Связанные душой

Поместье рода Малфоев было четырёхэтажным зданием с небольшими башнями, расположенными симметрично. Одна из башен, верхний этаж которой служил комнатой Мелиссы, была украшена в честь предстоящего праздника. В центре большой гостиной стояла высокая, нарядно украшенная ёлка с пышными ветвями. Узорчатые стены были увешаны гирляндами и мишурой. Рождественские украшения немного оживили обычно тусклый интерьер дома, оформленного в царском стиле в приглушённых тонах. В доме всегда царили идеальный порядок и чистота, чему способствовали два домовых эльфа (их было трое, но Добби недавно получил свободу благодаря Поттеру). Добби был самым общительным и приятным из них, Мелисса часто любила поговорить с ним в своей комнате. Поэтому его свобода её одновременно расстроила и обрадовала. Обрадовала потому, что Малфои относились к эльфам ужасно, как к рабам.

Несмотря на то, что в доме жило всего четверо, комнат было гораздо больше. Сегодня, гуляя по дому, Мелисса наткнулась на комнату своей матери. Она знала её местоположение, но та всегда была заперта. Видимо, эльфы забыли запереть её на этот раз. Люциуса не было дома, поэтому Мелисса, не испытывая волнения, решила воспользоваться случаем и зайти внутрь. Войдя в комнату, Малфой почувствовала тепло. Ей даже показалось, что здесь пахнет ментолом, как будто здесь до сих пор присутствует аромат её матери.

Комната отличалась от остального дома: более простой ремонт, без лишнего пафоса. Помещение было просторным. На полу лежал белый пушистый ковёр. В центре стояла большая кровать с резной спинкой, укрытая изумрудным балдахином. Сзади кровати находилось большое окно во всю стену, задернутое светлыми шторами. По краям стояли две тумбочки с золотыми ручками. Около одной стояла тёмно-зелёная круглая лежанка — видимо, у мамы был кот или небольшая собака. На стене над кроватью, около окна, висело множество постеров и вырезок из модных журналов. Кроме кровати, в комнате была отделённая ширмой гардеробная с круглым зеркалом. Полки для одежды были пусты, но пыли на них не было. Возле гардеробной стоял косметический столик из орехового дерева и зелёный пуф. Напротив находился стеллаж такого же цвета. Мелисса подошла ближе, чтобы рассмотреть вещи на полках. К её удивлению, Люциус их до сих пор не выбросил. На полках аккуратно лежали два галстука факультета Слизерин, рядом стояли несколько книг. На второй полке в вазе стояли засохшие травы, рядом — колдофотография в красивой рамке: маленькую Аврору держал на плечах высокий статный мужчина с острым подбородком и едва тронутыми сединой белыми волосами, её отец. Девочка очень походила на Мелиссу и весело смеялась, держась за шею отца. Уголки губ Мелиссы приподнялись. Рядом с колдофотографией лежали две подвески: одна со змеёй, другая усыпана зелёными камнями. Судя по атмосфере в комнате, Мелисса поняла, что мать любила и гордилась своим факультетом. На следующей полке стояли использованные свечи, капли воска на которых застыли, как слезы. И две колдофотографии; первая была точно такой же, как та, которую Мелисса потеряла: на ней стояли те же шестеро ребят. Увидев её снова, Малфой почувствовала прилив нежности. На второй — молодая Аврора стояла в обнимку с тем же черноволосым парнем с надменным лицом и серыми глазами, на фоне виднелось здание Хогвартса. На Авроре был галстук её факультета, а на парне рядом — такой же, но в расцветке Гриффиндора. Мелисса нахмурилась. Отец учился на Слизерине, кажется, ей об этом говорила Нарцисса перед распределением. Может, она что-то путает... Но парень на фотографии очень похож на её отца, и кто это ещё может быть? Малфой хотела взять рамку, чтобы рассмотреть поближе, но она не отклеивалась от мебели, как бы ни старалась девочка. Видимо, мама приклеила её Заклятьем Вечного Приклеивания. Поэтому Люциус и не выбросил эти вещи. Из открытого окна подул холодный ветер, пробежав по комнате. Мелисса почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Она заметила торчащий под кроватью кусок пергамента. Малфой выглянула в коридор — пусто. Сделав несколько шагов, она подняла пергамент — выцветшее письмо с кривым почерком:

«Моя милая кошечка, радостно тебя приветствую!

За эти каникулы я страшно соскучился по тебе, поэтому и решил написать. Надеюсь, что моё письмо никто не увидит. В Хогвартсе скучно, хоть мы с Сохатым и развлекаемся, как можем. Лунатик увлечён учёбой, говорит, ему нужно подтянуть зельеварение. Хвост уехал домой. Нюнчик тоже уехал, поэтому и потешить себя нечем. Крошка Сохатого, кажется, потихоньку тает от его обаяния, и мы сдвинулись с мёртвой точки. Они даже поздоровались сегодня в библиотеке. Мы проторчали там час, лишь бы он увидел свою рыжуню. Девчонки, конечно, предлагают мне компанию, но я гордо заявляю, что моё сердце принадлежит лишь одной мяукающей.

