11.
Через несколько часов я запрыгиваю в машину Тома
-Ну? Куда? - спрашивает он.
Теперь мне становится понятно, почему парень копит на новую машину: одометр показывает больше двухсот сорока тысяч километров, покрытие на сиденьях протерлось почти до дыр, а двигатель тихонько пыхтит, явно намекая, что с ним не все в порядке.
- Поехали в город, - предлагаю я.
Прежде чем Ким ушла, мы с ней разработали отличный план. Думаю, Тому понравится.
- Твое желание для меня закон, - с улыбкой отвечает он и жмет на газ.
И мы трогаемся с места. Когда Том паркуется и мы вылезаем из машины, на часах только без пятнадцати десять. Но наш крохотный городишко уже почти опустел. Мы бродим по улицам, смотрим на окна, болтаем о том, как прошел день. А вот и кафе-мороженое. Я останавливаюсь:
- Пришли.
- А зачем мы сюда пришли? - удивляется Том.
Я заглядываю в окошко и машу Кимберли. Кроме нее, в кафе никого из сотрудников не осталось. Клиенты тоже давно разошлись по домам. Я уверена, что почетная обязанность закрывать заведение обычно возлагается на Билла, но сегодня Ким каким-то образом уговорила его уйти.
- Как странно! - произносит она неестественным тоном, впуская нас. - Я не видела, чтобы кто-то пробрался внутрь после закрытия. Клянусь вам, мистер Ричард!
Том удивленно глядит на меня:
- Ого! А ты ловкая, Виола!
- Ребята, не подведите, - говорит Кимберли, передавая мне ключи. - Уберите за собой все, выключите свет и заприте дверь, когда будете уходить.
- Можешь быть спокойна, - заверяю ее я.
- Утром зайду за ключами, - обещает она и, наклонившись ко мне, шепчет: - Веселитесь, детишки! Ни в чем себе не отказывайте!
Все стулья перевернуты ножками кверху, поэтому мы направляемся к стойке. Том садится на высокий табурет, а я надеваю фартук и дурацкую бумажную шапочку, которую должны носить продавщицы. Это помогает мне войти в роль.
- Что желаете, сэр?
- Двойное банановое с шоколадом, взбитыми сливками, орехами и всем таким прочим.
- Фу! - отвечаю я, не двигаясь с места. - Орехи! Они не сочетаются с мороженым. Это всем известно.
Том притворяется возмущенным:
- А как насчет того, что покупатель всегда прав?
- Только не тогда, когда он требует орехов к мороженому! - дразню его я.
Том щелкает пальцами:
- Орехов!
- Перебьешься!
Он подается вперед и касается лбом моего лба. Я тону в его глазах. Он мягко меня целует. Движения губ, движения языка, то как его пирсинг касается уголка моих губ,длительность – поцелуй идеален, как и сам Том. Потом мы смотрим друг на друга. Улыбаясь во весь рот, я беру ложку и большую миску для нас двоих. Кто бы мог подумать, что влюбиться - это так круто! А я столько лет просидела одна в своей комнате - какая обидная трата времени!
- Вернемся к предмету нашего спора, - говорю я. - Орехи мы уже исключили. Может, теперь обсудим бананы?
Том качает головой:
- А в чем дело? Ты что-то имеешь против калия?
-Мне просто не нравится, как бананы выглядят. А в тех, которые привозят из Центральной и Южной Америки, могут и пауки прятаться. Огромные, волосатые, с твою ладонь величиной.
- Больше слушай всякую ерунду!
- Нет, я провела собственное исследование. Гляди. У банана листья растут вверх пучком, а соцветие свисает вниз, - объясняю я, помогая себе жестами. - Это идеальное место для пауков.
-Ты просто прелесть. А еще - эрудитка! Как ты умудряешься все знать?
Я слишком поздно спохватываюсь: Ким не советовала мне вываливать на Тома свой ботанический багаж. Но ничего не могу с собой поделать. Я люблю научные факты, люблю природу, небо, звезды, бесконечность и то, что за еe пределами.
- Я не все знаю, далеко не все, - говорю я, запуская ложку в мороженое с печеньем. - По крайней мере, пока. Но хотела бы. Знать всего нельзя, ну а стремиться к этому, по-моему, очень даже можно.
- На мой взгляд, ты знаешь очень много. Школу буквально вчера окончила, а зачетных баллов столько, что на первые два года колледжа хватит. Я, к примеру, тоже получил аттестат, но умею лишь плавать и приводить в порядок яхту, больше ничего.
Плюхаю шарик с хрустящим ирисом поверх шарика с печеньем и шоколадной крошкой, а потом добавляю еще один - со вкусом соленой карамели . Вместе с банкой взбитых сливок и двумя ложечками ставлю все это на прилавок между нами.
- Послушай, тебе же только восемнадцать лет. Ты и не должен знать всего, - говорю я, украшая каждый шарик мороженого большой сливочной шапкой. Теперь наш десерт похож на сказочный замок. - Да и вообще, век живи - век учись, как говорится.
