10
🖋 Глава 10. Там, где начинается хрупкость
Октябрь выдался затяжным, прохладным, как будто и осень не была уверена, стоит ли задерживаться. Валентина всё чаще молчала. Не холодно, не отстранённо — скорее бережно. Как будто каждое слово в её горле должно пройти цензуру, прежде чем сорвётся с губ.
Егор это чувствовал. Он стал внимательнее. Слушал дольше, обнимал крепче, смотрел чаще. Не потому, что боялся потерять. А потому что понимал: она возвращается к себе. И это — самое главное.
---
— Я вспомнила одну вещь, — сказала она ему в тот вечер, когда они сидели в её кухне, и за окном грохотал первый настоящий ливень.
— Какую?
— В ту последнюю нашу ночь... — Она опустила глаза. — Я хотела остаться. Уже собралась положить сумку обратно. Но услышала, как ты разговариваешь по телефону. С кем-то из партнёров. И ты сказал:
«Она — это красиво. Но с красотой всегда много вопросов».
Он вздрогнул.
— Ты помнишь это?
— Я тогда подумала: ты не веришь, что я могу быть рядом по-настоящему. Что я — скорее помеха, чем поддержка. И я испугалась.
Может, ты и не имел в виду ничего плохого, но в тот момент... я поняла, что не выдержу, если стану для тебя просто “эстетикой”.
Он подошёл. Присел на корточки перед ней, заглядывая в глаза.
— Ты никогда не была помехой. Ты была моей правдой.
А красота... Я имел в виду другое. Я говорил, что с настоящим чувством всегда трудно. Оно не “удобное”. Оно требует. И я испугался — точно так же, как ты.
— Тогда почему ты сейчас не боишься?
— Потому что потеряв тебя однажды, я понял, что жить в страхе — бессмысленно. Я лучше буду бояться с тобой, чем жить спокойно без тебя.
---
Она долго молчала. Потом взяла его ладони и прижалась лбом к его пальцам.
— Я не умею быть лёгкой.
— А я не прошу лёгкости. Я прошу правду.
---
Поздно ночью они лежали рядом. В комнате было тихо, слышался только дождь, стекающий по карнизу. Валентина повернулась к нему, коснулась губами его шеи.
— Егор, ты действительно хочешь быть со мной? С той, что не всегда улыбается, не всегда готова к словам, не всегда тёплая?
Он обнял её крепче.
— Я хочу быть с тобой. Не с идеей, какой ты должна быть, а с тобой — настоящей.
— Даже если я иногда исчезаю внутри себя?
— Тогда я буду стучать. Терпеливо. Столько, сколько нужно.
Она тихо засмеялась — сквозь слёзы.
И, впервые за всё время, прошептала:
— Тогда стучи. Потому что я, кажется, хочу впустить.