Связанные душой

На протяжении этой учебной недели Гарри и Мелисса постоянно ссорились. Причиной служило безразличие Мелиссы к постоянным обвинениям в адрес их двоих как лжецов, в то время как Гарри эти обвинения глубоко задевали, вызывая у него пассивную агрессию. Можно сказать, что повод для ссор был глупым, но такова была сущность их отношений – сложная смесь противоречий и непонимания, присущая характерам обоих.

Мелиссе казалось, что они одновременно абсолютно одинаковы и совершенно разные. Несмотря на схожие обстоятельства их детства – отсутствие родителей, нелюбовь родственников – из них выросли противоположности. У Гарри это выковало положительные качества: любовь к людям, готовность жертвовать собой ради других, крепкая дружба (даже несмотря на ссоры). Мелисса же, казалось, приобрела совершенно противоположные черты характера. Она была черствой, холодной и гораздо жестче Гарри, что они оба понимали.

Многие осуждали её. Но разве можно осуждать того, кто никогда не испытывал подобного? Поэтому сплетни и осуждения не вызывали у Мелиссы никаких эмоций – она считала сплетников глупцами. Единственным, кто мог осудить её черствость, был Гарри. Но, к удивлению Мелиссы, он этого не делал. Возможно, потрясённый своей любовью к ней, он старался понять и принять её сложный характер. Однако в ситуациях, где можно было бы проявить больше чувств, Мелисса их игнорировала, что раздражало Гарри.

— Тебе что, правда на всё плевать? — хрипло спросил Гарри, устало потирая переносицу, постоянно съезжающие с носа очки давали о себе знать к концу дня.

Газетные заголовки «Лжецы Гарри Поттер и Мелисса Блэк» вызывали у Гарри тошноту, пронизывающую его до глубины души. Он хотел доказать всему миру, что они не лгут, что Волан-де-Морт действительно вернулся и представляет опасность. Но кто поверит двум подросткам? Гораздо проще объявить это их выдумками и ложью.

— Да, — ответила Мелисса, не отрываясь от книги, взятой недавно в библиотеке, и пожала плечами.

Гарри цокнул языком, отвёл взгляд к камину. Вместо яркого пламени он видел лишь расплывчатое оранжевое пятно – очки были сняты и лежали на подлокотнике кресла.

— О нет, милый Поттер, даже не вздумай читать мне мораль. Ты изначально знал, какая я, и я меняться ради тебя не буду, — она с силой захлопнула книгу, заставив рыжего кота Гермионы, сидевшего у Гарри на коленях, вздрогнуть и спрыгнуть на пол с громким мяуканьем.

Поттер замолчал, покачал головой, и тёмные волосы зашевелились, как деревья в сильный ветер.

— Ты считаешь это слабостью? — тихо спросил Гарри, перейдя на шепот, не отрывая мутного взгляда от камина. Мелисса нахмурилась – он почувствовал это спиной. — Любовь. Ты считаешь любовь слабостью?

Мелисса отвела взгляд от профиля Гарри, освещённого огнём камина, на который она смотрела до этого. Девушка была укутана в мягкую ткань голубого свитера, подаренного Люпином на день рождения. Внезапно ей стало неуютно, холодно.

— Нет, — тихо ответила Мелисса. — Любовь – самое сильное чувство. Каждый человек заслуживает её. Любовь – чувство, дающее нам силы жить. Иногда она приносит огромную боль, оставляя после себя пустоту. Но она даёт нам бесценный опыт. Мы сейчас сидим рядом друг с другом благодаря любви. Верно? — уголки её губ чуть приподнялись, она наклонила голову, и щека коснулась мягкой ткани свитера.

Её мягкий голос окутал Гарри, он прикрыл глаза, откидываясь на спинку кресла. Она права. Любовь – это нечто неземное, ураган, сметающий всё на своём пути, но одновременно дарующий чувство эйфории от этого хаоса, когда тело и сердце перестают подчиняться разуму. Это чувство всепоглощающее, захватывающее, оставляющее после себя шлейф незабываемых ощущений. Это чувство непредсказуемости, бури внутри, которое оставляет тебя без дыхания.

— Верно, — кивнул Гарри.

