Связанные душой

Гостиная Гриффиндора была погружена в полумрак, освещаемая лишь тусклым светом торшера и ярким огнём камина. Друзья договорились подождать, пока все разойдутся по комнатам, чтобы побыть наедине и поговорить. Гермиона и Рон с нетерпением ожидали рассказа Гарри о его пребывании в больничном крыле с Малфой. Гермиона внимательно слушала, одной рукой поглаживая мягкую рыжую шерсть кота, а другой держа книгу по зельеварению, изредка заглядывая в неё. Рон писал домашнее задание по зельеварению, украдкой поглядывая на работу подруги, которую она недавно закончила и отложила на стол.

— Может, ты не всё правильно понял? Тем более, ты сам сказал, что услышал не весь разговор, а лишь одно предложение, — скептически заметила Грейнджер.

Выслушав рассказ Гарри о случайно услышанной фразе профессора Люпина, обращённой к Малфой, Гермиона и Рон решили, что Гарри что-то перепутал. Связь между его родителями и матерью Малфой казалась невозможной.

— «Это родители Гарри. Твоя мама дружила с ними, она пыталась их спасти», — процитировал Поттер. — Как это ещё можно понять? — закипая от злости, спросил он.

Рон лишь нахмурился.

— Гарри, ну не сходится! Мать Малфоев жива, а твои родители... ты и сам знаешь, от чьих рук погибли, — Гермиона захлопнула книгу.

— Может... Люпин думает, что она пыталась спасти моих родителей? А на самом деле, наоборот, она помогла Волан-де-Морту их убить? — Гарри заметил, как Гермиона неосознанно вздохнула при упоминании этого имени.

— А фотография с твоими родителями у неё откуда? Думаешь, она настолько сумасшедшая, что хранит фотографии своих жертв? — Рон, почесав нос, повернулся к другу.

Гарри поморщился от слова «жертвы». Его обуревала злость на всех Малфоев.

— Прости, — пробормотал Рон, осознав резкость своего высказывания.

— Я не знаю, что у них на уме. Сами видите, насколько Мелисса странная, — Гарри покрутил пальцем у виска, Уизли усмехнулся.

— Нужно понаблюдать за ней, — сказал Рон. Гарри кивнул, Гермиона скептически поморщилась, но промолчала.

На завтраке Мелисса неохотно приняла письмо от совы. По почерку она узнала Люциуса; читать письмо ей совсем не хотелось. Но заметив взгляд Драко, внимательно наблюдающего за ней со слизеринского стола, она всё же начала читать:

«Глупая девчонка, ты совсем с ума сошла?! Я крайне недоволен твоим ужасным поведением. Как у тебя хватило совести натравить блохастого пса на моего сына? И твоя выходка с дементорами на виду у всех! Захотела почувствовать себя, как тот знаменитый мальчишка? Знай, никакой отваги в нём нет, его выживание – чистая случайность. На предрождественский поход в Хогсмид ты не идёшь, я уже написал об этом твоему декану. По приезду домой тебя ждёт серьёзный разговор и наказание за все шалости. Я и не сомневался, что гены твоей матери возьмут верх.

Люциус

Абраксас

Малфой»

Дочитав последнюю строчку, Мелисса еле заметно поморщилась. Грудь сжала неприятная боль. Нежелание ехать домой усилилось. Мелисса знала, что её ждут крики, упрёки и ужасные дни на мрачном чердаке. Увидев самодовольную усмешку Драко, она закатила глаза и встала из-за стола. Аппетит пропал, и она вышла из Большого зала.

***

Две недели до каникул пролетели быстро. Мелисса сосредоточилась на учёбе, стараясь ни на что не отвлекаться. Поговорить с профессором Люпином наедине больше не удалось. Мелиссе казалось, что он жалеет о рассказанном и избегает её. Сама она не навязывалась. Она думала, что опасения Люпина, возможно, связаны с тем, что она растёт в другой семье, и именно они должны рассказать ей о матери то, что сочтут нужным. Ведь никто не подозревает, как ей трудно живётся в доме Малфоев. После их разговора в больничном крыле она надеялась, что в её жизни появился родной человек, который будет относиться к ней с теплом, к которому всегда можно обратиться за помощью. Но Малфой поняла, что эти надежды были глупыми и безрассудными. Люпин ничего ей не обещал. Он просто навестил её, потому что она этого хотела. Она не обижалась на него, обида была только на саму себя за ложные надежды.

Сегодня был морозный день. Небо сияло яркими красками. Двор был усыпан синим инеем, а с неба кружились крупные снежинки. Замок готовился к празднику. Вокруг царило рождественское настроение. Мелисса с грустью смотрела на радостных ребят, предвкушавших праздничные дни в кругу семьи. Малфой считала Рождество по-настоящему волшебным праздником, днём чудес и загадок. Но ей предстояло провести его иначе, чем хотелось бы. Вероятно, в этот день придут гости, и ей придётся следовать указаниям Люциуса, вести себя подобающе, а лучше – вообще молчать. Малфой очень хотела остаться на каникулы в замке, но Люциус ещё в начале года запретил ей об этом думать. Вдруг, она найдёт способ разыскать родственника?

