Яд панацеи

- Какое оправдание на этот раз?

- Я не понимаю... не понимаю, как им удалось...

- Я очень разочарован.

- Дайте мне еще один шанс!

- Зачем? Исполнителя нет. Они возвращаются вместе с кучей людей обратно. Все Бэ, Цэ и Е не сработали.

- Я что-нибудь придумаю...

- Что ж, думай. Только теперь основную задачу исполняешь не ты. Придумаешь - исполняй. А ко мне больше не приходи.

- Слушаюсь...

***

В самолете все молчали.

Тихо всхлипывал в углу Рене; Стоун-младший оцепенело смотрел перед собой, а Стив, закусив губу, поглаживал его, как ребенка, по кучерявой макушке; Стоун-старший, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза и скрестил на груди руки...

Аммер сидел впереди, рядом с кабиной пилотов, и держал на коленях Биби. На шее парня остались три тонкие полосы: третья, самая глубокая, образовалась, когда раненый мотоциклист пытался остановить своего пленника. Всю дорогу до самолета из порезов сочилась кровь, и Биби становился все бледнее и бледнее, теряя силы. Аммер прижимал его к себе, прикрывая банданой рану, шептал какую-то успокаивающую ерунду, и парень слабо улыбался ему в ответ. Но в самолете, когда Бенджамен трясущимися руками наложил, наконец, на порезы нормальную повязку, его пациент устало прикрыл глаза и задремал, уложив голову мужчине на колени.

Профессор поглаживал мягкие волосы, спутавшиеся под банданой, и с ужасом думал, что чуть было не потерял этого мальчика. Еще немного, еще пара сантиметров - и нож перерезал бы Биби артерию...

О том, что он сам, своими руками, убил человека, Бенджамен старался не думать. Да и о чем тут думать? Чип не выпустил бы их живыми. Выбирать было не из чего: либо они, либо их. И тот факт, что профессор после убийства остался "чистым", красноречиво подтверждал, что он все сделал правильно. Угроза жизни, не только его собственной, но и Биби... при мысли об этом у Аммера холодел затылок и начинали мелко дрожать руки, и он усилием воли переключался на другие мысли.

Пилоты, ждавшие их в самолете и ничего не знающие о случившемся, онемели от удивления, увидев толпу панацей, возглавляемую Стивом.

Услышав краткий пересказ событий последних двух дней, они онемели еще сильнее: такое на их памяти было впервые, впервые за все пять лет экспедиций. Из семи человек, ушедших в город, вернулись только трое... и майора Довери, руководителя группы, самого опытного переговорщика, в числе этих троих не было.

И девять новых панацей.

Девять!

Не старики, не дети, а мужчины!

Немыслимое число и немыслимый успех вместе с чудовищными потерями...

Все пассажиры сидели одной тесной кучкой, и на отделившегося от всех профессора внимание обращать перестали: панацеи видели, как слаб Биби, и деликатно старались лишний раз даже не смотреть в их сторону. Бенджамен не стал уходить из салона и вышел на связь с Димтером прямо со своего места, не переставая баюкать Биби.
Максимилиан, поднятый с кровати посередине ночи, хмурился и пытался рассмотреть самолет на трясущемся экране. Где-то на отдалении, за спиной Аммера, сидела молчаливая кучка людей, вовсе не обрадованная перспективой новой жизни, а больше напоминавшая похоронную процессию. Никто из панацей не погиб, но потрясение от такого поспешного бегства, больше похожего на прогулку над пропастью, горе Рене, потерявшего свое кафе и дом, неизвестный новый мир, к которому они морально еще и подготовиться-то не успели - все это наложило отпечаток на настроение впечатлительных лютиков.

Про гибель переговорщиков и майора Димтер, разумеется, уже знал из отчета техников, отслеживающих чипы, но когда услышал от профессора обстоятельства и подробности - не сдержался, вскочил и забегал перед монитором прямо в пижаме, нисколько не стесняясь своего собеседника.

- Бенни, я ничего не понимаю... почему? Как вообще такое могло случиться? Майор? Вы не могли ошибиться?

- Какая уж тут ошибка, - усмехнулся Аммер, - если бы не Биби, ты бы и со мной сейчас не разговаривал.

Димтер вцепился себе в волосы.

- Боже мой, боже мой... что с ним случилось? Я не понимаю...

- Ты не рад, что из нас двоих выжил я, а не майор? - еще суше уточнил Бенджамен, и Димтер даже подпрыгнул.

- Ты с ума сошел! Я просто не понимаю... не понимаю, почему. Сначала тот пирог. Потом майор со шприцем и те бандиты... что за охота на тебя, Бенни? Кому ты так помешал?

- Я надеялся, что это ты мне расскажешь, - пожал плечами профессор, - ведь обещал же все проверить...

- Я проверял, - закивал полковник, - только понимаешь... в лабораториях все на месте. Это какая-то неучтенная партия... или подпольная лаборатория... а про отправление экспедиции знали все, мы же не делали из этого секрета! Если в нашем ведомстве есть тот, кто держит связь с "темными", он может быть даже рядовым уборщиком!