Как твои дела? Как настроение в праздничные дни? Братик не сильно капает на мозги? Очень жду твоего ответа и скорой встречи!»

К огромному разочарованию Мелиссы, имя отправителя было размыто. При прочтении письма сердце Малфой трогательно заныло. Она почувствовала тепло, а улыбка не сходила с губ. Она хотела бы просидеть здесь часами, но шорох в коридоре вернул её в реальность. Свернув письмо, она сжала его в кулаке. Оглядев комнату, возможно, в последний раз, она быстро проскользнула в коридор и направилась к себе.

***

Рождественским утром Мелисса проснулась в хорошем настроении. Она уснула поздно, всю ночь перечитывая письмо матери. Нежность отправителя трогала душу. Малфой задалась вопросом, кто такие Сохатый, Хвост и Лунатик, но ответа не нашла. Из кухни доносился аромат рождественского пирога, который пекли каждое Рождество. Маленькое окошко её комнаты было усыпано снежинками. Потянувшись, она заметила, что рождественский носок, повешенный эльфом, был полон подарков. Малфой знала, что дорогих подарков не будет, но с интересом принялась за распаковку: большая книга «Правила этикета для культурных волшебников» (вероятно, от Люциуса), нежно-розовая губная помада (точно от Нарциссы — Мелисса была очень рада этому подарку, до этого помад у неё не было), конфеты «Берти Боттс» (наверное, от Драко — Мелисса думала, что все конфеты внутри с ужасным вкусом, но в ответ она подготовила ему конфеты в виде лягушек из горького шоколада). Обычно на этом подарки заканчивались, но в этот раз она нашла красивую открытку с двигающимся изображением пряника и надписью: «С Рождеством, Зефирка». Это было так неожиданно и приятно, что Мелисса не разозлилась на «Зефирку» (Фреду, конечно, она никакого подарка не отправлял, ведь не ожидала от него открытки). Во втором конверте лежала потерянная колдофотография мамы с друзьями, копию которой Мелисса видела вчера в её комнате. Отправитель не был указан. Но Мелисса была так счастлива, что пропажа нашлась, что её не волновало, кто её украл и вернул. Главное, что колдофотография снова у неё. Распаковав последний свёрток, она обнаружила красную бархатную коробочку. Внутри, на подложке, лежало серебряное кольцо с голубоватым сердечком посередине. Покрутив его, Мелисса заметила гравировку курсивом на внутренней стороне: «Маленькая Кошечка». Мелисса на секунду замерла, держа кольцо в дрожащих пальцах. «Кошечка» — это нежное обращение письма из маминой комнаты. Она надела кольцо на средний палец — оно подошло идеально. Ей показалось, что палец обожгло теплом. Мелисса задумалась, кто мог отправить этот подарок. Этот человек явно связан с мамой. Хотя письмо было любовного характера, может, это друг? Например, профессор Люпин. Но Люпин был явно беден (это было видно по его одежде), а кольцо выглядело очень дорогим. Мелисса осмотрела упаковочную бумагу, но никаких подписей не нашла. «Кошечка», связанное с мамой, внушило ей доверие, и она захотела носить кольцо, не снимая.

Через несколько минут она всё же сняла его. У Малфоев, безусловно, будет много вопросов о происхождении кольца. Она положила подарок обратно в коробочку и спрятала в чемодан вместе с маминым письмом и коллофотографией.

Время быстро приближалось к вечеру. Домовые эльфы приготовили множество блюд, аромат которых разносился по всему дому. Как и предполагала Мелисса, дом будет полон гостей. Нарцисса привела себя в безупречный вид. Её белокурые кудрявые волосы были собраны в тугой пучок, из которого выбивались несколько прядей. Лицо подчёркивала косметика: на фарфоровой коже тонким слоем лежала белая пудра, а на губах — красная помада. Она была в чёрном кружевном корсете и пышной чёрно-зелёной юбке. Драко она велела надеть праздничную чёрную мантию с зелёными вставками, а Мелиссе выдала роскошное платье: чёрная юбка едва прикрывала колени, рукава верха были спущены и отделаны зелёными кружевами, оголяя ключицы. У Малфоев часто преобладали чёрные и зелёные цвета — проявление любви к Слизерину. Мелиссе, истинной Гриффиндорке, хотелось снять это платье, но выбора не было. Люциус накануне строго приказал вести себя безупречно. Когда приходили гости, помимо красивых нарядов, надевали ещё и обувь. Нарцисса дала Мелиссе свои чёрные туфли на неудобных каблуках, поэтому стоя в прихожей в ожидании гостей, Мелисса переминалась с ноги на ногу, пытаясь найти удобное положение.

— Мелисса, держи спину ровнее и стой спокойно, — сквозь натянутую улыбку проговорила Нарцисса, увидев подходящих гостей.

Мелисса нервно фыркнула, но выровняла спину. Когда дверь распахнулась, низкий домовой эльф с трудом пропускал гостей внутрь. Первым вошёл Люциус в чёрном костюме. Он поцеловал Нарциссу в скулу, сдержанно улыбнувшись.

