5.
Сколько Бенджамен ни присматривался, он так и не смог понять, что происходит в группке детей.
В "чистом" городе дети тоже были самые разные: были хорошие, были капризные, были заносчивые... но никаких издевательств и травли, конечно, не допускалось: за этим следили учителя, об этом говорили дома родители, да и сами дети осознавали, насколько опасно поддаваться невинному, казалось, желанию подразнить более слабого одноклассника. Становиться "темным" никто не хотел.
Бенджамен Аммер, учившийся в классе из шести профессорских отпрысков, даже приблизительно не мог предположить, что обычно происходит между "темными" детьми и как они между собой общаются. Однако тот факт, что панацеи каким-то образом все-таки умудрялись выживать, внушал определенные надежды.
- Скажите, Рэмс, - задумчиво произнес профессор, пристально наблюдая за уроком физкультуры и пузатым учителем, который иногда позволял себе замахиваться скакалками на отстающих, - пока Вы жили среди темных, не сталкивались ли Вы с другими панацеями? Например... в школе.
- Вы хотите спросить, все ли панацеи благополучно доживают до взрослого возраста? - хмыкнул капитан, тоже посматривая на монитор, - я Вас огорчу, профессор. Не все. Панацеи рождаются часто, но находите Вы единиц. А это значит, что, увы, даже порог начальной школы преодолевают немногие. Панацеи от рождения слабее, мягче, безобиднее других детей. Они не могут дать сдачи, не умеют защитить себя, не в состоянии сопротивляться... выживают только те, которым повезло оказаться в не слишком агрессивной обстановке. Например, я воспитывался одной матерью, но нищей наша семья не была. Мне не приходилось драться из-за куска хлеба с беднотой в трущобах, мать не слишком сильно срывала на мне злость, да и школа, в которую я ходил, предполагала небольшие классы из обеспеченных детей. Мне просто повезло, поэтому я выжил. Однако везет не всем. В трущобах или регионах, где приходится работать на земле, панацеи выживают реже.
- А этот регион? Как бы Вы его охарактеризовали?
- Очень неблагоприятный, - немного подумав, отозвался капитан, - обнищавшее население, безработица, алкоголь, наркотики... Я, если честно, не ожидал, что мы найдем здесь кого-то. Как выжил здесь этот мальчик? Удивительно.
- Я сам пойду вместе с группой переговорщиков, - решился Аммер, - хочу посмотреть, где живет панацея. И еще... мне интересно, что нужно предложить родителям, чтобы они отдали своего ребенка неизвестно кому?
- Все банально, - хмыкнул Донован, - здесь как раз проблем не бывает. Родители только рады избавиться от слабого, приносящего проблемы ребенка, особенно, если предложить им очень скромную по нашим меркам сумму. Но я не советовал бы ходить с переговорщиками, профессор. Вы сильно выделяетесь из местных...
- Чем же? - приподнял бровь Бенджамен. Рэмс вздохнул.
- Всем. У Вас... мммм... аристократическая внешность. Здесь - да и в большинстве "темных" городов - давно не встречалось столь изысканных мужчин. Совсем другая манера держаться и говорить...
- Я буду молчать и стоять позади всех.
- Вы иначе одеты...
- Я могу переодеться.
- Вы ВЫГЛЯДИТЕ профессором, - закончил капитан и улыбнулся.
- Но разве вы, переговорщики-панацеи, не отличаетесь от остального населения?
- Отличаемся. Но мы - панацеи. Мы выросли и выжили среди этих людей, мы умеем реагировать на "темных". Вы - нет.
- Но если я не буду вмешиваться...
- Квадрумвират четко приказал мне не подпускать Вас к "темным", - отрезал Донован, - Ваша голова, профессор, слишком ценна для Квадрумвирата. Позвольте мне выполнить приказ.
