Глава 2
Воздух в зале стоял тяжёлый, пропитанный потом, кровью и травами. Клетки дрожали под шагами — старый камень под полом отзывался глухими ударами, когда крылатый силуэт пересекал зал.
Драконье Крыло медленно шагнул к первой клетке. За ней сидел бурый кот с выбитым клыком. Он зарычал, не вставая, и уставился мутно-жёлтыми глазами.
На шее — тяжёлый, металлический ошейник. Чернёное железо, в центре — выгравированный клык, символ принадлежности Работорговцу.
Работорговец ухмыльнулся:
— У всех моих рабов есть ошейники. Ты же знаешь: тот, кто без него — не раб, а бродяга. Этот — злобен. Но верен, если знаешь, как надавить. Ошейник снабжён иглой под шкурой. Нарушит приказ — удар током.
Драконье Крыло наклонился ближе. Его крыло коснулось прутьев. Бурый не отступил, даже когда соприкоснулся носом с прутьями. Изо рта пахло старой кровью.
— Боевой, но безумный, — пробормотал Драконье Крыло. — Может сожрать приказ вместе с носителем.
Он пошёл дальше.
Вторая клетка. Чёрный, жилистый кот сидел с прямой спиной, неподвижно, будто из камня. Один глаз следил за ним, другой, казалось, вообще не моргал.
— Молчаливый, — сообщил Работорговец. — Никогда не говорит. В ошейник встроен резонатор. Если он игнорирует приказ — ошейник начинает пищать. Если через минуту молчит — удар током. Работает исправно.
— Хм, — Драконье Крыло пригляделся. — Он даже не моргает. Будто всё равно, кто мы.
— И всё же он всё слышит. Говорят, он однажды убил палача, просто стоя в углу и наблюдая.
Драконье Крыло на мгновение задержался. В его взгляде мелькнуло уважение — или предостережение. Он пошёл дальше.
Третий — подросток, ещё не до конца ставший взрослым. Шерсть редкая, взгляд — тревожный, дрожащий. Он попятился, но цепь, прикреплённая к ошейнику, натянулась и не пустила.
— Этот слаб духом, — фыркнул Работорговец. — Но полезен. Его ошейник обычный, с двойным замком. Не сбежит — шея сломается раньше. Его можно обучить.
Драконье Крыло даже не заговорил. Только слегка отступил, словно от тени, которую не хотел трогать.
Четвёртый. Белый кот с чёрными пятнами и жуткими ожогами на шее. Татуировки на груди блестели, будто кожа была покрыта лаком.
— Сам пришёл. И сам стал рабом. Его ошейник особенный — внутри впаян кусочек кости предыдущего хозяина. Чтобы не забывал.
— Кто был предыдущим?
Работорговец прищурился.
— Ты не хочешь знать.
Наконец, пятый. Старый черепаховый кот. Он сидел спокойно, смотрел в сторону, будто вовсе не замечал ни гостей, ни клеток.
— Этот больше не дерётся. Но может быть наблюдателем. Или учителем. Его ошейник старый, кожаный. Без токов, без зубов. Он не нужен. Он остался — потому что хочет.
— Хочет?
— Да, — кивнул Работорговец. — Он сказал, что свобода — хуже клетки. В клетке ты знаешь, где смерть. На воле — не знаешь.
Драконье Крыло выпрямился. Он сделал круг и медленно обвёл взглядом весь зал.
— Ты выбираешь? — спросил Работорговец.
— Я смотрю.
Глаза Драконьего Крыла были хмуры. В них не было нетерпения, только холодная оценка, как у охотника перед рывком. Внутри что-то назревало. Он знал: его выбор ещё впереди.
— Я возьму двоих, — голос Драконьего Крыла прозвучал глухо, будто из недр самой Башни.
Работорговец довольно кивнул, глаза сузились, будто он давно ждал этих слов.
Крылатый одиночка подошёл к молчаливому — второму рабу, сидевшему в тени своей клетки. Их взгляды пересеклись: зелёный глаз у Драконьего Крыла и один тусклый, не мигающий у раба.
— Если я прикажу тебе охранять, — проговорил он медленно, словно проверяя каждое слово на вес, — и если потребуется — убивать... Ты сделаешь это?
Тишина. Вся заледенела. Даже Работорговец не пошевелился.
И тогда раб медленно кивнул.
Один раз. Без слов. Без страха. Без покорности.
Драконье Крыло не отводил взгляда, будто считывал каждую черту лица. Потом шагнул в сторону.
— Безумного мне не нужно, — бросил он мимоходом, даже не взглянув на бурого с выбитым клыком. — Слишком нестабильный. Он скорее перегрызёт свои же цепи, чем выполнит приказ.
