Глава 220: Есть только более существенное, но нет самого существенного.
Глава 220: Есть только более существенное, но нет самого существенного
В полдень к особняку на горе Юэхуа собралось множество людей, выражающих своё ликование и жизнерадостность.
Пришли также старый глава клана и другие, некогда хваставшиеся своим положением. Двор, обычно казавшийся просторным, внезапно оказался немного переполненным.
Видя, что народу всё больше и больше, Лин Цзинсинь попросил Чжэн Да позвать остальных слуг во дворе на помощь. Не прошло и двух мгновений, как к ним подбежали две лошади.
Пройдя дважды через здание уездного правления, большинство чиновников узнали его и шли прямо перед ним.
Толпа пришла в движение, становясь всё более оживленной и шумной. Все невольно склонили головы, чтобы привести в порядок одежду, поправить развевающиеся на ветру волосы, и с волнением и нетерпением ждали прибытия старейшины уезда и герцога Чжао.
«Прошу прощения, два сержанта. Давайте проверим ещё раз».
Лин Цзинсинь обернулся и приказал Лао Чжоу, отцу и сыну, а также Чжэн Да снова и снова проверять, ничего ли не пропало.
Юань Шаоци молчаливо вышел вперёд, достал два кошелька и тихонько сунул их чиновнику, сообщившему новость: «Там трудовой инспектор!»
«Зачем вы здесь? Шэн Жуй ведь не выйдет, верно?» Краем глаза он заметил Янь Си в толпе, и Лин Цзинсинь, не шевелясь, наклонился.
«Нет, мой господин боится, что слишком много людей случайно ранят вас и нескольких молодых господ. Специально пусть ваши подчинённые придут защитить вас.
Господин, вам не о чем беспокоиться. Моя сила — выслеживание и скрытность. Пока я сам этого не захочу, меня никто не сможет легко найти».
Кстати, Янь Си гордо заговорил о своей профессии. Он мог ошибиться. Лин Цзинсинь ленился смотреть на его гордый, словно павлин, вид и тихо приказал: «Тогда можешь просто наблюдать издалека. Я не хочу, чтобы Сяовэнь и остальные сейчас были разоблачены».
«Да!» Понимая его опасения, Янь Си осторожно кивнул и в мгновение ока скрылся в толпе.
«Почему он здесь? Это правда, староста, как ты его сюда привёл?»
«Верно. Всем известны разногласия между особняком на горе Юэхуа и семьёй Сюцай. Что случилось со старостой, который привёл сюда старшего сына учёного? Разве он не намеренно пытается насолить второму дому Лин ?»
«Они так не говорили. В конце концов, они из одной семьи. Заботиться о семье старшего брата – это правильно.
Теперь, когда второй брат Лин богат, что плохого в том, чтобы помогать его родителям и братьям?»
«Чёрт возьми, как второй брат Лин вообще добился независимости? Кто в нашей деревне не знает, что Лао Сюцай и его жена баловали свою любимую дочь и избавились от ребёнка в животе Лин Ван ?
Не так давно Лин Чэнлун с женой отправились в дом Лао Сюцая, несмотря на свои прошлые подозрения, но те их прокляли.
Однажды эта проклятая тёща Сюцай заявила, что смерть Лин Чэнхуа была вызвана людьми, которых Лин Цзинсинь покупал через правительство.
Лин Цзинсинь богат и не может ничего плохого сделать, но правительство так легко покупает её через него. Они просто кучка зверей.
«Верно». В сторону ворот один за другим вошли Ли Чжэн и Лин Чэнцай. Лин Чэнцай и его жена шли впереди с высоко поднятыми головами, с таким выражением лица, словно они были... Главными.
«Чэнцай, почему ты здесь?» Прежде чем Лин Цзинсинь и другие, занятые работой, нашли их, старый глава клана с улыбкой, которую нельзя было назвать смущающей, пригласил старейшин клана вперёд.
Они, по возможности, не хотели говорить с этими двумя людьми от всего сердца. Даже чужаки, подобные им, бесстыдно пришедшие сюда, чувствовали себя смущёнными, но они... отнеслись к этому серьёзно. Как Лин Циюнь мог учить такому бесстыдству?
