22. Поехали.
«Начало — это конец, и он снова идёт по кругу» — How To Destroy Angels — The Loop Closes
Рич провёл меня из зала скрытно, так, чтобы Джонатан или кто-то из тех, кто меня вспомнил, не заметил бы наверняка; придерживая за локоть, он провожал меня до парковки, параллельно выкуривая уже вторую сигарету.
Мне не хотелось узнавать у Джонатана, во сколько он поедет домой и поедет ли вообще: где-то я услышала, что они собираются продолжить вечеринку в каком-то загородном доме, но в подробности не вдавалась.
Прохладный ветер трепал волосы и звенел серьгами; я достала телефон и смотрела на размытую перед глазами надпись «В пути». Николас принял поездку, и время уже приближалось к половине двенадцатого.
Донован рядом со мной ожидал машину, продолжая пить из вынесенного из бизнес-центра стакана и скучающе провожая взглядом проезжающие мимо машины.
— Если что, — выдохнул он полупьяно, — Я всегда на связи. Чиню всю фигню, любую. Кроме крупногабаритной.
— Спасибо. — я улыбнулась, но ощутила, что наконец-то, сквозь столько минут ожидания, меня начинает трясти от холода, — Я спрошу у Рэя твои контакты.
Рич кивнул, показывая рукой с зажатым в пальцах стаканом в сторону въезда с улицы:
— Это не твой Николас?
Господи, снова его называют моим. По рукам бежит мелочная ледяная дрожь, но я действительно узнаю в подъезжающем внедорожнике тот самый Ford. Рефлекторно приобняв Донована за спину, я чувствую, как он аккуратно поглаживает меня в ответ.
— Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. — дважды говорит он, тихо и спокойно, будто укладывает меня спать, и его тепло как-то неправильно на меня действует.
Я шмыгаю носом, отрываясь от него и уходя в сторону припаркованной машины Николаса.
— Пока, Рич! — голос дрожит от накатывающих слёз, но я стараюсь пошире улыбнуться.
— До встречи! — он кривит улыбку в ответ, — Давай, не пропадай!
Когда я подхожу к машине, то почему-то долго не могу сесть; руки не слушаются, а губы всё ещё подрагивают от накатывающей истерики. Стоило мне покинуть зал, где проходил корпоратив, оставив Джонатана позади, как меня начало сводить на сильные эмоции.
Я даже не заметила, как водитель медленно покинул салон. Он обошёл машину спереди, следом учтиво, так же неспешно меня осматривая. С умиротворенного обычно выражения лица Николаса сползла дежурная маска.
— Что-то случилось? — спросил он негромко, но из-за пустоты парковки его голос разнёсся по ближайшим рядам, возвращаясь ко мне в уши явным эхом.
Больше всего в жизни я хотела бы сейчас закупорить все свои чувства в мелкую склянку и швырнуть её в урну по соседству с кофейным автоматом, лишь бы не разрыдаться перед Николасом. Лишь бы не чувствовать себя истеричной, бесхребетной особой с изменяющим мужем.
— Оливия... — теперь голос водителя снизился до тёплого шёпота. Такого тёплого, что мне стало физически плохо; горький всхлип сорвался с губ, а рука тронула глаза, из которых полились вполне ожидаемые слёзы.
— Всё в порядке... — проскулила я, но всё, начиная с груди и заканчивая руками, затрясло, будто я собиралась вот-вот упасть, — Я усп-п-покоюсь...
Но это не было правдой. Зная себя от и до, я понимала, что успокоиться не смогу — по крайней мере в ближайшее время. Из-за замутненных слезами и тушью глаз, я не видела выражения лица Николаса, но слышала его сорванный, резкий выдох.
Мне хотелось убежать, чтобы только он не видел этого нервного неминуемого срыва, который накрывает неизбежной волной из слёз, боли в груди и простого человеческого гнева.
— Тихо, тихо... — неожиданно горячие ладони касаются моей спины и тянут, следом прижимая к груди, — Расскажи, в чём дело...
Сейчас я будто говорила не с привычным Николасом, а его... Какой-то более родной копией, и человек этот был знаком мне давно. Какой-то дальний родственник, с которым редко видишься, но можешь довериться.
И мне некому было вылить всё, что рвалось наружу вместе со слезами, горечью и всхлипами, такими жалкими, что мне хотелось задержать дыхание. Они сотрясали округу, заставляя цепкие пальцы Николаса сжимать меня ещё крепче.
— Расскажи мне... — снова повторил мужчина, кладя подбородок на мою голову и мягко, без лишних движений обнимая, — Или хочешь, просто поедем. Я помолчу, а ты поплачешь.
— Поехали... — сказала я, но противоречила собственным действиям.
Мои руки обняли его в ответ и я ткнулась сильнее в ворот футболки поло, в которой был водитель. Она пахла апельсиновой цедрой. Это не ароматизатор в тот раз так вскружил мне голову...
Но Николас не спешил отпускать. Он надежно прижимал к себе, часто дышал, и пытался медленными движениями ладони по моей спине успокаивать. Трепетно, едва касаясь кожи. Так, как делают люди, знающие о чужой боли намного больше, чем требовалось бы.
