Когда зародилась любовь

Вся работа стояла. Мне не хватало самообладания, чтобы сосредоточиться, потому что все мысли снова и снова возвращались к Киаре. Но на этот раз дело было не столько в ней самой, сколько в её безопасности.

Я знаю Ксавьера долго — почти всю свою жизнь — и точно знаю, что это затишье, которое он устроил, явно не просто так. Никто так до сих пор и не узнал, кто сотворил тот ужас. Даже сам Джованни не понимает. Понимаем лишь я, Тристан и Логан. Но без улик мы не можем ничего доказать, а их у нас нет.

Я чувствовал, что Ксавьер готовится к чему-то. И сердце насильственно ныло, ведь оно было уверено, что с этим будет как-то связана Киара.

Без сомнения, мой приказ только всё ухудшил. Смерть матери он перенёс тяжело — так утверждает моя разведка. И я уверен, теперь этот ублюдок жаждет сладкой мести.

Мои тревожные мысли прерывает Ана, вошедшая в кабинет с очередной кружкой кофе — уже пятой за день. Её молчаливый, осуждающий взгляд был красноречив, и я понимал, что это только вредит мне. Но остановиться я не мог. Сон был не по расписанию — гора неотложных дел этого не позволяла. Хотя, признаться честно, кофе давно не помогало. Морфей шептал мне на ухо, и с каждой секундой веки становились всё тяжелее.

— Мистер Де Сантис, может, вам всё же на сегодня хватит? — горничная кидает сперва взгляд на кофе в своих руках, а после на стопку документов на столе. — И кофе, и работы. Вы неважно выглядите.

— Давно я таких комплиментов не слышал. Особенно от тебя, Ана, спасибо.

Женщина проходит вперёд, ставит кружку на стол и разворачивается, чтобы уйти, но вдруг останавливается и спрашивает:

— А вам… про Киару ничего неизвестно? — я трудно вздохнул от вопроса. — Так пусто без неё в этом доме, — добавляет Ана, чем добивает меня ещё сильнее. — Где она, что с ней?

— Я знаю, где она, но вот что с ней…

— В родительском доме? Я думала, ей там ещё хуже будет…

— Нет, она не смогла там находиться. Живёт в доме Тристана какое-то время, но, кажется, и там нет ей покоя.

— Бедная девушка… — с тяжестью вздыхает горничная. — Слишком много всего выпало ей одновременно…

Кроме кивка у меня больше ничего не нашлось. И Ана, поняв, что разговор окончен, в быстром темпе покинула кабинет.

Тик настенных часов впервые не давал мне сосредоточиться. И взглянув на них, я понял, что уже весьма поздно. Отпив немного крепкого кофе, я очень хотел надеяться, что он меня спасёт. Однако через время не было никакого эффекта, и тогда стало понятно — меня уже ничего не берёт, и организму действительно необходим отдых.

С тяжёлым вздохом я отодвигаю от себя стопку бумаг и откидываюсь на спинку кресла. Затем, слегка отъехав назад, встаю. Руки автоматически, по давно отработанной привычке, задвигают стул на место и приводят стол в порядок. Глазами прохожусь по кабинету, обращая внимание на детали. Закончив, иду на выход.  

— Блядь… — вибрация телефона отдалась в ногу.

Никогда не думал, что моё чутьё настолько развито. Особенно на что-то плохое.

Контакт «Тристан», высветившийся на экране, уже заставил нервничать.

— Слушаю.

— Во дворе моего дома замечена активность. Смотрю по камерам дома — Киара в комнате спит. Кто-то шатается рядом с домом. Я туда уже еду.

Слова едва получилось разобрать — и то лишь для того, чтобы собрать их в одну кучу и понять только одно: Киара одна дома, и ей явно кто-то хочет навредить.

Мои ноги наконец двинулись с места, где я простоял долгое время, и торопливо понесли меня во двор, к машине.

Заведя двигатель, я тут же пытаюсь дозвониться до Киары, но мои попытки оказываются безуспешными.

Моё сердце колотится как сумасшедшее, и я бессознательно превышаю скорость. Дорога передо мной превращается в размытое пятно. Я часто моргаю, отчаянно надеясь, что это поможет.

Сосредоточиться становится всё сложнее: в голове крутится только одно — что-то могло случиться с Киарой, а меня нет рядом. И из-за этого я даже свернул не туда.