Он подвинулся к краю кресла, ощущая тепло от камина. Похлопал рукой рядом с собой, приглашая Мелиссу. Она усмехнулась, и Гарри почувствовал эту усмешку даже с закрытыми глазами – лёгкое движение губ, едва заметное изменение выражения лица, ощущение чего-то лукавого и знающего. Через мгновение она села рядом. Кресла были большими, им было комфортно, только их колени слегка соприкасались, но никому это не доставляло дискомфорта. Гарри положил голову ей на плечо. Её запах – сладкие карамельки, зелёный чай и что-то терпкое, словно отражение её холодного характера – окутал его, вызвав приятное напряжение внизу живота. Он ощущал исходящий от неё холод, который ему почему-то нравился – это был холод не отчуждения, а некой неприступной красоты, словно ледяной цветок, скромный и нежный одновременно. Это был холод загадки, что манила его все сильнее.

Он обнял её за тонкую талию, прижимая к себе. Она ощущалась неприкосновенной, словно драгоценная статуя, к которой так и хотелось прикоснуться, прижаться щекой к мягкому свитеру. Она была чем-то сильно желанным, несмотря на все их ссоры и взаимное раздражение. Мелисса была волшебна в каждой частичке своего существа. Даже в её холодности была особенная привлекательность, загадочность, которая манила его к себе все сильнее и сильнее.

***

Урок Защиты от Тёмных искусств с Амбридж сильно отличался от уроков с другими преподавателями. Стоит отметить, что в классе витал навязчивый запах крепкого жасмина и роз, вызывающий тошноту. Сама Амбридж, как всегда, была одета в розовый, который видимо являлся её любимым цветом. Мелисса сидела за одной партой с Невиллом Долгопупсом. Невилл предложил ей место, когда она немного опоздала, при этом покраснев от неловкости – до этого они практически не общались. Мелисса, одарив его едва заметной улыбкой, согласилась.

Урок начался с установления странных правил Амбридж. Она, казалось, стремилась насадить свой строгий этикет. По её приказу волшебные палочки были убраны со столов – ученики переглянулись, недовольно нахмурившись. Отвечать можно было только фразой «Да/Нет, профессор Амбридж», а говорить – только с разрешения и после поднятия руки. Это вызвало некоторое негодование, но всё стало ещё хуже, когда Амбридж объявила, что магия на уроках запрещена, а обучение будет строиться на заучивании глав из учебника и составлении конспектов. Защита от Тёмных искусств без магии? Это казалось невероятной глупостью. То же самое, что Гриффиндор, но без красных оттенков и изображений львов.

— Повторяю: хорошее знание теории... — пропищала Амбридж, прерывая недовольные шепотки учеников, которые не успевали поднять руки для высказывания своего мнения.

— Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко спросил Гарри, сжимая кулак.

Мелисса откинулась на спинку стула, посмотрев на него. Гарри выглядел явно недовольным, пытаясь доказать свою точку зрения.

— Это школа, мистер Поттер, а не реальный мир, — мягко сказала Амбридж.

— Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ждёт вне школы?

— Вас там ничего не ждёт, мистер Поттер.

— Неужели? — саркастически спросил Гарри. Его недовольство, копившееся весь день, достигло предела.

— Кто, скажите на милость, будет нападать на вас и таких же детей, как вы? — спросила Амбридж противным медовым голосом.

— М-м-м, давайте подумаем... — задумчиво протянул Гарри, его голос был полон сарказма. — Может быть... лорд Волан-де-Морт?

Его слова повисли в напряжённой тишине класса. Все затаили дыхание, ожидая реакции Амбридж. Она явно не ожидала такого прямого и дерзкого ответа. Её лицо стало красным от возмущения. Лаванда Браун вскрикнула, Невилл Долгопупс побледнел, как мел, и съехал со своей табуретки. Мелисса же почувствовала странное удовлетворение. Ей нравились подобные выпады Гарри, его стремление отстаивать правду. Это было по-гриффиндорски гордо, смело и немного безумно.

— Минус десять очков Гриффиндору, мистер Поттер, — самодовольно произнесла Амбридж, растягивая губы в ехидной улыбке.

Класс замер. Некоторые смотрели на Амбридж, другие – на Гарри. Мелисса приподняла брови, выпрямилась ещё сильнее и подняла руку. Воцарилась тишина, прерываемая лишь шепотом учеников. Амбридж, однако, не позволила ей высказаться, прервав её жестким движением. Профессор наклонилась вперёд, положив короткие пальцы на стол.

