12.
Том останавливает машину, я выхожу, иду к дому, а отец уже ждет меня на пороге. Волосы у него всклокочены, как будто он всю ночь нервно их ерошил. Глаза ввалившиеся, усталые. Он обнимает меня так, что я чуть не задыхаюсь.
- Извини, - говорю я, уткнувшись ему в плечо.
Он отстраняется и в упор смотрит мне в глаза:
- Никогда больше не пугай меня так, Виола! Я думал, ты умерла. Я понятия не имею, кто этот мальчик и чего ради он вздумал всю ночь продержать тебя на улице...
- Том не виноват. Это все я.
- Еще чуть-чуть - и ты попала бы под действие ультрафиолетовых лучей! - Теперь, увидев, что я жива и здорова, папа начинает сердиться. - Ты сама должна прекрасно знать, к чему это может привести!
- Пап, остынь. Посмотри на меня. Все же в порядке.
- Просто на этот раз тебе повезло! - Сейчас он так взвинтился, что прямо-таки выплевывает слова: - Поверь мне, Виола, ты играешь с огнем! А я делаю все, чтобы ты не обожглась.
Я глубоко вздыхаю. Отец обращается со мной как с ребенком. Это становится невыносимо.
- Папа! Послушай. Я уже выросла и могу сама принимать решения. Мне жаль, что мое позднее возвращение заставило тебя переживать, но со мной все хорошо. - Чем сильнее я нервничаю, тем выше и громче становится мой голос. - Нет, мне не просто хорошо. Я еще никогда в жизни не была так счастлива! Можешь ты это понять?
Папа грустно качает головой:
- Я могу понять только одно: моя девочка готова отбросить все, над чем мы так упорно работали, ради какого-то мальчишки, который не уважает правила нашего дома и легкомысленно относится к ее здоровью.
- Перестань осуждать Тома! Ты его даже не видел! - кричу я. - Он лучше всех, кого я встречала! Он добрый, и я не знаю парня, который был бы лучше воспитан. Проблемы у тебя не с ним, а со мной, твоей дочерью. Если ты не заметил, я уже взрослая, папа! Это когда я была маленькой, ты мог увеличить фотки, которые сделал на сафари, и устроить для меня в подвале искусственную африканскую саванну. Но теперь мне этого недостаточно. Я хочу выйти на свободу и жить по-настоящему!
У отца глаза на мокром месте. Я так разнервничалась, что тоже вот-вот заплачу. Подумать только! Ночь была чудесной, но за считаные минуты сказка обернулась кошмаром.
- Доктор Дэвис предупреждала меня, что в определенном возрасте это может начаться, - говорит папа так, будто обращается к самому себе. -Но до сих пор ты была такой дисциплинированной, что я ей не верил.
Я подхожу, обнимаю его и кладу голову ему на плечо:
- Папа, все в порядке. Более того, все замечательно. Пожалуй, с того дня, как мне поставили диагноз, я ни разу не чувствовала себя так прекрасно. Позволь мне быть нормальной. Пожалуйста.
Отец немного расслабляется и тоже обнимает меня:
- Я просто хочу защитить тебя, Орешек. Ты же моя девочка. Мне даже думать невыносимо о том, что с тобой может случиться беда.
- Знаю. Я люблю тебя. В следующий раз, когда задержусь, обещаю прислать Sms. И еще обещаю, что ты полюбишь Тома, как только его увидишь. Он хороший парень, папа. Напоминает мне тебя.
- Дай бог, чтобы ты была права. Надеюсь, Том воспримет известие о твоей болезни как воспитанный и зрелый молодой человек, каким ты его считаешь. Не испугается и не убежит.
Значит, папа думает, будто Том может бросить меня из-за моего диагноза... Это больно задевает меня, и я вру так бессовестно, как не врала еще никогда:
- Он уже знает. Его отношение ко мне нисколько не изменилось.
Папины морщины разглаживаются. Сейчас он действительно за меня рад:
- Отлично! Именно этого я всегда желал для тебя.
Я чувствую себя мерзко, оттого что солгала, но отказываться от своих слов не буду. Уверена: ложь станет правдой, как только я наберусь смелости и наконец-то все расскажу своему парню.
Вхожу к себе в комнату и сразу же отправляю Sms Ким:
«Я дома. Жива-здорова».
В ответ получаю отточие. Набираю еще одно сообщение:
«Не сердись! Даже папа не сердится!»
Три кружочка появляются и исчезают, снова появляются и снова исчезают. Наконец приходит ответ: опять одни точки. Кажется, Кимберли разозлилась на меня в первый раз за все время нашей дружбы.
«Знаю, ты привыкла, что во внешнем мире у меня, кроме тебя, никого нет. Но хотя бы постарайся порадоваться за меня, пожалуйста!» - пишу я.
Опять всплывающие и исчезающие пузырьки. А потом это:
«Издеваешься, черт возьми?! Не завидую я тебе! Целуйся со своим дурацким парнем на здоровье! Только, если бы ты зажарилась, тебе было бы уже не до него. Прости за заботу».