— Прошу всех в дом! Мы очень рады, что этот праздник проведём в такой компании, — голос Люциуса был холодным и спокойным.

Внутри были знакомые Мелиссе лица. Все эти люди были любителями чистокровности и верными приятелями Люциуса — бывшими сторонниками Тёмного Лорда. Теперь зная, что её мать умерла от его рук, стоять здесь и приветствовать их с лицемерной улыбкой было вдвойне сложно. Эйвери, Яксли, Амикус Кэрроу уважительно поцеловали руку Нарциссы. Алекто Кэрроу, похожая на настоящую сумасшедшую, бросилась ей в объятия; Нарцисса ответила сдержанно и неохотно.

— Ох, Мелисса, как выросла! — улыбаясь и оголяя клыки, проговорил Амикус Кэрроу. — Прямо совсем девушка! — Мелисса заметила огонёк в его тёмных глазах, отчего её колени задрожали. Алекто, в ответ на слова брата, усмехнулась и хихикнула.

— Амикус, ей всего тринадцать, — холодно заметила Нарцисса.

— Давайте пройдём к столу, — Люциус поправил галстук.

К большому разочарованию Мелиссы, Амикус сел рядом с ней. Весь ужин она чувствовала тревогу. Ей было душно, и хотелось уйти. Ужин сопровождался громкими разговорами о Тёмных искусствах и жертвах, которых у каждого было немало. Мелиссе было тошно от осознания, что её мать умерла от рук их «Хозяина», и ей хотелось закричать, направив палочку на каждого из сидящих. На столе, помимо блюд, стояли бутылки хереса и огневиски, которые с удовольствием попивал сосед Мелиссы. После каждого стакана он всё чаще поглядывал на неё, мерзко улыбаясь. Тарелка Мелиссы была почти пуста — аппетита не было. Она хотела, чтобы вечер скорее закончился.

— Детка, тебе чего-нибудь подать? Почему не ешь? — Мелисса почувствовала обжигающий хриплый шёпот у уха.

Она дернулась, отстраняясь от Амикуса. В груди зародилась мерзость. Он усмехнулся.

— Нет, спасибо. Я не голодна, — проглотив ком, она отвела от него испуганный взгляд.

— Боишься меня? — его рука легла ей на бедро. Мурашки пробежали по коже. Мелисса видела, как он смотрит на неё затуманенным взглядом, а на губах играет ухмылка.

Нарцисса словно специально уронила вилку под стол. Кэрроу неохотно убрал руку.

— У вас такая красивая дочь, — сказал он, обращаясь к Малфоям. — Помяните моё слово, в её семнадцать лет я приду просить её руки.

Его сестра вновь хихикнула. Мелисса почувствовала холод, страх, учащённый пульс. Её стошнило от мысли, что этот мужчина захочет насильно взять её замуж, а Люциус с радостью отдаст её своему приятелю.

Она украдкой взглянула на Нарциссу и Люциуса. Нарцисса скривила губы и покашляла.

— Детям уже пора спать. Драко, Мелисса, отправляйтесь в спальни, — спокойно проговаривала она. Люциус еле заметно кивнул, соглашаясь с женой.

Мелисса была готова броситься ей в объятия, искренне благодарная. Она тут же, отодвинув стул, вскочила на ноги, дожидаясь неохотно встающего Драко.

— Доброй ночи, — вежливо проговорил Драко, кивая Мелиссе в сторону лестницы.

Мелисса, сделав небольшой поклон, кивнула, тем самым соглашаясь со словами брата, и поспешно направилась вслед за ним к лестнице.

— Да ладно вам, посидели бы ещё с нами... — это были последние невнятные слова Амикуса, что она услышала.

Когда Мелисса с Драко приблизились к комнатам, разговоры за столом стали совсем не слышны. Брат обернулся, проверяя, нет ли кого сзади. Затем тихо спросил:

— Чего Кэрроу весь вечер к тебе лез? — фыркнул он.

Мелисса не сразу поняла, к чему он клонит. То ли хочет снова над ней посмеяться, то ли ревнует, что внимание впервые обратили не на него. Хотя Миля с удовольствием отдала бы настойчивого Кэрроу ему. Устав, она остановилась, прислонившись спиной к стене, и сняла туфли. Ступни гудели, сил идти дальше в них не было. Драко не сводил с неё взгляда, сузив глаза.

— Не знаю, Драко. Поверь, его надменная мина мне радости точно не доставила, — пробормотала она. Драко усмехнулся в ответ; видимо, ему Амикус тоже не очень нравился. — Если всё, я пойду к себе.

Не дожидаясь ответа, Мелисса развернулась и направилась к своей комнате, ощущая холод на голых ступнях.

— Я, кстати, горький шоколад люблю. Ты прогадала, сестрица, — бросил он ей вслед.

Мелисса без злобы закатила глаза, устало усмехнулась и развернулась к нему. Он подмигнул и скрылся в своей комнате. Видимо, Драко сегодня за столом угощали огневиски, раз он такой добрый под конец вечера.