Как и полагалось, в последний выходной семестра все, начиная с третьего курса, могли пойти в Хогсмид. Малфой было очень грустно от мысли, что ей предстоит провести этот день в полупустом замке, а не в тёплом баре «Три метлы», попивая сливочное пиво.

Гарри Поттер испытывал такие же чувства. Никто не подписал ему разрешение на поход в Хогсмид. Он предвкушал одиночество, пока друзья будут гулять в Хогсмиде, куда он очень хотел попасть. Провожая друзей в холл, он загрустил, на секунду задумавшись о предрождественском волшебстве. И оно свершилось! Как иначе объяснить праздничный подарок Фреда и Джорджа – обычный на вид пергамент, который оказался очень полезной штукой. При произнесении определённых слов («Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость») вместо пустого пергамента появлялись тонкие линии, на которых были видны все закоулки замка и территория на много миль вокруг. А по ней двигались крошечные чернильные точки с подписями.

Когда близнецы ушли, Гарри рассматривал точки, обозначающие людей в замке. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своём кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвёртом этаже, Пивз носился в Зале Почёта. Его внимание привлекла чёрная точка в библиотеке. Он моргнул, думая, что ему показалось. Но нет, на карте была точка с подписью «Мелисса Блэк». Борясь с любопытством, Гарри решил разобраться потом. Ему слишком хотелось в Хогсмид, настолько, что даже риск быть пойманным и наказанным его не остановил.

Всё прошло гладко. Гарри гулял с друзьями по Хогсмиду, рассматривая незнакомые магазины. Друзья рассказывали о товарах и продавцах, Гарри с интересом слушал. Хогсмид был похож на рождественскую открытку: сказочные домики, магазины в снежных шапках, венки из остролиста, гирлянды на деревьях. Зайдя в бар, Гарри почувствовал тепло. Друзья сели за маленький дальний столик между окном и красиво украшенной ёлкой, попивая вкусное согревающее сливочное пиво.

Вошедшие МакГонагалл, Флитвик, а за ними — Хагрид с министром магии Корнелиусом Фаджем, вызвали у них интерес. Гермиона, используя заклятие, закрыла их столик пышными ветками ёлки. Гарри нервно задумался, как он мог забыть, что у учителей сегодня тоже выходной. Он думал, как незаметно вернуться. Гермиона нервно постукивала ногой. Друзья, навострив уши, подслушивали разговор за соседним столиком. Гарри внимательно вслушивался после упоминания имени Сириуса Блэка.

— Вы, Розмерта, говорите, что помните его студентом, — заметила профессор МакГонагалл. — А помните, кто был его лучшим другом?

— Ну, как же? — Розмерта усмехнулась. — Два неразлучных приятеля. Они часто бывали здесь. Столько веселья от них было! Друзья – не разлей вода. Сириус Блэк и Джеймс Поттер стоят перед глазами.

Гарри выронил кружку, и она разбилась. Рон пнул его ногой.

— Верно, — подтвердила МакГонагалл. — Блэк и Поттер. Зачинщики всевозможных проказ. Оба блестящие ученики, но отчаянные сорвиголовы! Таких ни раньше, ни позже не было! В школьные годы Блэк был славен. Ох, сколько девчонок за ним бегало! Но он любил только одну...

— Аврору Малфой, да. Они часто вдвоём ко мне заходили. Такие славные были, — Розмерта тяжело вздохнула.

— Правда, она потом вышла за его брата Регулуса. Все удивлялись. Думали, что Малфои её насильно выдали. Но нет, она родила от него девочку. – Профессор МакГонагалл отпила напитка.

— А где она сейчас? Дочка-то её? — изумилась Розмерта.

— Говорили, что малышка погибла, не выжила после смерти матери, — понизив голос, сказала МакГонагалл. — Но мне кажется, Люциус с Нарциссой взяли её на воспитание. Они это тщательно скрывают, Люциус терпеть не мог сестру. Всё сходится: Мелисса, ученица моего факультета, просто копия матери.

Гарри услышал, как Гермиона ахнула от удивления. Рон тут же прикрыл ей рот, заставляя замолчать.

— Не знаю, Минерва. — скептически произнёс Фадж. — Никаких подтверждений родства нет.

— Аврора дружила и с Поттерами. Но после замужества они стали реже общаться. Она умерла, защищая их, до конца была верна друзьям. Но Джеймс никому не доверял так, как Блэку. Они дружили и после школы. Блэк был шафером на свадьбе Джеймса и Лили. Потом родился Гарри, и Блэк стал его крестным отцом. Гарри, конечно, ничего об этом не знает. Узнает – будет страдать.

— Из-за того, что Блэк стал сподвижником...Сами-Знаете-Кого? — прошептала мадам Розмерта.

— Хуже... — Фадж понизил голос. — Немногие тогда знали, что Поттеры знают: ...Сами-Знаете-Кто... за ними охотится. У Дамблдора было много тайных агентов, и один из них сообщил об опасности для Джеймса и Лили. Дамблдор дал им знать и посоветовал спрятаться, а для верности – воспользоваться заклятием Доверия.