Прочитав это, быстро настроила пару строк о том как моя подруга слишком много на сеь берёт. Отправлять это я, конечно, не собираюсь. Но случайно нажимаю на кнопку, и Sms улетает. Ответ приходит быстро: «Очнись! И не беги ко мне плакать, если он окажется свиньей, когда узнает про твою ПК. Не все могут относиться к этому, как я».
Ну вот. Сперва папа, а теперь Ким считает, что Том меня бросит. Если я совру во второй раз, это, наверное, будет считаться как одна ложь? Ведь я повторяю то же самое. Итак, я пишу:
«Том может. Воспринял совершенно нормально».
Ким отвечает:
«Рада за него. И за тебя. Выключаю телефон: всю ночь не спала. Пока».
Оказывается, отношения - это так сложно! Я ворочаюсь в постели и думаю, думаю... Как извиниться перед подругой. Как убедить отца в том, что мне действительно нужно больше свободы. Как на самом деле рассказать Тому о том, о чем он якобы уже знает. Ко мне приходит беспокойный сон.
***
- Жду его сегодня, - говорит папа.
- Угу, - откликаюсь я, грызя ноготь.
По идее, я не должна нервничать. Разве Том может не нравиться? Он же идеальный. Идеальный джентльмен. И все-таки мне неспокойно: от того, какое у отца сложится мнение о нём, слишком многое зависит. Для меня очень важно, чтобы все прошло хорошо.
Звонок в дверь. Как мы договорились заранее, папа открывает сам. Я, согласно плану, должна пойти в свою комнату и ждать, когда меня позовут. Но нет, неизвестность для меня невыносима. Я замираю на середине лестницы и прислушиваюсь. Вот Том поздоровался и назвал свое имя. Папа ведет его в свою каморку.
- Садись. В полицию когда-нибудь попадал?
Да уж, умеет отец завязать беседу. Я в шоке!
- Нет, сэр.
Дальше вопросы сыплются как из пулемета. Наконец огонь начинает потихоньку ослабевать.
- До какого времени тебе разрешают находиться на улице?
- До часу ночи.
- Во сколько возвращаешься на самом деле?
- Около двух, - признается Том. - Иногда позже. Как в прошлый раз. Извините, сэр, что так поздно привез Виолу. Мы совсем забыли о времени.
- Больше так не делай. Теперь скажи мне: почему ты не едешь учиться?
Ой! Наверное, зря я сказала отцу, что, на мой взгляд, Тому следовало бы не разъезжать по стране на новом грузовике, а вложить деньги в образование. Его сбережений хватило бы на двухгодичный курс в местном колледже. Потом можно было бы перевестись в Вашингтонский университет. Если учишься в своем штате, обучение частично оплачивается из бюджета, к тому же существуют займы и гранты...
- Я получил травму и потерял стипендию, - отвечает Том.
Интересно, смотрит ли он моему отцу в глаза или разглядывает собственные ботинки, как обычно делает, когда ему грустно или не по себе?
-Том, я знаю: Виола кажется сильной. Но на самом деле она хрупкая. Она...
Ждать больше нельзя. Надо помешать этой бомбе взорваться. Я вприпрыжку спускаюсь по лестнице и на бегу кричу:
- Привет! О чем вы там, ребята, болтаете?
-Том встает с дивана, чтобы меня обнять.
- Ни о чем, просто знакомимся, - отвечает папа.
- Вау! - произносит Том и смотрит на меня так, будто не может поверить, что я существую.
Забавно. Я ведь особенно не наряжалась. На мне футболка, джинсы и старенькие белые кеды. Правда, я причесалась и накрасилась, как показывала мне Кимберли. Видимо, дело в этом.
Широко улыбаясь Тому, я беру стоящую в углу гитару. Он зачем-то просил, чтобы я ее взяла. Зачем - не знаю, но голос у него был такой веселый и такой взволнованный, что я не смогла сказать «нет». Свободной рукой обнимаю отца.
- Береги себя, ладно? - говорит папа.
- Люблю тебя сильно-пресильно, - киваю я.
Том протягивает моему отцу руку, тот ее жмет.
- Спасибо, что разрешили встречаться с Виолой, мистер Фостер. Я буду о ней заботиться.
Когда мы уже собираемся уйти, отец нас окликает:
- Погодите! Дайте-ка я вас сфотографирую!
Я резко оборачиваюсь:
- Папа!
Но Тома этот каприз как будто нисколько не смутил. Довольный тем, что может угодить моему отцу, он обнимает меня сзади и провозглашает:
- Примем позу «выпускник и выпускница»?
Я смеюсь. Папа держит фотоаппарат наготове:
- Снимаю!
Я вскидываю глаза на Том, а он глядит на меня. Мы улыбаемся друг другу, и в наших улыбках нет ни капли притворства. Загорается вспышка, мы убегаем.