Когда зародилась любовь

Судя по спешке и напряжённому тону, с которым Тристан звонил мне и умолял срочно приехать на тот проклятый склад, я должен был заранее понять, что меня там ожидает. Ещё вчера вечером, после заключения очередного соглашения с Боссом Бостона, я отправил своих людей в Чикаго. Их задача была проста: устранить несколько человек — поставщиков Кемаля, а заодно уничтожить груз, который он собирался переправить в Италию.

Кемаль воспринял моё вторжение на его территорию с явным недовольством. Он, конечно, догадывался, что после моего последнего визита я непременно начну войну. Но больше всего меня злит то, что он отказывается помочь мне с Ксавьером, хотя наши отношения были достаточно хорошими. Как Босс, он до последнего защищает своего человека. Ладно, если ему так угодно, значит, он ляжет рядом с Ксавьером в одну могилу.

Как же Кемаль воспринял моё заявление, выраженное парой трупов, объявляющих войну?

Он устроил настоящую свалку тел моих людей прямо на моём складе. Вот почему голос Тристана был таким, как будто он наложил в штаны. Кемаль действительно неприятно меня удивил. Признаюсь, я ожидал от него чего-то мелкого. Однако если он решил играть по-крупному, я только рад.

— Мне кажется, он немного охуел, — Тристан проводит пальцем по губе, стоя рядом со мной и наблюдая за грудами тел, сложенными друг на друга.

— Сожги это, — отмахнувшись от горы мяса, я развернулся и направился к своей машине.

Не скажу, что это не принесло мне проблем. Во-первых, Кемаль добавил немного работы Тристану. Во-вторых, он избавил меня от десятка моих людей. Я согласен, что незаменимых нет, но это не отменяет того факта, что он забрал у меня людей. С каждым днём их становится всё меньше, и это уже начинает создавать неприятности.

Заводя машину, я вытаскиваю телефон из бардачка и набираю Логана, который всё ещё находится в Чикаго, ожидая моих указаний. Рука на руле сжалась и разжалась, но я пока не решил, какой шаг сделать следующим. И поскольку Логан мой капо, мне хочется посоветоваться с ним.

Мне пришлось наяривать пару раз, потому что с первого никто никогда трубку не берёт — и это выводит меня из себя.

— Чем ты занят? — рявкаю я.

Иногда мне кажется, что я должен быть мягче с друзьями и подчинёнными. Раньше такие мысли даже не приходили мне в голову. Но с появлением Киары я стал по-другому смотреть на свою вечную агрессию. Как будто я действительно должен быть менее требовательным, менее придирчивым, несмотря на то, что я Босс.

— Получал новость от Тристана.

— Значит, ты в курсе уже, — вздыхаю.

— Только скажи, если хочешь, чтобы я убил Кемаля — я сделаю это с радостью, потому что мы, блядь, теряем дохуя людей. Ты же это понимаешь?

С моих губ слетает очередной бессильный вздох.

— Я это понимаю. Но я не имею права убить Кемаля, тогда все будут против меня, и ты это знаешь. И никакой Совет не поможет, потому что никто не встанет на мою сторону. Убить Босса — это обречение на вечные скитания или мгновенную смерть.

— Тогда объясни, что ты собираешься делать?

— У меня есть мысль. Следующий шаг будет не напрямую к Кемалю. Следующий шаг будет посвящён Ксавьеру. Члены его семьи тоже в Чикаго?

— Члены чьей семьи?

— Ксавьера.

— Блядь, Асмодей, что ты задумал?

— Он хотел убить мою жену, будет справедливо, если ты убьёшь кого-то из его семьи и пришлёшь чью-то голову ему подарком?

— Асмодей…

— Делай как велено. Я не потерплю больше унижения себя, Киары и моего клана.

— Ладно, Босс. Узнаю, кто остался, и позвоню тебе.

Соглашаясь, я быстро бросаю трубку и трогаюсь с места. И пока я стоял в небольшой пробке, думал о своей девочке. Этот плохой день поможет мне скрасить только она. Каждый день я всё больше хочу оказаться под её влиянием, готов встать перед ней на колени и просить разрешения прикоснуться к ней. А когда день выдался неудачным, мне хочется сойти с ума сразу же, как только вижу её на горизонте.

Хочется подбежать к ней, как дикий зверь, и закинуть на своё плечо, а потом занести в спальню и долго наслаждаться её телом.  

Мои мысли зашли в тот бок, от которого чёрная ткань брюк сильно натягивается в районе паха. Пора прекращать мечтать и мучать себя этими же мечтами.