- Просто иногда мне кажется, что все лучшее позади, и от этого становится страшно, - вздыхает Том, окуная ложку в мороженое с печеньем и задумчиво ее облизывая. - Сейчас я как в тумане. На расстоянии вытянутой руки ничего не вижу. Еще никогда будущее не казалось мне таким неопределенным. Это странно?
- Странно? Нет. Это естественно. Очень по-человечески. А с чего ты взял, что лучшее позади? Жизнь только начинается. Она может быть такой, какой ты захочешь ее сделать.
Том зачерпывает мороженое с соленой карамелью и вздыхает:
- Закончилась довольно большая часть моей жизни. За это время я стал самим собой… или тем, кем был всегда. Таким меня знали в школе. Но теперь я уже не тот. И не пойму, куда мне деваться и что делать.
Эти его слова я в некотором смысле могу отнести и к себе. Как сложилась бы моя жизнь, не будь я девочкой, которая примечательна главным образом своей редкой и опасной болезнью? Ясно, что по-другому. Может, и мне сейчас было бы трудно выбрать для себя путь.
- Ты считаешь, что после того происшествия люди стали иначе к тебе относиться?
Том кивает.
- Извини, если тебе неприятно об этом слышать, но возьмем, к примеру, Катрин Уоллис. На вчерашней вечеринке она впервые со мной заговорила с тех пор, как я получил травму. И то, наверное, потому, что увидела меня с тобой. Катрин из тех девочек, которые никому не отдают свои игрушки, даже если уже расхотели с ними играть.
- Мне кажется, это ты точно подметил. Так, значит, ты думаешь, она тебя использовала и ее привлекали главным образом твоя известность и большие перспективы? А когда ты перестал каждую неделю бить рекорды и газеты о тебе замолчали, она тебя бросила?
- Да, пожалуй. - Вдруг выражение его лица меняется. - Погоди-ка. А откуда ты знаешь про рекорды и про газеты?
«Осторожнее надо быть! - мысленно ругаю я себя. - А то еще проболтаешься, что всю жизнь следила за парнем, как маньяк!»
- Мы, ботаники, умеем отыскивать нужную информацию, - говорю я.
Он улыбается:
- Загуглила меня, что ли?
- Должна же я знать, с кем связалась, верно? - отвечаю я, пожав плечами, и целую Тома.
У его губ вкус сахара, сливок и чистого блаженства. Этот поцелуй длится дольше предыдущего. В жизни не чувствовала себя такой забалдевшей.
***
Все вечера этой недели начинаются и заканчиваются одинаково: я прошу папу, чтобы он разрешил мне прожить еще один день так, как живут нормальные девушки, и он неохотно соглашается. Потом я запрыгиваю в машину Тома, и мы едем развлекаться: сегодня - боулинг, завтра - прогулка мимо витрин закрытых магазинов, послезавтра - поздний киносеанс в торговом центре соседнего городка.
Мы разговариваем, смеемся, целуемся без конца. Потом Том привозит меня домой и, перед тем как со мной расстаться, спрашивает, когда мы увидимся снова. Я каждый раз говорю, что освобожусь только вечером, и он принимает этот ответ, не задавая новых вопросов. Раньше я и не думала, что моя жизнь может превратиться в такую идиллию. Наверное, так себя чувствовали мои родители, когда познакомились: они были молоды, свободны и невероятно счастливы.
Все настолько идеально, что я начинаю себя обманывать: пожалуй, можно вообще не говорить Тому о моей болезни. Но папа выводит меня из этого заблуждения. Когда я в очередной раз затягиваю свою песню: «Пожалуйста, разреши мне еще денечек пожить нормально!» - его губы складываются в прямую линию.
- Я соглашаюсь в последний раз, Виола, - отрезает он. - Потом я встречусь с этим молодым человеком. Я должен узнать его, а он должен узнать о твоей ПК.
Эти слова для меня как удар тупым предметом по голове. Я так не хочу, чтобы сказка заканчивалась. А она закончится, если я скажу парню, в которого, похоже, всерьез влюбилась, что все обстоит не совсем так, как я позволила ему думать.
- Ладно, папа, - говорю я, надеясь найти выход, но зная, что выхода нет. - Завтра я рассказываю Тому про мою ситуацию и ты с ним знакомишься. Ну а сегодня я обычная девчонка.
Папа улыбается, и я вдруг вижу, что морщинки вокруг его глаз стали глубже, заметнее. Я не хочу, чтобы мой отец преждевременно состарился. А сердце все равно просит чуда, и остановиться я уже не могу, даже если бы захотела.
В этот раз мы с Томом идем на пляж. Там тихо и никого, кроме нас, нет. Он собирает сухие палочки и листья и разводит костерок в центре круга из камешков, который кто-то сложил. Мы сидим на одеяле. Я прижимаюсь к Тому, кладу голову ему на плечо. Кажется, все у нас хорошо, все правильно: мы можем разговаривать о чем угодно или молчать, не чувствуя неловкости, наши руки соединяются, как две частички мозаики, мы никогда не раздражаем и не утомляем друг друга, хотим проводить вместе как можно больше времени.
Том показывает на небо. Он уже знает, что я интересуюсь созвездиями и мечтаю стать астрофизиком.