— Вам внушали, будто некий тёмный волшебник возродился из мёртвых...

— Позвольте заметить неточность, профессор. Волан-де-Морт не был мёртв. Но что он возродился – это правда, — спокойно и твёрдо сказала Мелисса. Её голос звучал тихо, но уверенно, каждое слово было отточено, как лезвие. Она не боялась Амбридж, её холодность и уверенность были неприступной стеной.

— Мистер Поттер уже отобрал у вашего факультета десять очков, не наносите ещё больший вред своему факультету, — пробормотала Амбридж, не глядя на Мелиссу. — Повторяю: вам говорили, что какой-то тёмный волшебник снова на свободе. Это ложь.

— Нет, это НЕ ЛОЖЬ! — крикнул Гарри. — Мы видели его, мы сражались с ним! — Его голос был полон ярости, отчаяния и безысходности. Он был готов бороться за правду до конца, несмотря ни на что.

— Подтверждаю слова мистера Поттера, — спокойно добавила Мелисса. Её глаза горели льдом, но в этом ледяном блеске Гарри видел нечто большее, чем просто холодность – это была твёрдая решимость, готовность постоять за свои убеждения до конца.

— Вы будете наказаны, мистер Поттер, и мисс Блэк! — торжествующе воскликнула Амбридж. — Завтра после уроков, в пять часов, в моём кабинете. Ещё раз повторяю: это ложь. Министерство магии уверяет, что никакие тёмные волшебники вам не угрожают. Если вас что-то беспокоит, приходите ко мне вне уроков. Если кто-то тревожит вас историями о возродившихся тёмных волшебниках, я хочу об этом знать. Я здесь, чтобы помогать вам. Я ваш друг. А теперь продолжайте чтение. Пятая страница, «Основы для начинающих».

Амбридж села за стол. Гарри, наоборот, встал. Все смотрели на него.

— Гарри, не надо! — прошептала Гермиона, хватая его за рукав. Гарри резко отдёрнул руку.

— Значит, по-вашему, Седрик Диггори умер сам, никто его не убил? — спросил Гарри, голос срывался.

Все замерли. Мелисса почувствовала горький привкус в горле, воспоминания о том дне – мёртвое лицо Седрика, её прикосновение к его холодным щекам – вызвали в ней волну боли и гнева.

Все перевели взгляды с Гарри на Амбридж, которая теперь смотрела на него без фальшивой улыбки.

— Смерть Седрика Диггори была результатом несчастного случая, — холодно сказала она.

— Это было убийство, — прошипела Мелисса.

Её голос был тих, но полон ярости, это было оскорблением памяти Седрика Диггори. Ученики переглянулись, глядя на неё. Мелисса чувствовала, как дрожат руки.

— Его убил Волан-де-Морт, и вы это знаете, — твёрдо сказал Гарри.

Амбридж на мгновение застыла. Казалось, она вот-вот закричит. Но она произнесла своим привычно противным медовым голосом:

— Подойдите сюда, мистер Поттер и мисс Блэк.

Гарри отшвырнул стул и направился к учительскому столу, пройдя мимо Рона и Гермионы. Все затаили дыхание. Его переполняла ярость. Мелисса, гордо подняв подбородок, последовала за ним.

Амбридж достала из сумки маленький свиток розового пергамента, расправила его на столе, макнула перо в чернильницу и начала писать, закрывая записку от подростков. Тишина стояла густая. Минуту спустя она свернула пергамент и запечатала его волшебной палочкой.

— Отнесите профессору МакГонагалл, — сказала Амбридж, протягивая свиток Гарри.

В её глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Гарри, ничего не говоря, вышел из класса вместе с Мелиссой, хлопнув дверью. Крепко сжимая свиток для МакГонагалл, он быстро зашагал по коридору, резко свернув за угол. Его ярость была настолько ощутима, что Мелисса предпочла не мешать ему, лишь спеша за ним по коридору, стуча каблучками чёрных балеток. Внезапно они столкнулись с полтергейстом Пивзом – тот, раскинув руки и ноги, парил в воздухе, жонглируя чернильницами.

— Ого-го, это же Поттер-обормот и его подружка! — захихикал Пивз, роняя две чернильницы, которые разбились, забрызгав стены чернилами.

Мелисса едва успела отскочить. Её лицо выражало крайнее раздражение, но она старалась сохранять спокойствие, чтобы не давать Пивзу дополнительного повода для насмешек.

