Глава 3
Работорговец исчез вглуби своей норы и вернулся не один — вместе с ним шёл худой рыжий ученик с прокопчённым свитком на спине. Свиток был замотан старой ремнёй, а на шкуре ученика виднелись следы от зубов — то ли дрались недавно, то ли воспитание у Работорговца было слишком... прямым.
— Прежде чем ты заберёшь своих охранников, — тихо проговорил Работорговец, остановившись перед Драконьим Крылом, — ты должен доказать, что достоин их.
Одиночка медленно выпрямился. Его пёстрые крылья дрогнули, за спиной расправился пухлый кончик хвоста.
— Ты хочешь испытания? — холодно спросил он.
— Нет, — отозвался Работорговец с мягкой ухмылкой. — Порядка. Каждому, кто забирает больше одного раба — я даю задание. Ты ведь хочешь забрать двоих, верно?
— Да.
— Тогда слушай.
Ученик подал свиток. Работорговец развернул его прямо на полу, придавив края когтями. Запах старых чернил и трав наполнил воздух.
— В Тисовой балке, за Пепельным оврагом, растут ядовитые грибы и редкие травы. Мне нужно семь листьев алой тенелистки, три цветка призрачного сна и корень коричневого клыка. Всё это растёт только в тени, рядом с останками больших зверей. Туда не каждый сунется — особенно один. Там… — он криво усмехнулся, — даже духи боятся ходить.
— Почему?
— Потому что эти места когда-то были прокляты. И потому что драконы там падали.
Молчание.
— Ты хочешь охрану? Ты получишь её. Но сначала — принеси мне то, что я прошу.
Драконье Крыло наклонился, глядя на свиток, как будто впечатывая в память каждую строку. Потом оторвался, и глухо проговорил:
— Сколько у меня времени?
— До полной луны. Шесть ночей. Больше — не жди. Я не держу рабов бесхозными.
Драконье Крыло поднялся.
— Они мои, — сказал он. — Я вернусь.
Он повернулся, оставляя свиток в лапах Работорговца, и направился к выходу, даже не оборачиваясь на клетки. Он знал — они ждут. Но пока — они ещё не его.
Только мрак и воля отделяли их от цепей.
Небо над лагерем племени было затянуто бледными облаками, ветер трепал сухие ветки и гнал серую пыль между камней. Драконье Крыло не прощался — просто исчез. Молчаливый силуэт в тусклом свете утра, он шагал прочь от клеток, прочь от запаха рабства и тел, прочь от чужих глаз, что с интересом и страхом наблюдали за ним.
Он летел не сразу. Сначала — прошёл по земле, чувствуя её пульс под лапами. Песок, камень, жесткая трава, корни, выбившиеся из земли, клочья мха и костей — всё это говорило ему: ты идёшь туда, где не выживают слабые.
Тисовая балка лежала далеко за Пепельным оврагом, за двумя лисьими тропами и местом, где по ночам кричат совы, даже когда их не видно. Земля там была мертва, воздух пахнул плесенью и железом, как будто сама местность помнила смерть.
К вечеру он достиг подножия старого оврага. Лапы были в пыли, перья на крыльях спутались, но глаза — холодны. Он не чувствовал усталости. Только настороженность.
Пока ещё было светло, он нашёл удобную расщелину между камней — старое укрытие, заброшенное зверем или другим одиночкой. Он разложил там сушёные травы, принесённые из башни, свернулся кольцом и улёгся, положив голову на лапы.
Но сон не шёл.
Ветер трепал кусты наверху оврага. Где-то хрустнула ветка. Где-то вспыхнули глаза — быстро, мимолётно. Он не повернул головы.
Он чувствовал... что-то рядом. Не зверя. Не кота. Что-то, что принадлежало земле, но было чуждо ей. Место было живо — не телом, а памятью. Оно смотрело.
Он не испугался.
Он просто ждал.
В эту ночь он не спал. Слушал, как стонет земля. Как кричит прошлое. Как зовут мёртвые.
А наутро — он двинулся дальше.
Утро было холодным. Солнце, пробившись сквозь рваные тучи, проливало на землю бледное, лишённое тепла сияние. Драконье Крыло шёл молча, его лапы ступали по выжженной земле, словно он боялся потревожить то, что лежало под ней.
Тисовая балка встретила его тишиной. Не было ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни шороха трав. Только шепот ветра между мёртвыми кустами и пепельными деревьями. Их тонкие, изломанные ветви тянулись вверх, словно когти, пытаясь достать небо.
Он замер.
Перед ним лежало первое тело.
Дракон.
Или то, что от него осталось.
Обугленный, высохший скелет, рёбра как арки, крылья — только тонкие обломки кости, словно древние копья. Шкура висела лохмотьями, иссохшая, как пергамент. Глазниц не было — пустые тёмные дыры в черепе смотрели прямо на него.
Драконье Крыло медленно обошёл мёртвого зверя, поднимая каждый шаг как ритуал. Он смотрел — на кости, на следы когтей, на вбитые в ребро осколки металла. Когти были обломаны. Пасть раскрыта, как будто он умер, крича.
Он наклонился и провёл лапой по земле возле туши. Там были следы — старые, почти стертые. Была битва. Он чувствовал это. Несколько драконов. Один упал здесь. Другой — вон там, среди скал. Он пошёл туда.
Вторая туша была почти вся в земле. Только крыло торчало, словно расправленное в последний момент. На нём были следы зубов. Крупных, мощных. Не коты. Не волки. Что-то другое. Драконье Крыло нахмурился.
— Они дрались между собой… или их убили, — пробормотал он одними губами. Голос в этом месте звучал странно — приглушённый, будто мир вокруг не любил звук.
Он пошёл дальше.
Третья туша была свежей.
Мясо ещё не сгнило, кровь — уже тёмная, но ещё пахла. Тело разорвано пополам, словно нечто огромное с лёгкостью раскусило его. Кости были хрустнуты, как тонкие палки. И снова — те же следы. Те же зубы. Он замер. Его усы вздрогнули.
— Это не просто падаль, — прошептал он. — Кто-то охотится на драконов.
Он сел у края балки. Смотрел вниз, в туманную пасть ущелья, где пряталась следующая смерть. Где ждал его враг. Или добыча.
Он не боялся.
Он знал, зачем пришёл.
И если придётся — он станет тем, кого боятся даже драконы.