— Оливия... — позвал он всё так же спокойно, но на этот раз убирая руки от моей спины, — Если это что-то личное, то я не буду лезть. Но если я могу помочь...
— К сожалению, — выдохнув, я набрала в грудь побольше воздуха и скривилась от вновь накатывающего потока слёз, — Не можешь.
— Поехали... — он открыл мне пассажирскую дверь, и я сразу же села в салон.
Нажала самостоятельно кнопку на магнитоле, позволив тихой музыке окутать салон; мягкий, низкий женский голос пел что-то неразборчивое, ведь я не могла сосредоточиться на песне.
Я знала исполнителей, но сейчас думать было тяжело.
Затылок и виски тянуло густой болью, которая бывает только при длительном плаче и перегрузке; я потёрла шею, убрав волосы за уши и прикрывая глаза. Судя по хлопку двери, Николас тоже вернулся на место.
— Я люблю эту группу. — сказал он, немного прибавляя звук, — Или ты хочешь ехать в тишине?
— Нет, — ответила я, — Пусть играет. Я тоже люблю её.
Мэрикуин Маандиг пела о чём-то тяжелом, но привычном. Мне хотелось подпевать, но я молча смотрела на дорогу с блестящими фарами останавливающихся вместе с нами на перекрестке машинами.
Николас посмотрел на меня, и я заметила это боковым зрением.
— Я знаю, что выгляжу неважно, — я снова предприняла попытку улыбнуться, — У тебя есть салфетки?
— В бардачке. — ответил он, продолжая смотреть на меня обезоруживающим, почти магнетическим взглядом, — Джонатан знает, куда ты едешь?
— Спасибо, что больше не обращаешься на «мэм», — я избежала ответа на вопрос про мужа, и тогда Николас медленно кивнул. Он понял, что говорить о Джоне я не собираюсь.
— Просто мне показалось, что тебе нужно поговорить с кем-то.
— Да, нужно... — я выудила из огромной пачки салфеток пару, вытерла лицо и снова уставилась сквозь лобовое стекло, — Но я не знаю, что мне сказать.
— Либо ты можешь помолчать. — снова напомнил водитель.
Но я не хотела молчать. Во мне переливалось ядерное скопление слов, эмоций и чувств. Я хотела поддержки, нуждалась в ней, как в горячей ванне или тёплой кружке чая. Мне жизненно важно было отпустить себя.
— Моя личная жизнь идёт ко дну, — сказала я слабо, снова всхлипнув и качнув головой в разочаровании, — И я к этому почему-то готовилась.
Некоторое время он помолчал, занятый дорогой и рассматривающий путь в навигаторе. До Аманды ехать не так долго, но всё-таки у нас оставалось время на обсуждение.
— Я думаю, что это к лучшему. — Николас окинул меня взглядом, — Я заметил что-то такое, но не имею права судить. Просто иногда мне нужно было закрыть глаза.
— Ты тоже видел кого-то?
— Нет.
— Хорошо.
— Я не желаю вам распада вашего брака, — аккуратно заметил мужчина, кратко прикусывая губу, но следом раздраженно цокая, — Но не был бы доволен и тем, что есть. Поэтому я в разводе.
— Мне жаль. — сказала я чуть спокойнее, но меня всё ещё потряхивало. В голове гудело всё, что только могло.
— А мне — нет. — Николас остановился на одном из светофоров, рассматривая дорогу и опуская взгляд на приборную панель, — Всё идёт так, как и должно быть. Просто слишком поздно понял некоторые моменты.
— Я не знаю, что мне делать. — шепнула я самой себе.
Машина дёрнулась с места, и водитель кратко кашлянул, убавляя звук магнитолы и мягко разворачиваясь к соседнему району. Ночь блестела каплями дождя на наружных зеркалах и стучала им по крыше.
— Сначала выспаться, — начал Николас размеренно, — Потом вернуться домой и обсудить ситуацию с супругом. Понять, что вам нужно от отношений и друг от друга. Обычно на этом моменте всё проясняется.
Я промолчала, анализируя всё произошедшее. То, как сильно меня прорвало на глазах у Буша, как его руки сразу же пустили меня в объятия, как меня поддержали все, кроме собственного мужа. Он даже не удосужился сказать правду о том, почему заставил задержаться.
— Николас, — тихо позвала я, и дождавшись, пока он повернется, продолжила, — Почему Джонатан на самом деле задержал меня?
Вздохнув, мужчина потёр переносицу и остановил машину посреди пути, припарковавшись неподалёку от нужного блока. Дождь вдруг остался единственным звуком снаружи, который тревожил слух.
Мы остались один на один.
Я, растрепанная и с размазанным макияжем, и он — собранный, трезвый и глядящий на меня с нескрываемым, почти обжигающим трепетом.
Неужели мне мерещится?
От автора: Будет приятно видеть вас в моём телеграм-канале: eddie patton wattpad!
А ещё я пропаду на несколько дней - буду отдыхать и набираться сил <3