Глава 3
Эй, ты.
Кэмерон 18 лет / Лейла 16 – 6 лет назад
Кэмерон
Мой отец кричит на меня; от этих болезненных слов легче не становится. С каждым днем он все больше теряет память, но это не значит, что он изменился. Мой гребаный фингал под глазом - суровое напоминание о том, что я никогда не буду достаточно хорош для отца и что ему постоянно будет сходить с рук любая гребаная вещь, которую он когда-либо делал, потому что он такой, какой есть.
Я смотрю на него, пока он сидит в этом дурацком кресле с зубочисткой во рту и смотрит свои передачи. Я понимаю, что это не его вина, что он такой, но мне всего восемнадцать. Не то чтобы я был обязан быть здесь, но я чувствую, что обязан заботиться о нем; полагаю, это то, что делает с тобой даже самое слабое чувство семьи. По крайней мере, я так считал, пока он не начал нести чушь. К тому же, поскольку я скоро уеду в колледж, будет лучше, если я окажу отцу необходимую помощь. На мою совесть ляжет меньше груза.
– Папа... Эй, папа...
Я стараюсь говорить тише, не желая еще больше его расстраивать. Он смотрит на меня в замешательстве, как будто пытается понять, кто я.
– Папа, это я. Кэмерон... давай оденем тебя, чтобы пойти к врачу, хорошо?
Мой голос обманчиво мягок, когда он хмурит брови, гнев охватывает меня, когда я делаю шаг назад.
– Кэмерон... - повторяет он. На мгновение мне кажется, что он со мной. Но затем его взгляд затуманивается и становится отстраненным. – Кэмерон, этот парень... Он мой сын - кусок дерьма, ты знаешь, где он сейчас?"
Ладно, сегодня он явно не в себе. Я научился, когда он в таком состоянии, просто притворяться, будто я кто-то другой. Так ему легче, и меньше шансов, что он выбьет из меня все дерьмо.
– Уверен, он зайдет позже. Давай наденем на тебя эту куртку, чтобы мы могли отвезти тебя к врачу, хорошо?
Папа вглядывается в мое лицо, пытаясь понять, может ли он мне доверять или нет, но смягчается, когда я начинаю надевать на него куртку. Он даже не подозревает, что больше никогда не вернется в этот дом. Жаль, что у меня нет сил расстраиваться из-за этого, но в глубине души я знаю, что лучше всего для него будет отвезти моего отца в пансионат.
Он бормочет, что ему "нужно принять душ, прежде чем мы начнем", и шаркает в ванную. Зная, что ему понадобится несколько минут, чтобы сесть в машину, я достаю телефон и звоню Лейле, которая, вероятно, только что вышла из школы.
– Привет.
Мой голос обманчиво спокоен, но последние пару лет мы часто общаемся. Она была той, кто всегда мог успокоить меня, кто мог сделать так, чтобы все не казалось таким дерьмом.
– Кэмерон?
Нежный голос Лейлы доносится из динамика моего телефона, и я, прищурившись, смотрю на дверь ванной. Я чувствую, что задерживаю дыхание, чтобы прислушаться к звукам, не закончил ли он, хотя и не хочу этого. Привычки, созданные для выживания, умирают с трудом.
– Ты в порядке, Кэмми? - спрашивает Лейла, когда я слишком долго не отвечаю.
– Я... я сегодня отвожу отца в пансионат, и мне просто нужно было услышать твой голос, - признаюсь, я провожу рукой по своим определенно слишком длинным волосам.
– О, мне жаль это слышать.
Несмотря на то что это всего лишь слова, которые мог бы сказать любой, голос Лейлы действует на меня как бальзам на открытую рану, которая никак не перестанет кровоточить.
– Я знаю, что у вас не самые лучшие отношения, но понимаю, что так будет лучше для него.
Я издаю безэмоциональный смешок, который тут же пропадает. Но Лейла это понимает, потому что знает меня.
– Я не расстраиваюсь из-за этого.
Мой голос срывается, я проглатываю комок в горле, возвращая себе уверенность.
– Это делает меня ужасным человеком? Я не колеблюсь, когда говорю сейчас.
– Мне, черт возьми, восемнадцать лет, и этот человек всю мою жизнь был жесток ко мне. Я забочусь о нем, хотя он все время злится, и я просто...
Я прочищаю горло, чтобы скрыть незнакомые эмоции, от которых у меня перехватывает горло.
– Я знаю, что это не его вина...
