7
Утром вторника 17-го числа, двое молодых людей, которые последними видели пропавших девочек в субботу, оставили соответствующие заявления у местной полиции. Альберт Кранделл давал показания в участке Вуденда, а достопочтенный Майкл Фитцхьюберт в кабинете своего дяди в «Лейк Вью». Оба подтвердили свою полную неосведомлённость, относительно того куда дальше направились девушки после того как пересекли речку возле заводи и пошли в сторону нижних уступов Висячей скалы. Майкл запинался и опускал глаза, которые казалось перестали подниматься ещё в воскресенье утром, когда Альберт прискакал из магазина «Манасса» с новостями об исчезновении. Констебль Бамфер расположился за письменным столом полковника, а Майкл сидел тут же напротив на стуле с высокой спинкой.
После всех необходимых формальностей полицейский приступил к вопросам:
- Я думаю, сэр, нам лучше начать с общей картины.
Юный мистер Фицхьюберт, с застенчивой улыбкой и английскими хорошими манерами, был явно не из разговорчивых.
- Что ж, когда вы увидели девушек, переходящих речку, вы кого-нибудь узнали?
- Разве я мог? Я приехал в Австралию всего три недели назад и не встречал ещё ни одной девушки.
- Понимаю. Вы заговаривали с кем-нибудь из этих девушек до или после того как они перешли на другой берег?
- Конечно нет! Я же уже говорил вам, констебль, я видел их первый раз в жизни.
На этот бесхитростный ответ констебль позволил себе сухую усмешку и отметил про себя: - Подумать только! С такой внешностью и деньгами?
- А Кранделл? – спросил он. – Он говорил с ними?
- Нет. Только поглазел на них и присвистнул.
- А что делали в это время ваши дядюшка и тётушка?
- Насколько я помню они оба дремали. В обед мы пили шампанское и думаю от него их сморило.
- А как влияет шампанское на вас? – спросил полицейский, задержав карандаш в воздухе.
- Насколько я знаю никак. Я никогда не пью много, а если пью, то это обычно вино, там, дома.
- Итак, вы в совершенно ясном уме сидели под деревом с книгой и увидели, как девушки переходят речку. Давайте поговорим об этом. Постарайтесь вспомнить всё в мельчайших деталях, даже если они покажутся вам незначительными. И не забывайте, вы делаете это совершенно добровольно.
- Я смотрел как они переходят речку... Он сглотнул и продолжил едва слышным голосом: - Каждая из них делала это по-разному.
- Пожалуйста, продолжайте. Что значит по-разному? При помощи верёвок? Шестов?
- Боже, нет! Я только хотел сказать, что некоторые из них были более ловкими, понимаете, более грациозными.
Однако, Бамфера сейчас совершенно не интересовала их грация. Юноша продолжал:
- В любом случае, когда они скрылись из виду, я встал и пошел к Альберту, который мыл в речке бокалы. Мы с ним немного поговорили, где-то около 10 минут и я сказал, что пойду размять ноги перед тем как мы поедем домой.
- И который был тогда час?
- Я не смотрел на часы, но помню, что дядя хотел уехать не позже четырёх. Я пошел в сторону Висячей скалы. Когда дорога начала уходить вверх и появились папоротник и кусты, девочек уже не было видно. Помню, я тогда подумал, что поросль выглядит довольно густой для их летних платьев и ждал что они вот-вот вернутся. Я несколько минут посидел на поваленном дереве, а потом меня позвал Альберт, и я сразу вернулся к заводи, сел на лошадь и поехал домой, большую часть пути следуя за экипажем дяди. Больше ничего не припомню. Мне удалось как-то помочь?
- Благодарю вас, мистер Фитцхьюберт. Возможно, позже мы обратимся к вам ещё раз.
Майкл внутренне простонал. Это короткое интервью напоминало ему сверло дантиста бурящее чувствительное место.
- Только хотел уточнить ещё один момент, прежде чем мы всё это запишем, - сказал полицейский. – Вы сказали, что видели трёх девушек, переходящих речку? Верно?
- Прошу прощения. Вы правы, их было четверо.
Карандаш Бамфера вновь завис в воздухе.
- Что заставило вас забыть, что их было четверо?
- Думаю, я забыл про толстушку.
- То есть всех остальных вы хорошо рассмотрели?
