Связанные душой

После второго испытания количество сплетен вокруг Гарри и Мелиссы только выросло. Блэк ежедневно слышала пересуды о себе и Поттере, о своем поступке. Юную волшебницу это совершенно не задевало, скорее наоборот, даже забавляло, ведь на деле все было куда менее интересно и романтично, чем представляли себе сплетники. Дамблдор лично подошел к ней после второго тура, похвалив за смелость и самоотверженность. Это вызвало у Мелиссы теплую волну гордости.

На следующий день Мелисса направлялась в Большой зал, испытывая непривычное сильное чувство голода. Навстречу ей шла Пэнси Паркинсон с двумя своими подружками. Они весело хихикали, разглядывая что-то в журнале, который держала в руках Пэнси. Блэк планировала пройти мимо, не привлекая к себе внимания, но слизеринки ее заметили.

— Блэк, а ты чего без своего парня? — усмехнувшись, спросила Пэнси, не отрывая взгляда от журнала.

— Что ты несешь? — нахмурившись, спросила гриффиндорка, пытаясь разглядеть, что же так развеселило их.

У Пэнси в руках оказался журнал «Ведьмин досуг». На обложке красовалась какая-то кудрявая ведьма, улыбающаяся во все тридцать два зуба и держащая волшебную палочку над пирогом.

— Держи-ка, почитай, тебе понравится, — сказала Пэнси, швырнув Мелиссе журнал, который та едва успела поймать.

Пэнси удалилась со своими подругами, а Мелисса принялась листать журнал. Нужная ей статья оказалась в середине. Сверху страницы была цветная фотография Гарри, а под ней шла коротенькая заметка, озаглавленная «Разбитое сердце Гарри Поттера».

Статья гласила:

«Гарри Поттер — мальчик необыкновенный, но, как и все мальчики его возраста, испытывает муки юности. Рано потерявший родителей и лишенный родительской любви, он думал, что обрел утешение в наследнице чистокровного рода Блэк. Но догадывался ли он, что очень скоро ему придется перенести новый удар судьбы и новую утрату? Мисс Блэк воспитывалась в семье Малфоев. Девушка имеет бунтарский, стойкий дух, подобающий ее роду. Она хладнокровна, всячески отстраняется от Гарри Поттера и вонзает кинжалы в его и так раненное сердце. Мисс Блэк действительно привлекательна, но за красивой оболочкой скрывается жесткий характер.

— Она просто стерва, — говорит о ней Пэнси Паркинсон, миловидная, привлекательная студентка четвертого курса. — Между ней и Поттером есть связь, у них даже шрамы парные. Но тем не менее постоянно присутствует ненависть и стычки.

На белоснежной шее Блэк действительно расположен шрам в виде молнии. Но не могла ли она сделать его специально? Чтобы окутать в свои чары знаменитого Гарри Поттера, а затем разбить ему сердце? Доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной девушке».

Мелисса от изумления приоткрыла рот. Она почувствовала, как грудь наполняется яростью. Кто вообще сочинил этот бред? Она играет с Поттером? Разбивает ему сердце? Блэк, пыхтя от злости, ворвалась в Большой зал, ища глазами Гарри. Он спокойно сидел в окружении своих друзей и улыбался. Она пулей подлетела к нему и бросила журнал ему на колени, открыв на нужной странице. Гарри не успел даже поздороваться, как тут же начал читать статью, с каждой строчкой все больше краснея и хмурясь.

— Это просто абсурд! — вскрикнула Блэк, скрестив руки на груди.

Гарри, казалось, перестал дышать, когда дочитал статью. Стыд и смущение залили его лицо. Он уткнулся в журнал, не поднимая глаз.

— Гарри, что там? — склонившись к другу, спросила Гермиона. Поттер молча протянул ей журнал.

Гарри повернулся к Мелиссе. Ее обычно бледное лицо сейчас пылало от злости. Он почувствовал, как румянец приливает к его собственным щекам.

— Это Рита Скитер, — тихо сказал он, стараясь улыбнуться. — Она часто пишет всякий бред про меня в газетах. Не обращай внимания.

