Связанные душой

Через неделю поместье Блэк превратилось из тихого, уединенного места в оживленное, гудящее людьми пространство. Сириус предложил Дамблдору использовать особняк в качестве штаб-квартиры Ордена Феникса, и тот согласился. Поместье Блэк, скрытое от посторонних глаз и защищенное мощными чарами, идеально подходило для этой цели. Орден Феникса, возглавляемый Дамблдором, был создан для борьбы с вернувшимся к власти Волан-де-Мортом. В отличие от министра магии, многие маги поверили Гарри и Мелиссе о возрождении Темного Лорда, поэтому ряды Ордена быстро пополнялись теми, кто готов был бороться за светлое будущее волшебного мира. В поместье поселилась вся семья Уизли, Гермиона Грейнджер и Римус Люпин, по мимо часто приходящих членов Ордена.

Поначалу Мелисса была удивлена таким количеством новых жильцов, заполнивших дом, но спустя пару дней шумные разговоры и постоянное движение стали привычной частью её жизни. Среди членов Ордена оказалась и Нимфадора Тонкс, троюродная сестра Мелиссы. Нимфадора, предпочитавшая, чтобы её называли по фамилии — Тонкс, — была девушкой среднего роста и худого телосложения. Её необычной особенностью была метаморфомагия: она могла менять свою внешность без использования заклинаний и зелий. На встречах Тонкс обычно предпочитала яркие, насыщенные цвета, отражающие её жизнерадостный и эмоциональный характер, чаще всего — розовые оттенки.

Их первая встреча произошла во время собрания Ордена. В доме стояла почтительная тишина. Мелисса сидела в гостиной, погруженная в чтение старинной книги из кабинета дедушки Ориона Блэка. Книга была интересной, но мысли Мелиссы были далеки от её содержимого. Их полностью занимал Гарри. Мелисса помнила его просьбу на вокзале и испытывала сильное желание написать ему письмо. Она находилась здесь, в безопасности, окруженная всеми, кто ей дорог, а он там, один, сражаясь с собственными тяжелыми переживаниями и чувствами. Однако Дамблдор строго запретил отправлять Гарри письма, опасаясь, что они могут быть перехвачены. С одной стороны, Мелисса понимала его опасения, но с другой — чувствовала моральный долг перед Гарри, обещание, которое давило на нее. Ей хотелось узнать о его настроении, о том, как он спит. Когда же они успели перейти на такие простые, повседневные темы в своих письмах? Письма от Гарри были сложными, идеально выписанными, с тщательно подобранными словами. Он постоянно заверял, что с ним все в порядке, добавляя: «Если тебе, конечно, интересно». Но письма были полны вопросов, самых разных — от её настроения до любимого блюда Блэк. Однажды, получив письмо, заканчивающееся словами: «Ответь хоть строчку, пожалуйста», Мелисса чуть не написала ответ, несмотря на запрет. Но Римус вовремя остановил её, убедив, что это было бы очень рискованным и неосмотрительным поступком.

Из задумчивости её вывел тихий стук, а затем — характерный звук падения. Мелисса резко обернулась. В дверном проеме, прихрамывая и держась за ногу, стояла незнакомка с короткими, ярко-малиновыми волосами. Ей было около двадцати лет. Заметив взгляд Мелиссы, она выпрямилась, сцепила руки за спиной и невинно улыбнулась.

— Привет! Я – Тонкс, — быстро проговорила она. — Хотела с тобой познакомиться, но вот неудачно приземлилась, я ужасно неуклюжая, — Тонкс тихонько хихикнула.

Мелисса вежливо улыбнулась в ответ, внимательно рассматривая Тонкс с головы до ног.

— Ты Мелисса, я знаю. Сириус рассказал. Кстати, моя мама — его кузина, — сообщила Тонкс, подходя ближе и присаживаясь на край кресла рядом с Мелиссой.

Взяв в руки книгу, которая лежала на подлокотнике, она бегло осмотрела обложку и пожала плечами. Содержание её явно не интересовало.

— Приятно познакомиться, — наконец произнесла Мелисса, протягивая Тонкс руку.