- Нет. (Господи, это правда. Я смотрел только на неё).
- Полагаю, вы бы заметили если бы с ними была пожилая дама?
- Конечно, заметил бы.
Майкл выглядел раздраженным. – Там больше никого не было. Только четверо девочек.
Альберт давал показания в участке Вуденда молодому полицейскому Джиму Гранту, который в воскресенье утром был вместе с Бамфлером в колледже Эпплъярд. В отличии от Майкла, Альберт отлично знал, как полицейские могут переиначить даже самое невинное замечание и был очень доволен, что лично знаком с молодым Грантом по одному пустячному делу, связанному с петушиными боями.
- Как я тебе уже говорил, Джим, - говорил он, - я видел этих девчонок всего раз.
- Я же просил, не называй меня Джим, когда я на службе, - ответил тот, достигнув той степени раздражения, когда уже выступает испарина. – Тут так не принято. А теперь скажи, сколько девушек переходило речку?
- Хорошо, чёртов мистер Грант. Четверо.
- Нечего ругаться. Я просто выполняю свой долг.
- Полагаю, ты знаешь, что я даю эти показания полиции просто так, ни за что, за бесплатно - сказал кучер, доставая из маленького пакета леденец и демонстративно перекатывая его во рту. – Не за бывай, я делаю вам одолжение, мистер Грант.
Джим отказался от примирительного леденца и продолжил.
- Что ты делал после того как мистер Фитцхьюберт пошел к Скале?
- Полковник проснулся и начал вопить, что пора ехать домой и я пошел за Майклом, который, провалиться мне на этом месте, сидел на бревне, а девчонок уж и след и простыл.
- Как далеко от заводи находилось это бревно?
- Слушай, Джим, ты знаешь это не хуже меня. Чёртова полиция и все остальные уже тоже в курсе. Прошлым воскресеньем я показал мистеру Бамферу конкретное место.
- Хорошо, я просто уточняю, продолжай.
- В общем, Майкл сел на своего арабского пони, которого дал ему дядя и поехал домой в «Лейк Вью».
- Ну и везёт же некоторым! Слушай, Альберт, а ты не мог бы попросить «достопочтенного как его там» одолжить мне этого пони? Хочу показать его в Гинсборе. Я совсем не на долго. И имей ввиду, мне не нужны ни седло, ни уздечка... просто проехаться вечером. Полковник знает, я хорошо обращаюсь с лошадьми.
- Если ты думаешь, что я шел сюда из «Лейк Вью» чтобы потом выпрашивать для тебя пони... - сказал Альберт, поднимаясь. – Больше нет вопросов? Тогда я пошел. Бывай.
- Эй, стой. Есть один, - крикнул Джим, переходя на другую тему. – После того как мистер Фитцхьюберт, как ты сказал, сел на своего коня, он ехал рядом с экипажем? Ты видел его во время всего пути?
- У меня нет чёртовых глаз на спине. С начала он ехал позади, чтобы нас не обдавало его пылью, потом впереди по дороге. Я особо не помню, но в ворота «Лейк Вью» мы въехали одновременно.
- В каком часу это было?
- Около половины восьмого. Помню мой ужин был ещё у кухарки в духовке.
- Спасибо, мистер Кранделл, - с некой педантичностью закрыл свой блокнот молодой полицейский. – Эта беседа будет записана и предоставлена вам на подпись. Теперь можете идти.
Разрешение было излишним. Альберт уже надевал поводья на буланого коба, привязанного у пятачка с клевером на другой стороне дороги.
В течение последующих трёх дней австралийская общественность поглощала по утрам вместе с беконом и яйцами аппетитные детали «Загадки колледжа», предоставленные газетами. Несмотря на то, что не появилось никакой новой информации и намёков на прояснение ситуации, - положение оставалось без изменений с тех пор как Бен Хасси в субботу ночью заявил об исчезновении девочек и их воспитательницы, - публика всё равно нуждалась в подкормке. Поэтому, в качестве приправы в колонках за среду появились фотографии достопочтенного Майкла Фитцхьюберта в его родовом поместье «Хэддингэм Холл» (с сёстрами, играющими со спаниелем на террасе) и конечно же красавицы Ирмы Леопольд с её знаменитыми миллионами на совершеннолетие.
