21. Заклятие Империо
Урок с новым преподавателем Защиты от Темных Искусств ждали все с нетерпением. Старшекурсники, уже успевшие познакомиться с Аластором Грюмом, делились впечатлениями, рассказывая о его неординарных методах обучения и глубоких познаниях в области защиты от темных сил. Эти рассказы еще больше подогревали интерес четверокурсников Гриффиндора, у которых урок стоял в расписании только в четверг. Всю неделю, предвкушая встречу с эксцентричным профессором, они ловили каждое слово старших товарищей.
Наконец наступил долгожданный четверг. Первая неделя после летних каникул для Мелиссы прошла относительно спокойно. Она часто общалась с близнецами Уизли, а также с соседками по комнате, Лавандой и Парвати. Девушки проявляли к ней неподдельный интерес, а Мелисса, хоть и оставалась сдержанной, старалась отвечать им вежливо. С Поттером она больше не пересекалась, если не считать коротких, случайных взглядов, от которых по коже пробегали мурашки.
После обеда Мелисса вместе с однокурсниками направилась в кабинет Защиты от Темных Искусств. Она заняла место прямо перед преподавательским столом, достала учебник "Темные Искусства. Руководство по самозащите" и стала ждать начала урока в непривычной тишине. Вскоре из коридора донеслись характерные клацающие шаги – это приближался Аластор Грюм. Он вошел в класс. Из-под мантии была видна его шипастая деревянная нога. Без лишних слов, профессор сразу же углубился в изучение классного журнала, приказав ученикам убрать книги, пояснив, что они не понадобятся.
— Итак... — начал Грюм своим хриплым голосом. — Кто-нибудь из вас знает, какие заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством?
Несколько рук неуверенно поднялись в воздух. Грюм кивком указал на Рона Уизли.
— Ну, — робко начал Уизли, — отец говорил мне об одном... кажется, оно называется Империус... или как-то так.
— О да, — с чувством произнес Грюм. —Твой отец должен его знать. Заклятие Империус доставило Министерству немало неприятностей в свое время.
С некоторым усилием Грюм поднялся на ноги – живую и деревянную, выдвинул ящик стола и достал стеклянную банку. Внутри копошились три крупных черных паука. Грюм поймал одного из них и поместил его на ладонь, демонстрируя всем присутствующим. Затем направил на паука волшебную палочку и негромко произнес:
– Империо!
Паук спрыгнул с ладони и повис на тонкой шелковой нити, раскачиваясь, как на трапеции. Он напряженно вытянул ноги и сделал что-то вроде заднего сальто, затем перекусил нить и приземлился на стол, где начал беспорядочно кувыркаться. Грюм шевельнул палочкой, и паук, встав на две задние ноги, стал отбивать чечетку.
Все рассмеялись. Все, кроме Грюма.
— Думаете, это смешно, да? — прорычал он. — А понравится вам, если я то же самое проделаю с вами?
Смех мгновенно стих.
— Полная управляемость, — тихо заметил Грюм, наблюдая за тем, как паук сжался в комок и стал перекатываться по столу. – Я могу заставить его выскочить из окна, утопиться, запрыгнуть в горло кому-нибудь из вас... Были времена, когда множество ведьм и волшебников были под контролем заклятия Империус, — продолжал Грюм, и Мелисса поняла, что он говорит о временах расцвета могущества Волан-де-Морта. — Вот была головная боль у Министерства – попробуй разберись, кто действует по принуждению, а кто по своей воле. Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твердости характера, и далеко не всем это под силу. Если есть возможность, лучше под него не попадать. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — рявкнул он так, что все вздрогнули.
Грюм поднял кувыркающегося паука и вернул его обратно в банку.
— Кто еще знает что-нибудь? Другие запрещенные заклятия?
Мелисса подняла руку, внутренне поморщившись от неприятного воспоминания о том, как в начале лета Люциус применил на ней одно из таких заклятий. Она словно вновь ощутила ломкость в костях и ту невыносимую боль, которую ей пришлось тогда пережить. Грюм кивнул ей, внимательно глядя на Блэк своими необычными глазами. Волшебный глаз, казалось, проникал в самую глубину ее души.
— Представьтесь, — хрипло произнес профессор.