Тонкс радостно улыбнулась и пожала руку своей троюродной сестры.

...

Оказалось, что Тонкс — приятная девушка, хотя иногда и слишком навязчивая. Тонкс была эмоциональной и яркой личностью – полная противоположность хладнокровной Мелиссе. Однако, благодаря дружелюбию и искреннему интересу к своей троюродной сестре, они быстро нашли общий язык. Тонкс обладала потрясающим чувством юмора, часто развлекая Мелиссу и Уизли историями из Хогвартса о своём взрывном характере. Эти рассказы неизменно вызывали смех, за которыми следовали не менее забавные истории от близнецов Уизли. Их истории переплетались, создавая атмосферу тёплого, непринужденного общения, наполненного шутками и весельем.

Мелисса, привыкшая к строгой атмосфере поместья Блэков, с удивлением обнаружила, что ей нравится эта лёгкость и непринуждённость, что привносила Тонкс в их жизнь. Она научилась ценить искренность и открытость Тонкс, которые так контрастировали с её собственным сдержанным характером.

В ночь на второе августа Поттера должны были забрать из дома Дурслей. За день до этого стало известно о нападении на него дементоров, что добавило немало волнения к и без того напряженной ситуации. Операция по его переводу в штаб-квартиру Ордена Феникса поручалась опытным членам Ордена. Никто не знал, сколько времени это займет, поэтому подростки плохо спали, беспокоясь о ходе операции и благополучном возвращении Гарри.

Утро для Мелиссы началось позже обычного – она заснула лишь около четырех часов утра. Не услышав обычных утренних звуков в доме, она поняла, что проходит собрание Ордена. Переодевшись в домашний серый костюм – облегающую кофту и удобные брюки на шнуровке, – она спустилась вниз. Волосы были собраны в тугой хвост.

Спускаясь по лестнице, Мелисса услышала громкие голоса, свидетельствующие о каком-то споре. Она приподняла бровь, продолжая спускаться. Когда она ступила на третий этаж, дверь одной из комнат распахнулась с силой, и Поттер вылетел в коридор. Он тяжело дышал, волосы были сильно взъерошены, а лицо пылало от ярости. За ним, выглядящие подавленными, шли Рон и Гермиона.

Гермиона успела бросить фразу: «Гарри, ну он же нам запретил...» Стало ясно: Гарри был зол из-за игнорирования его писем и того, что он был лишён информации о происходящем, оставлен один. Мелисса отчасти понимала его чувства.

Его взгляд, резкий и пронзительный, остановился на Мелиссе. На мгновение он застыл, тяжело дыша. Гарри медленно обвел её взглядом. Мелисса почти не выросла, но её фигура стала более женственной. Волосы, казалось, немного отросли, сохраняя свой приятный белый цвет с холодным отливом. Её черные глаза, обычно игривые, были непривычно спокойны, без обычного лукавого прищура. Гарри почувствовал что-то колющее внутри. Он ждал её писем больше всего! Каждый день надеялся увидеть конверт с её изящным почерком, готов был прочесть что угодно, даже: «Пошел к черту, Поттер» – он был бы счастлив получить хоть какое-то известие от неё, почувствовать прикосновение её пальцев к пергаменту, вдохнуть сладкий аромат чернил. Но писем не было.

А Мелисса могла написать, Гарри знал это. Она была из тех, кто пренебрег бы любым запретом, даже Дамблдора, чтобы отправить ему письмо, но она этого не сделала. Был ли он эгоистичен в своих ожиданиях? Безусловно. Он был зол, обижен. Ему было тяжело – тяжело жить у Дурслей, терпеть их унижения, тяжело без друзей, тяжело без привычного взгляда её карих глаз, которые, как он теперь понимал, наполняли его энергией и желанием жить.

— Привет, ты уже приехал? Как дела? — неуверенно улыбнулась Мелисса.