Работорговец не возразил. Только отвёл взгляд, будто заранее знал этот исход.
— А этот, — Драконье Крыло кивнул в сторону юного раба с дрожащими лапами, — он способен защищать?
— Если прижмёт — пойдёт в бой, — пожал плечами Работорговец. — Но ему нужен контроль. Ошейник действует быстро, а страх в нём глубокий. Можно дрессировать.
— Я не хочу дрессировать. Я хочу готовых.
Его крылья шевельнулись, проскользив по полу, будто тени змей.
Он подошёл к четвёртому — белошерстному коту с ожогами и татуировками.
— А ты, — сказал он тише, — если я тебя заберу... ты подчинишься мне? Будешь охранять и идти в бой, если я прикажу?
Белый кот медленно повернул голову. Его глаза были тёмные и спокойные. Ни страха, ни ярости. Только лёгкая, почти незаметная искра интереса.
— Я принадлежал худшему, — сказал он. — Ты будешь вторым.
Он не улыбался. Это не была бравада. Это была констатация факта.
Драконье Крыло замолчал. Смотрел. Думал.
Его хвост скользнул по каменному полу. Он начал обдумывать. Весить. Чувствовать.
Молчаливый. Надёжен. Как стена. Не сломлен. Послушен — по-своему.
Четвёртый. Тёмный, но не сломленный. Может не только подчиниться, но и понять.
Третий — слишком слаб. Первый — слишком опасен.
Выбор стучал в черепе, как капля в глубокой пещере.
Работорговец молчал. Знал: решающий момент. Не мешал.
Наконец, Драконье Крыло глубоко вдохнул и выдохнул дымный воздух зала.
— Я беру... — он поднял взгляд и ещё раз посмотрел в глаза каждому.
— Я беру... — произнёс Драконье Крыло, но замолчал.
Тяжесть взгляда лежала на каждом из рабов. Его глаза скользнули от одного к другому, точно нож по коже.
— Хм, — выдохнул он, отступая на шаг. — Работорговец... есть ещё какие-то коты? Или только эти пятеро?
Работорговец чуть приподнял брови, но не удивлённо — скорее лениво, как будто ожидал вопрос.
— Тебе именно коты? — уточнил он, откидывая хвост назад. — Потому что в других клетках есть те, кто умеет слушаться... но не все из них — самцы.
— Мне нужны охранники, — холодно отозвался Драконье Крыло. — Для них важна сила. Умение сражаться. Выносливость. А не только послушание.
— Тогда, — протянул Работорговец, — есть ещё один... Может подойти. Только его держу отдельно. Не с остальными.
Он шагнул вглубь пещеристой тени, повёл одиночку по каменному коридору, мимо решёток и тусклых факелов. Воздух стал сырее, пахнул железом, пылью и несвежей шерстью.
— Он был у меня не так давно, — продолжал Работорговец. — Привезли из дальнего леса. Его бывший хозяин мёртв — говорят, тот сам на него кинулся... Но ошейник остался. Раб — цел. И послушный... почти всегда.
Они остановились у отдельной клетки. Внутри сидел крупный полосатый кот, со шрамом через грудь и холодными янтарными глазами. Он не шевелился. Не моргал. Только смотрел.
— Имя ему было Лед. Или Ледник. Не важно. Он помнит, как подчиняться. Помнит боль ошейника. И знает, как кусать, если прикажешь.
Драконье Крыло медленно приблизился к решётке. Их взгляды встретились.
— Ты будешь слушаться? — спросил он негромко, глухо.
Ледник молчал. Потом чуть кивнул. Резко. Как молоток о камень.
Работорговец заговорил снова, тон у него стал мягче, как у купца, что знает цену товару:
— Молчаливый и Ледник. Это два лучших охранника, которых я могу предложить. Первый — стабильный, как камень. Второй — острый, как лёд. Бери обоих — и забудешь о ночных страхах.
Драконье Крыло всё ещё смотрел. Его разум тянул тонкие нити расчёта: поведение, раны, выдержка. Кому можно доверить лестницу. Кому — свою спину. Кого оставить у двери, пока сам в небе.
Он шагнул назад.
— Я беру их, — наконец сказал он.
— Отличный выбор, — удовлетворённо кивнул Работорговец. — Сейчас оформим метки и регистрацию. Ты ведь помнишь правила?
— Помню, — голос одиночки был ледяным. — Они принадлежат мне. С этого дня — только мне.
Работорговец склонил голову, потом ушёл за клеймом и цепями.
Рабская судьба — это всегда тишина после слов.