— Да уйди ты, Пивз! – рявкнула Гарри.

— Ох-ох, наш обормот разозлился, — пропел Пивз, следуя за ними по коридору. — Что на этот раз, мой прекрасный обормотик? Слышим голоса? Видим видения? Говорим на... — Пивз издал неприличный звук — ...неведомых языках? Его голос звучал как насмешливый детский лепет, смешанный с неприятным шипением.

Мелисса почувствовала, как сжимаются кулаки, ей хотелось применить к Пивзу какое-нибудь заклятие, чтобы тот оставил их в покое.

— Оставь нас в покое, я сказал! — заорал Гарри, бросаясь вниз по лестнице. Пивз, как и ожидалось, скатился вниз по перилам рядом с ним, при этом что-то насвистывая.

Зря ты, Гарри, нос задрал,
Всё ты врёшь, и всё ты врал!
Никакой ты не герой,
А обычный псих дурной, и подружка Блэк вдобавок! – прокричал Пивз, стараясь как можно сильнее задеть Гарри.

— ЗАТКНИСЬ! – взревел Гарри, его голос был наполнен бешенством и отчаянием.

В этот момент слева распахнулась дверь, и из своего кабинета вышла профессор МакГонагалл, выглядя встревоженной.

— Почему вы так орёте, Поттер? – резко спросила она. – И почему вы вдвоем не на уроке? – посмотрев на обоих учеников, добавила она.

Пивз радостно хихикнул и исчез.

— Нас направили к вам, — ответил Гарри, голос его звучал как деревянный. Мелисса кивнула.

— Направили? Что это значит – направили? – недоумённо спросила профессор МакГонагалл, её лицо выражало крайнее недоумение.

Гарри протянул ей записку от Амбридж. Взяв пергамент, профессор МакГонагалл нахмурилась, разрезала его волшебной палочкой и начала читать. Её брови всё сильнее сходились, глаза за стеклами очков двигались быстро, то влево, то вправо.

— Идите со мной.

Они последовали за ней в кабинет. Дверь за ними закрылась сама собой.

— Итак, — грозно произнесла МакГонагалл, — это правда?

— Что правда? – спросил Гарри, его голос был чуть более резким, чем он хотел. – Профессор, – добавил он, пытаясь смягчить свою невольную грубость.

Мелисса молчала, наблюдая за развитием ситуации с внимательным спокойствием.

— Это правда, что вы повысили голос на профессора Амбридж?

— Да, — ответили подростки одновременно.

— Вы обвинили её во лжи?

— Да.

— Вы сказали ей, что Тот-кого-нельзя-называть возродился?

— Да.

МакГонагалл села за стол, нахмурившись, и посмотрела на Гарри и Мелиссу. Затем она сказала:

— Возьмите печенье.

— Что взять? — нахмурился Гарри.

— Печенье, — раздражённо повторила она, указывая на коробку в шотландскую клетку, лежащую на столе среди бумаг. — И сядьте.

Они сели и взяли по имбирному тритону. МакГонагалл положила записку на стол и посмотрела на них серьёзно.

— Вам следует быть осторожнее, — Её голос был тише, чем обычно, в нём слышалась тревога. Это был совсем не тот строгий и деловой тон, к которому они привыкли.

— Плохое поведение на уроках Долорес Амбридж может доставить вам гораздо больше неприятностей, чем оставление после уроков.

— Я не понимаю... — начал Гарри.

— Подумайте хорошенько, Поттер! — резко перебила МакГонагалл, вернувшись к своему обычному тону. — Вы знаете, откуда она пришла, и должны понимать, перед кем она отчитывается.

Прозвенел звонок на перемену. Над головой и повсюду вокруг раздался слоновий топот сотен вырвавшихся на свободу учеников.

— Здесь написано, что вам нужно оставаться после уроков каждый день на этой неделе, начиная с завтрашнего дня, — сказала МакГонагалл, снова взглянув на записку. Её лицо было серьёзным, она понимала, что ситуация куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Каждый день на этой неделе! — в ужасе повторил Гарри. — Но, профессор, не могли бы вы...

— Нет, не могу, — отрезала профессор МакГонагалл, её голос был твёрд и не допускал возражений.

МакГонагалл прекрасно понимала, что это всего лишь начало большой проблемы. Амбридж – человек опасный и влиятельный, и конфликт с ней может обернуться серьёзными последствиями.