♆♆♆

Сегодня, наверное, впервые за очень долгое время я чувствовала себя лучше. Впервые за долгое время тревожность не преследовала меня весь день. После сна и ночного разговора с Асмодеем утром я проснулась другим человеком. Было ли это самовнушением или просто совпадением — я не знала, но была рада и тому, и тому в любом случае.

Вечер тянулся так же медленно и скучно, как и прошедшая половина дня. Занять себя было абсолютно нечем. Усталость, несмотря на то что весь день я провела в постели, навалилась быстрее обычного. Вероятно, это последствие моей затянувшейся тревожности и множества бессонных ночей. Теперь мой организм словно кричал, что мне нужно выспаться хотя бы несколько суток подряд.

Холодная постель, в которую я плюхнулась сразу после горячего душа, заставила меня вспомнить об Асмодее. Снова и снова я чувствовала огромную вину за своё поведение. Мысли настолько сильно меня утомили, что глаза незаметно сомкнулись — и я уснула в полотенце, даже не укутавшись одеялом.

Не знаю, сколько было часов, когда я проснулась от громких, внезапных стуков в дверь. Это неспокойное пробуждение заставило моё сердце бешено колотиться от страха. Несмотря на то, что я была ещё в полусне, мысли были ясными. Я сразу схватила телефон и открыла контакт «Асмодей». В этот момент я не думала о нашей ссоре, не переживала, что он обо мне подумает. Я знала лишь одно — мне нужно его присутствие. Без него я не справлюсь.

Эта ситуация заставила меня вспомнить то, что я так легко забыла за время, когда не общалась с мужем: я не могу без него.

И дело не в том, что мне нужна его помощь, и поэтому он мне нужен. Дело в том, что без любимого человека я просто не могу существовать. Я больше не могу представить свою жизнь без него. Каждый день без Асмодея казался мне мучением.

Во всяких мелочах можно понять, что такое любить человека по-настоящему.

Спустившись со второго этажа с телефоном в руке, я снова вздрогнула — стуки здесь кажутся невыносимо громкими. Мой палец соскочил, и я нажала на кнопку вызова, однако он не произошёл — почему-то именно сейчас связь решила пропасть. Это можно списать на погоду за окном или на моё невезение?

В окно били большие капли дождя, и коридор, в котором я стояла, прижавшись к стене, освещался вспышками молнии.

— Киара! — этот голос я узнаю из толпы. Я без задней мысли подбежала к двери и распахнула её так свободно и уверенно, даже не задумавшись о том, что кто-то мог просто записать его голос.

Мозг подавал такие сигналы, но сердцу было виднее — оно чувствовало его присутствие. Сердце чувствует всё.

На пороге стоял промокший насквозь Асмодей. Я растерянно рассматривала его мокрое лицо, обращая внимание на каждую мелочь: на его прилипшие ко лбу волосы, на слипшиеся ресницы, на обтянутое рубашкой тело, которое дрожало от холода.

— Ты в порядке, — это был не вопрос, а скорее облегчённый ответ самому себе.

— А должна быть не в порядке? — мне хотелось звучать иначе, но мой тон снова отстранённый. Но я быстро беру всё в свои руки: — Что случилось, Асм? Почему ты у меня под дверью ночью?

— Я уеду прямо сейчас, мне просто…

— Нет, не уезжай, — я резко схватила большую мужскую руку и потянула его тело на себя, затаскивая внутрь дома.

Асмодей не ожидал такого поворота, такой реакции. Спрашивать не стал, вместо этого продолжил объяснять:

— Мне позвонил Тристан и сказал, что возле дома зафиксировано движение. И ещё есть причины, по которым я подумал, что вокруг дома отшивается Ксавьер. Ты никого не видела?

Пока я тормознуто перевариваю новый поток информации, Асмодей разувается и проходит в дом, в котором наверняка был миллион раз.

— Нет. Не видела и не слышала. Так ты приехал только поэтому…

— Да. Я приехал, потому что была вероятность, что ты можешь пострадать. А я миллион раз говорил, что моя главная задача — оберегать тебя. И я сдерживаю своё слово несмотря ни на что. Я люблю тебя, несмотря ни на что. И я это говорю не с целью надавить на тебя и твои чувства, а просто для того, чтобы ты этого не забывала.

Не сумев что-то из себя выдавить, я просто кивнула и опустила голову, чтобы отвести взгляд куда-нибудь.

— У меня плохое предчувствие, Киара. Могу осмотреть дом?

Он спрашивает моего разрешения для осмотра дома, хотя это даже не мой дом. В который раз это доказывает его отношение ко мне. Насколько ему важно моё разрешение.

— Это ведь не мой дом, — говорю я.