Гарри резко фыркнул, глядя ей прямо в глаза. Он почувствовал неприятное сжатие внизу живота. Если бы не его ярость и обида, он бы прыгал от радости, что она заговорила с ним так легко и дружелюбно. Но сейчас... Внутри его сжимался тугой узел обиды и накопившихся эмоций, терзавших его все эти четыре недели. Все они были здесь, рядом. Каждый мог видеть Мелиссу каждый день. А он сидел у Дурслей, не получая ни единого письма.

— А ты слепая что ли, не видишь? — прошипел Гарри, стиснув зубы.

Он сглотнул и, резко пройдя мимо, грубо толкнул Мелиссу плечом. Блэк, высоко подняв подбородок, развернулась и направилась за ним по лестнице. Внутри неё вспыхнул жар, обжигающий изнутри. Её отвращал его тон. До мурашек. Ей хотелось поставить его на место, показать, что с ней нельзя так разговаривать.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, — процедила Мелисса сквозь зубы, её голос звучал низко и угрожающе.

Рон и Гермиона переглянулись, обеспокоенно приблизившись к лестнице, чтобы наблюдать за развитием событий. Напряжение в воздухе стало настолько густым, что его можно было потрогать.

Гарри резко развернулся, чуть не задев Мелиссу, которая, однако, сохранила равновесие, гордо встречая его взгляд, в котором от ярости, казалось, вот-вот лопнут капилляры. Его ноздри раздулись, он шумно вдохнул.

— О, конечно. Я должен сказать «спасибо» за то, что ты удосужилась со мной заговорить после месяца полного игнорирования, — продекламировал Гарри, театрально разведя руки.

В этот момент дверь комнаты, где проходило собрание Ордена Феникса, тихо заскрипела. Голоса внутри стали громче, ясно давая понять, что собрание закончилось и участники вот-вот выйдут.

Мелисса, не задумываясь, толкнула ближайшую дверь – это оказалась ванная – и буквально втолкнув Гарри внутрь, включила свет. Гарри, схватив Мелиссу за плечи, прижал её, так что бёдрами она оказалась прижата к холодной поверхности ванны. Оба почувствовали, как кольнуло в местах шрамов, одновременно поморщившись, но не отрывая разъярённых взглядов друг от друга.

— По-моему, твои друзья уже сказали, что нам запретили тебе писать! И вообще, я тебе ничего не должна, — резко бросила Мелисса.

Гарри тяжело вздохнул, не отрывая от неё взгляда.

— Да я весь этот месяц надеялся именно на твоё письмо, хоть на одну строчку...

Мелисса сверкнула глазами. Гарри внимательно рассматривал её лицо. Ноздри слегка раздувались от гнева. Её кожа, даже в летнюю жару, оставалась молочно-белой. Брови слегка нахмурились, а несколько светлых прядей выбились из тугого хвоста, падая на лицо. Пухлые, чуть приоткрытые губы приобрели яркий, сочный оттенок, который так и манил к себе. Внутри Гарри всё сжалось.

— Зачем я тебе вообще нужна?! Я не понимаю, Поттер...

Она собиралась продолжить, но слова застряли в горле, когда Гарри неожиданно шагнул ближе. Его взгляд, такой прямой и немного взволнованный, приковал ее к месту. Он резко положил ладони на её щеки, притягивая к себе. Тепло его рук обожгло её кожу, посылая волну едва заметных мурашек по всему телу, заставляя сердце пропустить удар. Гарри впился в её губы, ощущая тот самый приятный, почти обжигающий сладкий вкус, словно самый запретный и оттого ещё более желанный плод, что нежно разъедает чувствительную кожу губ. Неуклюже, сбивчиво, с той отчаянной страстью, на которую только способно юное сердце, он прижался к её губам.

Мелисса опешила на долю секунды, её глаза широко распахнулись от внезапности происходящего. Мир на мгновение замер. Она закрыла глаза и, неуверенно, обняла его за шею. Её пальцы, слегка дрожа, зарылись в его растрепанные волосы на затылке, притягивая еще ближе, отвечая на его нежный, немного неумелый, но такой трепетный поцелуй.

Внутри неё всё перевернулось. Шрам на её шее, обычно холодный и почти незаметный, вдруг обжигающе запульсировал. Мелисса встала на цыпочки, стремясь быть ближе, полностью раствориться в этом захлестнувшем её моменте. Она чувствовала, как его пальцы на её щеках нежно, но настойчиво сжимаются, словно он боялся, что она вот-вот исчезнет, растворится.