Мелисса встала со своего места, выпрямив спину. Ее длинные волосы сегодня были распущены.
— Мелисса Блэк, — ответила она.
На губах Грюма мелькнуло что-то, напоминающее улыбку. Его волшебный глаз не отрывался от карих глаз Мелиссы.
— Дочь Регулуса? — спросил он.
Блэк сдержанно кивнула.
— Одним из запрещенных заклятий является Круциатус, — спокойно ответила Мелисса, слыша, как сзади сидящая Лаванда тихонько пискнула. — Оно причиняет жуткую боль, заставляет биться в конвульсиях. Для максимального эффекта тот, кто его применяет, должен получать удовольствие от страданий жертвы.
— Верно, — произнес Грюм. — Пять очков Гриффиндору.
Мелисса кивнула и села на свое место. Грюм тихо, так, чтобы слышала только она, добавил:
— Это заклятие любят твои родственники.
Внутри у Мелиссы возникло странное чувство. Она провела языком по верхним зубам и лишь хмыкнула в ответ, пожав плечами. Грюм вынул из банки еще одного черного паука и посадил его на кафедру. Паук замер, оцепенев от страха.
— Заклятие Круциатус, — произнес Грюм. — Нужно немного увеличить, чтобы вы поняли суть.
Он направил палочку на паука и произнес:
— Энгоргио!
Паук вырос до размеров крупного тарантула. Грюм снова поднял палочку и прошептал:
– Круцио!
Ноги паука мгновенно поджались к телу, он перевернулся на спину и начал ужасно дергаться, извиваясь из стороны в сторону. Звуков, разумеется, не было, но Мелисса не сомневалась, что будь у паука голос, он бы визжал от боли. Грюм не опускал палочки, и паук затрясся еще сильнее. Мелисса закрыла глаза. Боль, которую она испытала тогда, в поместье Малфоев, вновь пронзила ее тело. Она вспомнила, как билась в конвульсиях на холодном плиточном полу, как из носа текла горячая кровь. Краем глаза юная волшебница заметила, как Невилл Долгопупс вцепился в стол побелевшими пальцами, его глаза были широко раскрыты от ужаса.
— Прекратите! — вскрикнула Грейнджер.
Грюм поднял палочку. Судороги паука стали стихать, но он все еще подергивался.
— Редуцио, — произнес Грюм, и паук уменьшился до нормальных размеров.
Профессор вернул паука в банку.
— Боль, — тихо сказал он. — Вам не нужны тиски или ножи, чтобы пытать, если вы знаете заклятие Круциатус... Оно тоже когда-то было очень популярно. Итак... Кто знает еще какие-нибудь непростительные заклятия?
В классе повисла тишина. Ученики были напуганы увиденным. Только дрожащая рука Гермионы оставалась поднятой.
— Ну? — Грюм посмотрел на нее.
– Авада Кедавра, – прошептала Грейнджер.
У Мелиссы перехватило дыхание. Перед глазами встали страшные картины – ее мать, умирающая от этого ужасного заклятия. Само название которого вызывало дрожь.
— Ага, — на губах Грюма вновь появилась еле заметная улыбка. — Да, последнее и самое худшее... Авада Кедавра... Заклятие Смерти.
Он снова запустил руку в банку. Третий паук, словно предчувствуя свою участь, отчаянно заметался по дну, пытаясь увернуться от скрюченных пальцев Грюма. Но профессор все же поймал его и посадил на стол. Паук бросился бежать по деревянной поверхности. Грюм поднял волшебную палочку, и Мелисса почувствовал внезапный холодок, предчувствуя что-то нехорошее.
— Авада Кедавра! — каркнул Грюм.
Вспыхнул ослепительно-зеленый свет, раздался свистящий звук, словно что-то невидимое и огромное пронеслось по воздуху. Паук мгновенно опрокинулся на спину – без видимых повреждений, но мертвый. Несколько девочек испуганно вскрикнули. Мелисса зажмурилась, в голове помутилось, по вискам застучала кровь. Она сжалась на стуле. В памяти всплыли картины смерти матери: как она упала на землю, сраженная этим заклятием. Если бы не оно, у Блэк была бы любящая мать... Она прикусила до крови нижнюю губу, чувствуя, как бешено колотится сердце. Открыв глаза, Мелисса встретилась взглядом с Гарри. В его обычно ярко-зеленых глазах сейчас был какой-то сероватый оттенок, мускулы на лице напряглись. Мелисса почувствовала жжение в своем шраме. Все мысли исчезли из головы.
