ГЛАВА 18
Слова профессора Фойлера «на сегодня всё» едва ли не жизненно необходимы. Последнее время меня окутала жуткая апатия. Всё, что делал — ждал известий от мамы. Камилла тоже не блещет общительностью, наоборот, продолжает игнорировать сообщения. Я скриплю зубами каждый божий раз, когда в ответ получаю одно огромное НИ ХРЕНА.
Я поворачиваю голову и на скучающем лице Майка, вижу отражение своего. Мы оба разочарование года, продолжающие быть безучастными по отношению учебной жизни, пока вокруг ведутся активные споры на тему... о, чёрт, да я ни черта не услышал. Ни словечка.
— Это какое-то унылое дерьмо, — мямлю я, подпирая голову кулаком, иначе та отвалится.
— Ты забыл добавить беспросветное, — соглашается приятель. — Беспросветное унылое дерьмо.
— Какого лешего я тут делаю?
— Тебя прикатал Картер, а я просто идиот.
Действительно, что я тут забыл?
Занимая кресло Нью-Йоркского университета юридического факультета, по неволе задаюсь вопросом: на кой чёрт? Зубрить законы от корки до корки? Спасать задницу какого-то кретина? Каждый вечер наглаживать белую рубашку костюма-тройки и проседать в унылом офисе? Работать с бумажками? Это не для меня. Я сойду с ума уже через неделю, нацепив смирительную рубашку. То ли дело работа родителей: никакой бумажной волокиты. Поимка преступника, следственные эксперименты, раскрытие мотива. Никогда не заскучаешь среди психов, да и посмотреть есть на что. Звучит жутко, но чертовски интересно.
Мы всё же покидаем аудиторию, и по пути на обед, вытаскиваю мобильник из кармана джинс, очередной раз получив больше ни хрена от Камиллы. На секунду закрываю глаза, обуздав ярость, и набираю: Отправь грёбаный плюсик, что жива. Я не много прошу.
— Ты в порядке? — спрашивает Том, стоит только прижать задницу к стулу.
Я нахожу его серо-голубые глаза среди друзей.
Он свёл брови, на переносице залегла морщинка. Том всегда был проницательней остальных, но не всегда переходит личные границы. Чаще всего он остаётся в стороне, вероятно, сейчас выгляжу действительно дерьмово.
— А не должен?
— Ты белый, — невесело замечает Алекс, склонив голову к плечу так, что каштановые локоны упали на глаза.
Я пытаюсь урегулировать напряжённую атмосферу, прибегнув к юмору.
— Не знал, что ты расистка.
— Не будь идиотом, — она закатывает насыщенно зелёные глаза. — Ты бледный, всё в порядке?
— Не берите в голову. Семейные неполадки.
Всё ещё держа мобильник в ладони, переключаюсь на полученное сообщение и сердце пропускает удар. Плюс. Я получил грёбаный плюс от Камиллы. Это как бальзам на душу. Сообщение сменяется звонком.
Должно быть, Иисус снизошёл с небес и услышал мои молитвы.
— Чертовски вовремя, ма, — говорю я, как только принимаю вызов и выхожу из-за стола, чтобы найти безлюдное или, по крайней мере, тихое место.
— Ради приличия спросишь, как у меня дела или утолить твои сомнительные интересы?
Я улыбаюсь упрёку, прибившись к стене в одном из углов в коридоре.
— Как дела?
— Неплохо, спасибо, что спросил.
— Не за что. А как же уточнить, как дела у меня?
— Ты ни разу не жаловался, что-то поменялось? — мама отвечает издёвкой на издёвку.
— Один-один, ма.
— Ладно, — она не была бы собой, если бы не разговаривала на языке фактов. Мне нравится деловитость наших диалогов без лишней воды. — Как выглядит твоя Камилла?
— Чёрные волосы, зелёные глаза, худенькая. Возраст точный не знаю, уже говорил.
Я слышу, как щёлкает мышка на заднем фоне, после чего мама информирует о находке.
— Её фамилия Кларк. Камилла Кларк. Это всё, что тебя интересует?
— Нет. Скажи всё, что нашла.
— Твой выбор беспокоит меня и твоего отца не без причины. Её родители в лечебнице для наркозависимых. Почти год назад попала в больницу, её обнаружили какие-то путники на дороге. Девушка была в крови с порезами, чудом не угодила под колёса машины. Мне продолжать?
Кровь стынет в жилах, а в помещении становится душно. Я быстро моргаю и стараюсь дышать размеренно, чтобы оставаться спокойным, но кулаки сжимаются.
— Да, — сипло отзываюсь я.
— Единственный дом выставлен на продажу. Девушка работает официанткой, местожительство неизвестно.
— У неё есть другие родственники?
— По законам штата Флориды, она совершеннолетняя и опекун не требуется. Достаточно информации?
— Нет. Кто... это сделал?
— Неизвестно. В отчёте сказано, что девушка ничего не помнит.
Враньё.
Уверен, она прекрасно всё помнит.
— Алкоголь или наркотики? — тараторю я, одновременно желая и не желая узнать правду. Я до смерти боюсь услышать о наличии наркотических веществ в крови, ведь это объяснит худобу.
— Ничего. Мой совет: это не то, куда тебе стоит лезть.
— Спасибо, ма.
Я сбрасываю вызов.
Не могу лгать, что перестану копаться. Стану. Ещё как стану. Я уже этим занимаюсь.
Клянусь, шрамы, которые обнаружил на её теле, оставил кто-то. Часть меня верила, что она не причинила себе боль умышленно. И я хочу узнать, кто это сделал, чтобы сломать каждую косточку в его теле. Ещё никогда не ощущал такой жажды выбить из кого-то дерьмо и переехать пару сотен раз до такой степени, что не соскребут с земли. Я отчаянно желаю добраться до правды. Добраться любой ценой. Кто-то другой скажет, что поступаю подло и доверия ожидать ни стоит, но всё равно не остановлюсь. Отвечать за это буду самостоятельно.
И прежде чем вернуться к друзьям, я набираю сообщение Энни. Она должна была что-нибудь узнать. Надеюсь, что смогла.