вы... Ты собираешься делать?
- Я не знаю. - Честно признался Жан, - Я в полном отчаянии.
- Знаешь, этой ночью я говорила с Рейвеном и заявила ему, что готова простить тебя. - Девушка неловко отвернулась и скрестили руки на груди, - Не знаю, облегчит ли это твои душевные терзания, но я прощаю тебя. Правда.
Продолжительное молчание заставило Ибис вновь обернуться на собеседника. Он улыбался. На этот раз искренне.
- Спасибо.
В мятой, грязной одежде, со спутанными, безжизненно свисающими с висков волосами сейчас он выглядел очаровательней, чем когда-либо. Похоже, такие чудеса сотворяла впервые проявившаяся в нём искренность. Маска спала с его лица, с треском разбилась о досчатый пол, и долгожданно разорвались связывающие его путы. Он доверился ей и показал свою настоящую, позорную сторону: слабую и беззащитную. Свой страх и свою боль.
- Первый снег! - Неожиданно воспламенилась простодушным восторгом девушка и без разрешения кого-либо отворила аккуратное, квадратное окошко, дабы поймать своей хрупкой ладошкой несколько вольных, безмятежно кружившихся в воздухе снежинок.
Жан ещё никогда не видел девушки, что настолько трепетно бы отнеслась к обыкновенному снегу. Это, в какой-то мере, их объединяло: восхищаться самыми обычными вещами.
- А ведь знаешь... - Она с улыбкой сжала мокрую от растаявшего осадка ладонь в кулак, - Ты бы мог присоединиться к нам, к зверолюдям.
Столь безумное, невообразимое заявление прозвучало из уст красноглазой настолько невинно и беззаботно, что парень тотчас был готов поверить в сказанное. Нет, это абсурд.
- Это невозможно. - Тут же отозвался белобрысый.
- Почему?
Она перевела на него глубокий, сверкающий как два рубина взор. Безмерно милосердный, честный и в такой же мере наивный.
- Я ведь человек. - Преподнёс в ответ очевидную на первый взгляд истину Жан.
- И что? Твоя мать ведь на нашей стороне?
Подобное бы никогда в жизни не пришло парню в голову. Особенно сейчас, когда он почти всецело приготовился к трагичному, каким он его и желал всегда видеть, исходу. А ведь он хотел жить. Хотел посмотреть на привычную красоту иными глазами, приобретёнными за последние несколько дней в роли пленника. Он чувствовал в себе перемены, ощутил ту самую истину, к которой невольно стремился сердцем и душой. Многое переосмыслил и осознал. Ныне он действительно хотел изменить свою жизнь. Точно моряку морские волны становятся роднее земли, Жану ближе стали зверолюди, которых он понял, в то время как родня, его же «клан», люди, хладнокровно его предали. Он окончательно возжелал принять некогда отвергнутую сторону матушки.
- Не думаю, что Окрылённый меня примет. - Чуть помолчав утвердил голубоглазый. Причём вполне резонно.
- Попытаться стоит.
Поистине нелепая затея. Он бы даже выразился, сумасшедшая. Как бы не было горько то признавать, но с подобной лояльностью к нему здесь относилась лишь одна единственная Ибис.
И мнение самого Окрылённого на его счёт не казалось настолько катастрофическим по сравнению с отношением к нему леди Клеи, милой на первый взгляд девушки, с которой он одной злополучной случайностью познакомился на этом же самом проклятом месте, в «Потёртом Седле». Тогда она показалась ему довольно интересной натурой и общение с ней произвело на него скорее приятные и нежные впечатления, нежели ужасающие предчувствия о совершённой им в будущем ошибке. Быть может, не расскажи он ей тогда о своём временном переезде на «Золотые Пашни», и не сидел бы он сегодня в подобном бедственном положении.
А что насчёт Окрылённого? Что у этого безумца на уме вообразить было сложно, он словно участвовал в театре одного актёра, сменяя маски с неумолимой скоростью цветного калейдоскопа эмоций: злой, весёлый, серьёзный, спокойный и снова злой. За один лишь поединок он успевал забросать противника уместными, и не самыми, шутками, вперемешку с хамскими выкриками и дерзкими лозунгами мятежников. Вроде он и в скверных отношениях с лидером «хищников», а вроде и в обращениях к нему из его уст невольно проскакивают выражения вроде «друг», или же, в случаях особенной редкости, «брат». Вроде он и стремится как можно быстрее завершить восстание в Империи, а вроде и забегает по пути в забегаловки вроде этой, растрачивая время, такой драгоценный ресурс, на подобную несусветную чушь.
Так мило беседовать со своей кроличьей последовательницей, находясь в противоположном углу помещения от собственного заложника, доверенного девушке вроде Ибис, да ещё и в паре километров от собственного восстания, мог исключительно Окрылённый. Но вот его бесцельный взгляд скользнул по Ибис и рыбкой на крючок зацепился за её неуловимый жест, приглашающий его подойти ближе.
Внутри голубоглазого завязался омерзительный узел. Сейчас этот невинный ягнёнок начнёт доказывать крупнейшему лидеру то, с какими чистейшими помыслами его злейший враг хочет примкнуть к нему и стать его верным последователем. Будь Жан на месте Окрылённого, и сам бы не поверил в этот бред.
Но, к счастью, Жан - не Рейвен.
- Принять его в наши ряды?! - Пришедший желтоглазый выглядел отчасти поражённым, в остальном же - безмерно возмущённым.
- Он правда хочет измениться.
Ибис старалась выглядеть как можно увереннее и решительнее, но эти махинации не увенчались ожидаемым соглашением Рейвена, глаза которого бегали от девушки к заложнику и обратно:
- Ты сейчас серьёзно?
- Конечно!
Не выдержав зрелища, как за него отдуваться хрупкая леди, виновник спора вмешался:
- Слушай, Рейвен.
- Для тебя - Окрылённый. - Холодно перебил его парень. Наигранная надменность была ему не к лицу.
- Окрылённый. - Голубоглазый вдохнул предельное количество воздуха, - Да, на твоём месте я бы тоже не поверил в это, но дай мне шанс. Я могу доказать тебе, что мне можно доверять.
Рейвен не выглядел впечатлённым.
- Рейвен. Пусть он останется твоим пленником, но попытается доказать свою преданность.
Поистине глупая ситуация. Весь этот разговор целиком и полностью звучал до ужаса абсурдно и производил ощущения неудавшейся шутки. Если бы Клеа, не занятая диалогом с мужчиной у барной стойки, внимала сейчас этой сцене, то непременно бы вышла из своего привычного пассивно-агрессивного равновесия.
А Рейвен смотрел на Ибис. В эти алые, обрамлённые светлыми, почти прозрачными ресницами, глаза.
- Чтож, если подумать, то терять мне нечего. - Сломался брюнет и обратился к Жану, - Если до конца этой недели не покажешь мне то, о чём говорил, на деле, - Он изобразил пальцами дуло револьвера, - Не жди моей милости. Я надеюсь получить с тебя хоть какую-то выгоду.
Быть может, этот человечешка не такой уж и бесполезный.