— Это полная чушь! Вся ее чертова писанина! — продолжала бушевать Блэк.

— Да, Гарри прав, — согласилась Гермиона. — Эта гнусная женщина только и умеет, что сочинять небылицы. Не стоит обращать внимания.

Мелисса выдернула журнал из рук Гермионы, отчего та вздрогнула.

— Только попадись она мне на глаза... — пробурчала Мелисса и вылетела из Большого зала. Весь аппетит мигом улетучился.

— Это, наверное, из-за того, что вы обнимались, — пожав плечами, предположила Гермиона, продолжая есть кашу.

— Кто? Когда? — с набитым ртом спросил Рон.

Гермиона хитро прищурилась, взглянув на Гарри, который только плечами пожал, продолжая провожать взглядом Мелиссу. Та уже почти скрылась из виду. Она взорвалась, как бушующий океан, окатив Гарри волной ледяной воды, и ушла, оставив его один на один с комком противоречивых чувств. После той слабости, что он проявил перед ней в день второго этапа, Гарри избегал Блэк.

***

На следующий день, после обеда, состоялась прогулка в Хогсмид. Погода на улице наконец-то стала по-настоящему весенней. Небо обрело насыщенный голубой оттенок, а солнце, словно пробудившись от зимней спячки, щедро дарило окружающим тепло своих лучей. Было так тепло, что в Хогсмид все отправились, сняв верхнюю одежду. Мелисса, идя еще по территории замка, щурилась от ярких солнечных лучей, падавших ей прямо в глаза. Она глубоко вздохнула свежий воздух, оглядела территорию и заметила знакомую макушку Седрика. Пуффендуец стоял, вздыхая, около невысокой, привлекательной, худой блондинки лет сорока. Она усмехалась, записывая что-то острым пером в блокнот. Приглядевшись, Блэк узнала в ней журналистку Риту Скитер. Она видела ее фотографии в журналах, которые перечитывала вчера, специально пытаясь запомнить, как выглядит эта скандально известная женщина, подпортившая репутацию многим волшебникам. Мелисса тут же ускорила шаг, направляясь к ним. Внутри вспыхнула злость из-за той глупой статьи, которую написала Скитер.

— Доброго дня, — скрестив руки на груди, проговорила Блэк.

Диггори тут же радостно просиял, ведь теперь внимание волшебницы переключилось с него на Мелиссу. Рита, прищурившись, оглядела Блэк с ног до головы, задержав свой взгляд на ее приоткрытой шее, где был виден шрам. Скитер тут же что-то отметила у себя в блокноте, многозначительно улыбнувшись тонкими губами.

— Здравствуй, милочка, — пропела она немного писклявым голосом.

— А можно ли у вас поинтересоваться, дорогая мисс Скитер, почему вы выдаете ложную информацию в своих статьях? — нахмурившись, спросила Мелисса.

Седрик, воспользовавшись моментом, быстро ретировался.
Рита снова что-то записала на своем пергаменте.

— Подскажи, сбежавший из Азкабана преступник Сириус Блэк тебе кем приходится?

— Дядей, — коротко ответила Мелисса. — Но я пришла не интервью вам давать.

Скитер в ответ лишь хмыкнула, продолжая делать записи. Мелисса почувствовала, как злость все сильнее окутывает ее. Ей хотелось выхватить и разорвать этот чертов пергамент!

— Дорогая, я не понимаю причину твоего негодования, — пропела Скитер. — Мои статьи питаются откровенностью, которую многие люди не привыкли принимать.

— Вы смеетесь? Какую откровенность?! — воскликнула Мелисса, разведя руками. — Ваша статья про меня и Поттера — полнейший бред! Какое разбитое сердце?!

— Не напомнишь, кто твоя мама? — вновь перевела тему Рита, видимо, решив вообще не слушать Мелиссу.

— Аврора Блэк, — процедила девушка сквозь зубы. Она хотела продолжить, но Скитер, перебив ее, елейно улыбнулась:

— Так ты пример с мамы берешь! Она частенько фигурировала в моих статьях. А про ее роман с двумя братьями Блэк... ух! Одна из моих самых знаменитых статей!