— Но... — Гарри попытался возразить, но декан его прервала.

— Она ваш преподаватель и имеет полное право вас наказывать. Завтра в пять часов вы должны быть в её кабинете. И запомните: с Долорес Амбридж шутки плохи, — Её слова были наполнены скрытой тревогой. МакГонагалл беспокоилась не только за Гарри и Мелиссу, но и за всю школу. Амбридж представляла собой реальную угрозу для Хогвартса, и она это понимала.

— Но мы же просто сказали правду! — возмущённо воскликнул Гарри. — Волан-де-Морт возродился, и вы это знаете. Профессор Дамблдор тоже это знает... — Его голос дрожал от гнева и отчаяния. Он чувствовал себя бессильным перед лицевием власти, перед тем, как правда замалчивается.

— Ради всего святого, Поттер! — сказала МакГонагалл, сердито поправляя очки.

При упоминании имени Волан-де-Морта она заметно напряглась, её тело содрогнулось. Это имя вызывало в ней глубокую тревогу и страх.

— Разве важно, правду вы сказали или нет? Важно то, что вы должны сидеть тихо и держать себя в руках! — Её голос был наполнен усталостью и бессилием. Она понимала, что Гарри прав, но противостоять Амбридж сейчас было практически невозможно.

Она встала, раздув ноздри и сжав губы. Гарри тоже поднялся. Мелисса молча наблюдала за их перепалкой, закинув ногу на ногу – её спокойствие и сдержанность резко контрастировали с бурлящими эмоциями Гарри и МакГонагалл.

— Ещё печенье возьмите, — раздражённо бросила МакГонагалл, толкая коробку к Гарри.

— Нет, спасибо, — холодно ответил Гарри, отворачиваясь.

— Да не валяйте дурака! — прикрикнула на него профессор МакГонагалл, пытаясь сдержать нарастающее раздражение. Она понимала, что Гарри нужен сейчас поддержка, но её собственные силы были на исходе.

Он взял печенье.

— Спасибо, — нехотя пробормотал Гарри.

— Вы что, не слышали речь Долорес Амбридж на пиру в честь начала учебного года?

— Слышал, — ответил Гарри. — Она сказала... прогресс надо искоренить... или... в общем, это значит, что Министерство магии хочет вмешаться в дела Хогвартса.

МакГонагалл ещё секунду смотрела на него, потом хмыкнула, обошла стол и открыла дверь. Мелисса встала, следуя за ними.

— Ну что ж, я хотя бы рада, что вы слушаетесь мисс Блэк, — сказала она, провожая их из кабинета. В её голосе прозвучал намёк на то, что, несмотря на всё происходящее, она надеялась на силу и смелость Мелиссы, способную поддержать Гарри в этой непростой ситуации.

***

В гостиной Гриффиндора царила обычная атмосфера – тёплый свет, ученики делали домашние задания, играли в волшебные шахматы, читали книги, общались. Гарри сидел на красном диване. Рядом – Рон и Гермиона, которая гладила своего кота, читая книгу. Гарри и Рон только что закончили писать эссе по зельеварению. Потому Гарри устало откинул голову на спинку дивана, оглядывая гостиную.

Его взгляд остановился на Мелиссе. Она сидела рядом с Невиллом, объясняя ему то же самое эссе по зельеварению, над которым они только что работали с Роном. На ней были чёрные обтягивающие брюки-клеш, которые подчеркивали её стройные ноги. Мантию она оставила в комнате, поэтому на девушке была удобная бежевая водолазка. Блэк крутила в длинных тонких пальцах перо, что-то объясняя Невиллу, который кивал ей в ответ. Нежные волосы аккуратно обрамляли её чёткие скулы, подчёркивая их красоту. Она выглядела прекрасно. Гарри не мог оторвать от неё взгляд.

Рон, заметив взгляд друга, закатил глаза и скрестил руки на груди. Уизли не вмешивался напрямую в их отношения с Мелиссой, но и не одобрял их, что Гарри знал. Рон считал Мелиссу высокомерной и холодной, не подходящей Гарри. Они, кажется, часто пылили друг на друга, что Уизли мог слышать. Ему казалось, что она просто играет с Гарри, подобно поведению своей тётки. Адара, ох, самовлюблённая Адара Лестрейндж, которая вечно скандалила с его матерью, Рона раздражала до дрожи в костях. В целом, кажется, все Блэки были нелюбимы Роном. Сириус, конечно, от них отличался, но, тем не менее, настолько тёплых чувств, как Гарри, Рон к нему не питал.