«Это дом моего второго брата. Разве я не могу прийти как старший брат? Даже Ли Чжэн не осмелился так заговорить со старым главой клана, но Лин Чэнцай высокомерно ответил.
«Ты, ты, ты». Старый глава клана был так зол, что его чуть не стошнило застарелой кровью.
Если бы Гу Цзи не понял, что это происходит в усадьбе на горе Юэхуа, императорский указ, вероятно, уже давно бы его встретил.
Палка в его руке, вероятно, уже давно бы его встретила. Лин Чэнцай, который раньше боялся трёх точек, теперь раздувал ноздри к небу.
«Второй брат, мне нужно кое-что сказать тебе наедине». Взглянув на Лин Цзинханя и Юань Шаоци, которые пересказывали им, Лин Чэнцай принял позу старшего брата и бросил на Юань Шаоци и Лин Цзинханя многозначительный взгляд, не давая им возможности встретиться с ним взглядом.
Мысль была очевидна. К сожалению, это был особняк на горе Юэхуа, Лин Цзинхань был хозяином, как он мог воспринимать его всерьёз, не говоря уже о Юань Шаоци, его дед смотрел свысока даже на герцога, не говоря уже о простом крестьянине?
В то же время пожилая пара семьи Ван, Чжан Цзюжэнь и другие, заметившие что-то неладное, тоже наклонились. Людей было не меньше, а больше.
Лин Чэнцай чуть не харкал кровью от гнева и свирепо смотрел на Лин Чэнлуна.
«Дядя Лин, если хочешь что-то сказать, говори. Пожалуйста, поторопись. Императорский указ скоро будет. Если вы задержите получение указа, вас убьют.
Хотя Лин Чэнлун и его жена были в ярости, они не хотели, чтобы те вели себя так бесстыдно.
На мгновение они забыли отреагировать. Лин Цзинхань шагнул вперёд, не задумываясь, с лёгкой улыбкой на лице.
Услышав первые два слова об убийстве, Лин Чэнцай и его жена на мгновение неизбежно остолбенели, а затем в гневе воскликнули: «Как ты можешь говорить, когда старейшины разговаривают? Вам здесь не место, чтобы что-то говорить.
Закончив свою речь, Лин Чэнцай самодовольно обратился к Лин Чэнлуну и его жене: «Второй брат, позвольте спросить вас, императорский указ достиг такой важности, почему вы не сказали нам первым?»
«Почему мы должны говорить?»
Как только он произнес эти слова, с неба раздался ясный голос, и толпа медленно расступилась.
Роскошно одетый Лин Цзинсинь подошел с тремя маленькими Колобками, за ним последовали молодые ученики Чжао Шань и Чжао Ханьфу.
Лин Цзинпэн также привёл братьев Чжан Цин с другой стороны, и группа людей медленно подошла к ним.
«Вы».
Лин Чэнцай всё ещё был несколько смущён методами Лин Цзинсиня. Там, где никто не видел, Лин Ли тихонько поправила его одежду. Лин Чэнцай вдруг снова выпятил грудь: «Я твой дядя. Тебя не волнует непослушание и непочтительность . Ради такого важного дела, как императорский указ, ты даже не подумал послать кого-нибудь, чтобы сообщить родителям и утешить предков. Это просто недопустимо».
Видя праведное выражение его лица, те, кто не знает, возможно, действительно поверят. Будь это Лин Чэнлун и его жена, они бы, наверное, действительно испугались.
К сожалению, перед ним был Лин Цзинсинь. Чего ему вообще боятся? Как и подумал Янь Шэнжуй, боюсь, даже нынешнего императора он осмелился бы подскочить и пнуть .
«Ха-ха... Дядя Лин мастер шутить. Императорский указ – для меня, а меня изгнали из дома ещё пять лет назад.
Даже имён наших, отца и сыновей нет в родословной дома семьи Лин. Чей ты дядя?»
Лин Цзинсинь тоже был в ударе. Он думал, что после смерти Лин Чэнхуа никто из старой семьи Лин больше не посмеет с ним подшучивать.