- Ладно. Об этом поговорим в городе. Теперь по итогам экспедиции. Мы везем с собой девять человек.

- Де... девять? - переспросил Димтер и опустился на стул.

- Да. Их могло бы быть одиннадцать, но один сбежал по дороге к своей жене, а второй почему-то сдал нас местному бандиту. В итоге девять.

- Какой возраст, кто?

- Мужчины, от тридцати до сорока пяти. Я вот о чем подумал, Макс...

Димтер пораженно молчал, не перебивая и только глупо хлопая глазами.

- Мы всегда считали, что панацей мало. Верили ученым, которые что-то там как-то рассчитали; верили Эсперо, который находил одного-двух и возвращался... но только в Орландо их больше одиннадцати - так вышло, что первая найденная панацея общалась с остальными. Он считает, что есть еще и женщины, и дети, и старики, просто они не входят в круг его общения. Понимаешь, что это значит? Даже в небольшом Орландо их десятки! Может, мы в чем-то ошиблись? Может, мир вообще выглядит по-другому, и нам стоит пересмотреть результаты исследований? И еще... - Бенджамен помолчал, обернувшись на Стоуна-младшего, потихоньку оживающего под целительными поглаживаниями Стива, - сами "темные"... они совсем не такие, какими мы их считали.

- Что ты имеешь в виду? - оторопел Димтер.

- Среди "классических темных", описанных во всех наших инструкциях и учебниках, много и неклассических, Макс. Таких, как Биби. Кто не бросается слепо убивать. Кто НЕ ЛЮБИТ убивать. Может, но не хочет. Кто способен на диалог, на нормальное общение, на сочувствие, на помощь... Я узнал, что в Орландо таких было достаточно много. У одного из панацей был муж, обычный "темный". У них всех есть "темные" друзья... а один из них летит сейчас с нами. Он помог нам спастись.

Максимилиан слушал, широко раскрыв глаза и покачивая головой.

- Бенни, но это... этого же не может быть! Это крах всем нашим теориям, конец всем научным догмам... Почему никто раньше об этом не знал? Может быть, это только в Орландо?...

- А вы проверяли, Макс? В других городах... спрашивали панацей про клубы, куда они ходят, спрашивали про их друзей?

- Но разве у панацей есть друзья?...

- Есть! В том-то и дело, Макс... у них есть друзья, иначе бы они вообще не выжили. Сами они про это почему-то не говорят, но и переговорщики никогда не интересовались ничем подобным. И вот ведь удивительная штука... наши переговорщики - сами панацеи, и должны знать, что человек не может жить в вакууме, что всегда найдется рядом хотя бы один нормальный, не похожий на других "темных" человек...

- Бенни... - Димтер явно растерялся и не знал, что ответить, - ты... давай, ты приедешь - и займешься этим вопросом сам, а? Ты же все равно теперь не в лаборатории! И в экспедицию я тебя больше не отпущу... Вот и займись этой теорией. Опрашивай панацей. Составляй списки. Потом мы отправим туда экспедиции, и...

- И что? Украдем еще пару десятков людей, вырвав их из привычной жизни, оторвав от друзей и родных? Ты не понял меня, Макс, я не предлагал тебе заниматься розыском потерянных Израилевых колен и не хочу множить пустые теории. Я пытаюсь донести до тебя, что мы ошибались. "Темные" города и "темные" люди - совсем не такие, какими мы их считаем. Все не так, как написано в наших инструкциях. Мы ошибаемся, считая всех "темных" бандитами... но среди них есть не только бандиты!

- Вот и займись, - упрямо повторил Димтер, - проанализируй. Создай новые инструкции. Кто знает, вдруг это перевернет оба наших мира...

- Да к черту инструкции, - разозлился профессор, - теории хороши только на бумаге! А в реальности у меня в самолете сидит отличный парень, которого по нашим законам мы должны запереть в карцер и вколоть препарат, от которого...

Аммер чуть было не проговорился, но вовремя прикусил язык: нет, говорить о разрушительном действии Препарата на настоящих "темных" нельзя, ведь сразу возникнет вопрос, почему такого не произошло с Биби.

- ... от которого ему нет никакой пользы, - вывернулся профессор, - ему не нужно очищаться, понимаешь? Он нормальный, обычный человек, просто необразованный и не слишком хорошо воспитанный! И таких много! Мы носимся с идеей распылить на них Препарат и поголовно очистить, но в этом нет необходимости! Зачем очищать бандитов или алкоголиков? Они не станут академиками и примерными гражданами в любом случае, что им не вводи! А нормальным людям ничего не нужно, они и так нормальные, Макс! Вот я о чем тебе говорю, а вовсе не про теории и инструкции!

