Опиоид

Джисон пробуждается в тумане похмелья. Стук в дверь вырывает его из цепких объятий сна. Это горничная, с подносом дымящегося завтрака и тихой просьбой об уборке. Джисон, с трудом разлепляя веки, просит принести ему воды и спасительную таблетку от мучительной головной боли. Девушка, бесшумно исполнив приказ, исчезает за дверью. Он принимается за еду, но каждый укус отзывается гулом в раскалывающейся голове. Сегодня он должен во что бы то ни стало вырваться из этой проклятой гостиницы.

Тяжело вздохнув, Джисон откинулся на подушки, отталкивая от себя ненавистный поднос. Ему нужно было собраться. Вчерашний вечер стерся из памяти как дурной сон, оставив после себя лишь пепел головной боли и смутное ощущение опасности, повисшее в воздухе, как тот самый утренний туман. Он не помнил, как оказался в этой роскошной, но такой чужой гостинице, явно не по рассказам Минхо.

С трудом поднявшись с кровати, Джисон нашарил в кармане брюк смятую пачку сигарет и зажигалку. Никотин - единственное, что хоть немного усмиряло дрожь в руках. Он подошел к окну и распахнул его, впуская прохладный воздух. Город, окутанный молочной пеленой, казался нереальным, словно декорация к мрачному фильму.

Ему нужно было уйти, исчезнуть, как будто его здесь и не было. Он должен был добраться до своего человека, до того, кто сможет ему помочь. Но кто это? И где его искать? Вопросы роились в голове, как взбешенные пчелы, усиливая и без того невыносимую боль.

Собрав остатки воли в кулак, Джисон решительно направился к двери. Он должен был действовать, а не сидеть и ждать, пока туман поглотит его целиком. Он вышел в коридор, стараясь выглядеть как обычный постоялец.

Каждый шаг отдавался гулким эхом в пустых коридорах. Джисон чувствовал на себе пристальные взгляды, словно за ним кто-то наблюдал. Страх нарастал с каждой секундой, подгоняя его вперед, в неизвестность, в надежде вырваться из этой зловещей ловушки.

Это место сложно было назвать отелем. Скорее, пристанищем теней и забытых надежд. Сколько звезд ему можно было присвоить? Явно не пять, а скорее, пять дыр в прогнившей крыше. Джисон блуждал по лабиринтам коридоров, словно пленник в царстве кривых зеркал и случайных лиц. Пыль веков покрывала их, отражая лишь искаженные подобия реальности. Куда бы он ни шел, лестница упорно ускользала, словно призрак, играющий с ним в злую игру. Внезапно тишину разорвали стоны, проникающие сквозь стены. Сначала тихие, приглушенные, словно эхо чужой страсти, они становились все громче и настойчивее, обволакивая его, словно липкий туман. Джисон, повинуясь странному импульсу, подошел к одной из дверей и заглянул внутрь, не решаясь переступить порог. Увиденное повергло его в оцепенение. Ли Минхо, с дикой, первобытной яростью, терзал горничную, ту самую, что всего полчаса назад приносила ему завтрак и таблетку от похмелья. Ее лицо исказилось в гримасе боли и отчаяния, а в глазах плескался ужас.

Джисон отшатнулся, словно получив удар под дых. Мир вокруг поплыл, превращаясь в калейдоскоп кошмарных образов. Тошнота подступила к горлу, заставляя его судорожно глотать воздух. Он не мог поверить своим глазам. Минхо способен на такое зверство?

Но видение не исчезало. Оно пульсировало перед глазами, словно раскаленное клеймо. Джисон почувствовал, как его охватывает ледяной ужас. Он осознал, что попал в место, где мораль и человечность потеряли свою силу, где тьма правит бал.

Он отступил от двери, словно от пропасти, боясь, что и его засосет эта пучина порока. Сердце бешено колотилось в груди, пытаясь вырваться на свободу. Нужно бежать. Бежать отсюда как можно скорее.

Он развернулся и побежал по коридору, не разбирая дороги, спотыкаясь о неровности пола, царапая руки о шершавые стены. Стоны преследовали его, сливаясь с шумом в ушах, превращаясь в какофонию безумия. Он бежал от Минхо, от горничной, от отеля, от самого себя.

Наконец, обессиленный, он вывалился на улицу. Холодный ночной воздух обжег легкие, возвращая его к реальности. Он стоял, дрожа всем телом, и смотрел на темную громаду отеля, возвышающуюся над ним, словно зловещий призрак. Больше никогда. Никогда он не вернется в это проклятое место, но...

Внезапно, словно из ниоткуда, перед ним возник мужчина с коробкой в руках. Коротко стриженный, он возвышался над Джисоном, а во взгляде читалась неприкрытая тревога.

- Ты в порядке? - спросил он, скорее курьер, чем почтальон, судя по спешке в движениях.

- Д... да, - пробормотал Джисон.

Незнакомец помог ему подняться, и тут, словно раскат грома, раздался до боли знакомый голос.

- О, Хёнджин, ты как молния! Спасибо огромное, - произнес Минхо, подходя к нему и забирая посылку. Большая, но на удивление легкая. Глаза его горели нездоровым блеском, волосы растрепаны, а на лице застыла хищная улыбка. Джисону показалось, что это выражение, одновременно безумное и торжествующее, роднило Минхо и Хёнджина.