Их губы трепетно сжимались, неуверенно, но с каждой пролетающей секундой всё смелее исследуя друг друга, сливаясь в этом первом, таком нежном, тёплом и, да, совершенно неумелом, но от этого ещё более искреннем поцелуе.

Гарри тяжело дышал, или ему так казалось, потому что он почти перестал дышать вовсе, боясь одним неловким вздохом нарушить это хрупкое, почти невесомое волшебство. Он слышал, как собственное сердце отдавалось гулким эхом где-то в глубине груди. Ему захотелось поставить в этот момент мир на паузу.

***

Девушка осторожно ступила на порог своего родного дома, чувствуя, как внутри поднимается странное, трепетное волнение, смешанное с долгожданной надеждой. Воздух был пропитан сыростью и затхлостью, царила атмосфера неуютного забвения, но после четырнадцати долгих лет отсутствия ей было всё равно — она так сильно хотела вновь оказаться здесь, что ничто не могло её остановить. Её лёгкие наполнял запах старого дерева и пыли, смешанный с тонким ароматом магии, который словно невидимая нить связывал её с этим местом. Магическая энергия, пронизывающая стены, вызывала мурашки на её нежной коже, заставляя сердце биться быстрее.

Она шла вперёд, каблуки туфель тихо цокали по холодному каменному полу, отзываясь эхом в пустых коридорах. Одной рукой она крепко держала маленькую, но уверенную ручку сына — мальчик, казалось, ощущал напряжение матери и молчал, не отрываясь от неё ни на секунду. Его глаза, большие и серьёзные, внимательно следили за каждым её движением. Волшебница ускорила шаг, стараясь не издавать лишних звуков, чтобы не привлечь ненужного внимания. Другой рукой она крепко сжимала волшебную палочку, готовая в любой момент защитить себя и ребёнка.

Толкнув дверь, ведущую на первый этаж, она резко вскрикнула, инстинктивно прикрывая собой сына и выставляя перед собой палочку. Перед ней стояло около пятнадцати человек — все с направленными на неё палочками, напряжённо и угрожающе. Девушка гордо выпрямила спину, хладнокровно окидывая всех взглядом, полный решимости и внутренней силы.

— Я с ребёнком, мерзавцы! — прошипела она, и её голос, низкий, вибрирующий от сдерживаемой ярости, прозвучал холодно и опасно, словно шёпот разъяренной змеи, готовой к смертельному броску. — Всем отойти, или клянусь Мерлином, вы пожалеете, что родились на свет!

Мальчик, ещё крепче сжимая мамину руку, до боли впиваясь маленькими пальчиками в её ладонь, молчал, храбро скрывая свой детский, вполне естественный страх за маской невозмутимости. Он стоял прямо и гордо, не отводя взгляда от незнакомцев, как и научила его мать, его маленькая грудь вздымалась от сдерживаемого дыхания. Волшебники, члены Ордена Феникса, напряженно, с подозрением вглядывались в скрытое глубоким капюшоном лицо незнакомки, пытаясь разглядеть её черты, понять, кто осмелился так дерзко вторгнуться в их тайное убежище.

— Блядская Пожирательница! Я тебя сейчас голыми руками прикончу, мразь! — прорычал, прохрипел Аластор Грюм, его магический глаз бешено вращался в глазнице, в то время как нормальный, налитый кровью, сверлил её ненавистью.

Взгляд его глаз, полных застарелой, неутолимой ненависти, был ужасающе, до тошноты знаком девушке, он вернул её на мгновение в прошлое. Это вызвало волну недоумения и перешёптываний у остальных членов Ордена. Кто-то опустил палочку, кто-то, наоборот, сжал её крепче. Девушка холодно, презрительно усмехнулась под капюшоном. Её голос, низкий, ровный, без малейшей дрожи, прорезал напряженную, звенящую тишину:

— Это мой дом, Грюм. Мой по праву крови. И если я пожелаю, то вас, ублюдков, незваных гостей, сейчас всех до единого вышвырнет отсюда магия этих стен, магия моей семьи. И поверьте, ей это не составит труда.