***
В тот вечер гостиная Гриффиндора, залитая привычными красными тонами, от которых иногда уставали глаза, была полна учеников. Кто-то корпел над домашним заданием, кто-то оживленно беседовал с друзьями, кто-то писал письма родителям, делясь впечатлениями о прошедшем дне. Мелисса сидела в одном из мягких кресел у камина, наслаждаясь теплом и успокаивающим потрескиванием огня. Она читала книгу, недавно взятую в библиотеке, полностью погрузившись в ее содержание. На душе было так спокойно и умиротворенно, что ничто не могло отвлечь ее внимания. Поэтому она даже не заметила, как к ней подошел Поттер.
— Ты не знаешь, где сейчас Сириус? — прошептал он.
Мелисса вздрогнула от неожиданности, отложила книгу на подлокотник кресла и повернулась к Гарри. Его волосы, как всегда, были растрепаны, а в очках отражался огонь камина.
— В поместье рода Блэк, — спокойно ответила она, стараясь не встречаться с его пронзительным взглядом. — Оно защищено заклинаниями, так что он в полной безопасности.
Гарри несколько секунд молча смотрел на нее, сам того не осознавая. Белые волосы Мелиссы были собраны в низкий тугой хвост, подчеркивая четкие линии ее лица. Молочно-белая кожа, словно аристократический фарфор, безупречно гладкая и чистая. Темные глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели куда-то в сторону. Пухлые губы, только что ответившие на его вопрос, были слегка приоткрыты. Мелисса была похожа на изящную фарфоровую куклу – идеальная, хрупкая, соответствующая своему благородному происхождению. Даже сейчас, сидя в кресле, она держала спину идеально прямо, аккуратно подобрав под себя ноги. С каждым годом ее аристократическая красота все больше привлекала внимание, особенно со стороны чистокровных волшебников, разговоры которых Гарри иногда слышал. Она напоминала ему хрупкую вазу на верхней полке в доме тети Петуньи, к которой строго-настрого запрещалось прикасаться. Вазу, которую тетя натирала до блеска. Мелисса была чем-то недоступным, холодным, словно кукла, которая манила к себе, пробуждая желание прикоснуться и узнать, что скрывается за этой идеальной, чистокровной внешностью. Душой, которая каким-то непостижимым образом была связана с его собственной. В ней была дерзость, скрытая за внешней холодностью, и это привлекало к ней еще больше. Ведь недоступность всегда манит.
— Понял, — кивнул Гарри, все еще стоя на месте.
Он вспомнил, как сегодня их взгляды встретились на уроке Грюма, как в ее, казалось бы, бесстрастных карих глазах на мгновение промелькнуло что-то, что он успел уловить. Гарри вдруг осознал, что те чувства, которые он испытал, наблюдая за тем, как Грюм применяет Авада Кедавра на пауке, испытала и Мелисса. Ведь ее мать погибла от этого проклятия, с разницей всего в несколько минут с его родителями. Ей тоже было тяжело смотреть на то, как паук умирает так же, как и ее мать. Гарри хотелось поговорить с кем-то об этом, с кем-то, кто мог бы понять его чувства. У него, конечно, были Рон и Гермиона, верные друзья, всегда готовые его выслушать. Но это было другое, до конца они его никогда не поймут. Мелисса же была в такой же ситуации, у нее тоже не было родителей, и только она могла по-настоящему понять ту боль, что жила в его сердце. Но смогут ли они когда-нибудь поговорить настолько откровенно? Раскрыть друг другу свои настоящие чувства? Гарри казалось, что если он сейчас что-то скажет ей об этом, просто прикоснется к ней, то какой-то невидимый осколок ее боли сильно вопьется в него, оставляя глубокую рану, которая будет постоянно напоминать о себе.
— Ты что-то еще хотел? — голос Мелиссы вырвал его из задумчивости. Она слегка склонила голову набок.