— Дружище, ты уверен, что она не играет с тобой? — хмыкнул Рон.

Гермиона, подняв взгляд от книги, закатила глаза. Она относилась к отношениям Гарри и Мелиссы более спокойно, чем Рон. Мелисса ей не очень нравилась, но в личную жизнь Гарри она не вмешивалась.

Гарри с усилием оторвал взгляд от Мелиссы. Она, почувствовав его взгляд, подмигнула ему, и Гарри улыбнулся. Взъерошив волосы, он посмотрел на Рона. Слов друга Гарри не слышал.

— А? Что ты говорил?

— Говорю, тебе не кажется, что Блэк с тобой просто играет? — вздохнул Рон. Гарри резко вернулся в реальность, бросив на Рона хмурый взгляд.

— Нет, не кажется, — буркнул Гарри, готовый отстаивать свои отношения до последнего. В его голосе звучало напряжение, скрытая тревога, зарождающаяся от слов друга.

— Она тебе хоть раз отвечала взаимностью на твои признания? — прищурившись, спросил Рон, его голос был полон сомнения и некоторой доли ехидства.

Гарри замолчал. Слова Рона больно кольнули его, словно удар в самое сердце. Мелисса действительно никогда не говорила ему ничего подобного – никаких нежных слов, признаний, ничего, что могло бы однозначно подтвердить её чувства. Были лишь улыбки, объятия, поцелуй в день его первого признания на Гриммо. Но сама по себе Мелисса никогда не выражала своих чувств словами. Гарри шумно сглотнул, морща нос. Он ощущал, как нарастает тревога, сжимающая его горло.

Гермиона аккуратно отложила книгу, посмотрев на друзей.

— Рон, вовсе не обязательно, чтобы она это делала. Симпатия не всегда выражается словами, она может проявляться по-разному, — сказала Гермиона, продолжая гладить своего мурлыкающего кота. Её голос был тихим, успокаивающим, но в нём слышалась уверенность.

Гарри почувствовал, как краска прилила к его ушам. Он сжал кулаки, глядя в одну точку. Все его чувства – надежда, любовь, тревога – смешались в неприятный комок. Может, он ей и правда не нравится? Она никогда не говорила ничего подобного, Рон прав. Может, она просто принимает его чувства, не проявляя их взаимно? Эта мысль пронзила его, словно лезвие.

— Да, конечно. Пусть она хлопает глазками, пока Гарри ей серенады поёт, — язвительно ответил Рон.

— Хватит! — неожиданно рявкнул Гарри, ударив кулаком по дивану.

Гермиона вздрогнула. Рон замолчал. Гарри резко встал, взъерошив волосы, и направился в свою комнату. Ему не хотелось ни с кем говорить, ни о чём думать. Хотелось только спрятаться, зарыться лицом в подушку и забыться.

Мелисса, услышав его крик, перевела взгляд на троицу. Гарри выглядел взбешённым, на его лице отражалась ярость. Ещё пару минут назад он был гораздо спокойнее.

— Я сейчас вернусь, Невилл. Подожди пару минут, — мягко сказала Мелисса Невиллу и встала.

Она хотела спросить Гарри, что случилось. Но он остановил её холодным, потемневшим взглядом глаз, который пронзил её насквозь. Не говоря ни слова, он прошёл мимо неё, случайно задев её плечо. Гарри было хотел извиниться, но в голове застряли слова Рона: «Она тебе хоть раз отвечала взаимностью на твои признания?», вызвавшие неприятное чувство в животе. Поттер быстро поднялся в свою комнату, ощущая на себе её взгляд, полный беспокойства и непонимания.

Мелисса поморщилась от его грубости. Это вызвало в ней неприятное чувство, словно огонь прожёг её изнутри. Заправив за ухо прядь волос, она посмотрела на Рона и Гермиону. Гермиона шикнула на Рона, взмахнув рукой, тот закатил глаза. Мелисса направилась к ним. Они тут же замолчали, увидев её.

— Что с ним случилось? — спросила Мелисса, скрестив руки на груди. Её голос был спокоен, но в нём слышалась тревога.