— Что?! Что вы несете вообще?! Какой роман с двумя братьями Блэк?! — возмутилась Мелисса.

Тем временем Гарри с Гермионой и Роном направлялись в Хогсмид. Сегодня их ждала встреча с Сириусом. Гарри весь день хотел найти Мелиссу, позвать ее с собой, ведь она явно хотела бы повидаться с дядей, но девушка словно сквозь землю провалилась. Последним вариантом было встретить ее уже в Хогсмиде. Рон шел, расхваливая еду, которую только что съел на обед, пока Гермиона ворчала на него, говоря, что за этой едой стоит рабство и беды домашних эльфов. Внезапно их троих привлек громкий диалог, одна из участниц которого явно была недовольна. Гарри прищурился, приглядываясь. Он узнал привычно что-то записывающую пером Риту Скитер. Рядом с ней стояла невысокая девушка, белые волосы которой спускались ниже пояса. Гарри узнал в этой девушке Блэк. Она явно скандалила со Скитер по поводу вчерашней статьи в газете.

— Гарри, если ты не хочешь, чтобы Скитер написала про вас еще одну любовную статью, советую увести оттуда Блэк, — сказала Гермиона, глядя на друга. — Иначе она сейчас достанет палочку и наложит на нее какое-нибудь заклинание.

Поттер мог бы остаться стоять и наблюдать за их стычкой до конца, вернее, за Мелиссой, которая сверкала глазами, высоко вздёргивая подбородок и ставя на место Риту Скитер. Но, согласившись с подругой, он кивнул.

— Догоните нас, — подмигнув другу, сказала Гермиона и потащила Рона, недовольного таким раскладом, дальше в сторону Хогсмида.

Гарри невольно улыбнулся, подходя к разъяренной Блэк и Скитер.

— Гарри, милый мальчик, прошу, забери свою ненормальную подружку, — картинно прижав руку к сердцу, сказала Скитер, хихикнув.

Блэк, казалось, разозлилась пуще прежнего, ее уши стали розовыми.

— Пошли. Там Сириус ждет, — тихо шепнул Гарри ей на ухо, так, чтобы слышала только Мелисса.

Слова о Сириусе, кажется, очень обрадовали ее. Она даже немного подзабыла слова гнусной Скитер и улыбнулась. Рита в это время вновь что-то черкнула на пергаменте. Гриффиндорка кивнула, переводя взгляд на Гарри. Ее пыл моментально угас. Теперь ее волновала только встреча с Сириусом, по которому она очень соскучилась. Гарри тепло улыбнулся, глядя в ее карие глаза. На солнце можно было рассмотреть их медовый оттенок. Поттер аккуратно подтолкнул ее за спину, и они развернулись, направляясь прочь от Риты Скитер.

— А про романы своей матери можешь узнать у своего дяди, если, конечно, у него в бегах будет время поведать племяннице, — крикнула им вслед Рита.

— Дрянь, — тихо прошипела Мелисса, заправляя за ухо прядь непослушных волос.

Гарри усмехнулся. Он вновь ощутил восторг, который всегда вызывала у него Блэк. Эта четырнадцатилетняя девочка стояла и отстаивала себя перед взрослой женщиной. Пыталась ей что-то доказать. А вдруг ей настолько стала неприятна статья с упоминанием их двоих в романтическом контексте? Может, ей сам Гарри вообще противен? Эти мысли заставили Поттера помрачнеть и ощутить тугой узел внизу живота. Ему сейчас сильно захотелось вновь обнять ее, чтобы она положила свой подбородок ему на плечо, а он боялся шевельнуться. Чтобы ощутить непривычное тепло, исходящее от нее, дать волю своим чувствам, вдыхая ее приятный аромат, который он запомнил до мельчайших деталей. Интересно, что будет, если он сейчас ее обнимет? Она его оттолкнет?

— А что здесь Сириус делает? — неожиданно прервала тишину Мелисса. Ее голос был таким мягким, совсем не таким, каким она разговаривала со Скитер.

— Не знаю, — ответил Гарри. — Написал мне, что будет ждать в два часа у пролома в ограде при повороте на Хогсмид, со стороны «Дервиш и Бэнгз».