Гарри словно очнулся от транса. Ее нежный голос, совсем не похожий на тот, который он привык слышать, эхом прозвучал в его голове. Он понял, что все это время просто стоял и смотрел на ее лицо, погруженный в свои мысли. Ему стало неловко, уши покраснели, но, к счастью, их скрывали пряди волос. Он отрицательно покачал головой и вернулся к Рону и Гермионе.
Мелисса усмехнулась, но решила не зацикливаться на этом странном Гарри Поттере, который всегда казался ей каким-то неземным. С одной стороны, он был простым и понятным, как белый лист, каждый волшебник знал о нем больше, чем о ком-либо другом. Но с другой стороны, в нем была какая-то интригующая тайна.
***
К всеобщему удивлению, профессор Грюм объявил, что подвергнет каждого ученика заклятию Империус, чтобы продемонстрировать его силу и проверить способность к сопротивлению. Несмотря на сплошное негодование всех, Мелисса была заинтригована. Ей было интересно испытать свои силы, тем более что о заклятии Империус она много читала в книге, которую Римус подарил ей на Рождество.
Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Под воздействием Империуса ученики вытворяли самые невероятные вещи. Дин Томас трижды проскакал галопом по классу, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вообразила себя белкой и начала скакать по партам. Невилл Долгопупс с неожиданной ловкостью исполнил сложные гимнастические упражнения, к которым в обычном состоянии был совершенно не способен. Никто не смог противостоять заклятию, возвращаясь в нормальное состояние только после того, как Грюм снимал чары.
— Блэк, прошу, — прохрипел Грюм.
Сдерживая волнение, Мелисса вышла на середину класса. После стольких неудачных попыток однокурсников, уверенность в своих силах пошатнулась, но она знала, что главное – сосредоточиться и направить все свои мысли на борьбу с Империусом. Профессор направил на нее палочку и произнес:
— Империо!
Мелиссу охватило странное ощущение. Она словно парила в воздухе. Никакого беспокойства, только легкое, необъяснимое счастье. Она перестала чувствовать свое тело, словно кости растворились. Все волнение, которое она испытывала до этого, испарилось без следа. Тело окутало блаженное тепло, но где-то на задворках сознания теплилось понимание, что за ней наблюдают. И тут в голове раздался хриплый голос Грозного Глаза:
«Встань на четвереньки и лай... Встань на четвереньки и лай...»
Мелисса продолжала стоять, изо всех сил сопротивляясь желанию упасть на колени.
«Зачем?» — эхом пронеслось в ее голове.
«Встань на четвереньки!»
И тут же появился другой голос: «Это глупо! Очень глупо. Я не хочу этого делать».
«Встань на четвереньки!»
«Нет, я не хочу».
Борясь с настойчивым приказом и болью от противостояния, Мелисса стояла, крепко впиваясь ногами в пол. Наконец, настойчивый голос Грюма утих, и странное ощущение исчезло. Она снова стояла посреди класса, не чувствуя ничего, кроме легкой слабости. Мелисса ясно помнила все, что с ней происходило, и ее грудь наполнилась восторгом. Она смогла! Смогла противостоять одному из самых сложных заклятий!
— Браво! — воскликнул Грюм, его голос, несмотря на хрипоту, звучал удивленно. — Блэк смогла противостоять! Сквозь такую сильную борьбу! Восхитительно! Все видели? — обратился он к классу. Изумленные ученики согласно закивали. — Молодец, Блэк, очень хорошо. Гены отца знатно тебе передались, — добавил он с усмешкой.
Мелисса гордо вздернула подбородок. Ее переполняло чувство удовлетворения. Она ощущала, как по телу разливается приятное тепло. Отец... Она считала его великим волшебником, истинным аристократом. Возможно, именно от него ей передался этот хладнокровный, сдержанный характер. Мелисса слегка улыбнулась и спокойно, не показывая своих истинных эмоций, ответила:
— Благодарю, сэр.