— Что это такое? — Мадам Розмерта слушала, затаив дыхание.

Профессор Флитвик откашлялся и тонким голосом объяснил:

— Заклятие Доверия — одно из самых сложных, оно запечатывает тайну в сердце человека, Хранителя Тайны. Эту тайну раскрыть невозможно, разве что сам Хранитель её выдаст. ...Сами-знаете-кто... мог годами искать Лили и Джеймса и не найти, даже заглянув в окно их дома.

— Значит, Блэк был Хранителем Тайны Поттеров? — догадалась мадам Розмерта.

— Да. Джеймс Поттер говорил Дамблдору, что Блэк скорее сам погибнет, чем их выдаст, что он сам подумывает об укрытии, — ответила профессор МакГонагалл. — Но Дамблдор всё равно за них тревожился. Он даже сам предложил себя в Хранители Тайны.

— Значит, он подозревал Блэка?

— Не то чтобы подозревал, но ему сообщили, что кто-то из друзей Поттеров перешёл на сторону ...Сами-Знаете-Кого... и сообщает о их передвижениях. Он уже знал, что среди них завелся предатель. Но Лили с Джеймсом подозревали Аврору, ведь Регулус был Пожирателем Смерти, и они думали, что она тоже перешла на Тёмную сторону.

— Поэтому Джеймс настоял на Блэке, — вздохнул Фадж. — Заклятие Доверия применили, а две недели спустя...

— Блэк предал их? — выдохнула мадам Розмерта.

— Да. Ему надоело быть двойным агентом, он хотел открыто объявить о своей стороне, поэтому выдал Поттеров. Дальше вы знаете: ...Тот-Кого-Нельзя-Называть... убил Джеймса и Лили, а также мешавшую ему Аврору. Она узнала о предательстве и пыталась им помочь. Он хотел убить и малыша Гарри, но лишился силы и бежал. Блэк остался ни с чем: его патрон погиб, когда предательство раскрылось. Осталось только бежать...

— Гнусный, смердящий душепродавец! — прорычал Хагрид на весь бар.

Соседи притихли и повернулись. МакГонагалл зашикала на него.

— Я тогда его видел. — Хагрид понизил голос. — Наверное, последний раз перед убийством. Я спас Гарри, вынес его из развалин, Лили с Джеймсом уже погибли, Аврора лежала на пороге, тоже мёртвая. Я вытащил Гарри, а у него на лбу рана... а тут этот... Сириус Блэк на своём мотоцикле. Я тогда не знал, зачем он явился... что он Хранитель Тайны. Я подумал, он... э-э... прилетел помочь. Бледный как смерть, весь трясётся. Упал возле тела Авроры, рыдал. Молился ей в любви. А я-то, я-то! Я его утешать стал! — Хагрид разрыдался.

— Горевал о смерти Авроры он мог и искренне. Она не должна была там быть, — прошептала МакГонагалл.

— А может, отомстить ей решил, за то, что она его брата выбрала, — возразил Фадж.

— Откуда мне было знать, что ему наплевать на Лили и Джеймса, что он шпион. А он ещё говорит: «Я крестный Гарри, отдайте его мне, я о нём позабочусь...» Ха! Я Гарри не отдал, Дамблдор велел отвезти его к тёте. Блэк поспорил и согласился. И дал мне свой мотоцикл: «Мне, говорит, он больше не нужен». И как это я не догадался! С чего бы он отдавал любимый мотоцикл? И как это он больше не нужен? Эх, дубина я, дубина! Дамблдор знал, что Блэк — Хранитель Тайны Джеймса. Блэк думал улизнуть, думал, у него есть часа два, пока Министерство узнает. А отдай я ему Гарри!.. Он бы повез его на мотоцикле и кинул бы в море. Сына лучшего друга! Да что уж там, переметнулся волшебник на сторону Тёмных сил... — Хагрид замолчал.

— Но далеко он не убежал, — произнесла мадам Розмерта. — Министерство магии сцапало его на следующий день.

— Увы! — вздохнул Фадж. — Не мы его нашли. Его нашёл друг Поттера, Питер Петтигрю. Он чуть с ума не сошёл от горя. Знал, что Блэк — Хранитель Тайны Поттеров, и сам стал искать Блэка.

— Петтигрю, Петтигрю... уж не тот ли толстячок, что в Хогвартсе всюду таскался за Поттером и Блэком? — припомнила мадам Розмерта.

— Он самый, — подтвердила профессор МакГонагалл. — Он души не чаял в Блэке и Поттере. Он им был не ровня, не те способности, а я была слишком строга с ним. И, признаюсь, Аврору я не любила. Она училась на Слизерине, мне казалось, что она перейдёт на Тёмную сторону. Как я теперь раскаиваюсь... — МакГонагалл всхлипнула.

— Ну будет, будет, Минерва, — похлопал её по плечу Фадж. — Петтигрю и Аврора умерли как герои.