— Поняла, — кивнула она.

Вновь тишина окутала их. Мелисса взглянула на небо, на плывущие по нему облака, которые казались такими приятными и пышными. Одно небольшое облако было в форме сердца, что вызвало у нее искреннюю улыбку.

— Как ты тогда узнала, что я запутался в водорослях? — задал вопрос Гарри, который волновал его уже несколько дней.

Блэк перевела взгляд с неба, встречаясь с зелеными глазами Гарри. Она поджала губы. Стоит ли ему говорить правду? Когда они вообще стали настолько близки, что она сейчас хочет рассказать ему свою небольшую тайну? Тайну, которую практически никто не знает, которую она сама не до конца принимает и иногда даже боится?

— Увидела, — коротко ответила Мелисса, и, заметив, как нахмурился Гарри, продолжила: — Эм... иногда бывает, что я могу что-то увидеть. Вот... Но я не совсем разбираюсь в своих видениях, думаю, что иногда они бывают ложными... — по крайней мере, она надеялась, что то страшное видение с разбитым Гарри было именно таким. — Но это я настолько ясно почувствовала, что была уверена в том, что это правда. Я сначала подошла к профессору Макгонагалл, но она сказала, что они ничего не могут сделать, если мне просто так кажется. Ну, поэтому я взяла дело в свои руки, — в конце она улыбнулась.

Гарри в этот момент неотрывно наблюдал за ней: за ямочками, которые иногда появлялись на ее щеках, за розовыми пухлыми губами, которые шевелились, за карими глазами, которые бегали в волнении. Он смотрел и не верил тому, что она и вправду ему это рассказывает. Блэк ответила ему без сарказма, без грубости, а спокойно рассказала ему какую-то часть себя. Если бы Гарри сказали об этом год назад, он бы просто покрутил пальцем у виска. Как и то, что она ему будет нравиться. Вернее, нет, Блэк ему, конечно, не нравилась. Все это бред, никаких чувств у него к ней нет. Скорее, просто интерес, играющие гормоны.
Мелисса теперь уставилась на него, ожидая, что он хоть что-то скажет. А Гарри так загляделся и поник в своих мыслях, что вовсе отстранился от мира.

— Ого, это... ммм... очень здорово, — наконец выдавил он.

— Думаешь? — искренне спросила Мелисса, склонив голову к плечу.

Неужели ей и вправду интересно его мнение?

— Да, — ответил Гарри. — По крайней мере, в этой ситуации ты спасла мне жизнь.

Она лишь усмехнулась. И они сами не заметили, как уже дошли до места, где стояли в ожидании Гермиона и явно недовольный компанией Рон. Дальше в путь они отправились уже вчетвером, без каких-либо диалогов. Да и они здесь были явно излишни. Никто не поссорился – и хорошо.

Так далеко Мелисса еще не заходила. Тропинка часто петляла, дома попадались все реже и реже. Вскоре они вышли из деревни и пошли к горе, у подножия которой и располагался Хогсмид. Тропинка вильнула последний раз, и у ее конца обнаружился пролом в ограде. Опершись на него передними лапами, с газетой в зубах, их поджидал большой черный пес, очень знакомый на вид.

— Здравствуй, Сириус, — поприветствовал пса Гарри. Мелисса лишь радостно махнула рукой.

Черный пес вильнул хвостом, развернулся и затрусил между кустов к каменистому подножию холма. Гарри, Рон, Гермиона и Мелисса перелезли через забор и пошли следом.

Сириус привел их к самому подножию холма, сплошь усеянному камнями. Ему, на четырех лапах, подниматься было легко, а Гарри, Рон, Гермиона и Мелисса тяжело отдувались. Сириус поднимался все выше и выше. С полчаса они взбирались по крутому каменистому склону. Сириус бежал впереди, тропка виляла, и на поворотах он помахивал хвостом.

Потом Сириус вдруг куда-то исчез. Они подошли ближе и увидели в скале узкую расщелину. Они протиснулись внутрь и очутились в прохладном темном гроте.