- Какая это звезда?
- Альтаир. Если не ошибаюсь, до него шестнадцать световых лет. То есть свет, который мы сейчас видим, возник, когда нам было по два года.
- С ума сойти! - смеется Том. -А вон та как называется?
- Сириус. Входит в созвездие Большого Пса. До него девять световых лет.
Том замолкает. Я почти слышу, как он переключает передачи у себя в голове. Мое сердце начинает биться учащенно: вдруг он все про меня узнал? Может, Катрин втихаря навела справки и сообщила ему Sms'кой, что я серьезно и опасно больна. Трудно самой сказать Тому правду, но будет ужасно, если его просветят другие. Доверию, которое возникло между нами за несколько дней нашего знакомства, придет конец. Я собираюсь с силами и осторожно спрашиваю:
- О чем ты думаешь?
Том отвечает не сразу. Видимо, ему тяжело говорить об этом.
- Мне позвонил тренер из Беркли. Кто-то из пловцов переводится в другой колледж, значит освобождается место.
Я выдыхаю.
- Серьезно?! Ты все-таки можешь поехать?!
Я безумно рада за него. Если кто и достоин счастливого шанса попасть в колледж, так это Том Каулитц. Он умный, милый, внимательный, трудолюбивый – всех его достоинств не перечислишь. К счастью, судьба оказалась к нему справедлива. Конечно, из-за одной ошибки нельзя отнимать у человека его мечту.
Том пожимает плечами:
- Теоретически - да. Через месяц сборы, и там будет тот тренер из Беркли. Нужно успеть восстановить форму и выступить так, чтобы все видели, что я полностью реабилитировался. Это почти невозможно.
Я хватаю его за плечи:
- Возможно! У тебя получится!
Парень смотрит на костер, будто надеется увидеть в его пламени ответы на свои вопросы.
- Не знаю… У меня есть кое-какие причины никуда в этом году не уезжать.
Пожалуй, это самое приятное, что мне когда-либо говорили.
- Ты же приедешь на каникулы. Я буду здесь. Обещаю.
Весь вечер мой телефон вибрировал в кармане как сумасшедший, но я до сих пор не обращала на это внимания. Когда я встречаюсь с Томом, предпочитаю быть с ним наедине. Чтобы никто нам не мешал. Но уже поздно, я должна была вернуться несколько часов назад, - скорее всего, об этом отец и хочет мне напомнить. Вздохнув, лезу проверять входящие Sms. Пять от папы и двадцать пять от Кимберли.
- Черт!.. - произношу я вполголоса.
-Что-то случилось? - спрашивает Том. - Отец сердится, что ты еще не дома?
- Нет… То есть он, конечно, не в восторге, - говорю я, качая головой. - Но сейчас я беспокоюсь из-за Кимберли.
Начинаю просматривать сообщения: в каждом из них уровень психоза возрастает. Оказывается, с ней самой ничего не случилось. Она волнуется за меня. Моя тревога уступает место раздражению. Ким мне не мать, а лучшая подруга. Если я гуляю допоздна с парнем своей мечты, она должна радоваться за меня, а не гнать меня домой.
«Ты где?»
«Ты должна была вернуться к 11».
«Твой папа делает вид, что спокоен. На самом деле сходит с ума. Спрашивает, знаю ли я, где ты».
«Час ночи. Виола, спускайся с небес на землю!»
«Два часа. Ты знаешь, где твоя лучшая подруга? Я не знаю, где моя».
«Три. От тебя ни слуху ни духу».
«Ок, начинаю сходить с ума!»
«Ты умерла? Да или нет? Ответь!»
«До восхода два часа. Виола, ты рискуешь!»
«Домой!!!»
«Живо!!!»
Непонятно, с чего это Кимберли так на меня напустилась: она ведь и сама все эти дни до утра гуляла с Биллом. Я помню, что скоро нужно возвращаться домой. Неужели подруга держит меня за круглую дуру?
- В чем дело? - спрашивает Том.
- Да так, пустяки, - говорю я, и у меня возникает идея. -Видимо, Ким просто не привыкла меня с кем-то делить. Я ведь провожу так много времени с тобой! Завтра надо будет побыть с ней, чтобы она не чувствовала себя брошенной.
- Ох, девчонки! - вздыхает Том, закатывая глаза. - Ну а сейчас, наверное, я должен отвезти тебя домой, да?
Мне хочется этого меньше всего, но я соглашаюсь. Том встает, отряхивает песок и подает мне руку:
- Жаль, что мы не можем заночевать прямо здесь. Здорово было бы проснуться, обнимая тебя, а не старого плюшевого медведя.
Мне тоже хочется проснуться рядом с ним. Но мне понравилась эта картинка: Том тискает мягкую игрушку - друга своего детства.
- Как-нибудь, перед тем как ты… займешься тем, что решил делать осенью, мы обязательно здесь заночуем.
- Договорились, - отвечает он. - Ну а завтра я веду тебя на свидание по всей форме, ладно?
Кивнув, я сбрасываю бомбу:
- Отлично. Завтра ты познакомишься с моим отцом.