Оставляя машину в гараже, я захожу в дом и первым делом мой взгляд бегает всюду, где обычно может сидеть Киара. В последнее время она часто проводила свои свободные часы на кухне и пыталась что-то приготовить — это ей в голову ударил сентябрь. После готовки вторым её любимым делом стало рисование. Она долгое время сидела над листом бумаги, взятым где-то в моём столе, и пыталась понять, умеет ли она рисовать или нет.

Я понимал, что происходит. Это стремление найти себе хоть какое-то занятие говорило лишь о том, что ей всё труднее оставаться в этом особняке. Каждый её день был как копия предыдущего — ничем не примечательный, без какого-либо изменения или активности. Смотреть на то, как моя девочка угасает, было чертовски тяжело. Тяжело, потому что я прекрасно осознавал, что во всём этом виноват только я.

Это я захотел сделать её своей. Получил. И теперь она страдает.

Горничная подходит ко мне, как всегда, с улыбкой и белым кухонным полотенцем на своей руке.

— Где Киара, Ана?

— В вашей комнате.

— Спасибо.

Если она не занята чем-то по дому, то значит Киара просто лежит на кровати и смотрит в потолок. Нет, с этим точно нужно что-то делать. Это всё ведь может свести её с ума.

Скрипучая дверь сдаёт меня, и Киара сразу поворачивает свою голову в мою сторону и откладывает книгу, которую до этого держала в своей руке. Обложка бросается мне в глаза, и я нахожу её знакомой.

— Как твои дела? — она подскакивает с кровати и направляется ко мне. А я даже и не знаю, что ей ответить. Врать мне точно не хочется, а говорить правду — ещё сильнее.

Как-то недавно Киара и вовсе сказала то, за что мне хотелось надавать ей по губам: «Все проблемы появились с моим появлением, да? Твои люди умирают из-за меня, выходит. Это всё из-за меня… Вот не было бы меня в твоей жизни, и всем было бы хорошо».

Может быть, всем и было бы хорошо, только вот я бы сдох.

— Всё хорошо, чертёнок. А твои? — и я боялся услышать ответа. А даже если она и скажет «хорошо», я буду знать, что это ложь.

— Нормально.

— По твоему грустному лицу так не скажешь, — большой палец уже рисует круг по её щеке.

— Нет, всё правда нормально, просто я…

— Скажи мне, Киара. Просто выскажись, чтобы я знал, какой мудак.

Я сажусь на кровать и немного наклоняю голову. В одно мгновение внутри всё сжалось так сильно, что стоять становилось трудно. Знать, что любимому человеку плохо из-за тебя, — это, наверное, самое худшее чувство. И я даже не понимаю, что делать и как помочь ей.

Бледно-розовые губы натянуто улыбаются.

— Ты не мудак, но я... кажется, я уже схожу с ума в этих четырёх стенах, Асм. Я бы очень хотела иметь возможность куда-то выходить, заниматься чем-то... делать хотя бы что-то, чтобы день не тянулся так медленно. Всё, что у меня здесь есть из занятий, — это готовка и чтение.

Глаза снова невольно скользят к книге, которая лежит рядом, перевёрнутая. Моя рука тянется к ней, но Киара кладёт свою руку поверх моей и сжимает её, а на её щеках появляется лёгкий румянец.

— Чертёнок?

— Не трогай.

— Что ты там читаешь?

— Ну, Асмодей, пожалуйста, не трогай! — из её уст вырывается неловкий смех, и я понимаю, что за этим скрывается что-то, что явно можно отнести к категории «восемнадцать плюс».

Мне удаётся дотянутся до книги и перевернуть её. Теперь её щёки обрели самый насыщенный красный цвет.

— Пятьдесят оттенков серого? Это дерьмо ещё кто-то читает?

— Не говори так про книгу! — не на шутку обижается Киара и шлёпает меня по руке.

— Это ведь правда. Там же нет даже смысла. Он обычный абьюзер-доминант, а весь сюжет книги построен на том, как он ебёт её в красной комнате. Разве нет?

— Какой ты грубый… — кивает Киара, кривя губы, и забирает книгу из моих рук, кладя её на прикроватную тумбочку. — Я вижу в этой книге другой смысл. Кристиан меняется ради Анастейши. Он ставит себя на колени прежде всего. Потому что, как только она ушла от него в первой части, он понял, что без неё его жизнь не имеет смысла. И он изменился ради неё. А сколько ещё всего он сделал ради неё?

Дискуссия по поводу Кристиана Грея длилась не более трёх минут, потому что больше я не смог про него слушать. У меня на первой минуте уже взорвался мозг, а на остальных двух он просто валялся рядом.