Черный пес внезапно обернулся дядей Мелиссы. На старшем Блэке была черная мантия с бордовым воротником. Волосы его отрасли и приняли ухоженный вид. Он немного поднабрал вес и выглядел значительно лучше.

— Бетти! — радостно крикнул Сириус, и это прозвучало почти как собачий лай.

Мелисса успела только улыбнуться, как дядя заключил ее в крепкие объятия. От него пахло табаком, древесиной и чем-то очень домашним, что вызывало трепет и тепло внутри. Блэк обнял племянницу, покачивая ее в своих руках. Он ощутил некое чувство дежавю, словно перед ним сейчас стояла Аврора, будто бы они вновь гуляли по коридорам Хогвартса, прятались от Филча, пока он зажимал ей рот рукой, чтобы их не выдал ее смех, и при этом сам улыбался. Как она яростно пыталась объяснить ему зельеварение, пока он лишь любовался ее красотой, освещенной ночной луной. Как они расходились под утро, и он крепко обнимал ее около гостиной Слизерина, вдыхая аромат мяты, который всегда от нее исходил. Как он целовал ее в бархатную щеку и быстро убегал, словно первокурсник, слыша ее нежный смех. Все это словно было буквально вчера, словно никогда не случится их громкое, болезненное расставание, ее замужество за его братом, рождение дочери и ее смерть... Ее смерть, в которую Сириус до последнего не хотел верить, даже когда уже обнимал ее холодное, бледное, не дышащее тело, когда его горячие слезы стекали по щекам, а с губ вырывалось тихое: «Я люблю тебя». Ведь он правда любил ее и в тот уже давний день, каждую секунду которого он помнит, и сегодня, сейчас, обнимая ее четырнадцатилетнюю дочь. Мелисса сама отстранилась от дяди, встречаясь с его теплым взглядом.

Сириус сделал шаг к крестнику, обнимая его за плечи и хлопая по спине. Ему показалось, что сейчас он отстранится, а перед ним будет стоять Джеймс. Лучший друг привычно взъерошит ему волосы, шутливо ударит Сириуса в грудь и скажет, что сегодня после отбоя он обязан своим временем им с Хвостом и Лунатиком, добавив, что он становится каблуком похлеще самого Джеймса. Друзья звонко рассмеются и направятся вдвоем к Лунатику и Хвосту, чтобы придумавать новые шалости. Но, отстранившись, Сириус увидел лишь своего крестника, который улыбнулся ему вовсе не как Джеймс, а как милая Лили, которая всегда с радостью принимала Бродягу в их с Джеймсом доме, угощая вкусным яблочным пирогом.

— Что ты здесь делаешь, Сириус? —  спросил все-таки Гарри.

— Соскучился по вам. Решил повидаться, — ответил Сириус. — Ты в последнем письме... ну, в общем, тучи сгущаются. Я читаю газеты, и, судя по тому, что пишут, не я один это чую.

Он кивнул на пожелтевшие номера «Пророка» на полу грота. Рон подобрал их и стал листать.

— А вдруг тебя поймают? Вдруг узнают? Тебе же Дамблдор велел... — начала Мелисса.

— Да я скоро с ума сойду в этом проклятом доме! — перебил ее Сириус. — Ничего не случится от одной вылазки. К тому же, кроме вас четверых да Дамблдора, никто и не знает, что я анимаг, — пожал плечами Блэк.

В остальном диалоге Мелисса особо не участвовала. Сириус разговаривал с золотым трио, рассказывая им про Азкабан и Барти Крауча-младшего. Блэк это было не так интересно, ей было важно просто находиться рядом с Сириусом.

— Ладно, ребят, пора вам в замок, — вставая на ноги, проговорил Сириус. — Я домой отправлюсь, поэтому не ищите меня. Гарри, будь начеку, не хватало, чтобы на тебя кто-то напал.

Поттер в ответ кивнул.

— Сириус, можно у тебя кое-что спросить? — тихо шепнула ему на ухо Мелисса, давая понять, что разговор она хочет провести наедине.

Блэк-старший кивнул, оглядев троих ребят.

— Мы догоним, — сказал он.