Из столовой, где обычно проходили собрания Ордена Феникса, вышел Сириус Блэк. Он тоже сжимал палочку, стараясь сбросить с лица непокорные, жгучие пряди волос, которые падали на серые глаза. Его появление мгновенно привлекло внимание всех присутствующих; на лицах членов Ордена читался вопрос: «Кто это?»

— Сириус, здравствуй, — спокойно произнесла девушка.

Медленно, не спеша, с каким-то царственным достоинством, она потянула за края капюшона и стянула его с головы, позволяя ему упасть на плечи. Открылось лицо с тонкими, аристократическими, но при этом чуть грубоватыми чертами. Жгучие, чёрные, кудрявые волосы, густые и непослушные, были небрежно собраны старинной серебряной заколкой на затылке, но несколько длинных прядей всё же выбились из причёски, дерзко обрамляя её высокое, бледное лицо. На её лице не было и тени страха – только холодная, почти ледяная, непробиваемая уверенность. Пухлые, губы слегка, почти неуловимо, изогнулись в горькой усмешке, когда её серые глаза обвели всех присутствующих долгим, оценивающим взглядом.

Сириус, поражённый до глубины души, приоткрыл рот, палочка выпала из ослабевшей руки, а глаза расширились, словно два огромных шарика.

— Ада... Адара?.. — прошептал он, почти беззвучно, его голос сорвался, надломился, превратившись в хриплый шёпот.

И в следующую секунду он, забыв обо всём на свете – об Ордене, об опасности, о здравом смысле, – как безумный, бросился к сестре.

Он нежно обнял её, вдыхая до боли знакомый, почти забытый с детства аромат дикой вишни и чего-то ещё, неуловимо её – её магии, её сути. Он не мог поверить своим глазам. После четырнадцати лет, после стольких подтверждений её смерти... она здесь. Он крепко, до хруста в костях, обнял её, чувствуя под пальцами хрупкость её плеч, ощущая, как её густые черные волосы щекочут его небритую скулу. Адара прижимаясь к нему всем телом, закрыв глаза и вдыхая его запах. От него пахло домом, тем самым, родным, давно потерянным, уютным домом их детства, и этот запах вызывал нестерпимую, сладкую волну ностальгии. Сириус крепко держал её, боясь отпустить, боясь, что она исчезнет, как мираж. Но Адара первой отстранилась, тихонько хихикнув.

— Задушишь, и я снова умру, — сказала она, её голос был всё таким же спокойным, но с лёгким оттенком иронии.

Он собирался засыпать её вопросами, но она опередила его. Адара снова подошла к мальчику лет пяти, с светлой кожей, тёмно-каштановыми кудрями и горящими карими глазами – глазами, которые были ужасающе знакомы Сириусу. Мальчик, вжавшись в угол, боялся взглядов волшебников, которые до сих пор не опустили палочки. Адара подняла его на руки, позволяя ему обнять её за шею, покрытую созвездием родинок. Не обращая больше внимания на удивлённых членов Ордена, она прошла сквозь них к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Сириус, всегда знала, что ты очень общительный мальчик. Но не стоит превращать наш дом в проходной двор для грязнокровок, — бросила она через плечо, её голос был холоден, как зимний лёд.

Сириус, проигнорировав резкость её слов, последовал за ней, поднимаясь по скрипучей, старой лестнице.

На втором этаже Адара чуть не столкнулась с Римусом, который спускался вниз. Глаза Люпина расширились так же, как и у Сириуса. Он оглядел Адару с ребёнком на руках.

— Адара? — спросил он, немного растерявшись.

— Нет, твоя шизофрения, Люпин, — фыркнула она в ответ, её голос был полон сарказма.

Однако, Люпин, похоже, не был обижен, и теперь за Адарой следовали уже два человека.

— Ад, как ты здесь оказалась? И где ты была все это время? — наконец спросил Сириус, найдя в себе силы нарушить молчание.