Он не ожидал, что пара в первом доме, которая обычно мало разговаривала, на самом деле выскочит вперед. Неужели они думали, что он не осмелится с ними заговорить?
«Тебя нет в доме предков? Может быть, близнецов, Цзинханя и Цзинпэна тоже нет там? Если бы ты тогда не совершил чего-то неподобающего, как бы мы тебя выгнали? Теперь ты смеешь..."
"Заткнись!"
Услышав, что он вытащил этот черный кунжут и гнилые зёрна, Лин Ван внезапно шагнула вперёд, встала перед Лин Цзинсинь, уперев руку в бок, ткнула ему в нос и выругалась: "Какими бы дурными ни были обычаи моей семьи, можешь ли ты рассчитывать на уважение и защиту своей семьи?
Ты больше не имеешь права на это, так что не строй из себя старшего и не учи людей, тьфу, не твоя очередь учить этому бесстыдству, наша семья принимает священный указ, что бы ни случилось, если ты придёшь посмотреть, мы будем рады, если ты намеренно ищешь неприятностей, не вини эту мать за то, что она позволила своим слугам выгнать тебя."
Она тоже была под влиянием сына и даже забыла о своей прежней нервозности. Теперь Цзинсинь наконец-то избавился от прежнего клейма благодаря строительству школьного зала и даже получил несколько мудрых прозвищ.
Она не могла смотреть, как они снова все портят. В худшем случае, её бы окрестили мегерой. Ей было всё равно, лишь бы муж и сыновья не возненавидели её.
Как они могли все испортить? Видя её такой суровой, трое братьев Лин Цзинсинь были счастливы, так что могли быть спокойны, даже если в будущем им придётся уехать далеко, с мамой было бы все в порядке ,верно?
«Ты... мегера, тебе нет дела до второго брата».
Лин Чэнлун был в ярости после того, как он начал ругать его жену, но Лин Чэнлун, всегда уважавший его, подошёл и потянул свою жену за руку, обеспокоенно сказав: «Не злись так, что они этого не стоят».
Только тогда Лин Ван почувствовала себя немного спокойнее. Видя, как сильно он любит членов своей семьи, двое старейшин семьи Ван, Ван Цзиньюй и другие, невольно кивнули с удовлетворением.
"Лин Чэн-Лун"
Но Лин Чэнцай был ошеломлён, и рёв усилился на несколько градусов. Пока он пытался что-то сказать, снаружи внезапно раздался звук гонга и барабанов.
"Когда приходит Священный Указ, праздные люди выжидают, чтобы уклониться! Когда приходит Священный Указ, праздные люди выжидают, чтобы уклониться!"
В то же время раздался громкий крик, братья Лин Цзинсинь и трое других поспешно вывели свои семьи вперёд, чтобы поприветствовать их.
Никто не обратил внимания на эту безмозглую пару. Лин Чэнцай не мог, и мадам Лин Ли посмотрела на мужа.
Пара развернулась и протиснулась вперёд. Ли Чжэн и другие, опасаясь, что их будут ругать перед уездным судьёй и евнухом, смогли только отпустить эту.
«Бах, бах, бах».
После трепета петард постепенно приближалась группа длиной в несколько метров, два ряда правительственных чиновников шли впереди, чтобы открыть путь, по пути также продолжали кричать, уездный судья Ху Личжи лихо скакал на бордовом коне, за роскошной каретой, вокруг кареты следовали несколько охранников , должно быть, легендарные охранники указа, позади кареты несколько больших и маленьких красных табличек.
Это небольшая коробка, вам не нужно смотреть, чтобы узнать, это должно быть подарок императора, толпа не могла не напрячься, на лбах один за другим выступал тонкий пот, стоя впереди братьев Лин Цзинсинь стоял высокий и с легкой улыбкой на уголке рта, стоявшие рядом с ним несколько маленьких колобков, казалось, не испытывали эмоций страха, но любопытство и волнение, особенно Лин Ву, его круглые большие глаза пристально следили за приездом, его маленький сын с нетерпением ждал карету.