— Чем бы ты хотела заняться? — прерываю тишину.

— В каком смысле?

— Чем бы ты хотела заниматься, чтобы не сидеть на одном месте? Когда ты выходила за меня замуж, я говорил, что это хорошо для тебя тем, чтобы сорвать с меня кучу денег и открыть свой бизнес.

Зелёно-серые глаза округляются.

— Какой бизнес?! Асмодей, нет… мне восемнадцать, я ничего в этом не понимаю.

— Подумай, что бы ты хотела иметь? Кто-то мечтает о собственном магазине одежды, кофейне или ресторане… У тебя будет бизнес, которым ты сможешь управлять даже из дома. А если захочешь приезжать, то только пару раз в неделю, чтобы следить за порядком. Ты прирождённый руководитель. Не забывай, твой отец — Босс мафии, а теперь ещё и муж.

Киара заинтересованно прикусила губу и отвела взгляд. Я знал, что заинтересовал её. И, признаюсь честно, эта идея действительно нравилась мне, ведь так Киара будет занята. Она не будет страдать от скуки и одиночества в моё отсутствие.

— Я подумаю над твоим предложением…

— Обязательно подумай.

— А пока… — хитрый взгляд падает на мои губы, а её тело уже приближается к моему.

Я не до конца понимал, что её так внезапно развеселило и возбудило, но был совершенно не против нежностям после такого тупого дня. Киара была всем, что мне нужно было для хорошего настроения — и ничто другое не может заменить этого чертёнка.

Повалив меня на кровать, Киара оседлала мои бёдра и положила руки на мою грудь, ещё сильнее прижимая меня к кровати. Конечно, её сила едва действовала на меня, но мне было не сложно сделать вид, что главная всегда и везде она.

— Ты слишком напряжён, — замечает она и останавливается. Кудрявые локоны сыпятся на моё лицо, а я уже находился буквально в трансе от происходящего, но всё, как обычно, обрывается.

Скоро я начну разочаровываться в жизни, потому что каждый раз всё останавливается из-за чего-то.

— Я в порядке, Киара, — я сжимаю её талию, надавливая на неё, чтобы Киара продолжала сидеть на мне.

— Точно всё хорошо?..

И по бегающим по моему лицу глазам я понимаю, что чертёнок не отстанет от меня, пока не услышит то, что хочет.

— Кемаль убил десяток моих людей… — всё ещё лёжа на кровати, я провожу ладонью по своему лицу и вздыхаю, отчего пару прядей шикарных волос пошевелились. — Я не хотел это признавать, но у меня действительно большие убытки.

— Позвони моему папе.

— Что? — я прокашлялся от услышанного. — Киара, о чём ты говоришь?

— Он… может помочь тебе?

— Не уверен, что он захочет.

— Ты теперь моя семья. Ты член моей семьи, Асмодей. И папа может помочь тебе и с людьми, и с товаром, и с прочими… бандитскими штучками, — лукавая улыбка поселяется на её губах. — Если хочешь, я могу с ним договориться. Просто хочу тебе как-то помочь… и не хочу видеть тебя таким грустным и уставшим, любимый…

Я зажмурил глаза. Снова открыл.

— Как ты меня назвала?

— Любимым. В переписке ты сказал, что тебе понравилось.

— Я никогда не слышал чего-то более красивого, Киара…

Я обхватываю ладонями её лицо и прижимаю к себе всем телом, врываясь языком в её рот. Это «любимый» сносит крышу. У меня волна дрожи по всему телу. Буквально взрывается всё внутри.

Девушка отвечает на рьяный, нуждающийся в ней поцелуй, а потом отстраняется и нравоучительно дёргает пальцем прямо перед моими глазами со словами:

— Подумай над моими словами!

Уже этим вечером, сидя в своём кабинете, я держал телефон с номером Маттео в руках и просто смотрел на экран. Рядом стоял Тристан — я сам попросил его прийти так поздно. Мне нужно было, чтобы мой консильери был рядом во время этого разговора, особенно потому, что я мог забыть какие-то важные детали.

На часах было девять вечера, и я надеялся, что Маттео всё ещё ответит. Ориентируясь на себя, я предположил, что он не засыпает слишком рано. И, как оказалось, я был прав — он снял трубку довольно быстро.

— Асмодей? Что-то с Киарой? — хрипло и процедив сквозь стиснутые зубы, первым делом спросил Маттео.

— Добрый вечер. Нет. Киара, она… спит уже. Я звоню вам по личному вопросу.

— По личному?