Мелисса удостоверилась, что золотое трио вышло из грота.

— Слушаю, принцесса, — сказал Сириус.

— В общем, есть одна журналистка, Рита Скитер... — начала Мелисса.

— Знаю, знаю ее, — усмехнулся Сириус.

— И у нас с ней произошел небольшой конфликт, но не об этом, — продолжила Мелисса. — У тебя были отношения с моей мамой? Ну, в романтическом плане?

Сириус замолк и поник. Он тяжело вздохнул, словно ощущая на своих сухих губах мягкий шелк, который всегда ощущал при поцелуях с Авророй. Его словно окутал аромат свежей мяты, щекотка ее светлых волос и звонкий, пронзительный смех, который всегда вызывал бабочек у него в животе. Отношения? Это нельзя было назвать отношениями. Это была одержимость, сумасшедшая любовь, страсть. Сириус был готов рвать и метать ради нее, устраивал глупые сцены ревности, боясь когда-то потерять ее, он был ею одержим. Между ними всегда была химия и больная любовь, которая ранила их обоих. Блэк ощущал любовь, которую испытывал к ней, каждой частичкой своего тела, каждой веной, каждым ударом сердца. Ему казалось, что в тот самый день, в день ее смерти, умер и он сам. Его тело осталось, но душа умерла вместе с ней. Сириус всегда говорил о том, что они умрут в один день, в ответ на что Аврора всегда тихо хихикала, а после оставляла мягкий, жаркий поцелуй на его губах. И Сириус не обманул. В тот день, видя ее бездыханное тело, он умер внутри. Что-то внутри потухло и больше никогда не зажжется. Единственная мысль, которая заставила его сейчас стоять здесь, — это ее дочь. Маленький человечек, у которого есть свой отец, но Сириус считал своим долгом оберегать ее, быть рядом, что получилось далеко не сразу, а спустя столько лет. Имеет ли он право сейчас рассказать ее дочери про их отношения? Разрушить детские фантазии о том, что у ее родителей была долгая и единственная любовь? Сириус сглотнул, запустил руку в свои кудри и немного оттянул их.

— Да, — робко ответил он, ощущая, как его кожа покрывается мурашками.

Мелисса кивнула. Она не находила больше никаких слов, чтобы ответить на это. Она видела ту тяжесть, которая отражалась в его словах, видела, как Сириусу сложно, поэтому больше ничего не спрашивала и не говорила в ответ. Она молча пошла к выходу, вдыхая побольше воздуха. Ее голову роем облепили вопросы. При этом она не ощущала никаких чувств, абсолютно, лишь пустоту. Почему мама в итоге выбрала отца?