— И кто этот ребёнок? — добавил Люпин.

— Мой. От тебя, Люпин, как ты и мечтал. Я же твоя шизофрения, — весело усмехнулась Адара, открывая одну из дверей.

За дверью она увидела Гарри и Мелиссу, жарко целующихся. Они резко отстранились друг от друга. Адара хмыкнула. Гарри инстинктивно прикрыл Мелиссу собой, защищая её от неожиданного появления. Мелисса, ошеломлённая, удивлённо смотрела на Адару, узнавая её по знакомым серым глазам.

— Пардон. Надеюсь, эти два здоровых дядьки этого не увидели, — произнесла Адара, указывая на Сириуса и Люпина, которые, судя по всему, всё прекрасно видели.

Гарри перевёл взгляд с Адары на Сириуса и Люпина, стоящих позади, и смущённо покраснел.

— Видели, — хмыкнул Сириус.

— Молодые люди, позвольте подрастающему поколению вымыть руки, — сказала Адара, беря сына за руку.

Мелисса кивнула, и они с Гарри вышли из ванной, чувствуя на себе взгляды Сириуса и Люпина. Те переглянулись, их губы тронули ухмылки. Адара помогла сыну вымыть руки в высокой раковине и вымыла свои собственные.

— Кастор, душа моя, кушать хочешь? — ласково спросила Адара, нежно заправляя за ухо темную прядь его волос.

— Хочу, — тихо ответил Кастор, впервые за долгое время произнеся слова. Он смущенно кивнул матери.

Адара улыбнулась, ласково погладив его по голове.

— Кикимер, — звонко позвала она домового эльфа, а затем перевела взгляд на Сириуса. — Жив еще?

— Жив, — вздохнул Сириус, его голос звучал уставше.

С лёгким хлопком перед ними появился Кикимер, прижав уши к голове. Глаза эльфа, и без того большие, расширились ещё больше.

— Хозяйка Адара! Моя любимая Госпожа! Как же мы все горевали о вашей смерти... а вы... — пискнул эльф, хлопая ушами от удивления.

— Да-да-да, Кикимер. Приготовь крепкий кофе и обед для одного маленького Господина, — улыбнулась Адара, снова обращаясь к сыну.

Кастор тоже смущённо улыбнулся в ответ.

— Как прикажете, Хозяйка, — пропищал Кикимер и с хлопком растворился в воздухе.

***

Через полчаса, после того как Сириус, успокоив членов Ордена словами: «Всё под контролем, мы сами разберёмся», культурно отправил их из дома, Адара с сыном сидели в гостиной. Вместо обычного дивана, они расположились за круглым коричневым столом, за которым ранее собиралась вся семья, если не ожидалось прибытие гостей. Адара пила крепкий кофе, наслаждаясь его горечью, которая приятно обжигала кончик языка. Кастор ел приготовленный Кикимером обед.

— Обычно в доме готовлю я, — вмешалась Молли Уизли, сидящая вместе со своими детьми на большом диване.

Несмотря на её неоднократные просьбы детям разойтись по комнатам, они решили остаться и познакомиться с новыми жильцами поместья.

— В обязанности домовых эльфов входит приготовление пищи, — пожала плечами Адара. — Вы же не на их должности и не будете выполнять все мои приказы?

Молли покраснела, фыркнув на Адару, которая в ответ весело усмехнулась.

— Адара, — тихо, но строго сказал Сириус. — Я попрошу тебя всё-таки рассказать, что здесь происходит?

Он сидел на стуле рядом с Римусом. Оба мужчины с напряжением смотрели на Адару.

— Сириус, мой дорогой брат, было очень глупо думать, что я могла умереть такой скучной смертью. Ещё глупее — тот факт, что меня убил Басти, души не чаявшая в моей «чёрной натуре», — начала Адара, откидываясь на спинку кресла.

Мелисса, сидевшая за столом рядом с Гарри, пристально смотрела на Адару, ожидая продолжения.

