Глава 4
Порыв ветра с силой ударил в морду, и запах тлена врезался в ноздри. Драконье Крыло не вздрогнул. Он привык. Мёртвые не кусаются. Зато оставляют следы.
Он медленно опустил сумку на землю — старую, потёртую, сшитую из кусочков плотной кожи. Осторожно развернул её, лапой откинул клапан и вытащил нож. Маленький, почти игрушечный, но лезвие — острое, как игла. Рукоять была обмотана тонкой полоской старого меха, чтобы не скользила.
Подойдя к красному дракону, он выбрал место между лопатками — там, где чешуя сходилась плотным узором, как плитка. Вставил кончик ножа между двумя пластинами и аккуратно повёл вверх. Щёлк. Первая чешуйка отлетела. Она была тяжёлой, с медным отливом, словно вырезанная из застывшего пламени.
Одна.
Две.
Три.
Он работал быстро, но не спеша. Каждый срез — точный, как у мастера. Он знал: чешуя дракона — не просто материал. Она хранила тепло, силу, память. Он сложил двадцать одну чешуйку в отдельный мешочек внутри сумки, обвязал тугой верёвкой.
Потом подошёл ко второму телу. Зелёный.
Этот был старше. Чешуя мутноватая, но местами ещё блестела — изумрудная, как мох в солнечном свете. Он снял девять пластин, аккуратно оттряхнул от пепла и уложил рядом с красными. Запах от них был разный: один — как палёная смола, другой — как свежая хвоя, только с привкусом крови.
Когда закончил, отступил назад. Осмотрел тела в последний раз. Нет — больше здесь ничего. Когти сломаны, зубы выбиты, мясо растаскано. Магических артефактов нет. Следов живого — тоже.
Он подтянул сумку на плечо и развернулся.
Ветер гнал по выжженной земле обрывки золы и сухие листья. Где-то вдалеке глухо скрикнула ворона. Драконье Крыло шёл уверенно, вглядываясь в землю. Теперь ему нужно было другое — то, что указал Работорговец.
Лечебные травы.
Он знал, что искать. В голове всплывал голос:
— Двадцать пучков хвоща, десять корней кровохлёста, три полных связки сушёной полыни. Всё в свежем виде. Принесёшь — получишь рабов.
Он свернул к влажной балке у подножия скалы. Там, между корнями старой ивы, как раз рос хвощ — тонкий, остро пахнущий, с мелкими зелёными иголочками. Он сорвал с десяток, перевернул землю, нашёл ещё. Заплёл в тугие пучки, перевязал сухой лозой.
Дальше — в сторону болот. Там прятался кровохлёст — красный, с тёмным стеблем. Он рос в густой траве, и пришлось вываляться по брюхо в грязи, чтобы найти нужные корни. Он вытаскивал их, стряхивая лишнюю землю, и аккуратно складывал в сумку.
Полынь — последнее. Её он нашёл ближе к закату, на сухом склоне холма. Горький запах повис в воздухе, как дым. Он оторвал пучки лапами, сложил в отдельную тряпку и крепко замотал.
Солнце уже клонилось к горизонту, небо стало тяжелым, как вода. Ветер стих, уступив место звенящей тишине.
Он обернулся на выжженную балку.
Драконы умерли здесь.
А он — нет.
Он ушёл, унося с собой силу мёртвых и жизнь из земли.
Запах крови был свежим. Совсем рядом. Драконье Крыло остановился. Воздух дрожал от старой магии, пропитанной пеплом и болью. Он шагнул вперёд.
Мёртвый дракон лежал в полусгнившем бурьяне. Он был меньше предыдущих, но тело сохранилось куда лучше. Чешуя — яркая, словно пламя на ветру. Рыжая, с золотистыми прожилками. Местами потускнела, но в остальном — выглядела так, будто дракон просто спал.
Драконье Крыло подошёл ближе. Его глаза заблестели от интереса. Он не улыбнулся — только глубже втянул воздух, ощущая жар, который всё ещё будто исходил от тела. Редкость.
Он снял сумку, расправил ремни и достал нож. Снова тот же, короткий, будто игрушечный. Но лезвие — смертоносно острое. Он взял его в лапу привычно, как продолжение собственной кости.
Первый надрез был тихим. Щёлк. Рыже-золотая чешуйка упала в траву, и Драконье Крыло аккуратно поднял её. Прекрасная. Почти теплая на ощупь. Он положил её в сумку — бездонную, как старое наследие магии. Сунув лапу внутрь, он ощутил внутри не мешанину, а порядок: мешочек с зелёной чешуёй, узел с красной, связка трав, ножны для ножа, даже отдельный уголок под мелкие кости.
Он добавлял чешуйки одну за другой, считывая каждую, как страницу книги. Тридцать... тридцать пять... сорок две. Он остановился только когда заметил, что чешуя у основания хвоста начала крошиться.
Он вытер нож о сухую траву. Взглянул на тушу. Мясо было плотным, будто недавно убитым. Его пальцы скользнули по брюху дракона — там, где чешуя была частично сбита. Осталась кожа. Гладкая, крепкая, почти блестящая. Отличный материал.
Он начал снимать шкуру — аккуратно, чтобы не порвать. Сначала живот, потом спина. Работал молча, сосредоточенно. Порой сжимал губы, порой тихо фыркал, когда попадался жёсткий участок. Сняв шкуру, он свернул её туго, перевязал полосой сухожилия и вложил в сумку. Там ей будет сухо и безопасно.
После этого он перешёл к мясу. Отрезал ровные, плотные куски. Пахло — густо, солоно, с железом. Он не ел драконов, но знал, что мясо ценно: для зелий, для обмена, для тех, кто платит золотом. Он собрал немного — не более нужного. Лапа снова скользнула в сумку. Она легко приняла груз, не изменив веса.
Последнее — кости.
Он не стал брать рёбра или позвонки. Слишком громоздкие. Зато аккуратно вытянул несколько тонких костей из лап — изящные, белые, как слоновая кость. Их можно было шлифовать, из них можно было сделать рукояти, амулеты, гравировки.
Даже когти — острые, изогнутые — он снял, положив в отдельный мешочек. Те могли пригодиться для создания охранных чар.
Когда всё было собрано, он выпрямился.
Тело дракона теперь было опустошённой оболочкой. Но для него это была плата. За силу. За магию. За выживание.
Он снова накинул сумку на плечо. Привычная тяжесть, будто часть его самого.
Закат уже полз над горизонтом, полыхая огнём, похожим на ту самую чешую. Он бросил последний взгляд на мёртвого дракона.
— Спасибо, — шепнул он едва слышно.
И пошёл дальше, неся с собой добычу и знания.