***
Мелисса шла на завтрак, позволив себе сегодня поспать немного дольше обычного. Она была уверена, что Большой зал уже полон учеников. Погода стояла чудесная. Легкое солнце время от времени скрывалось за облаками, из которых начинал моросить небольшой дождь, принося с собой свежий, бодрящий аромат. Мелисса собрала верхние пряди волос золотой заколкой. На ней была черная теннисная юбка, обтягивающий белый лонгслив и бордовые кеды, которые ей скрепя сердце купила Нарцисса перед первым курсом, после долгих уговоров Мелиссы, что носить она их будет только на уроках полетов. На пальце, как всегда, красовалось кольцо, подаренное Сириусом, а сверху была накинута расстегнутая черная мантия. Она посмотрела на свои кеды и задумалась, не слишком ли это вольно для чистокровной волшебницы. Нарцисса с детства учила ее, что девушка должна всегда выглядеть опрятно и элегантно. Юбки – основа гардероба, штаны допустимы только в исключительных случаях, а на ногах всегда должны быть аккуратные туфли. Кеды же, по мнению Нарциссы, — удел грязнокровок. "Но ведь я уже не живу с Нарциссой..." – подумала Мелисса и тут же почувствовала грубый толчок в плечо. Она тихонько шикнула, потерла ушибленное место и подняла хмурый взгляд на того, кто ее толкнул.
— Пардон, мисс Блэк, — сказал парень, потирая затылок.
Перед ней стоял шестикурсник Пуффендуя, Седрик Диггори. Высокий, крепкого телосложения, с темными волосами и серыми глазами. Староста своего факультета и ловец пуффендуйской команды по квиддичу. Седрик пользовался популярностью у девушек, и это было вполне заслуженно. Несмотря на всеобщее внимание, он не зазнавался и славился своей скромностью и честностью.
— Я тебя сильно задел? — спросил Седрик, осторожно коснувшись плеча Мелиссы.
— Нет, все в порядке, — ответила она.
На лице Диггори появилась легкая улыбка.
— Еще раз извини, просто спешил на урок к этому... к Снейпу. Хорошего дня, — сказал он, отсалютовав двумя пальцами, и поспешил дальше по коридору.
— Взаимно, — ответила Мелисса.
Продолжив свой путь, Мелисса неожиданно встретила Поттера. Одного, без привычной компании Рона и Гермионы. Они не обменялись ни словом, просто молча пошли рядом в сторону Большого зала, откуда доносился аппетитный запах завтрака. Когда они подошли к двери, Мелисса заметила, что многие гриффиндорцы почему-то смотрят в их сторону. Как только они переступили порог зала, сверху раздался хлопок, и тут же послышался голос Фреда, вскочившего со скамьи:
— Зефирка, стой! Отойди!
Но было уже поздно. На Мелиссу и Гарри обрушился поток алой жидкости, неприятно обволакивая их с ног до головы. Мелисса почувствовала, как краска стекает с волос на лицо, закрывая глаза. Она перевела взгляд на Гарри, который пытался протереть очки, ничего не видя из-за попавшей на них краски. Мелисса уже хотела возмущенно оглядеться в поисках виновника, как сверху раздался еще один хлопок, и на них с Гарри посыпалось разноцветное конфетти, которое тут же прилипло к одежде, пропитанной краской. Мелисса вскрикнула от неожиданности, а Гарри инстинктивно схватил ее за плечи. Она выдохнула, пытаясь сдуть конфетти с лица, которое мешало дышать. Мелисса представила, как нелепо она сейчас выглядит, вся в краске и конфетти. Судя по громкому смеху, раздавшемуся в Большом зале, особенно со стороны слизеринского стола, зрелище действительно было комичным.
К ним подошел Фред, тщетно пытаясь сдержать смех, в то время как его брат-близнец безудержно хохотал. Было очевидно, чьих это рук дело.
— Зефирка, прости! — сказал Фред, глядя на то, как Мелисса с отвращением отряхивает руки от краски. — Она должна была на слизеринцев упасть, покрасить их в цвета нашего факультета!
Гарри, только сейчас осознав, что все еще держит Мелиссу за плечи, отпустил ее и бросил сердитый взгляд на Фреда.
— Подруга, не дуйся на него, — сказал Джордж, все еще смеясь. — Я не готов выслушивать его нытье потом.
В ответ он получил грозный шикающий звук от брата.
— Вы два идиота, — закатив глаза, произнесла Мелисса. — Я надеюсь, эта краска отмывается?
— Да, обычной водой, — закивал Фред.
Мелисса, пыхтя от злости, развернулась на пятках и молча направилась в ванную.