Лейла перебивает меня:
– Кэмерон, ты ему больше ничего не должен. Ты делаешь то, что поможет ему в долгосрочной перспективе и облегчит твою жизнь.
На заднем плане слышны голоса людей, кто-то даже зовет ее по имени.
– Черт, ты занята. Прости, я должен был сначала проверить, прежде чем обрушивать на тебя все это.
Во мне бурлит чувство вины, но Лейла не дает ему кипеть дольше, чем нужно. Она всегда так хорошо меня чувствует, что видит меня, даже не находясь рядом со мной.
– Нет, все в порядке, Кэмми. Я сейчас направляюсь к Хейзел домой, чтобы поработать над домашним заданием, но позвони мне, когда закончишь со своим отцом, хорошо? Мы могли бы встретиться в парке, как в старые добрые времена. Как тебе идея?
Я не могу сдержать улыбку. Боже, она просто идеальна во всех отношениях, в любом плане.
– Да, я позвоню тебе после того, как устрою его, и мы сможем пойти в парк.
Я отключаюсь как раз в тот момент, когда папа выходит из ванной, и бормочу объяснения, чтобы убедить его поехать со мной. Папе все происходящее безразлично. Он садится в машину без особой суеты и просто молча смотрит прямо перед собой. Мой папа не стар ни в каком смысле этого слова, и я определенно не ожидал, что ему поставят диагноз "слабоумие". Он всегда был таким организованным, таким внимательным ко всему. Он был из тех, кто всегда все планировал до мелочей и никогда ничего не забывал.
Больше нет. У него были моменты, когда он вспоминал все, а затем такие моменты, как сейчас, когда он даже не помнил, что проснулся, и смотрел куда-то вдаль. Я знаю, что отвезти его в это место будет лучшим вариантом для него, и этого должно быть достаточно для меня.
Три часа спустя мой папа уже устроился на новом месте. Я выхожу на улицу, навстречу солнечному свету, и звоню Лейле; она отвечает после первого же гудка.
– Ты ждешь моего звонка, Лей?
Я поддразниваю ее, и тяжесть в моей груди отступает, я знаю, что все наладится. Смех Лейлы наполняет мою душу, и я не могу сдержать улыбку.
– Нет! Я... я определенно не ждала.
Она лжет сквозь зубы, а я смеюсь.
– Да, да. В любом случае, я только что закончил с отцом, предложение встретиться в парке все еще в силе?
Я завожу машину и все равно направляюсь в ту сторону, зная, что даже если она не сможет, мне нужно быть не у себя дома прямо сейчас.
– Да, конечно. Я буду там через десять минут. Сообщу маме, что ухожу.
Я не могу сдержать улыбку, зная, что она делает это ради меня.
– Скоро увидимся. Встретимся у нашего дерева.
*
Лейла
Мне не следует так волноваться — нервничать? Я не знаю подходящего слова, но я чувствую волнение. Но я не должна этого делать, я всего лишь встречаюсь с Кэмероном. И все же, что-то в Кэмероне всегда было странным. Он заставляет меня нервничать и в то же время успокаивает? Он особенный, не похожий ни на кого из тех, кого я когда-либо знала, но в то же время просто он. Я бы хотела, чтобы мы были больше, чем просто знакомые, но не думаю, что он видит меня такой.
Я сижу у подножия старого дуба, у которого старая группа проводила время после терапии по субботам в течение многих лет. Сейчас начало мая, поэтому погода еще немного прохладная, но я не возражаю. Я наблюдаю, как солнце начинает садиться, заливая парк золотым светом.
– Эй, ты.
Хруст старых листьев, которые лежат вокруг нас, - единственное свидетельство того, что времена года прошли. Я подпрыгиваю, когда Кэмерон пугает меня, его шаги настолько тихие, что я не слышала его приближения
– Кэм! Господи, ты меня напугал!
Я улыбаюсь, когда резко оборачиваюсь, чтобы увидеть его, мои рыжие волосы рассыпаются по плечам. У меня возникла глупая идея позволить Хейзел подстричь меня, потому что она увидела это в журнале.
– Прости! Я не хотел, - улыбается мне Кэмерон, и у меня в животе порхают бабочки, но я подавляю это, потому что мы просто знакомые. – Мне нравятся твои волосы, они тебе очень идут.
Улыбка Кэмерона не совсем отражается на его глазах, блеск, который я так часто видела, тусклый, едва заметный.