Гермиона бросила красноречивый взгляд на Рона. Он встретился с глазами Мелиссы – в них был холод, который пробирал до костей. Он сглотнул.

— Понял, что ты с ним просто играешься, — пожал плечами Рон, отводя глаза.

— Рон, замолчи! — резко сказала Гермиона.

Мелисса нахмурилась, не отрывая взгляда от Уизли.

— Что замолчи, Гермиона? Сама посмотри правде в глаза. Ей просто нравится, что он за ней бегает, она ему даже взаимностью не отвечает, — Рон, несмотря на присутствие Мелиссы, позволял себе говорить о ней в третьем лице, что было крайне неуважительно.

Мелисса почувствовала, как внутри всё сжимается. Ей стало мерзко и неприятно. Неужели Рон действительно думает, что у неё нет чувств к Гарри? Что она просто самовлюблённая, эгоистичная особа? Это было совсем не так. В её сердце была глубокая, сложная любовь, которую она не умела выразить словами. Слова Рона причинили ей боль, глубокую и неожиданную. Да, она не умела открыто выражать свои чувства, считая это слабостью, но она никогда не манипулировала чувствами Гарри, не пользовалась им. Фу, это же омерзительно. Да простит её тетушка Адара.

— Да, конечно, дорогой Рональд Уизли, тебе виднее, как устроены чужие отношения, — процедила Мелисса, её голос был ледяным, взгляд – холодным и пронизывающим.

Блэк стояла прямо, гордо подняв голову, рост делал её выше сидящего Рона, подчёркивая её превосходство в этот момент.

Рона прошибло дрожью от её ледяного тона и взгляда. Он замолчал, опустив голову. Мелисса, не обращая внимания на его молчание, развернулась и вернулась к Невиллу. Она села на диван, не позволяя себе расслабиться, сохраняя идеально ровную осанку, словно каменная статуя.

— На чём мы остановились, Невилл? — спокойно спросила Мелисса, стараясь скрыть бушующую внутри боль и обиду.

Её голос звучал ровно, но в нём слышалась едва уловимая дрожь. Горький ком застрял у неё в горле, оставляя неприятный привкус горечи.

***

Мелисса ступает голыми ступнями по холодному каменному полу. Тело тут же окутывают колющие мурашки, а кожа на ступнях начинает жечь от впивающихся в неё острых камней. Но на её лице нет абсолютно никаких эмоций — она продолжает идти по холодному кафелю, словно не ощущая боли. Вокруг царит мрак, поглощающий всё вокруг. Такой густой и неприятный, что кажется, будто он проникает в самые кости. Стоит тишина, лишь слышно сбитое дыхание юной волшебницы, которое эхом разносится по пустому пространству. Она вздрагивает, когда сзади раздается шелест, но не оборачивается. Чужие шаги разбавляют гнетущую тишину, и уже через мгновение перед Блэк стоит маг в черной мантии. Его лицо скрыто капюшоном, потому собеседник остаётся неизвестным.

— Здравствуй, милое создание, — ледяной голос, с шипением змеи, выскальзывает из уст собеседника.

Мелисса тут же ощущает, как сбивается её дыхание. Она делает несколько шагов назад, шумно сглатывает, пытаясь взять себя в руки. Оглядывается вокруг, но видит только мрак и пустоту — ничего и никого, что вызывает в ней страх, окутывающий каждую частичку её юного тела. Внутри всё сжалось от тревоги, сердце колотится в груди, а мысли путаются.

— Узнала? — маг тут же хохочет, его сумасшедший смех настолько противен, что гриффендорке хочется заткнуть уши, чтобы избавиться от этого звука.

— Что ты хочешь? — робко, с дрожью в голосе, спрашивает Блэк, стараясь говорить как можно увереннее.

Её голос звучит сухо, но внутри кипит целый ураган эмоций — страх, гнев, отчаяние, — всё перемешано в единый клубок. Она ощущает, как чувства сжимают её изнутри, словно гигантская рука, сминающая всё на своём пути. Что. Она. Черт. Делает. Здесь. Мелисса не осознаёт полностью происходящее, словно она одновременно находится и в этом месте, и в какой-то другой реальности, где всё иначе.