Аммер так разгорячился, что не заметил, как повысил голос, и молчащие панацеи взволнованно вслушивались, сжавшись, в наполовину непонятные им слова. Один Стив хмурился, кусая губы, да Стоун-старший открыл глаза и с интересом взглянул в сторону оратора.

- Я понял, - медленно склонил голову Димтер, - но это тема не для разговора на бегу. Когда ты вернешься, мы все обговорим поподробнее...

- Какой смысл в разговорах? Нужно что-то менять, а не заниматься говорильней!

- Но мы не можем отменить все свои проекты, ничего не проверив и не разработав альтернативу, - Димтер тоже вышел из себя и повысил голос, - это ненаучно!

- А в реальной жизни вообще мало науки, Макс, - Бенджамен скривил губы, - жаль, что ты никогда не был за периметром. И жаль, что я не поехал туда раньше. Тогда бы не потратил кучу времени на бессмысленные вещи...

- Ты хочешь сказать, что Препарат - это бессмысленная вещь?

- Нет. Точнее, не совсем. Препарат действительно помогает заразившимся "чистым". Но вот для "темных" он бесполезен... те, кто живет за периметром, могут быть хорошими людьми и без Препарата. А мы про это ничего не знали. Интересно, почему...

- Мы поговорим об этом завтра, - снова повторил Димтер, - жду у себя.

- Послезавтра, - качнул головой Аммер, - Биби ранен. Ему нужно отдохнуть.

- Ранен? - ахнул Макс, - И ты молчал?

- А разве ты не видишь, что он лежит у меня на коленях с забинтованной шеей? - саркастично усмехнулся Бенджамен, - Камера прекрасно его тебе показывает, как и панацей позади меня. К чему лишние вопросы?

- Я... я не обратил внимания... - неловко забормотал Димтер, - тогда конечно, отдыхайте. Я доложу Старейшине сам. И забегу к вам вечером...

- Не стоит, - отказался профессор, - Биби нужен покой. Он пока не готов встречать гостей.

- Понял, - смутился Димтер, - но ты звони. Это важно. После всего случившегося...

- Хорошо, Макс.

Профессор выключил коммуникатор, и Биби тотчас же открыл глаза.

- Слушай, профессор, - хрипловато сказал он, - а ты не слишком усердствуешь? Я понимаю, что ты хочешь избежать поголовной вакцинации настоящих "темных", чтобы не вскрылся наш с тобой обман, но если так напролом лезть на баррикады, найдется не один десяток желающих тебя заткнуть...

Аммер нахмурился, и рука его задержалась на волнистых волосах.

- Ты не думал об этом, да? - Биби поцокал языком и с трудом сел, потирая затекшее плечо, - Ты такой легкомысленный, профессор! Всякие Гордоны и прочие сейчас делают нехилую карьеру и доброе имя на проектах, которые ты обозвал бессмысленными и бесполезными и призвал отменить. Ты думаешь, они сильно этому обрадуются? Спасибо тебе скажут? Или вот ты сказал, что все ошибались, и мир совсем другой. А что, если это было сделано специально? "Темным" промывают мозги чем-то одним, "чистым" - другим. И это зачем-то кому-то надо и очень выгодно. И вдруг вылезает честный Бенджамен Аммер, который хочет нарушить устоявшийся порядок! Профессор, да тебе скоро нужно будет не только пирогов бояться, но даже в туалете перед тем, как пописать, в унитаз заглядывать!

Мужчина смотрел на горящие черные глаза, на живую мимику красивого лица, на жалкую сбившуюся повязку на длинной шее - и его с головой захлестывало совсем новое какое-то чувство. Там было намешано и восхищение, и умиление, и щемящая жалость, и огромный, заполняющий все уголки страх, леденящий ужас вдруг оказаться без этого человека. Он никогда не боялся остаться без Гордона, никогда не боялся потерять ни одного из тех, кого, как он думал, любил, но сейчас, видя перед собой мальчишку в изношенной, драной футболке, с обкусанными губами и до сих пор испачканными чем-то темным - хотелось бы думать, что сажей! - пальцами, Бенджамен отчетливо понял, что чувствовал Рене, когда говорил, что никуда не уедет из кафе и от воспоминаний. От себя не уехать. Если уж случилась в твоей жизни такая любовь, от которой не просто крышу снесло, но еще и душа перевернулась - все. Ты пропал. Навсегда. И жить без этой любви ты уже не сможешь. Никаких вторых шансов и новой жизни нет: никто не сможет заменить ни эти обкусанные губы, ни непокорный локон, падающий на глаза, ни непоколебимую решимость защищать его, глупого профессора, от всех несчастий мира...

Аммер осторожно притянул к себе Биби и уткнулся носом в пахнущую дымом и бензином макушку.

- Я тебя люблю, - сказал он тихо, - и попробуй только от меня сбежать!

- Ты что, профессор, - удивился Биби, - кто в своем уме будет пытаться сбежать от такого, как ты? Зная, как ты мастерски сворачиваешь шеи? А... подожди... что-что ты сказал в самом начале?...