Боль на его лице задевает меня за живое, когда я понимаю, что ему так явно больно, хотя он ведет себя так, словно ничего не происходит. Он хороший человек, делает это ради меня; это своего рода услуга, чтобы защитить меня, не перегружать меня. И все же я вижу его насквозь.
Я с улыбкой поправляю волосы, пытаясь хоть немного отвлечь его.
– Да! Хейзел только что подстригла их, мне тоже кажется, что они выглядят мило!
Моя рука инстинктивно тянется, чтобы схватить его за руку, и я опускаю его на землю рядом с собой, чтобы мы могли поговорить.
Кэмерон резко падает и издаёт принуждённый смех, который переходит в напряжённое молчание. Я хочу, чтобы ему стало легче, но его лицо выглядит таким печальным. Между нами воцаряется тишина, но не неловкая, а такая, когда ты просто находишься с кем-то, с кем чувствуешь себя в безопасности.
– Ты в порядке? - спрашиваю я, наконец, нарушая молчание, и наблюдаю, как маленькая морщинка между его бровями остается неподвижной.
– Я в норме.
Его голос срывается, выдавая храбрость, которую он демонстрирует. Он выглядит таким юным, даже с синяком под глазом, который переливается множеством зеленых и желтых оттенков. Когда я осторожно провожу по синяку подушечкой большого пальца, он вздрагивает.
– Черт, извини.
Я быстро отдергиваю руку, пряча ладони между ног.
– Нет, мне жаль, - вздыхает он. – Я думал, что справлюсь с тем, чтобы устроить отца в дом престарелых. И, как ты знаешь, он стал не самым добрым по отношению ко мне, да и агрессивным тоже. Я знаю, что так будет лучше для него, но я не могу отделаться от чувства вины за то, что уезжаю в колледж и оставляю его вот так. В незнакомом месте.
Я беру его за руку и нежно сжимаю:
– Ты тоже человек, знаешь ли. У тебя есть свои мечты...... Ты должен жить своей собственной жизнью, и ты делаешь то, что лучше для него. Это правильное решение.
Я ободряюще улыбаюсь и киваю. Он поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей ладони, и что-то внутри меня радостно трепещет. Мне так хочется просто обнять его и держать в безопасности, я не понимаю, почему он, как никто другой, должен проходить через такую боль.
– Я бы хотел, чтобы все было просто... Я бы хотел, чтобы был четкий ответ, что я должен делать...
В конце его голос срывается, в уголках глаз появляются слезы.
– Ну знаешь, я тоже не хочу бросать маму. Она так много сделала для меня, но я мечтаю уехать с Хейзел в колледж в Чикаго, и я понимаю, что мне еще два года до этого, но я знаю, что там есть что-то большее, и нельзя позволять настоящему мешать будущему
Его изумрудные глаза прожигают путь в мою душу, словно он впитывает каждое мое слово как молитву. Я широко улыбаюсь, резко вскакиваю и протягиваю ему руки.
– Залезем наперегонки на вершину?
Мой взгляд блуждает по огромному дереву, на котором мы зависали часами напролет. Прекрасно понимая, что мы стали старше и лазить по деревьям уже не так круто. На его лице расцветает улыбка, и я не могу удержаться от смеха, когда он вскакивает и кивает.
– Ты в деле, Вишневый пирог!
Лицо Кэмерона озаряется, как бывало, когда мы были младше.
*
Уже почти 8 вечера, когда я проверяю свой телефон и вздыхаю, прежде чем посмотреть на Кэмерона.
– Я не хочу уходить, но мне пора домой. У тебя всегда есть мой номер, ты знаешь, что я всегда буду здесь. Ведь для этого и нужны друзья.
Мы вдвоем забрались на дерево и, казалось, целую вечность просто сидели и болтали. Я надеюсь, мы сможем найти время, чтобы провести его вот так, даже когда он уедет в колледж, а я все еще буду торчать здесь. Даже когда я уеду в Чикаго на учебу - я имею в виду, если мы с Хейзел поступим. Я ничего так не хочу, как просто сбежать из этого города со всеми воспоминаниями, которые здесь есть. Кэмерон учится недалеко, всего в паре часов езды к югу, в Детройте.
Кажется, до меня только что дошло, что я буду скучать по нему, когда он уедет. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, его тело - лишь тень в темноте.
– Не забывай меня, Кэмерон Кертис.
Я ухожу, прежде чем он успевает ответить.