Бамферу, однако, всё это не очень нравилось. После разговора со своим другим детективом Лаггом, расположившимся на Рассел стрит, он решил сделать ещё одну попытку добыть хоть какие-то сведения у школьницы Эдит Хортон. Поэтому, в среду в 8 утра 18-го числа, в ещё один славный день с весёлым лёгким ветерком, он прибыл на коляске запряженной двойкой в колледж Эпплъярд вместе с молодым Джимом, с целью отвезти Эдит Хортон и учительницу французского на «Поляну для пикников» у Висячей скалы.
Миссис Эпплъярд эта затея смутно отдавала легкомыслием, но она едва могла что-то возразить. Бамфер сказал, что полиция делает всё возможное для прояснения ситуации, и что, по его мнению, и по мнению детектива Лагга, очень важно чтобы Эдит как ключевой свидетель оказалась на месте произошедшего и что это поможет ей всё вспомнить. Директриса, зная об ограниченном уме и неограниченном упрямстве Эдит, в добавок к возможному сотрясению мозга, считала данную экспедицию тратой времени и сказала об этом Бамфлеру, с чем тот явно не согласился. Несмотря на неказистый вид, Бамфер был далеко не дурак в своём деле и имел большой опыт того, как разные люди реагируют на вопросы полиции.
- Все наши попытки заставить её вспомнить, могут запутать её ещё больше, - сказал он. – Я знал людей с болезненными воспоминаниями, которые становились полезными свидетелями, когда оказывались там, где всё произошло, понимаете. Мы попробуем и в этот раз не будем торопиться...
И так, в спокойном расположении духа, констебль позволил себе насладится поездкой с сидящей рядом красивой и элегантной Мадмуазель в широкополой шляпе. Он даже угостил её бренди с содовой, а Эдит и молодого констебля лимонадом в гостинице Вуденда, когда они меняли лошадей.
Сейчас они стояли на том самом месте «Поляны для пикников», где Эдит с другими тремя девочками переходила речку у заводи в день святого Валентина. Впереди на залитой солнцем Висячей скале лесные ветви отбрасывали лёгкие причудливые тени. «Как голубое кружево», - подумала Мадмуазель, спрашивая себя, как нечто настолько прекрасное может быть орудием зла...
- Итак, мисс Эдит!
Полицейский вышел вперёд, он улыбался и излучал отеческое терпение.
- В какую сторону вы пошли в тот день, начиная прямо отсюда?
- Не знаю. Я вам уже говорила, что все эвкалиптовые деревья для меня одинаковые.
- Эдит, милая, - обратилась Мадмуазель, - возможно ты сможешь рассказать сержанту о чём вы тогда болтали...? Я уверена, что они не молчали, мистер Бамфер...
- Верно, - согласился полицейский. – Хорошая мысль. Мисс Эдит, может кто-то из девочек сказал куда хочет пойти?
- Мэрион Куэйд дразнила меня... Иногда она бывает очень неприятной. Она сказала, что этим острым штукам вон там миллион лет.
- Это пики. Вы пошли к ним?
- Думаю, да. У меня очень болели ноги и мне было всё равно. Я хотела посидеть на бревне и никуда больше не идти, но они мне не разрешили.
Бамфер с надеждой посмотрел на Мадмуазель. Вокруг было множество поваленных деревьев и валежника, но это стало хоть какой-то зацепкой.
- Теперь, когда вы вспомнили про бревно, мисс Эдит, возможно, вам придёт в голову что-то ещё? Оглянитесь вокруг, может что-нибудь здесь кажется вам знакомым: пни, папоротники, странного вида камни...?
- Нет, - сказала Эдит. – Ничего.
- О, не страшно, - ответил полицейский, решив возобновить попытки после обеда.
- Где бы вы хотели присесть, Мадмуазель?
Джима отослали к коляске за корзинкой с едой, и как только они удобно устроились на траве, Эдит ни с того, ни с сего, заявила:
- Мистер Бамфер! Я, кажется, кое-что вспомнила.
- Отлично! Что именно?
- Облако. Очень странное облако.
- Облако? Отлично! Но к несчастью, облака имеют свойство перелетать с одного места на другое...
- Я знаю, - ответила Эдит, резко повзрослев и приняв строгий вид. – Только то облако было гадкого красного цвета, и я запомнила его потому что посмотрела вверх и увидела его сквозь ветки.