- Капитан, я выше Вас по званию, - голос у Аммера похолодел на десяток градусов, - именно поэтому я не спрашиваю Вашего разрешения, а уведомляю Вас, что иду с переговорщиками. Запас Препарата у меня с собой, Вам я тоже на всякий случай передам ампулу, так что ничего ужасного не произойдет. Вы всегда сможете меня спасти.
Рэмс поморщился, но профессор был прав: капитан не имел права отказать полковнику.
- Слушаюсь, - неохотно ответил он.
- Когда мы пойдем?
- Когда Эсперо "проводит" нашу панацею домой. Мы узнаем адрес, сориентируемся на местности, и в зависимости от ситуации составим план. У панацеи может быть большая семья, и тогда имеет смысл дождаться утра, чтобы иметь дело только с матерью...
- Группа детей вошла в школу, - доложил один из переговорщиков, темноволосый и жизнерадостный, - скоро они разбегутся по домам, а Эсперо пристроится следом. Если полковник хочет присоединиться к группе, капитан, ему нужно переодеться. У нас есть запасные комплекты.
Бенджамен молча встал и зашагал к джипу, не дожидаясь согласия Рэмса. Донован нехотя кивнул черноволосому, и тот припустил следом, не замолкая ни на минуту.
- Какой у Вас рост, полковник? Сейчас найдем что-нибудь, не переживайте... будет даже достовернее, если штаны окажутся Вам коротковаты. Когда приходится ходить в обносках, не смотришь на размер, ха!... О, смотрите-ка, почти впору! Даже в этом рванье Вы - красавчик, профессор!
Бенджамен Аммер мрачно осмотрел обтрепанные джинсы, едва доходящие до щиколоток, и протертую на локтях, застиранную красную в синюю клетку рубаху.
- Кажется, маловата, - пожаловался он, поводя плечами. Рубашка угрожающе затрещала.
- Зато правдоподобно, - уверил черноволосый, - и не заправляйте ее в джинсы, здесь так не носят. У "темных" чем грубее, тем лучше! Распихайте по карманам все, что Вам нужно - сумка привлечет ненужное внимание.
- Куда же я это распихаю, если карманов всего два? - возмутился Бенджамен, вертя в руках коммуникатор, чехол с Препаратом и маленький набор для экспресс-анализа крови.
- Возьмите только Препарат и коммуникатор, - распорядился Донован Рэмс, подходя ближе и неодобрительно изучая высокую фигуру, - но Вы в любом случае бросаетесь в глаза. Будем надеяться, нам удастся вернуться в том же составе, в каком мы уйдем.
Бенджамен упрямо поджал губы и вернулся к своему наблюдательному пункту у компьютера. Тесные джинсы и рубашка нещадно терли, небольшой - 6х13 - коммуникатор оттопыривал карман, а походная коробочка с препаратом, прижатая грубой джинсовой тканью, давила на живот и вызывала нестерпимое желание почесаться. Но профессор решил молчать и не жаловаться. В конце концов, переговорщики правы: он не на торжественный прием собирается, им важно вернуться обратно живыми - и с панацеей. Однако он обязан, просто обязан посмотреть жизнь "темных" изнутри! Это бесценный эмпирический материал, бесценный опыт, который пригодится ему в исследованиях. Ну, а если не повезет, и "темные", раскусив маскарад, все-таки его прикончат, профессор Аммер с чистой совестью отдаст жизнь на благо науки.
Ему, в общем-то, себя ни капельки не жаль.
А Препарат уже умеют делать и без его участия.
- Эсперо сдвинулся с места, - прокомментировал Энцо.
Все переговорщики окружили компьютер и напряженно смолкли.
Сейчас они увидят самое важное: куда приведет их Эсперо. Будет ли это фермерское жилище или городские трущобы? Состоятельная семья - или многодетные оборванцы? Агрессивное старшее поколение с вилами и ножами - или женщины, с которыми всегда проще договориться?