— По делу, скажем так…

И я стал рассказывать Маттео всё от «а» до «я». И о Ксавьере, который мстит мне через Киару. Был риск того, что Маттео приедет ко мне сейчас же и всадит пулю в лоб за то, что об этом он узнаёт только сейчас и вообще за то, что такое происходит из-за меня. И было глупо с моей стороны рассказывать ему это и просить о помощи, но я решил, что врать и утаивать что-либо будет неправильно.

Я долго выслушивал о том, что из меня херовый муж, и я вообще полное дерьмо для его дочери, ведь я толком не могу её уберечь. Но спустя пятнадцать минут выслушиваний полного дерьма о себе, я услышал ответ, на который уже отнюдь и не рассчитывал. И даже стоящий рядом Тристан оживился.

— Хорошо, я помогу тебе. Но это не ради тебя и твоей репутации, а потому что, если я не помогу, дочка обидится. Назови просто число людей, которых тебе нужно, и количество товара.

Тристан сдержанно кивнул и показал большой палец, мол, всё зашибись. Мы не в полной жопе.

♆♆♆

Вечером девятого сентября я узнаю от Логана и Тристана то, что в Чикаго намечается собрание всех Боссов из ближайшего круга Босса Нью-Йорка, и я, блин, приглашён. И не то чтобы я был против или возражал, но сейчас, честно говоря, совершенно не время для таких мероприятий. А повод предельно прост: у Джованни юбилей. И из-за того, что какому-то старику исполняется шестьдесят, я должен туда лететь в тот момент, когда всюду грозит опасность — и, конечно, я переживаю не за себя.

В Нью-Йорке моя жена будет на виду у всех, а главное — у Кемаля и Ксавьера. Они наверняка будут там, ведь Джованни тоже сотрудничает с Чикаго. И вот теперь я точно в полной заднице.

И вот в этот же вечер мы с Киарой должны вылетать, потому что мероприятие назначили на десятое сентября на восемь вечера. Я чертовски ненавижу спонтанность — мне нужно знать всё заранее, чтобы было время подготовиться и всё распланировать.

Мне казалось, что Киара отреагирует бурно и возмущённо, но я ошибся. Чертёнок обрадовалась по нескольким причинам. Во-первых, она проведёт вечер в компании семьи, поскольку Маттео тоже приглашён. Во-вторых, она снова вернётся в Нью-Йорк — город её детства, в котором она часто бывала.

Видя, как моя любимая девушка радуется этому событию, я больше не злился на тупую спонтанность и другие неприятные факторы. Мне хватило одной её улыбки, чтобы успокоиться и, скажем так, пустить всё на самотёк.

— Где мы остановимся?! — без умолку щебечет девушка, пока мы добираемся до моего личного самолёта.

— У меня есть дом в Нью-Йорке.

— И у моих родителей, мы бы могли у них остановиться, как думаешь? К тому же… они хотели увидеть нас вдвоём и провести немного времени.

— Боюсь, Киара, я пока морально не настроен на встречу с твоим отцом. При первой возможности он меня убьёт, например, во сне.

— Мама писала недавно, сказала, что они вылетели ещё днём, поэтому доберутся они раньше нас, и мы бы могли…

— Нет, — отрезаю я, ставя крест на её загоревшемся желании. — Киара, я не хочу останавливаться в доме твоих родителей. Как минимум потому, что с нами ещё летит Каин и Тристан. И максимум потому, что я не готов пока разговаривать с Маттео, как с тестем.

— Я тебя услышала.

И это тихое «я тебя услышала» с отвёрнутой к иллюминатору головой означало то, что Киара теперь расстроена и, должно быть, обижена на меня. Мне всегда хочется ей угодить. Я готов поставить на колени весь мир и всех в нём, но я просто-напросто не могу переступить через себя и встретиться с Маттео так, как сделал бы это обычный зять.

Киаре всегда так хочется ломать комедию, мол, мы обычная пара и всё в мире сладко и ванильно. Но для меня это никогда не было так и никогда не будет. Я давно смирился с тем, кто я и в каком мире живу. И сейчас крайне трудно хотя бы попытаться притвориться, что это не так.

Откинувшись на спинку сидения, я медленно закрыл глаза и попытался вздремнуть. Но из-за рядом сидящей Киары не получалось. Она абсолютно молчала и не дёргалась, ничем не мешала мне, просто я… не мог перестать думать о её обиде на меня.

Чёрт возьми, неужели я такой слабохарактерный?

— Напиши маме, что мы остановимся у них, — бормочу, не раскрывая глаза.

— Спасибо! — Киара взвизгнула и поцеловала меня в щеку.

И только тогда у меня получилось спокойно уснуть.