Она медленно откусила большой кусок сэндвича с ветчиной...
- Это случилось сразу после того как я встретила мисс МакКроу.
Сэндвич Бамфера незамеченным упал на траву.
- Мисс МакКроу? Ну и ну! Вы никогда не говорили, что видели мисс МакКроу! Джим, бери скорей блокнот. Не знаю понимаете ли вы это или нет, мисс Эдит, но только что вы сказали мне нечто очень важное.
- Поэтому и сказала, - самодовольно ответила Эдит.
- Когда ваша учительница к вам присоединилась? Подумайте хорошенько, пожалуйста.
- Она не моя учительница, - сказала Эдит, ещё раз откусывая сэндвич. – Моя мама не хочет, чтобы я изучала высшую математику. Она считает, что место женщины – дома.
Бамфер выдавил из себя заискивающую улыбку.
- Совершенно верно. Ваша мать очень разумная...А теперь, пожалуйста, на счёт мисс МакКроу. Где она была, когда вы внезапно её увидели? Далеко? Близко?
- Довольно далеко.
- В ста ярдах? В пятидесяти?
- Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в числах. Я видела её вдалеке сквозь деревья, когда бежала назад к речке.
- Вы, конечно, бежали вниз?
- Конечно.
- А мисс МакКроу шла в противоположную сторону вверх. Верно?
К его удивлению, свидетельница начала извиваться и хихикать.
- Господи боже! Она была такая смешная.
- Что? – сказал мистер Бамфер. – Запиши это, Джим. Почему она была смешная?
- Я лучше не буду говорить.
- Пожалуйста, расскажи нам, Эдит, - уговаривала Мадмуазель. – Ты так сильно помогаешь мистеру Бамферу.
- Её юбка, - сказала Эдит, засовывая уголок носового платка в рот.
- Что было не так с её юбкой?
Эдит снова захихикала.
- О таком неприлично говорить при мужчинах.
Бамфер наклонился к ней, словно хотел просверлить голубыми глазами дыру в её голове.
- Не обращайте на меня внимания. Я вам в отцы гожусь! ... так тоже хорошо.
Эдит что-то нашептывала во внимательное розовое ушко Мадмуазель.
- Констебль, она говорит, что мисс МакКроу была без юбки, в одних pantalons7.
- В исподнем, - пояснил констебль юному Джиму. – Итак, мисс Эдит, вы уверены, что та женщина, которую вы видели сквозь деревья, поднимающейся вверх, была мисс МакКроу?
- Уверена.
- Вам было трудно узнать её без платья?
- Вовсе нет. Ни у кого из наших учительниц нет такой странной фигуры. Ирма Леопольд однажды сказала мне, что мисс МакКроу - плоская как утюг!
Это была единственная и последняя существенная информация, которую удалось добыть у Эдит Хортон в среду 18 февраля, а также в другие последующие дни.
Как только полицейская коляска выехала на главную дорогу и скрылась, миссис Эпплъярд решительно села за стол, перед этим плотно закрыв дверь кабинета. Это входило в привычку. Когда она приступала к делам – прямая, молчаливая и внешне невозмутимая, - она всё отчётливее ощущала нарастающий ропот вопрошающих голосов из внешнего мира. Помешанные, священнослужители, ясновидящие, журналисты, друзья, родственники и родители учениц. С родителями, разумеется, дела обстояли хуже всего. Их письма едва можно было выбросить в корзину для мусора, как свёрток с предложением найти девочек при помощи особого магнита. Здравым умом она понимала, что это вполне обоснованно, даже для родителей чьи дочери вернулись с пикника целыми и невредимыми, обращаться к ней за дополнительной информацией и успокоением. Прикованная к столу письмами, она просиживала за ним целые часы. Одно неосторожное слово, обращенное к взвинченной матери, могло легко разжечь такой пожар из лжи и слухов, что никакое количество правды не сможет его затушить.
Этим утром задача миссис Эпплъярд была много неприятней и опасней – написать родителям Миранды и Ирмы Леопольд, а также законному опекуну Мэрион Куэйд, что три девочки и воспитательница таинственным образом исчезли у Висячей скалы. К счастью, или, возможно, к несчастью, все эти письма придут к получателям со значительной задержкой. И по определённым причинам, никто из них ещё не видел заметок в газетах.