Сириус, ругая себя, пошел следом. Не стоило рассказывать. Но ведь она заслуживает правду? Сириус чувствовал себя эгоистом. Возможно, подсознательно ему просто хотелось, чтобы она знала про эти отношения, знала про ту любовь, которую он испытывал к ее матери. Он подумал о себе, о своих чувствах. Но это его племянница, дочь его брата. У нее другой отец, не он. Не обязательно же ей знать про все остальные романы ее матери. Сириусу на душе гадко, неприятно, вязко. Он чувствует, что сделал что-то неправильно, а такая реакция Мелиссы, которой по факту даже не было, его еще больше напрягает. Так всегда делала Аврора: если она не знала, что ответить, как правильно объяснить свои чувства, то просто молчала. Смотрела на Сириуса своими васильковыми глазами, пожимала плечами и молчала, оставляя его в заблуждении. Сириус этого никогда не понимал, он всегда находил, что ответить. Он мог быстро подхватить любую тему или переключить ее, иногда отвечал честно, иногда лгал – он никогда не молчал, не оставлял в комнате тишину, которая иногда говорила слишком многое. Он всегда высказывал все, что думает. В этом Регулус и Аврора были похожи. Сириус часто вспоминал, как брат любил молчать. Как он всегда лишь кивал матери в ответ на ее громкие, экспрессивные слова, как он сидел в окружении своих друзей-слизеринцев в Большом зале и тоже молчал, слушая их разговоры, как он молчал, когда Сириус сбежал из дома, хотя ему так хотелось услышать его слова, услышать от брата, что он его любит, что он ему нужен. Из-за этого Сириус был так зол на брата, он нуждался в его тепле, в его словах, в подтверждении того, что он его брат, что он его любит. Регулус показывал любовь поступками, а Сириус одним своим поступком все разрушил, он его бросил, отказался от него. И так оба брата остались друг без друга. Потому что Сириус ждал, что Регулус, изменив своим привычкам, скажет, что любит своего брата, а Регулус надеялся, что старший, наконец, проявит свою любовь действиями. Они оба любили друг друга, но Сириус понял все слишком поздно, когда Реджи уже не дышал на этом свете. Регулус любил тишину, которая всегда говорила за него. Может, поэтому Аврора и выбрала его. Не разговорчивого, вспыльчивого, громкого Сириуса, а его, спокойного, рассудительного, справедливого Реджи. В таких случаях Сириус вспоминал сестру, Адару, которая всегда была звонкой, готовой вдребезги разбить все на своем пути, задушить голыми руками. Адара отличалась от него тем, что любила больше всего себя. Она всегда смеялась над девушками, которые плакали из-за парней. Адара знала себе цену, могла поставить на место любого. Она подпускала к себе достойных парней, позволяя им любить ее, но в ответ никогда не любила сама. Она могла принять любое их предательство, любое оскорбление с гордо поднятой головой и словами о том, что они потеряли лучшее, что было в их жизни. А лучшей она и вправду была. Выдающаяся слизеринка, сдавшая все СОВ на высшие баллы, высокая, с изящной фигурой, пронзительными серыми холодными глазами, пухлыми губами, черными жгучими кудрями. Она была идеальна во всем. Амбициозная, мудрая, хитрая, хладнокровная. Сириус до конца так и не смог осознать, что она приняла черную метку. И нет, не потому, что она его сестра, не потому, что они были очень близки. А просто потому, что она никогда бы никому не подчинялась, не позволяла себя унижать, выполнять чьи-то приказы. Она всегда считала, что кровь имеет значение, что чистокровные – высшая ступень общества, что грязнокровки и полукровки никогда не смогут быть с ними на одном уровне. И как бы яростно Сириус ни пытался доказать ей обратное, что кровь у всех одинаковая – жидкая, алая, – она лишь усмехалась ему в лицо, говоря, что он слишком наивен, что все, чего он добился, – это заслуга его чистокровности. Адара была идеальной дочерью, по меркам их родителей. Лучшая на курсе, красавица, с жестким характером, безупречными манерами, такими же взглядами на жизнь, как у них. Этот статус она поддерживала всю жизнь. Безупречно сдала экзамены, без пререканий вышла замуж за чистокровного, которого, хоть и не любила, но он любил ее, был одержим ею еще с подросткового возраста, что всегда смешило юную Блэк. Даже вступила в ряды Пожирателей смерти, для борьбы за чистоту крови. Только вот быстро настал конец такой яркой, идеальной личности, смерть настигла её слишком рано. Адара была убита в возрасте двадцати одного года от рук Темного Лорда за непослушание, подробностей Сириус не знал. В последнем ее письме брату говорилось о том, что она ждет ребенка. Погибла она еще до его появления на свет. В тот год для Сириуса случилось слишком многое. Несмотря на разность взглядов, даже несмотря на черную метку на руке, Адара была ему близка, между ними всегда существовала сильная связь. Адара, хоть и осуждала общение брата с маглорожденными, никогда от него не отказывалась, была рядом, обнимала, писала письма и любила – своей холодной, своеобразной любовью, но любила, как настоящая сестра. И Сириус ее любил, даже после того, как она приняла метку, и их общение сошло на нет. Первое и последнее ее письмо после длительного перерыва, когда они не общались, содержало новость о ее беременности. Следующее принесло весть о ее смерти. Как такой гениальный человек мог погибнуть так глупо, в роли пешки, Сириус до сих пор не мог осознать. Волан-де-морт пока не тронул его самого физически, но морально уже убил, забрав всех самых дорогих ему людей, забрав частичку самого Сириуса.