- Решил проветриться? - небрежно бросил Минхо, скользнув взглядом по Джисону.

- Да... - ответил тот, и вдруг осознал, что головная боль отступила. Перед глазами все поплыло, а тело наполнилось странным, незнакомым ощущением.

Похоже, таблетка от горничной была совсем не от похмелья...

Джисон попытался сфокусировать взгляд на Минхо, но тот уже отвернулся, увлеченно рассматривая коробку. Хёнджин же, напротив, буравил его взглядом, в котором теперь сквозило нечто похожее на сочувствие. Или вину?

Резкий порыв ветра заставил Джисона вздрогнуть. В голове прояснилось, но вместе с ясностью пришло и нарастающее беспокойство. Что это за коробка? Что за странные взгляды? И, главное, что за таблетку ему подсунули? Он чувствовал себя... иначе. Словно какая-то часть его сознания, до этого дремлющая, внезапно пробудилась.

Минхо оторвал взгляд от коробки и, заметив замешательство Джисона, бросил:

- Не обращай внимания. Просто небольшая доставка. Пойдем. - Он взял Джисона под руку, и тот, словно загипнотизированный, последовал за ним. Хёнджин остался стоять на улице, провожая их взглядом, полным неразрешенной тревоги.

Войдя в отель, Джисон попытался вырваться из хватки Минхо, но тот держал его крепко.

- Что происходит? Что в этой коробке? - прошептал Джисон, чувствуя, как нарастает паника. Минхо лишь загадочно улыбнулся и прошептал в ответ:

- Скоро узнаешь. Скоро все узнаешь.

В голове Джисона оглушительной вспышкой пронеслись воспоминания о том, что он вытворял с горничной всего несколько минут назад. Отшатнувшись от прикосновения Минхо, он зашатался, словно подкошенный.

- Что это за дрянь, мать твою?! - прохрипел Джисон, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающемся мире.

Минхо поставил коробку на стол и, хищно сверкая глазами, приблизился к Джисону.

- Неужели тебе не понравилось? Неужели ты никогда не пробовал таких убойных таблеток? - прошипел он, хватая Джисона за шею и припечатывая его к стене.

- От... отпусти... - задыхаясь, пролепетал Джисон, отчаянно пытаясь вырваться.

- Думаю, тебе понравиться этот безумно веселый отель, - зловеще усмехнулся Минхо и, не давая опомниться, впился губами в шею Джисона.

Джисон дернулся, пытаясь оттолкнуть Минхо, но тело не слушалось. Мышцы словно налились свинцом, а сознание ускользало, оставляя лишь обрывки реальности. Он чувствовал, как чужие зубы царапают кожу, как дыхание опаляет шею, и это вызывало не отвращение, а странную, пульсирующую волну возбуждения, которая пугала его больше, чем ярость в глазах Минхо.

Вкус крови на губах Минхо казался сладким, и эта извращенная сладость проникала в каждую клетку тела Джисона, парализуя волю. Он попытался закричать, но из горла вырвался лишь сдавленный стон, который потонул в тяжелом дыхании Минхо. Руки сами собой обхватили его плечи.

Мир вокруг перестал существовать. Остались только прикосновения, вкус крови и сладость греха, которые опьяняли разум и отключали инстинкт самосохранения. Джисон тонул в этом омуте, не в силах выбраться, не в силах сопротивляться.

Когда Минхо наконец оторвался от его шеи, на коже Джисона алел багровый след. Он тяжело дышал, глядя на свою жертву безумными глазами.

- Вот видишь, как тебе понравилось, - прошептал он, облизывая губы. - Теперь ты мой.

- Совсем придурок! - крикнул Джисон, отталкивая Минхо со всей яростью, на какую был способен. Он рванулся к выходу, как зверь, учуявший свободу, но в следующее мгновение его настиг удар битой. Мир взорвался вспышкой боли, и сознание покинуло Джисона, оставив его во власти тьмы. Он успел лишь почувствовать, как его грубо тащат за ноги, унося прочь от спасительного выхода в самое сердце этого адского отеля.

Джисон очнулся в той же проклятой комнате. С каждым пробуждением отчаяние сжимало горло все сильнее, словно он тонул в зыбучих песках безысходности. Этот лабиринт секса, наркотиков и власти казался бездонной пропастью, из которой нет выхода. Он поднялся с кровати, и острая боль пронзила голову, напоминая о недавнем ударе. На месте удара пульсировала ноющая шишка. Джисон бросился к двери, но она оказалась заперта - злая насмешка его заточения. Он лихорадочно выхватил телефон, но на экране зияла пустота: ни единой полоски сети. А потом и вовсе - предательская темнота разряженного аккумулятора. Джисону казалось, что он застрял в бесконечной, извращенной игре, где правила меняются каждую секунду, а надежда - лишь мираж в пустыне отчаяния.

В этот самый момент в холл отеля ворвался Ян Чонин, старый друг Джисона. Он буквально выбился из сил, разыскивая его. Звонки оставались без ответа, а онлайн-статус предательски молчал уже целую вечность. Едва переступив порог, Чонин столкнулся с приветливым мужчиной. Но это был не Минхо. Перед ним стоял Бан Чан, директор отеля.

- Здравствуйте, чем могу вам помочь? - с искренней улыбкой поинтересовался Чан, устремив проницательный взгляд на юношу.