Темный Лорд тем временем ледяно усмехается, скидывая с лица капюшон. Его лицо открывается во всей своей жуткой красе: белая, чешуйчатая, безволосая кожа сверкает сквозь мрак. Красные глаза с вертикальными зрачками настойчиво упираются в Мелиссу, словно пытаясь проникнуть в самую душу. Она тут же сглатывает, но взгляд не отрывает.

«Если умирать, то с гордо поднятой головой» — думает она, собираясь с силами.

— Кажется, мальчишка Поттер тебя обидел, ведь так? — лелейно спрашивает Темный Лорд, его голос звучит как шепот змеи.

Мелисса вскидывает брови кверху, но тут же возвращает их на привычное место, стараясь скрыть свои эмоции. Руки скрещены на груди, тонкий подбородок вздернут. Внутри неё бушует целый шторм — страх, гнев, желание сопротивляться, но и понимание, что сейчас ей нужно сохранять спокойствие.

— Любовь — поистине глупое и слабое чувство. Кажется, я уже упоминал об этом, — произносит он с холодной усмешкой. — Но не важно. Ты сильная, Блэк. В тебе течёт и всегда будет течь сильнейшая тёмная кровь. Воспользуйся ею, детка, — добавляет он, его голос становится мягче, но в нём всё ещё слышится угроза.

Мелисса не успела заметить, как Темный Лорд переместился с места и прошептал ей последнее предложение прямо на ухо, его ледяное дыхание обжигает кожу, словно острый нож.

— Я повторяю: что ты хочешь? — её голос звучит твердо, несмотря на внутренний хаос.

На лице Волан-де-Морта скользит гадкая усмешка.

— Никто не сможет убрать из тебя кровь Блэков, твою силу и потенциал. И безумие к Темным искусствам — ты же это замечала, ведь так? — произносит он, его голос полон уверенности.

Мелисса закусывает нижнюю губу с такой силой, что из уголка рта хлынула маленькая струйка алой жидкости. Она ощущает гадкое чувство — желание выйти из собственного тела, убежать прочь от этого зла. Чертов Волан-де-Морт был прав: внутри неё тек мрак, поглощающий её, словно тёмная волна, которая захватывает всё её существо. Она питала любовь к темным искусствам, какое-то влечение. Ею были изучены темные заклятия, которые она пробовала на бедных, неповинных мышах в поместье Малфоев.

Волан-де-Морт поддел её подбородок тонкими длинными серыми пальцами, от чего юная волшебница вздрогнула. Он развернул её к себе, заставляя смотреть в свои жуткие кровавые глаза. Уродливый рот очертила ухмылка — ему до жути нравилось видеть страх в глазах людей из-за него. Когда их ноги становятся ватными, подкашиваются, когда они дрожат, как осиновый лист, когда с ними можно делать всё, что угодно, – это нравилось Тёмному Лорду до безумия. Он провёл острым ногтем по её бархатной щеке, заставив Мелиссу вновь вздрогнуть. Его прикосновение было ледяным, пронизывающим, оставляя после себя ощущение онемения. В его глазах читался холодный расчёт, удовольствие от власти над ней, над её телом и душой.

— Хочу, чтобы ты была в моих рядах, Dague de Black. (Кинжал Блэков)

***

Мелисса проснулась в холодном поту. Капли пота стекали с её лба, оставляя влажные дорожки. Она стиснула простыню в кулаке, тяжело дыша. Казалось, её сердце вот-вот выскочит из груди, голова кружилась. Вместо всепоглощающего мрака вокруг неё была её комната в Хогвартсе. Белые пряди волос прилипли к лицу, склеенные потом. Она дрожала всем телом, губы посинели от холода, а по коже пробегали мурашки. Всё это можно было бы списать на самый кошмарный сон, на который только способно воображение, если бы не пульсирующий шрам на шее, причиняющий нестерпимую боль. Мелисса чувствовала, что её ноги ватные, словно она действительно стояла на холодных камнях. Она остро ощутила покалывание в среднем пальце правой руки и, отдернув руку, увидела алую кровь на пальце, падающую каплями на белую простыню.

Мелисса сглотнула, переводя взгляд на место, где только что лежала её рука. В полумраке блестел кинжал, на его конце виднелась чёрная, густая жидкость, вместо её крови. Он лежал на её постели, словно зловещий символ только что пережитого ужаса. В воздухе витал запах крови и чего-то ещё – тяжёлого, едкого, напоминающего запах смерти. Мелисса понимала, что это был явно не просто сон.