В одиннадцать утра мы приземлились в Нью-Йорке помятые и уставшие. Я нёс Киару на руках, пока Тристан мямлил о том, что мы прилетели слишком поздно, ведь в восемь вечера мы уже должны быть у Джованни, а нам ещё нужно успеть поспать немного и собраться. Лишь одним взглядом я заткнул своего консильери, чтобы его противное тявканье не разбудило чертёнка.

Её сон был на удивление очень крепким. Обычно она просыпалась от любого касания или шороха, а тут я вынес её с самолёта, посадил в машину — и она не проснулась. С её семьёй мне пришлось связаться самому, чтобы, опять же, не мешать ей спать. Было бы славно, если бы она сейчас поспала, а потом мы занимались делами. Я во сне особо не нуждался. Во мне уже выработался антидот к сонливости.  

Я видел, как Маттео хотел что-то сказать мне, а возможно и вовсе отчитать, но, увидев спящую на моих руках дочку, не стал. Молча указал рукой ко входу в их дом и закрыл за нами двери. И здесь, как оказалось, была ещё одна семья. Стелла и Карлос с дочкой. Я мало что о них знал, однако Маттео всюду таскал за собой Карлоса. Слишком крепкие узы, значит.

Отнеся Киару в спальню, я знал, что должен вернуться к её родителям — это, блядь, было неизбежно. Ханна рассматривала меня с ног до головы обычным, вполне приветливым взглядом. Мать у Киары прекрасная, а вот отец… его взгляд уже прожёг во мне дыру.

— Асмодей, будете кофе или чай? — вежливо поинтересовалась Ханна, порхая на кухню.

— Не нужно, благодарю.

— Маттео, ты его смущаешь, — шипит на мужа женщина и толкает в плечо. — Кофе сделаю, хорошо? Выглядите так, будто вам он необходим.

С учтивой улыбкой киваю матери Киары и присаживаюсь на диван. Да, она мне определённо нравится! Вот отношения с тёщей у меня значительно будут лучше.

— Если моя дочь хотя бы раз пожалуется на тебя, — серьёзно начинает Маттео, будто запугивая, — я клянусь, что настаю на вашем разводе и снова объявлю тебе войну. И у тебя будет два или три врага. Босс Чикаго и его шавка, и я. И ты больше никогда не увидишь Киару — я просто тебе этого не позволю. Ты меня услышал?

— Я в курсе, Маттео. Поверьте мне, я и сам не хочу, чтобы моя жена жаловалась вам на меня. И я очень не хочу её обижать, в этом вопросе можете мне без сомнений доверять. Я её люблю. Самой чистой и искренней любовью, которая только возможна. И я уверен, что вы понимаете, о чём я, — моя голова поворачивается в сторону его жены, ясно давая понять, что я имел в виду.

Маттео знает, что такая любовь в мире мафии существует на собственном примере. Она так редка и шанс, что это навсегда, такой мизерный, однако есть.

— Я понимаю, о чём ты. Но если ты обрёл любовь своей жизни и уверен, что это действительно она, а не что-то мимолётное, — Маттео прочищает горло, словно намекая на что-то интимное. — Тогда сделай всё, чтобы её сохранить. Посмотри на меня. Ты знаешь, что я тот ещё кусок дерьма, как минимум потому что сейчас дрочу твой мозг моралями, но посмотри, что я имею, — и серые глаза вмиг теряют намёк на серьёзность и грубость, когда переводятся на любимую женщину. — Это самое дорогое, что у меня есть. Моя семья. Любимая жена и дети. Но ты представляешь, сколько всего мне пришлось сделать и сколько всего им в первую очередь пришлось пережить, чтобы сейчас уверенно стоять на ногах всем вместе, а не по отдельности? Ты представляешь, скольким я пожертвовал ради этой женщины, которая подарила мне три жизни? Она подарила мне жизнь самому себе, потому что без неё я был просто роботом, жизнь двум моим детям. Я переступил через все свои принципы. Не знаю, может, Киара тебе этого не рассказывала, но мы расставались с Ханной на целых три года… А потом я встретил её снова и узнал, что у неё родилась Киара. Тогда я так сильно ненавидел себя и всё вокруг, но не позволил этому всему убить меня — я, наоборот, возродился, чтобы доказать Ханне, что достоин быть её любимым человеком и отцом ребёнка. А теперь докажи и ты, что готов на всё ради своей любимой женщины. Это я тебе говорю не как отец твоей жены, а как… такой же кусок дерьма, как и ты сам.

— Я обещаю вам, Маттео, Киара будет любима мною вечно. И я… сделаю всё, чтобы она никогда не сомневалась во мне.