Приборчик, никем не замеченный, тихонько крался над подъездной дорогой, по которой стайками разлетались в разные стороны школьники. Спустя десяток метров стало понятно, что Эсперо следует за группой из семи-восьми человек: те самые старшие подростки, которые курили на спортивной площадке и продолжали курить и сейчас. В центре этой дымящей живописной группы болтался худенький мальчик явно младшего возраста. Его подпихивали в спину, награждали затрещинами и даже пинками, но в целом это можно было назвать беззлобным подтруниванием. Бенджамен Аммер только губы бессильно поджимал, замечая, как то один, то другой крепкий кулак тыкает в тощенькое плечико. Панацея, как и говорил капитан, и в самом деле не сопротивлялась. Мальчик покорно брел в своем не слишком дружелюбном окружении и не выказывал желания убежать вперед, отстать от компании или хотя бы огрызнуться.
- Хм, - вдруг хмыкнул Донован Рэмс, - они над ним не издеваются.
- Это называется "не издеваются?" - возмутился Бенджамен, но тут же осекся под насмешливым взглядом.
- Да. Это именно так и называется. Они смеются над ним, пинают, но не издеваются всерьез. Похоже, что... да, похоже, что они его даже защищают. Это что-то новенькое...
Группа мальчишек - один помладше, остальные сильно старше - дошла до поворота на маленькую улочку и разделилась: четверо пошли дальше, трое - включая мальчика-панацею - свернули направо, на совсем заброшенный проезд. Раньше, вероятно, тут стояли домики, окруженные садами, теперь же сады вырубили, а вокруг домиков наросли, как грибы на замшелом пне, пристройки и полуразвалившиеся навесы. Возле одного из таких навесов - из-под него торчал проржавевший корпус старого седана - от группы отделился еще один подросток.
Панацея и старший, высокий парень в грязно-белой бандане с черными узорами, дальше пошли вдвоем.
Эсперо покрутился - и немножко снизился, фокусируясь на идущих.
Мальчик-панацея что-то рассказывал своему спутнику, а тот криво усмехался, не глядя на говорящего. Казалось, он совсем не обращал внимание на болтающегося рядом младшего, однако стоило панацее запнуться за какой-то камень, старший ловко выставил вперед руку и поймал чуть было не грохнувшегося недотепу.
- Удивительно, - повторил Донован, - они... дружат? Черт побери, что это, если не дружба?
- А что в этом удивительного? - не понял Аммер, не отводя глаз от монитора. Ему показалось, что старший, слегка повернув голову, искоса смотрит вверх, на тихо жужжащий Эсперо. Однако младший опять чуть не упал, споткнувшись о трещину в асфальте, и старший снова удержал его, как котенка, за шиворот.
- Все. В этом удивительно все. "Темные" не умеют дружить. Они умеют пользоваться людьми, ненавидеть, обманывать, насмехаться, льстить... но панацей они считают уродцами. Слабаками. Бесполезными существами. С ними не имеет смысла общаться, они не принесут пользы и ничего не добьются. Считается, что они не доживают и до двадцати. Над ними удобно издеваться, смеяться, их травят и бьют. А здесь... здесь старший явно взял под крыло младшего-панацею. Зачем? Почему? Аааа, вот оно в чем дело! - капитан облегченно выдохнул, заметив, что мальчики нырнули под навес одного из старых домиков, - Они просто братья! Однако... удивительно. Я никогда не встречал такого раньше... Братья не были исключением из правил.
- Может, и брат тоже - панацея? - загорелся Бенджамен.
- Исключено. Брат варится среди "темных" и даже, кажется, пользуется авторитетом. Панацея не может быть авторитетом "темных"... нет, классическая панацея - младший. А старший... хм... удивительно...
Бенджамену стало еще интереснее, и он сменил положение, пытаясь скрыть нервозность и волнение - ну и заодно почесать живот, в который впечаталась коробочка Препарата.