— Я действительно ждала ребёнка и попросила об отставке из Пожирателей Смерти. Но Волан-де-Морт нуждался в бойцах и поставил меня перед выбором: убить ребёнка внутри себя или умереть нам двоим. Я не могла убить своего будущего ребёнка. Поэтому Волан-де-Морт приказал сначала отрубить мне руку с меткой. — Адара показала левую руку с чёрной меткой: череп, изо рта которого выползает змея. Молли Уизли поморщилась, а подростки рассматривали татуировку с любопытством. — А потом, сказал он, убьёт меня. Он собирался сделать это прямо на собрании Пожирателей, считая меня глупой и легко управляемой, думая, что я ничего не смогу сделать. Но Рабастан и я придумали план.

Как только Волан-де-Морт объявил о моём уничтожении, я выпила зелье «Мгновенная смерть», приготовленное Рабастаном на основе старых разработок его деда. Это не было обычным зельем, имитирующим смерть. Оно вызывало кратковременную клиническую смерть, останавливая сердцебиение и дыхание, изменяя цвет кожи, делая тело холодным и погружая человека в так называемый сон. Рабастан, крикнув: «Я его зачал, я его и уничтожу!», бросился ко мне и сделал вид, что убивает меня Авадой Кедавра. Это отвлекло внимание Волан-де-Морта. Тёмный Лорд был доволен и даже не проверил, действительно ли я мертва, похвалив Рабастана за исполнительность. Он хотел отдать моё тело Нагини, но Рабастан настоял на том, чтобы оставить его себе, ведь это было необходимо для нашего плана. Он использовал мощное защитное заклинание, создававшее иллюзию целостности тела, а затем переместил меня в заранее подготовленное убежище в поместье Лестрейнджей. Далее Рабастан изготовил рябиновый отвар с некоторыми доработками и, смазав им свои губы, поцеловал меня, позволяя, скажем так, вновь проснуться, — Адара при слове о поцелуе обвела глазами Гарри и Мелиссу, подмигнув первому, отчего он залился краской.

— После этого Рабастана отправили в Азкабан. Он велел мне скрываться до одиннадцатилетия ребёнка, до его поступления в Хогвартс. Но мы тогда не знали, что зелье «Мгновенная смерть» действует на плод, так как оно воздействует на магическую систему организма, а у эмбриона недостаточно развито магическое ядро. Зелье убило нашего ребёнка. Правду я обнаружила уже после заключения Рабастана.

В гостиной повисла тяжёлая, давящая тишина. Мелисса смотрела на Адару, на её лице не было никаких эмоций, только ледяное спокойствие, пронизывающее до костей.

— А как тогда... — Сириус неуверенно посмотрел на Кастора, который спокойно ел.

Адара улыбнулась и продолжила:

— Спустя несколько лет Рабастан чувствовал приближающееся возрождение Тёмного Лорда: метка его жгла, и он видел кошмары, в которых кричал моё имя. Барти Крауч-младший помог ему сбежать из Азкабана. Рабастан подслушал разговор Барти с отцом и понял, что тот может ему помочь. Они заключили сделку: молчание Рабастана о живом Крауче в обмен на помощь в побеге. Они подготовили муляж тела Рабастана, используя сложные заклинания, и он сбежал вместе с Краучем. Только вот Барти Крауч-младший использовал настоящее тело своей матери, а муляж Рабастана был быстро раскрыт. Рабастан успел добраться до меня и рассказать о побеге, но не знал о гибели ребёнка. Я рассказала ему правду только тогда. Его вскоре вновь поймали. Он спрятал меня, а сам не успел скрыться. Министерство предпочло скрыть информацию о его побеге, ведь в итоге Рабастана всё равно поймали. Спустя месяц после его повторного ареста я узнала, что беременна Кастором. Я выносила ребёнка, мы жили всё это время в поместье Лестрейнджей. Но, узнав о возрождении Тёмного Лорда, я поняла, что это стало слишком опасным. Пленники Азкабана смогут сбежать под его руководством, а у Родольфуса есть доступ к поместью. Поэтому мы и здесь. Что здесь штаб-квартира Ордена, я, естественно, не знала, — закончила свой рассказ волшебница под взгляды, полные любопытства, всех сидящих здесь подростков.