— Но сейчас в нём живёшь ты, — Асмодей наклоняет голову набок, утверждая, и уголок его губ немного потянулся вверх.

— Осмотри, но тут никого нет… я бы… — я сглотнула, остановив в своей голове мысль о том, что я могла находиться в доме с Ксавьером или другим человеком, даже того не замечая… — Я бы заметила.

— Ты спала, — снова констатирует мужчина, обведя своим взглядом всю меня — с головы до пят. — И могла даже не заметить этого. Мне будет спокойнее, если я проверю дом, в котором ты остаёшься одна и уеду.

Уедет?

Я шагаю за ним по пятам, пока Асмодей проходит коридор, заходя в каждую комнату.

— Куда уедешь?

— Домой.

— В такую погоду? — я повернула голову к окну, которое находилось на кухне, и подметила, что на улице ничего не изменилось — всё так же лупит дождь.

— До тебя доехал, значит и обратно доеду.

Перспектива того, что Асмодей будет ехать в такую погоду, мне абсолютно не нравилась. Переживание и тревожность мигом ударили в моё сердце, и я точно знала, что не отпущу его домой.

Я не хочу его потерять.

Я не могу его потерять.

— Останься.

В доме повисла тишина и лишь раскат грома создавал шум. Асмодей поднял взгляд прямо на мои глаза, и под таким его привычным влиянием я застыла. Не могла ни пошевелиться, ни перевести взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я остался? — уточнил мужчина.

— Я хочу, чтобы ты остался.

— Если ты переживаешь из-за погоды, то не стоит, серьёзно. В такое время на дорогах пусто, я доеду нормально.

Я кручу головой. Сомнения терзают, но губы уже открываются, и из них мигом вырывается:

— Я просто хочу, чтобы ты остался. Я не хочу, чтобы ты уезжал от меня.

По горящим карим глазам Асмодея было ясно, что именно это он желал услышать. Именно это было его самым заветным желанием.

— Я скучала по тебе, — контрольный выстрел — и Асмодей срывается с места, чтобы сократить эту бесящую нас всю это время дистанцию.

Его шаги настолько быстрые, что я не успеваю опомниться, как уже в следующую секунду моими губами завладел он. Его руки обхватили моё лицо плотно, чтобы я не вырвалась, хотя мне и не хотелось. Губы всё ещё помнили его — они быстро приноровились к тому темпу, с которым он меня целовал. Резко и желанно. После долгой разлуки поцелуи чувствуются именно так.

Мои руки были ватными — они просто висели и не могли ничего сделать. Асмодей контролировал всю ситуацию. И когда он заметил, что мои коленки подкашиваются, прервал поцелуй и взял меня на руки, начиная спешно относить в комнату.

— Если бы ты знала, Киара, что я сейчас чувствую…

 — Асмодей, — я распахнула губы, чтобы выразить все свои извинения, все свои мысли, потому что считала, что это нужно сделать, но мужчина прислонил к моим губам указательный палец.

— Пожалуйста, Киара, давай сейчас без разговоров. Не сейчас. Просто побудь рядом. Мне хватит даже тишины, если ты рядом.

Я согласилась тут же — в голове всё равно всё перемешалось, и если бы я начала что-то говорить, уверена, это выглядело бы крайне глупо и смешно.

Разум уже был затуманен им. Я мало что могла сейчас сообразить, потому что все мои чувства, всё моё внимание были направлены лишь на него. Мне не хотелось думать о завтрашнем дне или уж тем более о проблемах, которые игнорировать на самом деле нельзя было. Хотелось лишь одного: насладиться этим моментом. Моментом, когда мы снова вместе. Моментом, когда его руки снова касаются меня. Моментом, когда губы снова целуют каждую частичку моего лица. Моментом, когда он снова говорит мне слова о любви, которые заклеивают моё сердце.

Не помню, как оказалась в кровати, зажатой под его внушительным телом. Я запоминала каждую секунду нашего воссоединения: когда он смеётся, когда он пытается найти позу в небольшой кровати, чтобы мне в первую очередь было удобно, и когда он притягивает меня к себе за бёдра, зарываясь лицом в мою шею, вдыхая мой запах.

— Асмодей…

— Завтра. Всё завтра, чертёнок. Сегодня я просто хочу побыть с тобой.

Я засыпала с забывшими проблемами и тревогами. В области груди горело пламя, от которого впервые мне было хорошо. Обо всём мы будем беспокоиться и говорить завтра. Сегодня ничего, кроме нас и тишины.