- Дождемся, когда стемнеет, - заметив его нетерпение, напомнил капитан, - Взрослые вернутся домой, и мы проверим, стоит ли туда соваться.
Однако час проходил за часом, минуло восемь, но под навес, над которым пристроился на ветке дерева Эсперо, никто больше не входил. В маленьком доме зажегся свет, пару раз из двери выходил старший, то ли выбрасывая какой-то мусор в выкопанную неподалеку яму, то ли что-то, наоборот, из ямы забирая. Эсперо, повинуясь команде Донована, осторожно опустился на уровень окон и навел резкость, пытаясь заглянуть внутрь окруженного густыми кустами домика.
Мальчик-панацея сидел за столом в комнате и читал какую-то книгу, подперев рукой голову. Старшего видно не было, однако судя по разбросанным по столу остаткам еды, к ужину мальчики никого больше не ждали.
- Выдвигаемся втроем, - решил капитан Донован, и указал на карту, - двое останутся в машине и будут ждать сигнала. Удобнее доехать до тупика и пройти немного пешком, чтобы не привлекать ненужного внимания.
Глядя, как экипируются оружием панацеи-переговорщики, Бенджамен Аммер испытал чувство собственной неполноценности: у него, кроме коробочки с Препаратом и коммуникатора, по-прежнему ничего не было.
- Вам нельзя иметь оружие, - коротко бросил капитан, - практика показывает, что при любом стрессе или испуге человек хватается за него, как за соломинку. Нам-то это не страшно, а вот Вы можете заразиться.
Профессор Аммер снова не нашел, что возразить, молча кивнув.
Внутри у него все вибрировало и бурлило от возбуждения. Сейчас! Сейчас он увидит все не на экране, а по-настоящему! И еще эти странные братья... Хотя капитан и сказал, что "темные" не умеют дружить, факт налицо: старший заботится о младшем! Может быть, они, закрывшись в своих стенах "чистого" города, чего-то не знают о новом поколении "темных"? Может быть, "темные" давно уже мутировали и видоизменились? Что, если именно он, профессор Аммер, совершит важное открытие, сделав еще один маленький шажок к спасению мира?...
Всю дорогу сквозь кусты и заросли профессор представлял себе, как именно он использует открытие. Прорыв в психологии? Возможно. Способ воздействия? Тоже вероятно. Налаживание контактов с "темными", с которыми можно договориться? Отлично!
- Внимание, - скомандовал Донован Рэмс и постучал в дверь.
Аммер очнулся: они стояли на пороге того самого маленького домика, который видели на мониторе Эсперо. Бенджамен повернул голову направо: Эсперо "сидел" на ветке дерева, как небольшая четыреххвостая птичка, и если не знать о его местонахождении, заметить его было невозможно. Действительно ли старший смотрел на Эсперо? Или все-таки показалось?
Картинка с монитора обрела запахи и звуки: в окне по-прежнему горел желтый свет, изнутри доносилось ворчание работающего телевизора, а из приоткрытого окна пахло чем-то вроде бобов в томатном соусе.
За дверью раздались шаги, и дверь открыл тот самый мальчик-панацея, который вблизи оказался совсем маленьким и худеньким, с тонким бледным личиком и внимательными черными глазками.
- Привет, - небрежно сказал Донован, - можно войти? Мне нужно поговорить со взрослыми.
Мальчик молча посторонился, и капитан Рэмс, Энцо и полковник Аммер вошли в небольшую комнатку.
- Кто-нибудь из взрослых дома? - повторил Донован, обращаясь к испуганно молчащей панацее, - Мама, папа, дедушка, брат?...
Внезапно Бенджамен Аммер, стоявший, как и договаривались, последним, у самой двери, ощутил у своей шеи прикосновение холодного острого металла и застыл, даже не успев испугаться.
- Брат-брат, - ответил сзади насмешливый голос и предупредил, - Никто не дергается, иначе я случайно порежу вашего начальника. Зачем пожаловали, дяденьки-"чистые"?